РУССКИЙ ХАРБИН (Harbin Russians...To remember)

>> Ответ на сообщение пользователя Harubin от 28 октября 2020 18:04

Гюльнара, спасибо за ссылки. Простите - не понимаю, можно ли ответить на комментарий модератора так, чтобы это был именно ответ модератору, а не себе самому) Я отвечал "себе", Вы поправляли. Но я не знаю, как, не вижу такой опции.

Харбин на старинном "глобусе". https://1.bp.blogspot.com/-5Zw...074704.jpg

>> Ответ на сообщение пользователя Harubin от 28 октября 2020 19:18



Harubin написал:

[q]

Еще был такой очень талантливый юноша Борис Юльский

[/q]

По поводу смерти Бориса Юльского есть разные суждения.
По мнению Таскиной,-- гибель от наркотиков

[q]

Американская исследовательница китайского происхождения Ли Мэн выяснила подробности дальнейшей судьбы Б. Юльского. Согласно официальному ответу на запрос Ли Мэн, стало известно, что он как житель станицы Новопокровка был арестован 22 сентября 1945 года, приговорён к 10 годам лишения свободы за антисоветскую деятельность и направлен в Севвостлаг Магаданской области, откуда в 1950 г. бежал[3]. О дальнейшей его судьбе ничего не известно.Википедия

[/q]

Наш Путь. №113 1937


Борис Юльский. Золотые звенья

Харбин в советском фольклоре

Упоминания Харбина в советских народных песнях и частушках немногочисленны; все они относятся к 20-м гг; видимо, впоследствии Харбин исчез из массового сознания.

***

Фронтовые частушки (Сидельников В. М., Красноармейский фольклор):

Разведу тальянку шире.
Слушай, братья-други:
Потонул Колчак в Сибири,
А Юденич в Луге!

Лес шумливый, лес дремучий,
Лес зеленою каймой,—
Против белых офицеров
Повоюем мы с тобой.

Не жалей для беляка
Ни приклада, ни штыка:
Белый в гроб покатится,
Мир желанный явится!

Меткой пулей мы встречали
Золотопогонников,
и вдогонку им скакали
Ряды красных конников.

Допорю штыком зимой
Белогвардейский китель
И вернусь к весне домой.
Красный победитель.

Шкуро на Дон удирал —
Попытка бесполезная,
А за ним следом гналась
Конница железная.

Пусть попробует Семенов
Только сдвинуться с крыльца.
Пожалеем ли патронов
Для такого подлеца.

Пушки били, пушки били
Так, что весь Харбин дрожал,
А Семенов от Советов
С бандой на Восток бежал.

Белу армию разбили,
Колчака поранили.
Толстопузую буржуйню
За Амур отправили.

Как в двадцатом во году
Врангель вздумал взять Москву,
Не успел он взять Москву,
Как уж красные в Крыму.

***

В статье «Даже в речке магарыч». Иркутск времен «чехардосов» и «чечётков» Юлия Переломова пишет:

«В ресторанах отплясывают фокстрот, который в Иркутске, похоже, подавался ещё и как «мода из Харбина». Местные нэпманы и чиновники одевали своих жён «по харбинской моде».

«Кольца, ногти с маникюром, а чулки её с ажуром, весь костюм из Харбина, спекулянтская жена», – так в частушке описывалась супруга чиновника из иркутской конторы Расо.

«А поеду я в Харбин, бедный сиротиночка, приготовь мне кокаин, ты моя харбиночка», – распевали в 1924-м на улицах Иркутска».

«Нигдѣ так русским не жилось вольготно и по русски, как в Маньчжуріи..»

Л. В. Арнольдов (преподаватель китаевѣдѣнія на Высших Экономико-Юридических Курсах в Шанхаѣ, бывший преподаватель Омскаго Сельско-Хозяйственнаго Института), из книги «Из страны Бѣлаго Солнца. Этюды о Китаѣ», Шанхай, 1934 год.

***

«А сколько красоты на сѣверѣ Маньчжуріи, которая недавно еще была китайской. Кто не любит Сибири, русскаго Дальняго Востока, Приморья тому эти мѣста, конечно, тоже чужды. Но кому любы и дороги просторы великой россійской окрайны, тот чувствует себя в Маньчжуріи, как в одном краю.

Кажется, уж не раз писалось и всѣм извѣстно за рубежом, что нигдѣ так русским не жилось вольготно и по русски, как в Маньчжуріи. Мы, тут, не чувствовали никакой „за-границы“. И красот природы по линіи Китайской Восточной Желѣзной дороги было сколько угодно. Вообще, этот край напоминал Малороссію. И жило здѣсь не мало выходцев с Украины и уклад поддерживался малороссійскій, с неторопливой работой, в ближайшем сосѣдствѣ с природой, в утробном бытіи, во всеобщем довольствѣ.

Столько лѣт прошло, как я покинул Маньчжурію, но и до сих пор в моих глазах живут, не стираясь в памяти, и берега Фуляэрди, гдѣ такая чудесная форель и всѣ необходимыя данныя для степного леченія легочных недугов. А, дальше, в памяти возникает прохладный Чжалантунь, в который Харбин влюбился сразу и навсегда. Потом горный курорт Хинган, дальше, под самым Харбином, милое Лошагоу; на ападной вѣткѣ Имяньпо, Ханьдаохэцзы, Мулин, и даже Пограничная, от которой, прежде, было рукой подать до станціи Гродеково, гдѣ я провел все лѣто в 1916 году.

И, живя в своей Россіи, далекій от мысли, что когда либо придется коротать в Китаѣ годы в изгнаніи, и живая теперь в Китаѣ, на положеніи эмигранта, я никогда не чувствовал себя здѣсь чужим и никогда не ощущал недостатка красот природы.Наоборот, мы, русскіе, еще мало ѣздим, мы ужасно мало знаем о Китаѣ, о том, какіе уголки здѣсь могли бы быть оборудованы под климатическія станціи или, просто, под мѣсто, куда пріятно забраться лѣтом, на мѣсяц, хоть на двѣ недѣли, что бы отрѣшиться от шума городского, чтобы отдохнуть, чтобы вновь пожить живой жизнью, для себя, не для других. И русскій публицист, сказавшій, что нам, русским, чужда, органически ненавистна „сама природа Маньчжуріи", вызсказал лишь свое личное впечатлѣніе от края, который русскіе открыли для всего остального современнаго человѣчества и в котором потом хорошо и с пользой жили в полное свое удовольствіе, пока не начался міровой катаклизм европейской войны и революціи.

Жили мы здѣсь, как и вездѣ впрочем в Азіи, „не мудрствуя лукаво", для собственной пользы и удовольствія, мало задаваясь мыслью, как наше пребываніе будет восприниматься тѣми народами, которые нас здѣсь окружали и как отразится „теоретически" в преломленіи ученаго азі­атскаго ума. Но наше умѣніе сживаться и ладить с азіатами, сказалось, на практикѣ, в том, что не мало русских соединили свою судьбу с китаянками и не мало китайцев имѣют теперь русских жен, породив уже цѣлое, почти взрослое поколѣніе русских „хав-кастов", о которых американскій мис сіонер г. Коркоран писал в 1931 году, что смѣшеніе славянских кровей с китайской дает, в первом поколѣніи, замѣчательные образчики физической красоты, позволяя думать о созданіи в будущем новой расы, евразійской.

А, в „теоріи", китайскій философ, питомец Оксфорда, ненавистник Запада, Ку хан-мин, один из послѣдних совѣтников Чжан Цзо-лина, писал о нас: "Рсскіе — самый лучшій, здоровый, любезный и великодушный народ Европы". И, никогда ничего не слыхавшій об евразійцах, которые при нем, кажется, еще не существовали или пребывали в пеленках, полубезумный барон Унгерн Штернберг, говорил, что русскіе могут служить ферментом объединенія народов монгольской расы с китайской, для созданія мистическаго царства Божья на землѣ.

Смѣшно, что даже в совѣтском журналѣ „Новый Восток“, выпуск третій, мы находим слѣдующее любопытное мѣсто в „Письмѣ из Пекина":

„Китайскій загадочный мір близок нам, русским, как никому из европейцев, ибо, несмотря на всю несхожесть, есть в этом Китаѣ что-то от татарской, до-Петровской Руси, боярских охабней, росписных теремов и лубочной пестроты... Попытаетесь войти в круг интересов молодого поколѣнія, понаблюдайте их споры и вы попадете в еще болѣе знакомую атмосферу. Преклоненіе пред наукой, призывы к единенію, к борьбѣ за свободу, философскіе и марксистскіе кружки — словом, перед вашими глазами, как живые встают наши сороковые, шестидесятые, девяностые годы".

Но если спорно, очень спорно утвержденіе об общности культурных путей, то не подлежит оспариванію, что на сѣверѣ Китая, на лонѣ китайской природы, русскій человѣк не чувствует себя в чужом, непривѣтливой, тЬм болѣе ненавистном ему мірѣ „погибельнаго Востока". В Китаѣ мы всегда жили и, даст Бог, будем жить всегда, как дома».