●Сураж (город)

Татаро-монгольские завоевания сопровождались разрушением городов и сожжением сел, массовыми убийствами и уводом в рабство жителей захваченных стран. Маркс, говоря о причинах разорения татарами городов и сел на Руси, указывает, что «...монголы при опустошении России действовали соответственно их способу производства; для скотоводства большие необитаемые пространства являются главным условием»1.

На Северном Кавказе татаро-монголы разбили половцев и, преследуя их, ворвались в Крым. В январе 1223 г. они заняли Сурож. «В тот же день пришли впервые татары»2, говорится в заметке, сделанной на полях синаксаря 27 января 1223 г.

Более подробно о нападении татар на Сурож сообщает арабский писатель Ибн-ал-Асир. «Придя к Судаку, — пишет Ибн-ал-Асир, — татары овладели им, а жители разбрелись, некоторые из них со своими семействами и своим имуществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море»3.

Нашествие татаро-монголов нанесло тяжелейший удар хорошо налаженным торговым связям между Крымом и русскими землями, а также между южными и северными берегами Черного моря. «С тех пор как вторглись татары, — говорит Ибн-ал-Асир, — не получалось от них (кыпчаков) ничего по части буртасских мехов, бобров и (всего) другого, что привозилось из этой страны»4.

Первое появление татар в Крыму носило характер кратковременного налета. Подорвав свои силы в битве с русскими на Калке и потерпев серьезное поражение от волжских болгар, татары вернулись через степи Казахстана в Монголию.

С уходом татар из Крыма и всего Северного Причерноморья были восстановлены временно нарушенные торговые связи между обоими берегами Черного моря и между Крымом и Русью. Ибн-ал-Асир отмечает: «Когда же они (татары) покинули (землю кыпчаков) и вернулись в свою землю, то путь восстановился и товары опять стали привозиться, как было (прежде)»5.

Но в 1236 г. начался новый поход татар на юго-восток Европы. В 1239 г. они вторично нахлынули в Крым. Это событие нашло свое отражение на полях синаксаря. В заметке от 26 декабря 1239 г. говорится: «В тот же день пришли татары»6. На этот раз татары надолго утвердились в Крыму, и Крымский полуостров стал улусом (провинцией) Золотой Орды.

В период своего утверждения в Крыму татары находились на низкой ступени материальной и духовной культуры и оставались почти на том же уровне развития и в последующие несколько веков. Даже в XVI в. основным занятием крымских татар было полукочевое скотоводство. «Жизнь татар... первобытная, пастушеская, — говорит писатель XVI в. Михаил Литвин, — ...Они не имеют ни изгородей, ни домов, только передвижные палатки из прутьев и камыша... Землю, даже самую плодородную, они не обрабатывают, довольствуясь тем, что она сама приносит, т. е. травою, которая служит кормом для скота»7.

Другой автор XVI в., Мартин Броневский, сообщает: «Большая часть татар не обрабатывает полей и не сеет хлеба, но питается кониной, верблюжатиной, быками и баранами»8. Само скотоводство носило у татар чрезвычайно примитивный характер. «Скот и лошади даже зимой пасутся... под открытым небом; если они, переутомленные работой, исхудалые и истощенные, отпускаются на пастбище, то откармливаются... травой, добытою из-под снега ударами копыт»9, — пишет тот же Михаил Литвин.

Крайне низкий уровень развития производительных сил у татар обусловил исключительно большую роль войны в их жизни. «Выход из хозяйственных затруднений татары находили, — пишет автор обстоятельного труда "Борьба Московского государства с татарами в XVII веке" А.А. Новосельский, — не в развитии производительных сил... а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрестанные войны с соседями и получение с них принудительных платежей. Эти статьи дохода с давних времен вошли в качестве органической части средств, поддерживавших существование крымского населения»10. Война ради грабежа соседнего оседлого населения, ради захвата в плен жителей разоренных сел и городов с целью продажи пленников в рабство являлась главным «промыслом» крымских татар.

Из всех кочевых племен, вторгавшихся в Крым, наибольший ущерб развитию его экономики и культуры нанесли татары. Местное население Крыма ненавидело татарских захватчиков и вело с ними борьбу.

В 1249 г. татары вынуждены были оставить Сурож и его окрестности. Заметка на полях синаксаря от 27 апреля 1249 г. гласит: «В тот же день очищено от татар все... и сосчитал севаст (правитель) народ... и праздновал торжественно»11. Судя по тону заметки, можно предполагать, что уход татар из города был вызван народным восстанием.

В последующее время зависимость Сурожа от татар ограничивалась уплатой дани. Рубрук, проезжавший через Сурож в 1253 г., пишет, что он не застал там городских начальников, так как они отправились зимой к Батыю с данью и к моменту прибытия Рубрука в город (май) еще не вернулись12. О значительной степени самостоятельности Сурожа говорит существование так называемых солдайских аспров (мелкой серебряной монеты), упоминаемых в нотариальных актах Сурожа-Солдайи 1274 г.13 и нотариальных актах Кафы 1290 г.14

До середины XIII в. важнейшие торговые пути, связывавшие страны Западной Европы с Востоком, проходили через портовые города Сирии и Палестины, где еще с конца XI в. в результате крестовых походов утвердились западноевропейские рыцари и купцы, а также через гавани Египта. Сюда прибывали товары из стран Ближнего и Среднего Востока, из Индии, Китая, с Зондских островов. Во второй половине XIII в., в связи с потерей крестоносцами своих владений на восточном берегу Средиземного моря, торговые пути на Восток частично переместились к берегам Азовского и Черного морей.

В сочинении флорентийца Пеголотти, относящемся к первой половине XIV в., подробно описывается сухопутный путь от устья Дона до Китая. Этот путь шел из Таны (Азова) через Астрахань, Сарай на Волге и далее в Среднюю Азию и Китай. Пеголотти сообщает даже стоимость подобного путешествия, указывая, что на дорогу из Таны до Пекина надо издержать 300—350 флоринов (золотых монет)15.

Крым, находясь в узле путей Азово-Черноморья, играл важную роль в международной торговле. В крымских портах разгружались суда с товарами из Передней Азии, Египта, Византии, стран Западной Европы и караваны из Золотой Орды, Средней Азии, Дальнего Востока. В то же время Крым являлся связующим звеном в экономических и политических отношениях Византии и государств Балканского полуострова с Русью.

Главным портовым городом Крыма в XIII в. становится Сурож. Возвышению его способствовало то, что он был расположен значительно ближе, чем Херсонес, к Керченскому проливу, Азовскому морю и конечному пункту великого пути из Азии — к Тане.

Торговые связи Сурожа были очень обширны. Рубрук, описывая Сурож, говорит, что «...туда пристают все купцы, как едущие из Турции (Рубрук имеет здесь в виду Иконийский султанат) и желающие направиться в северные страны, так и едущие обратно из Руссии и северных стран, желающие переправиться в Турцию»16. Рубрук называет и важнейшие товары, которые шли транзитом через Сурож: «Одни привозят горностаев, белок и другие драгоценные меха; другие привозят ткани из хлопчатой бумаги, бумазею, шелковые материи и душистые коренья».

Меха в Сурож доставлялись русскими купцами. Тот же Рубрук сообщает, что, когда он раздумывал, что б ему взять для перевозки своего имущества: телеги, запряженные двумя быками, или вьючных лошадей, то константинопольские купцы посоветовали ему взять телеги и купить крытые повозки, в которых русские перевозят свои меха17. Русские меха доставлялись в Крым или по Днепру, а затем Черным морем, или так называемым «Залозным путем», который тоже шел по Днепру, а затем степью, через Перекоп18.

В XIII веке купцы из Солдайи появляются в русских землях. Об этом свидетельствует известный путешественник XIII в. Марко Поло. Рассказывая о русских «здравницах» (пиршествах), он замечает: «Случается, что во время этих здравниц, или попоек, пьющие берут деньги взаймы у иноземных купцов из Хазарии или Солдайи или других соседних стран и отдают в заклад своих детей»19. Из этого рассказа Поло видно, что солдайские купцы на Руси, кроме торговли, занимались ростовщическими операциями, беря в залог детей своих должников.

Пребывание сурожан в конце XIII в. в русских землях (во Владимире-Волынском) зафиксировано в русской летописи. Описывая погребение князя Владимира Васильевича Галицкого в 1288 г., летописец говорит: «И тако плакавшеся над ним все множество Володимирцев, Немцы и Сурожьце, и Новгородцы»20.

Через Сурож проходил и другой торговый путь — через приазовские степи в столицу Золотой Орды-Сарай-Берке и далее на Восток. Одним из важнейших узловых пунктов, расположенных на этом пути, был город Солхат (Старый Крым), расположенный на расстоянии одного дневного перехода от Сурожа и тесно связанный с ним. Очень показательно, что Солхат отмечен на китайской карте начала XIV в.21

Арабский писатель XIII в. Ибн-абд-аз-Захыр сообщает, что в Солхате живут «...люди разных племен, как-то: кыпчаки, русские и аланы»22. Если в Солхате постоянно жили русские, то, несомненно, они были и в составе постоянного населения Сурожа.

Наконец, через Сурож шея морской путь — в Константинополь, Средиземное море, Венецию, Геную.

Напомним читателю, что в Суроже Рубрук застал купцов из Константинополя, прибывших раньше него. Возникает вопрос: кто были константинопольские купцы, с которыми Рубрук встретился в Солдайе-Суроже? Известно, что с 1204 по 1261 г. Константинополь находился в руках участников четвертого крестового похода. Значительная часть юрода принадлежала венецианцам, сыгравшим огромную роль в организации этого крестового похода. Греческое население города было так разорено и стеснено завоевателями, что вряд ли греки могли принимать активное участие в заморской торговле. Поэтому можно думать, что константинопольские купцы, торговавшие в 1253 г. в Солдайе, были скорее всего венецианцы.

О пребывании венецианцев в Суроже в XIII в. есть ряд документальных свидетельств. Раньше было примято считать, что венецианцы появились впервые в Суроже в середине XIII в. Однако недавно опубликованные материалы говорят о том, что венецианцы вели торговлю в Суроже уже вскоре после захвата Константинополя крестоносцами. В торговой сделке, заключенной в Константинополе между венецианскими купцами Пьетро Феррагуто и Захариа Стагнорио еще в 1206 г., конечным пунктом операции названа Солдайя23. О торговле венецианцев в Солдайе говорит Марко Поло: «В то время когда Балдуин был императором в Константинополе, т. е. в 1260 г., два брата, господин Никколо Поло, отец господина Марко, и господин Маффео Поло, находились тоже там; пришли они туда с товарами из Венеции. Посоветовались они между собою да и решили итти в Великое море (Черное море) за наживой да за прибылью. Накупили они всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в Солдайю»24.

Из сочинения знаменитого путешественника видно, что Солдайя была хорошо знакома венецианцам и, надо полагать, часто посещаема ими. Марко Поло не счел нужным сказать о Солдайе хотя бы несколько слов, зная, по всей вероятности, что этот город хорошо известен в Италии. Оп обычно старался описывать только неизвестные европейцам города и страны, пропуская описание общеизвестных местностей. Так, например, говоря о Черном море. Марко Поло указывает: «Начали мы о Великом море (Черном море), да и раздумали писать о нем: много людей хорошо знает это, поэтому-то оставим его и расскажем о западных татарах и о государях, что там правят»25.

Венецианцы не только проезжали через Солдайю-Сурож. Некоторые из них оседали в городе на более или менее постоянное жительство. Из духовного завещания Маффео Поло явствует, что дядя Марко Поло имел в Солдайе свой дом26.

Непримиримым врагом и конкурентом Венеции была другая купеческая республика Италии — Генуя. Генуэзцы понесли большой урон от четвертого крестового похода: венецианцы добились изгнания генуэзских купцов из захваченных крестоносцами владений Византии. Поэтому Генуя сблизилась с Никейской империей в Малой Азии, ставшей центром сопротивления византийцев крестоносцам.

В марте 1261 г. между никейским императором Михаилом Палеологом и генуэзцами был заключен договор, по которому генуэзцы получили право свободной торговли во всех владениях Михаила Палеолога и в случае возвращения Константинополя под власть византийцев — исключительное право плавания и торговли в Черном море27. В июле 1261 г. войска Никейской империи овладели Константинополем.

Взятие Константинополя византийцами явилось тяжелым ударом по Венеции. Венецианский квартал в столице Византии был сожжен, и территория его передана генуэзцам. Они получили фактически монопольное право торговли в Черном море28.

Пребывание генуэзцев в Суроже-Солдайе документально засвидетельствовано в середине 70-х годов XIII в. Об этом говорят три нотариальных акта, составленных генуэзскими купцами в Солдайе в августе 1274 г.29 О наличии у генуэзцев связей с Солдайей в эти годы свидетельствуют и составленные в июле 1274 г. на южном побережье Черного моря, в городе Ватице, два нотариальных акта, в которых должники дали обязательство уплатить взятые взаймы деньги после своего приезда в Солдайю30.

Но генуэзцам не удалось окончательно вытеснить венецианцев из черноморской торговли. В 1265 г. Венеция заключила с Византией мир, и венецианцы снова получили доступ в Черное море31. По-видимому, их торговые интересы в Суроже были очень значительны, потому что уже в 1287 г. в Солдайе сидел венецианский консул32.

Между генуэзцами и венецианцами завязалась ожесточенная борьба за Черноморье. Преобладание в этой борьбе в конце концов оказалось на стороне первых. К концу XIII в. генуэзцы прочно обосновались в городе Кафе (ныне Феодосия), расположенной примерно в полсотне километров на восток от Сурожа.

Трудно точно установить время основания генуэзских колоний в Крыму. В архивах Италии не сохранилось ни одного документа, указывающего, каким образом и когда генуэзцы получили Кафу. Первое известие о генуэзской Кафе относится к 1289 г. К этому времени принадлежат дошедшие до нас нотариальные акты Кафы, датируемые 1289—1290 гг.33 В 1290 г. был принят первый устав Кафы, от которого до нас дошли только заголовки.

Несомненно, что генуэзцы не могли получить Кафу без содействия со стороны татар. Возможность продавать захваченных во время войны пленников и обменивать продукты скотоводства на заморские товары, а также большие выгоды, которые можно было извлечь из сбора таможенных пошлин с иностранных товаров, — таковы, по-видимому, мотивы, побудившие татарских правителей Крыма разрешить генуэзцам основать свою колонию.

Буржуазные историки уверяют, что до появления генуэзцев территория вокруг бухты Кафы была необитаема. Советские исследователи на основании изучения общего положения Крыма в ту эпоху и нотариальных актов Кафы конца XIII в. опровергли это утверждение34. Город существовал задолго до появления здесь генуэзцев, но вследствие Батыева нашествия он потерял значительную часть своего населения. В полуопустевшем городе татары уступили генуэзцам часть земли для поселения.

Кафа стала центром генуэзских владений на Черноморском побережье. По отношению к другим портам Крыма генуэзцы проводили политику удушения своих соперников. В уставе генуэзских колоний на Черном море, принятом в 1316 г., содержатся специальные статьи, непосредственно направленные против конкурента Кафы — Солдайи-Сурожа. В уставе подчеркивается, что «не должны генуэзцы или те, которые считаются или называются генуэзцами или пользуются, либо привыкли пользоваться благами генуэзцев, ни покупать, ни продавать, ни приобретать, ни отчуждать, ни передавать кому-либо, ни лично, ни через третье лицо каких-либо товаров в Солдайе под страхом указанного выше штрафа»35. «Никто из генуэзцев... — говорится далее в уставе, — не смеет выгружать или приказывать выгружать или позволять выгружать с судов, над которыми они начальствуют или на которых они находятся, на какую-либо часть побережья от Солдайи до Кафы каких-либо вещей или товаров мод страхом штрафа в 100 золотых перперов (византийская золотая монета. — С.С.) с каждого (нарушителя) за каждый раз»36.

Генуэзцам далеко не сразу удалось подорвать торговлю Сурожа. Судя по арабским источникам, Сурож-Судак в первой половине XIV в. был городом, хорошо известным далеко за пределами Крыма. Арабские писатели называют Сурож наряду с такими значительными торговыми центрами Восточной Европы и Средней Азии, как Булгар, Сарай, Азов, Хорезм37. Восточные писатели конца XIII в. именуют Черное море Судакским морем38. О большом значении Сурожа в конце XIII века говорит и тот факт, что в 1282 году глава сурожской епархии имел сан митрополита39.

Из заметок на полях синаксаря мы знаем, что в середине XIII в. численность населения города достигала 8300 человек. В.Г. Васильевский считал, что под этой цифрой нужно разуметь численность только взрослого мужского населения40. А в средние века города с населением в 10—15 тысяч считались уже большими. Стало быть, Сурож в XIII в. был крупным, густо населенным городом.

Имеющиеся в машем распоряжении источники позволяют сделать некоторые выводы и об этническом составе населения Сурожа в середине XIII столетия. Синаксарь свидетельствует, что наряду с греками в Суроже проживали в числе других народностей и татары, причем некоторые из них приняли христианство. В заметке, стоящей под 1275 г., сообщается о смерти «рабы божьей Параскевы, татарки»41. В заметке под 1276 г. говорится о смерти Иоанна христианина, татарина42. Кроме этих прямых указаний на татар-христиан, умерших в Суроже во второй половине XIII в., в синаксаре упоминается много других лиц с тюрко-татарскими именами. Среди населения Сурожа синаксарь называет и армян43.

Арабский писатель Ибн Саид, умерший в 1274 г., писал: «Население Судака представляет смесь всех народов и всех пер, но христианство есть господствующая религия»44.

Хотя торговля с приморскими городами Крыма приносила татарам большие выгоды, взаимоотношения между портовыми городами Крыма и татарами отнюдь не всегда отличались мирным характером. Богатства приморских городов привлекали жадные взоры кочевников.

В 1298 г. синаксарь зафиксировал нападение татар на Сурож: «В тот же день пришло (Ногаево) войско»45. Более подробно об этом нападении рассказывают арабские писатели. Ал-Муфаддаль пишет: «Ногай... пришел в Судак с большим войском и приказал жителям Судака, чтобы все, которые были за него, вышли за город со своими людьми и со своим имуществом. Вышли все приверженцы его, а их было более ½ (населения). Потом он приказал войскам (своим) окружить его (город) и стал требовать к себе одного за другим, истязал его и отбирал все его имущество, а затем убивал его, так что (наконец) умертвил всех, кто (оставался) в городе. После этого он поджег его (город) и уничтожил его дотла (собственно: оставил его разоренным, как будто его и не было)»46.

Татарские набеги на Сурож повторялись в 20-х и 30-х годах XIV в. В заметке на полях синаксаря под 1322 г. говорится: «В тот же день пришел Толактемир... и взял Сугдею без войны, и сняли колокола все, и сломали иконы и кресты, и затворили ворота, и была скорбь, каковой не было никогда»47. В заметке на полях синаксаря, сделанной в 1323 г., сообщается: «В тот же день закрыли безбожные агаряне божественную и священную икону Спаса нашего Иисуса Христа, (что) в царских воротах богоспасаемого города Сугдеи»48.

Известия о событиях в Суроже дошли даже до папского двора, находившегося в то время в Авиньоне, на юге Франции. В 1323 г. папа Иоанн XXII отправил к татарскому хану Узбеку послание, в котором говорилось: «Так как мы не можем не огорчиться несчастием христиан, бедствиями и притеснениями, то с болью услыхали мы, что христиане, еще недавно бывшие в городе Солдайе, изгнаны сарацинами из города, что церковные колокола сняты и сами церкви осквернены»49. Папа просил хана разрешить христианам вернуться в город.

Столь «трогательная» забота папы об интересах христианского населения Сурожа была вызвана отнюдь не человеколюбием, а проектами подчинения папскому престолу православного населения Византийской империи и других стран. Крым и его приморские города являлись одним из путей экспансии римско-католической церкви на Север и Восток. Отсюда такой интерес папства к крымским делам.

В 1327 и 1338 гг. татары, как это явствует из заметок, сделанных на полях синаксаря, снова нападали на Сурож и подвергали его разорению50. Систематические нападения татар на Сурож говорят о том, что местное население упорно сопротивлялось попыткам татар ликвидировать автономию города и установить здесь ничем не ограниченную власть татарского наместника.

Очень важно отметить, что борьба Сурожа с татарами запечатлена в русском народном эпосе, в былинах о богатырях-сурожцах. Содержание этих произведений сводится к тому, что молодой богатырь-сурожец выезжает в поле и встречается с татарской ратью, которую он побивает. Исторической основой былин о сурожских богатырях послужила упорная борьба Сурожа с татарами51. Отражение этой борьбы в русском народном эпосе является одним из веских доказательств тесных связей Сурожа с Русью.

Татарские набеги привели к резкому сокращению численности населения города и значительно подорвали его экономику. Известный арабский путешественник Ибн-Батута, посетивший Сурож в 30-х годах XIV в., сообщает: «Это один из городов кыпчакской степи, на берегу моря. Гавань его одна из самых больших и самых лучших гаваней. Вокруг него сады и воды... Большая часть домов его деревянные. Город этот (прежде) был велик, но большая часть его была разрушена...»52

Погромы Сурожа татарами были только на руку сопернице Сурожа — генуэзской Кафе. Разорение города татарами облегчило осуществление захватнических планов генуэзцев в отношении Сурожа. Однако, несмотря на громадный урон, нанесенный Сурожу татарами, Сурож в XIV в. сохраняет известное значение в международной торговле и, в частности, во внешнеторговых связях Руси. Татарское нашествие, нарушив связи Руси с Крымом, не могло их полностью порвать.

В русской летописи под 1356 г. сообщается, что из Орды в Москву пришел татарский посол Ирынчей и с ним Гости-сурожане53. Исследователь южнорусской торговли В.Е. Сыроечковский отмечает, что это — первое свидетельство о торговых связях Москвы с Сурожем54.

Со второй половины XIV в. в русских летописях все чаще и чаще упоминаются купцы-сурожане. Многочисленные упоминания о них разбросаны в разных списках русских летописей. В рассказах об осаде Москвы Тохтамышем в 1382 г. неоднократно говорится о сурожанах и имя сурожан ставится рядом с суконниками и прочими купцами55.

В.Е. Сыроечковский, специально исследовавший значение термина «сурожанин», пришел к выводу, что сурожанами в Москве называли особую, привилегированную категорию купцов. По его мнению, сурожане в XIV—XV вв. образовывали верхушку московского купечества. Это говорит о большом значении Сурожа в московской торговле. Вполне возможно, что термин «сурожане» отражал уже несколько устаревшее представление о роли Сурожа и распространялся на всех купцов, торговавших с Крымом. В XV веке под сурожанами, по-видимому, подразумевались купцы, главным образом торговавшие в Кафе.

Но связи Москвы с Сурожем не ограничивались только поездками в Сурож московских купцов и сурожских купцов в Москву. «Бархатная книга» сообщает, что в Москву при великом князе Дмитрии Ивановиче Донском прибыл «князь Стефан Васильевич из своей вотчины из Судака, да из Манкупа, да из Кафы. От его сына Григория Ховры пошел род Ховриных и Головиных, а от них Грязные»56.

Кто был но своему происхождению Стефан Васильевич, мы не знаем. И. Медведева в книге «Русская Таврида» высказала предположение о том, что среди русских купцов, постоянно проживавших в Суроже, были и купцы-землевладельцы, имевшие свои вотчины в Крыму57. К сожалению, в нашем распоряжении пока нет документов, которые бы подтвердили существование подобных вотчин. Вполне возможно, однако, что из среды русского населения, которое в течение ряда веков жило в Крыму, могли выделиться землевладельцы-феодалы.

Любопытно, что в 1380 г., отправляясь в поход на татар. Дмитрий Донской взял с собою десять сурожан для того, чтобы они могли, если что случится, рассказать обо всем в дальних землях. Летописец сохранил нам имена этих сурожан: Василий Капица, Сидор Елферьев, Константин Блок, Кузьма Коверя, Симеон Онтонов, Михайло Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрии Черной, Дементей Саларев, Иван Ших58.

Остается нерешенным вопрос, были эти купцы жители Сурожа или московские гости, торговавшие с Сурожем. Во всяком случае большая часть имен сурожан, упоминаемых в летописи, принадлежит русским людям, и по истечении столетия некоторые из этих фамилий снова встречаются в русских летописях (Весяков, Саларев, Ших).

Примечания
1. К. Маркс, К критике политической экономии, 1952, стр. 210.

2. ЗООИД, т. V, стр. 601, заметка № 33.

3. В.Г. Тизенгаузен, т. I, стр. 26.

4. Там же, стр. 28.

5. Там же.

6. ЗООИД, т. V, стр. 597, заметка № 10.

7. Мемуары, относящиеся к история южной Руси, вып. I, Киев, 1890, стр. 14.

8. Мартин Броневский, Описание Татарии, ЗООИД, т. VI, стр. 356.

9. Мемуары, относящиеся к истории южной Руси, вып. I, стр. 8.

10. А.А. Новосельский, Борьба Московского государства с татарами в XVII в., М.—Л., 1948, стр. 418.

11. ЗООИД, т. V, стр. 611, заметка № 104.

12. Рубрук, указ. соч., стр. 67.

13. Bratianu, указ. соч., стр. 303—304.

14. Actes des notaires..., стр. 280, 284.

15. Heyd, указ. соч., II, стр. 129.

16. Рубрук, указ. соч., стр. 66.

17. Там же, стр. 67.

18. А.Л. Якобсон, Средневековый Херсонес (XII—XIV вв.), Материалы и исследования по археологии СССР, № 17, стр. 26.

19. Марко Поло, Путешествие. Л., 1940 (перевод Минаева), стр. 261.

20. ПСРЛ, т. II, стр. 220.

21. Bratianu, указ. соч., стр. 239.

22. В.Г. Тизенгаузен, т. 1, стр. 63.

23. Morozzo..., указ соч., стр. 18—19.

24. Марко Поло, указ. соч., стр. 4.

25. Там же, стр. 265.

26. Там же, стр. 5.

27. Ф. Успенский, История Византийской империи, т. III, стр. 614—615.

28. Там же, стр. 617—618.

29. Bratianu, указ. соч., p. 507—309.

30. Там же, стр. 303—307.

31. Ф. Успенский, указ. соч., т. III, стр. 627—628.

32. Canale. Della Crimea..., p. 441.

33. Actes des notaires génois...

34. М.В. Старокадомская, Очерки по социально-экономической истории генуэзской Кафы конца XIII — первой половины XV в. (автореферат кандидатской диссертации), М., 1950, стр. 3—4.

35. Monumenta Historiae patriae..., p. 380.

36. Там же, стр. 382.

37. В.Г. Тизенгаузен, т. I, стр. 198, 290.

38. В.Г. Тизенгаузен, т. 1, стр. 542, 544.

39. ЗООИД, т. V, стр. 602, заметка № 44.

40. ЗООИД, т. V, стр. 611, заметка № 104, В.Г. Васильевский, т. III, стр. XXVII.

41. ЗООИД, т. V, стр. 607—608, заметка № 82.

42. Там же, стр. 606, заметка № 68.

43. Там же, стр. 609, заметка № 88.

44. В.Г. Васильевский, т. III, XXXVIII.

45. ЗООИД, т. V, стр. 596, заметка № 5.

46. В.Г. Тизенгаузен, т. I, стр. 195.

47. ЗООИД, т. V, стр. 621, заметка № 181.

48. Там же, стр. 600, заметка № 30.

49. Raynaldi, Annales ecclesiast ici, v. XXIV, 1887, р. р. 202—203.

50. ЗООИД, т. V, стр. 611, заметка № 103, стр. 597, заметка № 11.

51. Южнорусские былины, Богатыри-сурожцы, Сб. отд. русского языка и словесности Академии наук, т. XXVII.

52. В.Г. Тизенгаузен, т. I, стр. 303.

53. ПСРЛ, т. X, 228.

54. В.Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, Известия Государственной Академии истории материальной культуры (ГАИМК), вып. 127, стр. 17.

55. ПСРЛ, т. VI, стр. 99, т. VIII, стр. 43, т. XI, стр. 73, 77.

56. Бархатная книга, гл. XXXVI.

57. И. Медведева, Русская Таврида, Симферополь, 1946, стр. 24.

58. ПСРЛ, т. XI, стр. 54.