Минуты длительны, а годы быстротечны

В дополнение к сообщению Гюльнары https://forum.vgd.ru/post/22/45697/p1506354.htm#pp1506354

http://1001material.ru/4219.html

Фаина Раневская - Включена в десятку выдающихся актрис 20 века (1992, «Who is who», Лондон)

Фаина Раневская родилась 27 августа (15 — по старому стилю) 1896 года в г. Таганроге в в состоятельной еврейской семье. Отец – Фельдман Гирши Хаймович – был владельцем фабрики сухих красок, нескольких домов, магазина и парохода «Святой Николай». Мама – Фельдман Милка Рафаиловна (в девичестве Заговайлова (из некоторых источников – Валова)).


[ Изображение на стороннем сайте: a89ce6357ba3.jpg ]

[ Изображение на стороннем сайте: 6a2ef7241f56.jpg ]

---

РАНЕВСКАЯ

Матвей Гейзер

фрагмент 5-й главы этой книги, «Несколько лет в кино».

В 1934 году Раневскую открыл для кино, да и для себя, Михаил Ромм. Однажды, побывав на репетиции в Камерном театре, он обратил внимание на актрису, «ни на кого не похожую». В ту пору он мечтал снять фильм по новелле Ги де Мопассана «Пышка». Увидев Раневскую, он с первого взгляда оценил ее талант и тут же решил пригласить ее на роль госпожи Луазо. В тот же вечер он подождал Фаину Георгиевну после спектакля и сделал ей предложение: «Об отказе не может быть и речи!» Уже через несколько дней они встретились на «Мосфильме». Условия работы были жесточайшие: во-первых, сниматься у Ромма можно было только в свободное от театра время, во-вторых, шум и суета, царившие на киностудии, испугали Раневскую. Она хотела было сразу отказаться, но поняла, что это ей не по силам. Пройдут годы, и она напишет о Михаиле Ильиче: «Ромм… до чего же он талантлив, он всех талантливей!»

Фильм «Пышка» был немым, и характер своей героини актриса передавала через выразительную мимику и пластику, а также французскую артикуляцию. И еще на лице мадам Луазо выразительно отражались переживания всей компании, находившейся в дилижансе, – пошлых и блудливых буржуа, ханжей и сплетников. Апогеем лицемерия стали кадры фильма, показавшие ночь в гостинице, где остановились путники: все те, кто еще недавно демонстративно презирал «девицу Руссо» по прозвищу Пышка за ее ремесло проститутки, стали дружно уговаривать ее уступить требованию прусского офицера и переспать с ним – от этого зависело продолжение их путешествия. Больше всех старалась мадам Луазо. После этой ночи спасенные Пышкой пассажиры дилижанса снова дружно запрезирали ее. Она чувствовала себя оскорбленной и оплеванной.

Главную героиню играла молодая актриса Галина Сергеева, наделенная выразительной «французской» фигурой. Вспоминают, что, увидев ее впервые в платье с глубоким декольте, Раневская выдала остроту: «Да, не имей сто рублей, а имей двух грудей!» И оказалась права: в следующем году секретарь ЦИК Авель Енукидзе, известный любитель прекрасного пола, лично включил Сергееву в список актеров, удостоенных почетных званий и наград. Свое решение он объяснил так: «У этой артистки очень выразительные большие… глаза». И Сергеева в двадцать лет стала заслуженной артисткой республики – Раневская, как мы помним, удостоилась этого звания на несколько лет позже.

О работе Фаины Георгиевны в «Пышке» вспоминает актриса Екатерина Юдина: «Роль имела успех и стала прологом ко многим незабываемым образам, созданным актрисой на экране. Она обладала способностью характерным жестом или поворотом лица прожить целую судьбу. Раневская – соавтор своих ролей. Да и в кино актриса становилась не только соавтором, но и единственным автором отдельных эпизодов. Выразительную внешность и пластику Раневской в кино зачастую использовали просто как яркую, необходимую для режиссера краску. В своих ролях актриса использовала в основном “грим души”, подчеркивая остроту характера, владея искусством интонации. В кино у нее преобладали комические роли, в которых ее творческая фантазия, наблюдательность, умение видеть и запечатлевать смешное, не знала равных».

У меня сохранилась запись беседы с Иваном Семеновичем Козловским, сделанная в ту пору, когда я работал над книгой о Михоэлсе. Он показывал мне фотографии Галины Сергеевой (одно время актриса была его женой). Вот фрагменты этой беседы: «Ваша книга о Михоэлсе не будет полной, если вы не расскажете о Раневской, о ее дружбе с Михоэлсом. Соломон Михайлович в разные годы говорил мне о Фаине Георгиевне: “Вот уж Раневская, всем актрисам – актриса! Ее роль в “Пышке” оказалась едва ли не самой удачной в фильме. Именно ей удалось показать буржуа такими, какими они были воистину в то время”». Тогда же от Ивана Семеновича я узнал, что, если бы Михаил Ромм не стал режиссером, он был бы замечательным скульптором, ведь он учился у Голубкиной и Коненкова, а в кино пришел под влиянием Эйзенштейна и Бориса Волчека, отца режиссера Галины Волчек. Ромм был известен как выдающийся мастер режиссуры, как художественной, так и документальной – достаточно вспомнить его фильм «Обыкновенный фашизм». Он умел оставаться (или, по крайней мере, выглядеть) правдивым даже тогда, когда, казалось, это невозможно – например, в фильмах «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году».

* * *

В сентябре 1939 года произошел очередной раздел Польши – на сей раз ее поделили между собой СССР и Германия. Восточные польские области отошли к Советскому Союзу, и тогда судьба вновь свела Раневскую и Ромма в фильме «Мечта», посвященном «историческому воссоединению». Сценарий фильма написал Евгений Габрилович, который в то время не был знаком с Раневской. Михаил Ильич, прочитав сценарий, восторженно произнес: «У меня есть исполнительница на роль мадам Скороход! Она родилась, создана именно для этой роли!» Из воспоминаний Евгения Габриловича: «Вскоре Михаил Ильич представил мне Фаину Георгиевну. Я в первый момент не одобрил его выбор, но, чуть поговорив с ней, понял, что Ромм не ошибся в выборе. Я редко встречал человека столь интересного в личном общении. Чего только актерски не воспроизводила она, вот так, ненароком, вскользь, по пути! И мимоходные встречи на улице, в магазине, в автобусе, на собрании и вдруг, нечаянно, сразу что-то совсем другое, давно прошедшее, из жизни актерской провинции, в миг – из юности, какой-то каток, и снег, и бегущие санки, и тут же о прачке, которая вчера считала белье… Это была игра, десятки быстро сверкавших, быстро мелькавших миниатюр, где Фаина Георгиевна была то кондуктором, то продавщицей, то старухой на передней скамье автобуса, то младенцем рядом, на той же скамье, была прогоревшим антрепренером, восторженной гимназисткой, пьяным суфлером, милиционером, продавцом пирожков, адвокатом и каким-то юнкером или подпоручиком, в которого она была в юности влюблена и для которого зажарила как-то индейку, украсила ее серпантином и бумажным венком. Игра переполняла ее, актерское естество бушевало в ней, билось наружу, не утихая ни на мгновение. Такой она была тогда, в те довоенные годы, такая она и сейчас…»

Фаина буквально «влюбилась» в свою будущую героиню Розу Скороход. Наверное, она предчувствовала судьбу, которая ожидает вскоре ее народ, поэтому ей удалось создать один из самых запоминающихся еврейских характеров, еврейских трагедий. Едва ли это могло понравиться идеологам того времени, но отказываться от фильма на этом основании они не стали – он вышел на экран в 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны.

Пожалуй, ни одна героиня, созданная Раневской в кино, не раскрывает так ее образ, как Роза Скороход. Так много неожиданностей, противоположностей создает она в этом образе. Одна из его граней – преданная еврейская мама, о которой написано и сказано так много. Быть может, лучше всего о ней говорит пословица: «Нет хорошей смерти, нет плохой матери». Роза, влюбленная в своего сына, в момент разочарования в нем решается на невозможное – не находиться с ним под одной крышей, то есть она сознательно разрушает традиции, материнские устои, да, по сути, и все представления о добре и справедливости. Ее любовь к сыну, власть над ним оборачиваются проклятием, несчастьем. Играя Розу Скороход, Раневская сумела показать, что трагедия одной человеческой души является воплощением несправедливого социального строя. Незабываема сцена прощания Розы с сыном. В ее взгляде глубокая печаль и боль. А как звучит ее вопрос, обращенный к нему: «Объясни мне, ты, инженер, зачем пропала моя жизнь?» Сколько отчаяния в этих словах, сколько горя за бессмысленно прожитую жизнь, за свою беззащитность!

Фильм этот принес Раневской известность мирового уровня. В Белом доме картину видел президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт, сказавший: «На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса». Видел «Мечту» и знаменитый в то время американский писатель Теодор Драйзер. Вот что писала об этом его супруга Элен Драйзер: «Теодор был очень болен. Ему не хотелось писать, не хотелось читать, не хотелось ни с кем разговаривать. И однажды днем нам была прислана машина с приглашением приехать в Белый дом. Советский посол устроил специальный просмотр фильма “Мечта”. В одном из рядов я увидела улыбающегося Чаплина, Мэри Пикфорд, Михаила Чехова, Рокуэлла Кента, Поля Робсона. Кончилась картина. Я не узнала своего мужа. Он снова стал жизнерадостным, разговорчивым, деятельным. Вечером дома он мне сказал: “„Мечта“ и знакомство с Розой Скороход для меня величайший праздник”. И Драйзер, взяв в руки перо, начал писать статью о “Мечте”. Он писал ее три месяца, но, к сожалению, рукопись была потеряна».

Что же так привлекло Фаину Георгиевну в роли Розы Скороход? Разумеется, не только трагическая судьба героини, но и трагическое время, в которое ей довелось жить, и, конечно же, так называемый «еврейский вопрос». Однажды Ия Саввина, навестив Фаину Георгиевну дома, приготовила для нее аппетитное блюдо – курицу, жаренную в сметане, которая выглядела, разумеется, и аппетитно, и красиво. Уходя, Ия Сергеевна настаивала, чтобы Раневская обязательно, хотя бы из уважения к ее труду, съела курицу. Когда Ия Сергеевна ушла, Фаина Георгиевна сокрушенно произнесла: «Еврей ест курицу, когда он болен или когда курица больна». Эта давняя поговорка могла бы стать эпиграфом к роли Розы Скороход.



Е. Кузьмина и Ф. Раневская. Кадр из фильма «Мечта»

* * *

Михаил Ромм и Раневская дружили всю жизнь. Дружна была Фаина Георгиевна и с женой режиссера – замечательной актрисой Еленой Кузьминой, сыгравшей в фильме «Мечта» роль девушки Ганки (именно эта роль, по замыслу сценариста, должна была быть главной). Ганка оказалась в городе, «чтобы заработать гроши, чтобы батька лошадь купил, чтобы замуж выйти». Как известно, для Ганки, по вине сына Розы, все закончилось трагически. Но ведь сценарий писался в 1943 году. И Габрилович, и Ромм пытались следовать принципу – советская власть приносит людям только счастье. В последних кадрах фильма мы видим Ганку, выступающую на многотысячном митинге в честь прихода Красной Армии – освободительницы. Конечно, и режиссеру, и сценаристу было понятно, что финал фильма надуман, но если этого не заметили те, кто решал судьбу картины, то изменять ее не было необходимости – главной героиней стала Роза Скороход. И то, что фильм все-таки оказался жизненно правдивым, – заслуга образа Розы Скороход, созданного Раневской. Среди многих фильмов с участием Раневской (всего их двадцать шесть) «Мечта», несомненно, остается ее наивысшим актерским достижением.

Свидетельство дружбы Раневской с Еленой Кузьминой и Михаилом Роммом – их переписка. Вот одно из писем Кузьминой к Раневской, написанное, судя по всему, вскоре после 80-летия актрисы: «Это я пишу к тому, что мы не имели понятия о Вашей знаменательной дате… Газет на даче нет. Радио включать забываем. Это тоже успокаивает… Дорогая Фаиночка, мы Вас очень любим. А ведь так мало осталось к старости людей, о которых даже мысли доставляют удовольствие. В тот тихий вечер мы включили телевизор (кстати, он тоже одичал и непотребно рычит) и наткнулись на уже идущую “Мечту”. С удовольствием смотрели… О том, что Вы упали в больнице, мы узнали от Нины Станиславовны Сухоцкой и ужасно огорчились. Ведь надо же иметь такое везение, чтоб в центре учреждения, где людей склеивают, разбиться на куски!.. Это только Вы можете! От этого Вашего “все не по-человечески” мы Вас любим еще больше…»

В последние годы жизни Раневская и Ромм встречались в местах, далеких от театра и кино, – неоднократно совпадало их пребывание в Кремлевской больнице. Фаина Георгиевна записывала в дневник: «Помнится, как однажды, захворав, я попала в больницу, где находился Михаил Ильич, увидев его, я глубоко опечалилась, поняла, что он болен серьезно. Был он мрачен. Помню его слова о том, что человек не может жить после увиденного, неимоверного количества метров пленки о зверствах фашистов. Он мне сказал тогда: “Дайте слово, что вы не будете смотреть мой фильм „Обыкновенный фашизм“, хотя там нет и тысячной доли того, что делали эти нечеловеки”». Раневская обещала не смотреть этот фильм. И сдержала свое слово, хотя не без труда.

Выдающийся киновед Майя Иосифовна Туровская рассказывала мне, как однажды встретила Раневскую в доме Иосифа Прута. Майе показалось, что был какой-то сговор: в тот день к Пруту должны были прийти гости на просмотр фильма «Обыкновенный фашизм». Там же был Савва Кулиш – соавтор сценария. «Как попала Фаина Георгиевна к Пруту в тот день? Подозреваю, что ее привел сам Кулиш. Я поняла, что Фаину Георгиевну надо уводить и ради нее самой, и ради Михаила Ильича. Когда мы с Фаиной Георгиевной оказались у меня на квартире (я жила неподалеку от Прута), я предложила Раневской почитать рукопись моей книги о Вампилове. Фаина обрадовалась, даже взбодрилась: “А может быть, Вампилов напишет роль и для меня. Он неимоверно талантлив”». Так Майя Туровская «спасла» Раневскую от «Обыкновенного фашизма», который, без всякого сомнения, стал бы тяжелым испытанием для чувствительного сердца актрисы – как и для любого человека, не лишенного совести и сострадания.

Находясь в больнице, Ромм и Раневская затеяли «игру» в переписку. Вот одна из записок Михаила Ильича Ромма к Раневской: «Фаина, дорогая! Я старый и вдобавок глухой на одно ухо. Старею ужасно быстро и даже не стесняюсь этого. Смотрел “Мечту” и всплакнул. А раньше я просто не умел плакать. Обычно я ругаю свои картины и стесняюсь, стыжусь смотреть, а “Мечту” смотрел, как глядят в молодости. На свете нет счастливых людей, кроме дураков да еще плутов. Еще бывают счастливые тенора, а я не тенор, да и Вы тоже…»

Раневская признавалась: «За всю долгую жизнь я не испытывала такой радости ни в театре, ни в кино, как в пору наших двух встреч с Михаилом Ильичом. Такого отношения к актеру – не побоюсь слова – нежного, такого доброжелательного режиссера-педагога я не знала, не встречала. Его советы-подсказки были точны и необходимы».

К 70-летию Ромма Фаина Георгиевна отправила ему поздравительное письмо, полное объяснений в любви, Михаил Ильич ответил ей: «В годы “Пышки” я был (между нами) глуп и самоуверен. Мне казалось, что кино – самое важное, святое дело и, значит, все должны плясать вокруг него. Вреда от него больше, чем пользы… А вообще-то, мне грустно, очень одиноко и ничего не хочу (какое совпадение в настроениях Раневской и Ромма! – М. Г.). А будет, как раз, юбилей. Но зачем мне юбилей? Вообще, думается мне, что “Обыкновенный фашизм” – это, по всем признакам, последняя картина человека, а я не понял своевременно. На пенсию пора…»

Когда силы не позволяли им в больнице писать друг другу письма, Ромм и Раневская оставляли друг другу короткие записки: «Я Вас люблю». А дальше: «До встречи в палате», «Встретимся на телевизоре», «Словом, до встречи».

В своей статье в «Комсомольской правде», посвященной 80-летию со дня рождения Раневской, Майя Туровская писала: «Раневской редко доводилось играть умных, все понимающих женщин. Когда-то – нам кажется, что на заре, а по сути, в зените своей артистической карьеры – ей посчастливилось получить у Ромма роль хозяйки пансиона “Мечта” в фильме того же названия. А может быть, это Ромму посчастливилось, потому что в этой достаточно литературной роли Раневская приоткрыла такую едкую горечь знания о корыстной и нищей жизни своей героини, такую мрачную иронию слова “мечта” и в то же время такое преодоление этого несчастного знания силой сердца, что если уж выделить какие-то роли – “путеводители” по “феномену Раневской”, то в первую очередь надо было назвать умную хозяйку респектабельного и жалкого пансиона “Мечта” Розу Скороход».


[ Изображение на стороннем сайте: e183d9b326b5.jpg ]


Эти слова Туровской хотелось бы дополнить мыслью о том, что не встретиться в этом фильме Ромм и Раневская не могли, хотя вся предыдущая жизнь каждого из них не вела к этой встрече. Раневская родилась в богатой семье, не испытывавшей никаких симпатий к революции, а отец Ромма, сын владельца типографии в Вильно, был профессиональным революционером, что и привело его к ссылке в Иркутск. Казалось, прошлое никак не могло сделать их единомышленниками, но их объединила любовь к искусству, к правде жизни. Объединила прочно и навсегда, и даже искренняя любовь Михаила Ильича к Ленину, к которому Раневская относилась весьма критически, не оттолкнула их друг от друга.

В 1971 году, когда Ромма не стало, Раневская записала в дневник: «Скучаю без Михаила Ромма. Он говорил, что фильмы свои его не радуют, но когда смотрел “Мечту” – плакал. В этом фильме он очень помогал мне как режиссер, как педагог. Доброжелательный, чуткий с актерами, он был очень любим всеми, кто с ним работал… Не так давно видела в телевизоре немую “Пышку”. Как же был талантлив Михаил Ромм, если в немой “Пышке” послышался мне голос Мопассана, гневный голос его о людской подлости!»

О Раневской и Ромме рассказывает Ростислав Янович Плятт: «Старая мать, потрясенная эгоизмом и черствостью своих детей… Мне кажется, что эта тема берет начало в грандиозной ее киноработе – роли Розы Скороход в замечательном фильме Михаила Ромма “Мечта”. Вот тут мы встретились впервые как партнеры; у нее была главная роль, у меня – эпизодическая, но я был свидетелем того, как рождалась у Раневской ее Роза, властная хозяйка меблированных комнат. Фаина Георгиевна в то время была еще сравнительно молодой женщиной, лет сорока, с худой и гибкой фигурой. Это ей мешало: она видела свою Розу более массивной, ей хотелось, так сказать, “утяжелить” роль. И наконец она нашла “слоновьи ноги” и тяжелую поступь, для чего каждый раз перед съемкой обматывала ноги от ступней до колен какими-то бинтами. Ощущение точной внешности играемой роли всегда питало ее, а уж нутро ей было не занимать: эмоциональная возбудимость, взрывной темперамент, моментами поднимавший Розу до трагических высот, – все было при ней. “Мечта” вышла на экраны в 1941 году, и с тех пор – не долговато ли? – Раневская жила в поисках роли себе по плечу, роли, которая смогла бы до дна утолить ее неуемную творческую жажду…»

Фаина Раневская в посте о Ростиславе Плятте https://forum.vgd.ru/post/609/46127/p1317055.htm#pp1317055

ИВАШОВ Владимир Сергеевич

28.08.1939, Москва – 23.03.1995, Москва


[ Изображение на стороннем сайте: 14fa2e04f934.jpg ]


Народный артист РСФСР (1980)
Кавалер Серебряных медалей им. А.Довженко (1975, за участие в фильме «Пламя», 1982 - «Право на выстрел»)
Лауреат Государственной премии МНР (1982, за фильм «Через Гобби и Хинган»)
Лауреат Приза «За воплощение на экране образа защитника Отечества» (за роль в фильме «Баллада о солдате») - Международный актерский фестиваль «Созвездие-99» (Тверь)

Детство

Владимир Ивашов родился в рабочей семье. Его отец был простым рабочим на авиационном заводе, мать – швеей на фабрике. С малых лет Владимир умел шить, столярничать, готовить. Во дворе он хотя и не был самым сильным, но никого не боялся и умел за себя постоять.

Мировая известность

После окончания школы в 1956 году, Владимир поступил во ВГИК на курс Григория Козинцева. Учился он легко, хотя нельзя сказать, что очень уж выделялся среди своих однокурсников. И, тем более, никто не предполагал, что вскоре он станет всемирной знаменитостью.

В 1958 году режиссер Григорий Чухрай приступил к съемкам фильма «Баллада о солдате». На главную роль - молодого солдата Алеши Скворцова – режиссер пригласил популярного актера Олега Стриженова.

В ходе съемок Григорий Чухрай понял, что допустил ошибку. Стриженов явно не подходил на главную роль ни по возрасту, ни по внешним данным. Он мог быть аристократом, героем-любовником, но никак не желторотым солдатом. Нужен был 17-летний герой, наивный и пылкий, с юношеским максимализмом в глазах, который еще не успел повзрослеть и для которого слово «мама» значит очень много.

Начались срочные поиски кандидатуры, которые привели к 19-летнему студенту второго курса ВГИКа Владимира Ивашова. Его партнершей стала студентка первого курса Школы-студии МХАТ Жанна Прохоренко. Георгий Чухрай вспоминал: «Мы шли на риск во многом. Даже в том, что поручили главные роли совсем еще неопытным актерам. Мало кто в то время пошел бы на такой шаг, но мы отважились и не пожалели. Володя с Жанной внесли в фильм самую ценную для него краску – непосредственность и обаяние молодости».

По сути, от Ивашова требовалось только естественность, искренность при создании незамысловатого образа рядового Алеши Скворцова, но для начинающего актера это и было нелегким. И все же Владимир блестяще справился с поставленной задачей. Он был необычайно органичен и естественен в этой роли.


[ Изображение на стороннем сайте: 5dea2e7f3724.jpg ]


В ходе съемок Григорию Чухраю пришлось преодолеть многочисленные попытки «сверху» внести изменения в сценарий. Ему предлагали сделать главного героя полковником или генералом, убрать из картины сцену с женой-изменщицей, изменить финал фильма… И все же режиссер отстоял свой взгляд на картину.

В фильме имелись некоторые неточности, на которые Чухрай пошел сознательно. Так, например, в начале войны отпуска солдатам практически никогда не давали, но это требовалось по сюжету. Погоны в начале войны солдаты также не носили, но режиссеру необходим был обобщенный образ солдата-освободителя, известный всему миру. Григорий Чухрай рассказывал: «Снимая картину для советского зрителя, я втайне надеялся, что ее увидят и за рубежом, в странах, через которые наша армия гнала фашистскую нечисть. А вдруг люди, видевшие советских бойцов уже в новой форме, заметив на форме героя петлицы, не смогут совместить эти два образа? Нет, скажут, нас освобождали не эти… Вот почему мы одели Алешу в форму конца войны».

Комиссия, принимавшая фильм, осталась недовольной. Слишком уж он не вписывался в стандартные рамки фильмов о войне. Однако и положить его на полку они не решились. И тогда фильм был пущен ограниченным прокатом по провинциям. Это не помешало необычайному успеху картины, на которую народ буквально ломился. На этот факт закрывать глаза уже было нельзя. В результате в 1960 году, на самом верху, было принято решение отправить фильм на международный кинофестиваль в Канны.

Григорий Чухрай был здесь уже не новичком. Три года назад он уже покорил весь мир своей картиной «Сорок первый». И все же режиссер волновался: «Респектабельная, разодетая публика чинно занимает в зале места. Мне становится страшно: они не поймут фильм, не примут. Ну что этим господам и дамам до страданий русской матери, потерявшей сына?».

Опасения оказались напрасными. Зал не остался равнодушным. Реакция зрителей в Каннах нисколько не отличалась от реакции где-нибудь в Рязани. Они в тех же местах смеялись, там же затихали, там же плакали…

Картина была отмечена призом «За лучший фильм для молодежи» и призом «За высокий гуманизм и исключительные художественные качества». А на исполнителя главной роли Владимира Ивашова свалилась неслыханная популярность, как три года назад на Изольду Извицкую, сыгравшую в картине Григория Чухрая «Сорок первый».

Один из американских журналов писал: «Голливудским звездам, готовившим юных актеров, следовало бы сесть со своими питомцами на первый самолет в Москву и устроить их в институт, раз там делают таких актеров из девятнадцатилетних юнцов».

Учеба во ВГИКе. Женитьба

В Москву Владимир Ивашов вернулся в ореоле всемирной славы, которая, кстати, совершенно его не испортила. Правда, из-за пропусков в занятиях ему пришлось опуститься на курс ниже. Он попал к выдающемуся режиссеру и педагогу Михаилу Ромму. Здесь он и повстречал свою любовь.

Светлана Светличная, которая училась на курсе Михаила Рома, впервые увидела Ивашова на празднике в общежитии еще до его первых съемок. Тогда утонченной генеральской дочери не понравилось, что молодой человек громче всех смеялся и разговаривал, перебивая других. Чуть позже она увидела «Балладу о солдате». Алеша Скворцов в исполнении Владимира потряс ее сердце душевной чистотой. Светлана влюбилась.

Когда Ивашова перевели на курс Михаила Рома, девушка конечно обрадовалась, но в то, что у них что-то может быть, она не верила. Светлана тихо вздыхала вслед стройному красавцу в джинсах и ковбойской шляпе, привезенных из турне по США после заокеанской презентации «Баллады о солдате». «Да у такого парня, наверное, целый гарем!», - думала она, проливая слезы в подушку.

Удивительно, но Владимир тоже страдал, не зная, как подступиться к Светличной. Развязка наступила на генеральной репетиции «Казаков» по повести Толстого, где по сценарию парочка должна целоваться. Режиссер почему-то все время откладывал эту сцену. Лишь на финальном прогоне спектакля Ивашов страстно обнял и поцеловал свою робкую партнершу, чуть не упавшую в обморок от счастья. Как только опустился занавес, он сказал: «Светка, мне кажется, что я тебя люблю!».

Через полгода они играли свадьбу. Но прежде чем дать свое согласие, Светличная позвонила маме в Мелитополь, спросить совета. Мама была не против.

Через год у пары родился сын Алеша, названный в честь главного героя «Баллады о солдате». Первое время молодожены жили у родителей Ивашова. В одной комнатушке коммуналки ютились семь человек, что, конечно, не способствовало установлению хорошего климата в семье. С самого начала у невестки не сложились отношения со свекровью.

В отличие от семейной жизни, творческая жизнь актерской пары складывалась успешно. Все еще, будучи студентом ВГИКа, Ивашов снялся сразу в нескольких фильмах: «Тучи над Борском» (1961), «Семь нянек» (1962) и других. Светлана Светличная сыграла главную роль в картине «Им покоряется небо». А в новелле «Тетка с фиалками» (1963) супруги снялись вместе.

60-е годы

После окончания в 1963 году ВГИКа Владимир Ивашов и Светлана Светличная поступили на службу в Театр-студию киноактера. Молодые актеры после длинных хождений по коридорам власти и бюрократических проволочек наконец получили отдельную двухкомнатную квартиру. Впереди была вся жизнь, и они верили, что их ждет блестящее будущее.

В 60-е годы Ивашов и Светличная много снимались, и фильмы с их участием зачастую имели успех у зрителей. Несколько раз супруги снимались вместе. Так в «Герое нашего времени» (1965) Владимир сыграл Печорина, а Светлана девушку-контрабандистку. В приключенческом фильме «Новые приключения неуловимых» (1968) Ивашову досталась роль адъютанта полковника Кудасова, а Светличной небольшой эпизод. Кстати, в этом фильме обнаружилась еще одна грань его таланта – Ивашов прекрасно пел под гитару. Песня «Русское поле» в его исполнении стала навсегда визитной карточкой актера.


[ Изображение на стороннем сайте: 0e593513583d.jpg ]


Кроме того, Владимир Ивашов снялся в роли адъютанта Приходько в эпической драме «Железный поток», а Светличная в нескольких фильмах, среди которых самые известные: «Стряпуха», «Не самый удачный день» и, конечно же, «Бриллиантовая рука», сделавшая актрису секс-символом страны.

70-е годы. Личная жизнь

В 70-е годы личная жизнь Ивашова и Светличной складывалась непросто. Как вспоминает сама Светличная: «Первые десять лет – потрясающие: мы Ромео и Джульетта. Потом – сложная середина».

Был момент, когда их брак висел на волоске. Начались семейные неурядицы, взаимная ревность к поклонникам, измены. Светлана капризничала, устраивала сцены, обвиняла мужа в том, что он не стал режиссером, и она не сыграла какие-то роли. В отместку за фанаток, одолевавших Владимира, она открыто флиртовала с другими мужчинами. Иногда изменяла, но всегда возвращалась домой, каялась, что это больше не повторится, и муж прощал.

Светлана Светличная вспоминает: «То, что мы так и не расстались, была не моя заслуга, а Володи. Он понимал, что я – человек эмоциональный, даже, может быть, непостоянный, и у меня могут быть какие-то закидоны, но он был однолюб, умел прощать… Я была противной. Володя был степенным. Он был, как Каренин, очень мягким. Если бы я вышла замуж за другого, наверное бы, у меня был не один муж. Выдержать мои закидоны трудно».

Самой громкой стала ее связь с Андреем Мироновым на съемках «Бриллиантовой руки». В перерывах контрабандист Козодоев не давал прохода сексапильной блондинке. Она ответила взаимностью. «Доброжелатели» оперативно проинформировали Владимира о проделках дражайшей половины, и он решил презентовать супруге ответные «рога». Вернувшись в Москву, Светлана традиционно покаялась в грехах, муж простил и с легкой душой отправился на свидание с любовницей. Соперница Светличной оказалась такой красавицей, что ветреная актриса задумалась о сохранении семьи, отбросив мысли о романах на стороне. Для верности она даже родила второго сына Олега.

Владимир оказался замечательным отцом. Светлана Светличная вспоминает: «По-настоящему детей воспитывал Володя. <…> Дети верили чуть ли не до семи лет, что Дед Мороз приносит подарки. Володя проводил проволочки, вешал под елку подарок. В полночь он обрезал эту нитку – и с боем курантов подарок падал вниз. У меня бы в жизни на подготовку терпения не хватило. Он всю квартиру украшал…». Владимир часто сглаживал взрывной характер жены, воспитывая детей, он их никогда не бил, умел находить к ним подход, действовал личным примером.


[ Изображение на стороннем сайте: c07b63416920.jpg ]


И все же супруги продолжали ссориться чуть ли не каждый вечер, выясняя, кто достиг в кино большего. Разборки заканчивались объятиями, поцелуями и праздничными столами после возвращения Светланы со съемок. Сумасшедшая юношеская любовь оказалась неубиенной, как герои современных блокбастеров. Помогло сохранить брак и то, что Ивашов никогда не ревновал жену к славе.

70-е годы. Кино

В 70-е годы Владимир Ивашов продолжал много сниматься в кино. Случались и главные роли. Так всего через год после успеха «Семнадцати мгновений весны» (1974) с Вячеславом Тихоновым, на «Таллинфильме» был снят фильм - «Бриллианты для диктатуры пролетариата». В этой картине Ивашов сыграл разведчика Исаева – будущего Штирлица. В том же году он сыграл Володю в мелодраме «Когда наступает сентябрь».

Среди других работ актера: продолжение «Неуловимых» - «Корона Российской империи, или Снова неуловимые», где Ивашов вновь сыграл адъютанта Кудасова, военная драма «А зори здесь тихие» (эпизодическая роль - гость Бричкиных) и другие фильмы.

Тем не менее, роли, сравнимой по масштабам с Алешой Скворцовым, у Ивашова не было. Режиссеры безжалостно эксплуатировали его внешность, не предлагая ничего серьезного. Даже в Театре-студии киноактера, где Ивашов проработал 30 лет, у него случились лишь две стоящие роли: Ставрогин в «Бесах» Ф. Достоевского и Автор в пьесе А. Блока «Здесь на синей земле».

В 1978 году впервые серьезно дала о себе знать язва желудка у Ивашова. Он должен был лечь в одну из столичных клиник, однако жена узнала, что в Кургане есть хирург, который лечит эту болезнь по оригинальной методике. Ивашов отправился к нему. Операция прошла успешно, после чего боль в течение полутора десятков лет не давала о себе знать.

80-е – 90-е годы

В 1980 году Ивашову было присвоено звание народного артиста РСФСР. Но природная простота и благородство не дали Владимиру Ивашову стать звездой в полном смысле этого слова. Его не прельщали ни деньги, ни слава, ни обилие поклонниц. Он остался таким же простым непосредственным парнем, Алешей Скворцовым.

В февральском номере журнала «Советский экран» за 1983 год была помещена большая статья Г. Сухина, посвященная его творчеству. В ней писалось: «Владимир Ивашов работает много и успешно. И все же порой создается впечатление, что некоторым режиссерам нужен не он сам, а его внешность – хорошо знакомая зрителям, его обаяние, сразу располагающее нас к его героям, его популярность, служащая залогом интереса к фильму. А между тем, каким разным, каким непредсказуемым может быть на экране Владимир Ивашов – актер, пользующийся неизменной любовью зрителей!» Да, к великому сожалению, Владимир Ивашов так и остался актером одной роли.

С середины 80-х и его и Светличную все реже стали приглашать сниматься в кино. И супруги все свободное время отдавали семье. Светличная смирилась с уходом популярности. Женщина в расцвете сил увлеклась ролью жены и матери. С радостью она возилась на кухне, убирала, стирала, воспитывала сыновей. Светлана прекрасно готовила, а Владимир очень красиво сервировал стол. Их дом всегда славился хлебосольством, и многочисленные друзья и знакомые с удовольствием их посещали.

Но в отличие от жены, Владимир очень страдал от своей невостребованности. В 90-е годы предложений сниматься ему практически не поступало. А если что и происходило, то фильмы были откровенно бездарными, участие в которых для актера было постыдным. Как признавался Владимир Ивашов: «Сейчас в фильмах много грязи. После них хочется либо запить, либо повеситься. Несмотря на трагический финал «Баллады о солдате», после его просмотра в зрителях происходило <…> очищение. После него хотелось жить. Сегодняшнее кино ради эффекта готово пустить под откос все, что осталось в человеке доброго, радостного, святого».

Последней большой работой Ивашова в кино стал фильм Александра Муратова «Рукопись», который вышел на экраны в 1992 году. Это была совместная советско-французская постановка по повести Л. Чуковской «Спуск на воду». Ивашов играл в нем главную роль.

В те же годы он снялся в небольших ролях в исторической драме «Слеза князя тьмы», детективах «Убийство на «Ждановской» и «Сыскное бюро «Феликс». Больше в кино он не снимался. Зато ему пришлось, чтобы прокормить семью, сняться в двух рекламных роликах на телевидении. Это было насилие над собой, но актер пошел на это.

В забвении

В 1993 году в Театре-студии киноактера началась генеральная чистка. Новый руководитель театра – бывший парторг ГАИ – решил избавиться от «балласта» и уволил 180 актеров из 230 числившихся в труппе. В число «балласта» вошли такие актеры, как Леонид Куравлев, Марина Ладынина, Николай Крючков и другие. Талантливые актеры перестали быть нужными стране.

Ивашов и Светличная ушли из театра добровольно. В период безвременья герои, каким был Ивашов, не могли существовать. Владимир тяжело переживал развал Театра-студии киноактера, в котором служил много лет, но никто и никогда так и не увидел его в унынии и печали. Он улыбался и весело шутил, даже когда это было просто больно делать.

Чтобы обеспечивать семью, нужна была работа, и Ивашов устроился простым рабочим на стройку. Говорят, что, когда он в строительной робе ехал в метро на работу, многие люди узнавали его, и от этого ему было особенно неловко.

Отдушиной для Владимира Ивашова были его поездки на охоту и встречи с друзьями, которых у него было много и среди простых людей, и среди артистов. А еще была любимая семья, о которой он очень заботился и оберегал. Его сын Алексей Ивашов считает так: «Я, наверное, не смог бы относиться так к своей жене, как он относился к моей маме. Он прощал все. Даже когда и не мог простить. Даже когда и уходил, он все равно прощал». 9 мая 1994 года Ивашов и Светличная обвенчались в Хамовнической церкви.

Последний год жизни

В 1995 году об Ивашове вспомнили его более благополучные коллеги и пригласили на торжественное вручение высших кинематографических призов «Ника». Надев на себя казенный смокинг, он отправился в Дом Кино, с достоинством вручил призы победителям, а наутро вновь вышел на стройку – грузить шифер и шлакоблоки.

В марте 1995 года Владимиру Ивашову пришлось работать особенно много. Ему хотелось заработать денег на достойный подарок жене. Светлана Светличная рассказывает, что в последний год своей жизни он особенно много нервничал, срывался по всякому пустяку. Его убивала мысль, что он уже не актер. В отличие от прежних лет, она не обижалась в ответ, наоборот, старалась его поддержать. Когда он усталый и раздраженный возвращался со стройки, Светлана встречала его улыбкой и обедом.

В ту весну Владимир особенно плохо себя чувствовал. На стройке его щадили, но с его язвой такая работа была недопустимо. Во время разгрузки очередной машины с шифером Ивашову внезапно стало плохо. Срочно вызвали врачей.

Рассказывает Евгений Жариков: «Он надорвался, и у него открылось желудочно-кишечное кровотечение. Первая бригада врачей, которая делала ему операцию, оказалась элементарно нетрезвой, через несколько часов – повторная операция, а сердце не выдержало…». Он скончался в ночь на 23 марта в 1-й Градской больнице на 56-м году жизни.

Послесловие

Рассказывает Светлана Светличная: «Я расплакалась, когда похоронила мужа, только спустя два месяца. А так натянутая была. Я бросила курить. Сорок дней не курила, не брала в рот спиртного. Это маленькая жертва, но с нее я начала свой путь к очищению.

На 39-й день я проснулась и почувствовала, что в квартире что-то происходит. Меня обуяло чувство радости. Было пять часов утра, уже рассвело. Я лежала и думала, как рано светает. <…> Я повернулась на правый бок, к окну. И вдруг почувствовала, что Володя здесь. Он обнял меня физически. Я хотела обернуться, но что-то остановило меня. И мы с ним поговорили. <…> Он сказал: «Я пришел для того, чтобы сказать тебе, что я тебя очень люблю. И очень хочу, чтобы ты меня не забывала». И я ему это обещала. Я хотела еще что-то сказать, вдруг слышу, как наш сеттер Фил заметался радостно, хвостом машет. <…>

И я сказала сыну: «Олежка! Папа был». И сын тоже подтвердил: «Он был у меня. Я почувствовал, как отец вошел в комнату».

P.S. В настоящее время старший сын Алексей работает зубным техником. Он женат, имеет дочь. Младший сын Олег некоторое время торговал на Тушинском рынке, теперь работает у друга отца в авторемонтной мастерской.

Наталья Георгиевна Гундарева


[ Изображение на стороннем сайте: 5ff710687c53.jpg ]


родилась 28 августа 1948 года в Москве.

Ее отец Георгий Макарович в детстве батрачил под Тулой, в 14 лет приехал в Москву, и прошел путь от рабочего до инженера. Мама Натальи Гундаревой - Елена Михайловна Гундарева окончила строительный институт, и работала в проектно-конструкторском бюро в должности инженера-проектировщика. В свободное от работы время она играла в самодеятельном театре своего НИИ, и ее любовь к театру передалась дочери. Наташа ходила в кружок художественного слова в Дом пионеров, и будучи девочкой достаточно крупной, в большинстве спектаклей играла возрастные роли. Например, в «Дикой собаке Динго» она исполняла роль мамы главной героини.

"От родителей мне достались: отцовская рассудительность, то есть реальное понимание момента, а с другой стороны, мамина такая нетерпимость - сделать во что бы то ни стало". В этой трудовой семье, где помнили лишения войны и трудности послевоенных лет, где помногу и допоздна работали и знали цену рублю, не обходились без книги, кинокартины и спектакля.

Театр занимал особое место. Первый спектакль, который увидела Наташа, был спектакль МХАТа "Синяя птица", и он запомнился ей как праздник, как волшебство: "Я не знала - ступать мне по полу в театре или летать". Наташа не собиралась быть актрисой. Она ощущала, что театр ей интересен, но казалось, что это обычное детское увлечение. По примеру матери она готовилась стать инженером-строителем, два года проработала в конструкторском бюро, занимаясь реконструкцией железобетонных керамических комбинатов. Но горячий интерес к театру в семье, накопленные в школьные годы театральные впечатления, первые пробы в кружке и в пионерском лагере пробудили заложенные творческие потенции и спрессовались в такую энергию, которая толкнула на поступок неожиданный и как бы случайный.

Летом 1967 года она подала документы в Щукинское училище, сдала экзамены и была зачислена на курс, которым предстояло руководить Ю.В. Катину-Ярцеву. "Это был лицей. Вольница в хорошем смысле слова". Наблюдательность, цепкая зрительная память и целенаправленная фантазия с первых студенческих проб стали важным профессиональным качеством Гундаревой. И еще одно свойство четко проявилось тогда же - трезвое, даже критическое отношение к самой себе и стремление преодолеть собственные слабости и недостатки. У Щукинского училища хорошая репутация, к его воспитанникам театры особенно внимательны. На Гундареву подали заявки четыре крупных театра Москвы: Вахтанговский, МХАТ, "Современник" и театр имени Вл.Маяковского. В 1971 году Гундарева дала согласие работать в театре имени Вл.Маяковского у А.А. Гончарова. Она сделала свой выбор, определивший ее актерскую судьбу.


[ Изображение на стороннем сайте: 16e5d7f1d9bd.jpg ]


"Гундарева принадлежит к той категории актеров, которые рождены лицедеями. Когда-то знаменитых комиков итальянской комедии масок, комедии дель арте, то есть искусных мастеров, называли "лянима аллегро" - веселая душа. Гундарева обладает вот такой веселой душой. Только природный ее дар помножен на ироничный ум, на трезвость оценок, на горький опыт человека конца ХХ века." ("Театральная жизнь", июль 1991 г.)

"В индивидуальности Гундаревой обнаружено и признано удивительно много сторон ее дарования; но существуют еще неразгаданные, невыявленные, которые еще предстоит открыть." (Ю. Катин-Ярцев)

"У Гундаревой полифонический актерский и душевный запас. Ей все подвластно... Словом, колодец глубок. Насколько хватит воды - жизнь покажет. Но прекрасно уже то, что дна пока не видно. Потому мы так ждем встреч с ней, так ее любим." (Э. Рязанов)

"С Гундаревой не может быть никакой конкуренции, ни у кого и никогда, потому что она есть абсолютная величина, она совершенно уникальна." (Е. Симонова)


[ Изображение на стороннем сайте: 27ad86161519.jpg ]


"Наталья Гундарева - замечательная актриса, мужественный человек, победивший смерть. В ней нет ни капли звездной чопорности." (Г. Гречко)

"Я работал с Натальй Георгиевной в одной-единственной картине - "Зимний вечер в Гаграх" - это актриса от Бога, необыкновенно обаятельная, дышащая оптимизмом и жизнелюбием. В ней сочетаются редкие качества - она богиня сцены и богиня экрана." (К. Шахназаров)

"Наталья Гундарева способной работать с утра до вечера за троих. И при этом она - всегда улыбчива, в прекрасном настроении, не злится и не рычит, даже если случаются какие-то неполадки. Входишь утром в гримерную - Наташа обязательно обернется и поцелует. Приятно!" (С. Самсонов)

"Наташа Гундарева в фильме по моему сценарию "Однажды двадцать лет спустя" сыграла героиню по имени Надежда, в фильме "Одиноким предоставляется общежитие" - Веру. Когда мы встречаемся, она шутит: "Веру сыграла, Надежду - тоже. Теперь надеюсь сыграть Любовь". (А. Инин)


[ Изображение на стороннем сайте: 386d600bc684.jpg ]

Александр Галич

родился 19 октября 1918 года в городе Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в семье служащих.

Его отец — Аркадий Самойлович Гинзбург — был экономистом, мать-Фанни Борисовна Векслер - работала в консерватории. Она была натура артистическая — увлекалась театром, училась музыке, и большинство увлечений Фанни Борисовны передалось затем ее детям — Александру и Валерию (последний станет известным кинооператором, снимет фильмы «Солдат Иван Бровкин», «Когда деревья были большими», «Живет такой парень» и др.).

Сразу же после рождения первенца семья Гинзбургов переехала в Севастополь, в котором прожила без малого пять лет. В 1923 году они перебрались в Москву, в один из домов в Кривоколенном переулке. Спустя три года Александр поступил в среднюю школу БОНО-24.



Вспоминает младший брат Александра Валерий: «Мир Кривоколенного переулка был замкнутым, я вроде бы ничего не знал о том, что происходило вовне, но при этом сопричастность этому вроде бы незнаемому была неудивительной. Мы всем двором, взрослые и дети, наблюдали подъем аэростата — зрелище само по себе ничего не представляло, но сопричастность событию создавала некую «ауру» естественной общности, что ли. В начале Кривоколенного, почти на углу Мясницкой, была стоянка извозчиков, а рядом — два котла для варки асфальта. В них ночевали беспризорники, в тепле. Мы, приготовишки, упоенно пели песню про «финский нож» или частушку: «Когда Сталин женится, черный хлеб отменится», и нам казалось, что мы приобщаемся к их беспризорной вольности. Учились мы в здании бывшей гимназии в Колпачном переулке, занятия для нас начинались часов с двенадцати, и мы, сидя на полу в ожидании, когда старшие освободят классы, все это распевали…

Все мальчишки нашего двора знали, что мы живем в доме поэта Дмитрия Веневитинова, где Пушкин впервые читал «Годунова». Мы не знали стихов Веневитинова, не все еще умели читать, но Пушкин, «Борис Годунов» — это нам было понятно. Понятнее, чем частушки и блатные песни…

Дом наш в Кривоколенном был суматошный, бесконечные гости, всегда кто-нибудь ночевал из приезжавших, и папа, и мама работали. Они не были конторскими служащими, поэтому работа была не регламентирована, т. е. длилась гораздо больше обычного рабочего дня, общения с ними в детстве было мало, близость пришла позднее…»

Благодаря матери Александр уже в раннем возрасте начал увлекаться творчеством — с пяти лет он учился играть на рояле, писать стихи. В восемь лет он стал заниматься в литературном кружке, которым руководил поэт Эдуард Багрицкий. В школе Александр учился на «отлично» и был всеобщим любимцем — кроме прекрасной игры на рояле, он хорошо танцевал, пел революционные песни, декламировал стихи. В 14 лет свет увидела его первая поэтическая публикация. В июне 1934 года Гинзбурги переезжают на Малую Бронную.

Окончив девятый класс десятилетки, Александр подает документы в Литературный институт и, к удивлению многих, поступает. Однако неуемному юноше этого мало, и он в те же дни подает документы еще в одно учебное заведение — Оперно-драматическую студию К. С. Станиславского, на драматическое отделение. И вновь, к удивлению родных и друзей, он принят. Чуть позже, когда совмещать учебу в обоих вузах станет невмоготу, Александр отдаст предпочтение театру и уйдет из Литинститута. Однако и в Оперно-драматической студии он проучится всего три года и покинет ее, так и не получив диплома. Причем поводом к уходу из студии послужит обида. Один из преподавателей студии, народный артист Л. Леонидов, однажды дал ему для ознакомления его личное дело. И там, среди прочего, Александр прочел слова, написанные рукой Леонидова: «Этого надо принять! Актера из него не выйдет, но что-то выйдет обязательно!» Юного студийца эта фраза задела, и он ушел в только что открывшуюся студию под руководством Алексея Арбузова. Было это осенью 1939 года. А в феврале следующего года студия дебютировала спектаклем «Город на заре».



Спектакль «Город на заре» был показан всего несколько раз — затем началась война. Большинство студийцев ушли на фронт, а Александра комиссовали — врачи обнаружили у него врожденную болезнь сердца. Но в Москве он все равно не задерживается — устроившись в геологическую партию, отправляется на юг. Однако дальше Грозного их не пустили.

Как раз в эти дни в Грозном появляется на свет Театр народной героики и революционной сатиры (первые шаги на профессиональной сцене в нем делали артисты, впоследствии ставшие всенародно известными: Сергей Бондарчук, Махмуд Эсамбаев). По воле случая участником этого коллектива становится и Александр Гинзбург.

Однако в составе грозненского Театра народной героики Александр проработал недолго — до декабря. После того как он узнал, что в городе Чирчик под Ташкентом режиссер Валентин Плучек собирает арбузовских студийцев, он уезжает из Грозного.

В Чирчике устроилась и личная жизнь Александра- он полюбил юную москвичку, актрису Валентину Архангельскую (она была секретарем комсомольской организации театра, а Галич — ее заместителем). Молодые собирались там же расписаться, однако непредвиденное обстоятельство помешало им это сделать. Однажды они сели в автобус и отправились в загс. Чемоданчик с документами они примостили возле ног, а сами принялись целоваться. Продолжалось это всю дорогу, а когда молодые опомнились и собрались выходить, они внезапно обнаружили, что чемоданчика уже нет- постарались местные воры. Затею с загсом пришлось отложить до лучших времен. Спустя год на свет появилась дочь, которую назвали Аленой.

Передвижной театр под руководством Плучека и Арбузова, в котором играли Александр и Валентина, колесил по фронтам. Александр выступал в нем сразу в нескольких ипостасях: актера, драматурга, поэта и композитора. Но затем в театре (он тогда уже базировался в Москве) возник конфликт между его основателями — Арбузовым и Плучеком. На сторону первого встал почти весь коллектив, о чем Плучеку было сообщено в письме. И только Гинзбург сделал на нем приписку, что с решением не согласен. Позднее он скажет: «Это была чистейшая чепуха-театр без Плучека. Арбузов все-таки не режиссер!» Однако Плучек из театра ушел, и тот вскоре распался.

В 1944 году жена Александра уехала в Иркутск — работать в местном театре. Чуть позже вместе с дочерью за ней должен был отправиться и Александр (ему обещали место завлита), однако судьба распорядилась по-своему. Его мать внезапно заявила, что «не позволит таскать ребенка по «сибирям», и запретила сыну уезжать из Москвы. И тот послушался. То ли потому, что слишком боялся матери, то ли по причине охлаждения к жене. Валентине же было сообщено, что, если она хочет жить с семьей, пусть немедленно возвращается в Москву — к мужу и ребенку (свекровь даже обещала первое время помогать им деньгами). Однако та рассудила по-своему и осталась в Иркутске. Так распался первый брак Александра Гинзбурга, который вскоре взял себе литературный псевдоним Галич (образован соединением букв из разных слогов имени, отчества и фамилии — Гинзбург Александр Аркадьевич).

есной 1945 года в жизни Галича появилась новая любовь. Звали ее Ангелина Шекрот (Прохорова). Была она дочерью бригадного комиссара и в те годы училась на сценарном факультете ВГИКа. До Галича она уже успела несколько раз влюбиться (ходили слухи о ее красивом романе с подающим надежды режиссером) и даже выйти замуж за ординарца собственного отца. В этом браке у нее родилась дочь Галя (в 1942-м). Но в самом начале войны муж пропал без вести, и Ангелина осталась вдовой. А в 45-м в ее жизни возник Галич. Вот как пишет Н. Милосердова: «Их свадебная ночь прошла на сдвинутых гладильных досках в ванной комнате в доме их друга Юрия Нагибина. Аня была худой, утонченной, с длинными хрупкими пальцами. Галич называл ее Нюшкой. Еще у нее было прозвище — Фанера Милосская. Она стала для него всем — женой, любовницей, нянькой, секретаршей, редактором. Аня не требовала от Галича верности, состояние влюбленности было для него естественным творческим стимулятором, никакого отношения не имеющим к их любви. Он был бабником в самом поэтическом смысле этого слова. Нюша его не ревновала, к романам мужа относилась с иронией. Скажем, однажды «возмутилась»: «Ладно бы выбрал себе кустодиевско-рубенсовский тип, можно понять. Но очередная пассия — такая же «фанера». И она решила «воздействовать» на даму-догнала их, собравшихся «погулять», и долго впихивала мужу разные лекарства, заботливо инструктируя даму, в каком случае что применять. Не помогло, дама разгадала ее ход: «Нюша, дайте еще клистир и ночной горшок, да побыстрее, а то мы не успеем полюбоваться закатом».

В 1945 году Галич предпринял попытку осилить высшее образование (как помним, до войны ему это сделать не удалось — в студии Станиславского диплома ему не выдали). На этот раз Галич решил получить не театральное образование, а какое-нибудь ярко выраженное гуманитарное и специальное. И его выбор пал на Высшую дипломатическую школу. Однако там его Ожидал серьезный «облом». Когда Галич пришел в школу и спросил у секретарши, может ли он подать заявление, та смерила его высокомерным взглядом и сказала: «Нет, вы не можете подать заявление в наше заведение». — «Почему?» — искренне удивился Галич. «Потому что лиц вашей национальности мы вообще в эту школу принимать не будем. Есть такое указание».

Отсутствие диплома о высшем образовании не помешало Галичу через пару лет после досадного инцидента в ВДШ обрести всесоюзную славу. Пришла она к нему как к талантливому драматургу. В Ленинграде состоялась премьера спектакля по его пьесе «Походный марш». Песня из этого спектакля, тоже написанная Галичем — «До свиданья, мама, не горюй», — стала чуть ли не всесоюзным шлягером. Чуть позже состоялась еще одна триумфальная премьера творения Галича (в содружестве с драматургом К. Исаевым) — комедии «Вас вызывает Таймыр».

В начале 50-х Галич был уже преуспевающим драматургом, автором нескольких пьес, которые с огромным успехом шли во многих театрах страны. Среди них «За час до рассвета», «Пароход зовут «Орленок», «Много ли человеку надо» и др. В 1954 году фильм «Верные друзья», снятый по сценарию Галича (и его постоянного соавтора К. Исаева), занял в прокате 7-е место, собрав 30,9 млн. зрителей.

В 1955 году Галича принимают в Союз писателей СССР, а три года спустя и в Союз кинематографистов. В 1956 году Театр-студия МХАТа (позднее ставшая театром «Современник») решает открыть сезон двумя премьерами, в том числе и спектаклем по пьесе Галича «Матросская тишина» (он написал ее сразу после войны). Сюжет пьесы можно пересказать в нескольких словах. Старый местечковый еврей Абрам Шварц мечтает, чтобы его сын Давид стал знаменитым скрипачом. Но война разрушает его мечты. Сам Абрам погибает в гетто, а Давид уходит на фронт и там погибает. Но продолжают жить другие: жена Давида, его сын, их друзья. В спектакле были заняты тогда еще никому не известные актеры: Олег Ефремов, Олег Табаков, Игорь Кваша, Евгений Евстигнеев. Однако до премьеры дело так и не дошло. На генеральной репетиции присутствовали несколько чиновников и чиновниц из Минкульта, и одна из них внезапно вынесла свое резюме увиденному: «Как это все фальшиво! Ни слова правды!» В ответ на эту реплику присутствовавший здесь же Галич не сдержался, вскочил с места и громко произнес: «Дура!» На этом обсуждение увиденного закончилось.

Несмотря на этот инцидент, Галич по-прежнему оставался одним из самых преуспевающих драматургов. В театрах продолжали идти спектакли по его пьесам, режиссеры снимали фильмы по его сценариям. К примеру, будущий комедиограф Леонид Гайдай начинал свой путь в кино именно с произведений Галича — сначала он снял короткометражку «В степи», а в 1960 году свет увидел фильм «Трижды воскресший», созданный на основе пьесы Галича «Пароход зовут «Орленок». Правда, несмотря на целое созвездие имен, собранных в картине, -Алла Ларионова, Всеволод Санаев, Надежда Румянцева, Константин Сорокин, Нина Гребешкова, — фильм получился никудышный.

В первой половине 60-х содружество Галича с кино складывается более удачно. Весной 1960 года от Союза кинематографистов он посещает с делегацией Швецию и Норвегию.

Сценарии Галича, которые выходили в те годы из-под его неутомимого пера, тут же расхватывались режиссерами. Причем жанры, в которых работал Галич, были абсолютно разными. Например, в военной драме «На семи ветрах», снятой в 1962 году Станиславом Ростоцким, повествовалось о любви, опаленной войной, в комедии «Дайте жалобную книгу» (реж. Эльдар Рязанов) — о предприимчивой девушке -директоре ресторана, в детективе «Государственный преступник» (реж. Николай Розанцев) — о поимке органами КГБ опасного преступника, повинного в гибели сотен людей в годы Великой Отечественной войны (за эту работу Галич был удостоен премии КГБ), в биографической драме «Третья молодость» (реж. Ж. Древиль) — о великом русском балетмейстере Мариусе Петипа.

Между тем под внешним благополучием Галича скрывалась некая душевная неустроенность, которую он очень часто заливал водкой. На этой почве в 1962 году у него случился первый инфаркт. Однако даже после этого «звонка» Галич не распрощался с «зеленым змием». На совместных посиделках, которые он с женой посещал в те годы в домах своих коллег, он умудрялся напиваться даже под недремлющим оком своей Нюши. Та порой сетовала друзьям: «Я умираю хочу в уборную, но боюсь отойти, Саше тут же нальют, он наклюкается, а ему нельзя, у него же сердце!»

В начале 60-х в Галиче внезапно просыпается бард-сатирик, и на свет одна за другой появляются песни, которые благодаря магнитофонным записям мгновенно становятся популярными. Самой первой песней этого цикла была «Леночка» (о девушке-милиционере, в которую влюбляется некий заморский шах), написанная Галичем бессонной ночью в поезде Москва — Ленинград в 1962 году.

Хронологически цикл магнитиздатских песен Галича начался «Леночкой», после которой появились и другие его песенные вирши. Среди них «Старательский вальсок», «У лошади была грудная жаба», «Тонечка», «Красный треугольник», «Аве Мария», «Караганда», «Ночной дозор», «Памяти Пастернака», «Баллада о Корчаке», «На сопках Маньчжурии», «Летят утки» и др. Однако его творчество развивалось как бы в двух руслах: с одной стороны -лирический мажор и патетика в драматургии (пьесы о коммунистах, сценарии о чекистах), с другой — пронзительная, гневная печаль в песнях. Эта раздвоенность многих раздражала. Когда Галич впервые исполнил несколько сатирических песен на слете самодеятельной песни в Петушках, многие участники слета обвинили его в неискренности и двуличии.

Между тем слава Галича-барда продолжает расти. В марте 1968 года его пригласили на фестиваль песенной поэзии в новосибирском академгородке «Бард-68″. Этот фестиваль вызвал небывалый аншлаг. Под него был выделен самый обширный из залов Дворца физиков под названием «Интеграл», и этот зал был забит до отказа, люди стояли даже в проходах. На передних креслах сидели члены фестивального жюри.

Галич начал с песни «Промолчи», которая задала тон всему выступлению («Промолчи — попадешь в палачи»). Когда же через несколько минут он исполнил песню «Памяти Пастернака», весь зал поднялся со своих мест и некоторое время стоял молча, после чего разразился громоподобными аплодисментами. Галич получает приз-серебряную копию пера Пушкина, почетную грамоту Сибирского отделения Академии наук СССР, в которой написано: «Мы восхищаемся не только Вашим талантом, но и Вашим мужеством…»

В августе того же года, потрясенный вводом советских войск в Чехословакию, он пишет не менее «крамольную» вещь, чем «Памяти Пастернака», — «Петербургский романс». Но на этот раз «звонок» прозвучал гораздо ближе — под боком у Галича. Его вызвали на секретариат Союза писателей и сделали первое серьезное предупреждение: мол, внимательнее отнеситесь к своему репертуару. Кислород ему тогда еще не перекрывали. В те дни Галич был завален работой: вместе с Марком Донским писал сценарий о Шаляпине, с Яковом Сегелем выпускал в свет фильм «Самый последний выстрел», готовился к съемкам на телевидении мюзикла «Я умею делать чудеса». Однако параллельно с этим Галич продолжает писать песни. И хотя жена чуть ли не требует от него быть благоразумнее, на какое-то время прекратить выступления, Галич не может остановиться. Для него, человека пьющего (позднее в столичной тусовке будут ходить слухи и о наркотической зависимости Галича), домашние застолья — единственный способ хоть как-то разрядиться. Видимо, понимая это и устав бороться, жена просит его не позволять записывать себя на магнитофон. Галич дает такое слово, но и это обещание не держит. Магнитофонные записи с домашних концертов Галича продолжают распространяться по стране. Одна из этих записей становится для Галича роковой.

В начале 70-х дочь члена Политбюро Дмитрия Полянского выходила замуж за актера Театра на Таганке Ивана Дыховичного. После шумного застолья молодежь, естественно, стала развлекаться — сначала танцевать, затем слушать магнитиздат: Высоцкого, Галича. В какой-то из моментов к молодежной компании внезапно присоединился и отец невесты. До этого, как ни странно, он никогда не слышал песен Галича, а тут послушал… и возмутился. Чуть ли не на следующий день он поднял вопрос об «антисоветских песнях» Галича на Политбюро, и колесо завертелось. Галичу припомнили все: и его выступление в академгородке, и выход на Западе (в «Посеве») сборника его песен, и многое-многое другое, на что власти до поры до времени закрывали глаза. 29 декабря 1971 года Галича вызвали в секретариат Союза писателей — исключать. Вот как он вспоминал об этом: «Я пришел на секретариат, где происходило такое побоище, которое длилось часа три, где все выступали — это так положено, это воровской закон — все должны быть в замазке и все должны выступить обязательно, все по кругу…

Было всего четыре человека, которые проголосовали против моего исключения. Валентин Петрович Катаев, Агния Барто — поэтесса, писатель-прозаик Рекемчук и драматург Алексей Арбузов, — они проголосовали против моего исключения, за строгий выговор. Хотя Арбузов вел себя необыкновенно подло (а нас с ним связывают долгие годы совместной работы), он говорил о том, что меня, конечно, надо исключить, но вот эти долгие годы не дают ему права и возможности поднять руку за мое исключение. Вот. Они проголосовали против. Тогда им сказали, что нет, подождите, останьтесь. Мы будем переголосовывать. Мы вам сейчас кое-что расскажем, чего вы не знаете. Ну, они насторожились, они уже решили — сейчас им преподнесут детективный рассказ, как я где-нибудь, в какое-нибудь дупло прятал какие-нибудь секретные документы, получал за это валюту и меха, но… им сказали одно-единственное, так сказать, им открыли:

- Вы, очевидно, не в курсе, — сказали им, — там просили, чтоб решение было единогласным.

Вот все дополнительные сведения, которые они получили. Ну, раз там просили, то, как говорят в Советском Союзе, просьбу начальства надо уважить. Просьбу уважили, проголосовали, и уже все были за мое исключение. Вот как это происходило…»

Прошло всего лишь полтора месяца после исключения Галича из Союза писателей, как на него обрушился новый удар. 17 февраля 1972 года его так же тихо исключили и из Союза кинематографистов. Происходило это достаточно буднично. В тот день на заседание секретариата СК было вынесено 14 вопросов по проблемам узбекского кино и один (c7) — исключение Галича по письму Союза писателей СССР. Галича исключили чуть ли не единогласно.



После этих событий положение Галича стало катастрофическим. Еще совсем недавно он считался одним из самых преуспевающих авторов в стране, получал приличные деньги через ВААП, которые от души тратил в дорогих ресторанах и заграничных вояжах. Теперь все это в одночасье исчезло. Автоматически прекращаются все репетиции, снимаются с репертуара спектакли, замораживается производство начатых фильмов. Оставшемуся без средств к существованию Галичу приходится пуститься во все тяжкие — он потихоньку распродает свою богатую библиотеку, подрабатывает литературным «негром» (пишет за кого-то сценарии), дает платные домашние концерты (по 3 рубля за вход). Но денег — учитывая, что Галичу приходилось кормить не только себя и жену, но и двух мам, а также сына Гришу (родился в 1967 году от связи с художницей по костюмам киностудии имени Горького Софьей Войтенко), — все равно не хватало. Все эти передряги, естественно, сказываются на здоровье Галича. В апреле 72-го у него случается третий инфаркт. Так как от литфондовской больницы его отлучили, друзья пристраивают его в какую-то захудалую клинику. Врачи ставят ему инвалидность второй группы, которая обеспечивала его пенсией… в 60 рублей.

Вообще все последующие после исключения Галича из всех Союзов события наглядно показывали, что он совершенно не был к ним готов. Таких репрессий по отношению к себе он явно не ожидал. Хотя это-то и было странно. Ведь, сочиняя свои откровенно антипартийные песни, он должен был понимать, что играет с огнем.

Тем временем весь 1973 год официальные власти подталкивали Галина к тому, чтобы он покинул СССР. Но он стоически сопротивлялся.

Однако силы Галича оказались небеспредельны. В 1974 году за рубежом вышла его вторая книга песен под названием «Поколение обреченных», что послужило новым сигналом для атаки на Галича со стороны властей. Когда в том же году его пригласили в Норвегию на семинар по творчеству Станиславского, ОВИР отказал ему в визе. Ему заявили: «Зачем вам виза? Езжайте насовсем». При этом КГБ пообещал оперативно оформить все документы для отъезда. И Галич сдался. 20 июня он получил документы на выезд и билет на самолет, датированный 25 июня.
Путь Галича и Ангелины Николаевны лежал в Вену. Оттуда они отправились во Франкфурт-на-Майне, затем в Осло. Там они прожили год, Галич читал в университете лекции по истории русского театра. Затем переехали в Мюнхен, где Галич стал вести на радиостанции «Свобода» передачу под названием «У микрофона Александр Галич» (первый эфир состоялся 24 августа 1974 года). Наконец они переехали в Париж, где поселились в небольшой квартирке на улице Маниль.

Оказавшись в эмиграции, Галич много и плодотворно работал. Он написал несколько прекрасных песен, пьесу «Блошиный рынок», собирался ставить мюзикл по своим вещам, в котором сам хотел играть. Кроме этого, совместно с Рафаилом Голдингом он снял 40-минутный фильм «Беженцы XX века».

Галич, даже будучи за границей, не изменил своим привычкам, приобретенным на родине. Например, амурные дела преследовали его и там. Причем дело иногда доходило до курьезов. Известно, что одна из его любовниц, зная, что не вынесет разлуки с ним, уехала из СССР вслед за ним. Но у Галича она была не единственная пассия — были и другие. Муж одной из них, уличив жену в неверности, вместо того, чтобы как следует наказать неверную или в крайнем случае подать на развод, по старой советской привычке пошел жаловаться на Галича на радиостанцию «Свобода», где тот работал. По словам Наума Коржавина, тамошние работники «совершенно охреневали от этого».

Как вспоминают люди, которые тесно общались с Галичем в те годы, за время своего пребывания за границей тот смирился с изгнанием и не верил в возможность возвращения на родину. На Западе у него появилось свое дело, которое приносило ему хороший доход, у него была своя аудитория, и мысли о возвращении все меньше терзали его. Казалось бы, живи и радуйся. Однако судьба отпустила Галичу всего лишь три с половиной года жизни за границей. Финал наступил в декабре 1977 года.

В тот день — 15 декабря — в парижскую квартиру Галича доставили из Италии, где аппаратура была дешевле, стереокомбайн «Грюндиг», в который входили магнитофон, телевизор и радиоприемник. Люди, доставившие аппаратуру, сказали, что подключение аппаратуры состоится завтра, для чего к Галичам придет специальный мастер. Однако Галич не внял этим словам и решил опробовать телевизор немедленно. Благо жена на несколько минут вышла в магазин, и он надеялся, что никто не будет мешать ему советами в сугубо мужском деле. А далее произошло неожиданное. Мало знакомый с техникой, Галич перепутал антенное гнездо и вместо него вставил антенну в отверстие в задней стенке аппаратуры, коснувшись ею цепей высокого напряжения. Его ударило током, он упал, упершись ногами в батарею, замкнув таким образом цепь. Когда супруга вернулась домой, Галич еще подавал слабые признаки жизни. Когда же через несколько минут приехали врачи, было уже поздно — он умер на руках у жены.

Естественно, смерть (да еще подобным образом) такого человека, как Галич, не могла не вызвать самые противоречивые отклики в эмигрантской среде. Самой распространенной версией его смерти была гибель от длинных рук КГБ. Этой версии придерживались многие. В том числе и его дочь Алена Архангельская-Галич. Вот ее слова на этот счет: «Летом 1977 года мы говорили с ним по телефону, и он сказал, что сейчас стало спокойнее и он надеется, что я как сопровождающая бабушку (а бабушку-то уж точно выпустят к нему) смогу приехать. Он не знал, что за несколько месяцев до этого бабушка получила письмо без штемпеля, в котором печатными буквами, вырезанными из заголовков газет, было написано: «Вашего сына Александра хотят убить». Мы решили, что это чья-то злая шутка. Кто же это прислал? Может, это действительно было предупреждение? Ведь он погиб при очень загадочных обстоятельствах, в официальной версии концы с концами не сходятся. Неправильное присоединение телеантенны в гнездо, сердце не выдержало удара током. Отец сжимал антенну обгоревшей рукой… Специалисты утверждают, что этого не могло быть, что напряжение было не настолько большим, чтобы убить. При его росте, под два метра, он не должен был так упасть, упершись в батарею. Ангелины в доме не было всего пятнадцать минут, она уходила за сигаретами. Она кричала. Улица была узенькая, напротив находилась пожарная охрана, первыми, услышав крик Ангелины, прибежали пожарные, они вызвали полицию, полиция вызвала сотрудников радиостанции «Свобода». Почему? Почему не увозили его, пока не приехала дирекция «Свободы»? И никто не вызвал «Скорую». Меня уверяли, что полиция в Париже исполняет функции и «Скорой помощи», но не реанимации же. Один факт не дает мне покоя, мне намекнули, что если бы расследование продолжалось и было бы доказано, что это убийство, а не несчастный случай, то Ангелина осталась бы без средств к существованию. Ибо гибель папы рассматривалась как несчастный случай при исполнении служебных обязанностей — он ставил антенну для прослушивания нашего российского радио, он должен был отвечать на вопросы сограждан, у него на «Свободе» была своя рубрика. Ангелина поначалу не соглашалась с этой версией и настаивала на дальнейшем расследовании. Но потом ее, видимо, убедили не рубить сук под собой — «Свобода» стала платить ей маленькую ренту, сняла квартирку. Расследование было прекращено. Но до сих пор очень многие сомневаются в достоверности этой версии…»

Последним пристанищем Галича стала заброшенная женская могила на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа в Париже. Девять лет спустя в эту же могилу легла и супруга Галича Ангелина Николаевна. Причем ее смерть тоже была трагической и тоже окутана туманом недомолвок. Согласно официальной версии 30 октября 1986 года, будучи в подпитии, она заснула в постели с горящей сигаретой в руке. Возник пожар, в результате которого Ангелина Николаевна задохнулась от продуктов горения. Вместе с нею умерла и ее любимая собачка Шуша. Однако, как утверждает дочь Галича Алена, когда близкая подруга погибшей по вызову полиции приехала на место происшествия, она не обнаружила в доме некоторых вещей. В частности, кое-каких документов и второй части романа Галича «Еще раз о черте». Кому понадобились эти рукописи, непонятно.

За два года до гибели вдовы Галича в СССР умерла ее 42-летняя дочь Галина. Мать на ее похороны не пустили.

В конце 80-х годов имя и творчество Александра Галича вновь вернулись на родину. 18 января 1988 года в Доме архитектора состоялся вечер, посвященный его 70-летию. В том же году был снят документальный фильм о нем — «Александр Галич. Изгнание».


ГОРЕСТНАЯ ОДА СЧАСТЛИВОМУ ЧЕЛОВЕКУ

Посвящается Петру Григорьевичу Григоренко

Когда хлестали молнии в ковчег,
Воскликнул Ной, предупреждая страхи:
«Не бойтесь, я счастливый человек,
Я человек, родившийся в рубахе!»
Родившийся в рубахе человек!
Мудрейшие, почтеннейшие лица
С тех самых пор, уже который век,
Напрасно ищут этого счастливца.
Который век все нет его и нет,
Лишь горемыки прут без перебоя,
И горячат умы, и застят свет,
А Ной наврал, как видно, с перепоя!
И стал он утешеньем для калек,
И стал героем сказочных забавок, –
Родившийся в рубашке человек,
Мечта горластых повивальных бабок!
А я гляжу в окно на грязный снег,
На очередь к табачному киоску,
И вижу, как счастливый человек
Стоит и разминает папироску.
Он брал Берлин! Он, правда, брал Берлин,
И врал про это скучно и нелепо,
И вышибал со злости клином клин,
И шифер с базы угонял «налево».
Вот он выходит в стужу из кино,
И сам не зная про свою особость,
Мальчонке покупает «эскимо»,
И лезет в переполненный автобус.
Он водку пил и пил одеколон,
Он песни пел и женщин брал нахрапом!
А сколько он повкалывал кайлом!
А сколько он протопал по этапам!
И сух был хлеб его, и прост ночлег!
Но все народы перед ним – во прахе.
Вот он стоит – счастливый человек,
Родившийся в смирительной рубахе!

Источник

Андрей Викторович Кузьменко

(укр. Андрій Вікторович Кузьменко; 17 августа 1968, Самбор, Львовская область — 2 февраля 2015, 86 км трассы «Кривой Рог — Кировоград» около с. Лозоватка, Криворожский район, Днепропетровская область) — украинский певец, писатель, телеведущий, продюсер, актёр. Лидер группы «Скрябін». Более известен под псевдонимом Кузьма.



Скорблю... Царствие Небесное!

для тех, кто захочет послушать Кузьму