Василий (Касперович) Андреевич Дунин (Глушинский)-Борковский

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Род Дунин-Барковских происходит от Петра Дунина (сына Вильгельма Швено, датского дворянина, при дворе Эрика Темного, женатого на датской принцессе). Петр Дунин приехал в Галицкую Русь служить Перемышльскому князю Володарю в 1124 г., позже служил польскому королю Болеславу Кривоустому (Источник - "История" Татищева). Швено - вариант слова Лебедь по-датски. Все потомки Дуниных имеют родовой герб Лебедя.
В XI-м томе Всеобщего Гербовника Российсой империи (за 1809 г.) без указания причин используются поочередно два написания фамилии: Дунины-Борковские и Дунины-Барковские.
Василий Касперович Дунин-Барковский (1640-1701) краткое время был наказным (т.е. исполняющим обязанности) гетманом Украины (после Самойловича и перед Мазепой, источник - С. Соловьев, История Российской империи).
Два портрета В.К. Дунина-Борковского находятся в Черниговской картинной галерее. Фамилия Дунин-Барковских вписана в 6-ю часть (древнейшее дворянство) Родовой книги дворян Черниговской губернии.

1672 – 1685

ДУНІН-БОРКОВСЬКИИ ВАСИЛЬ АНДРІЙОВИЧ (КАСПЕРОВИЧ).
Дуніни – польський дворянський рід. їхній предок Петро Дунін, граф Скржішін, був наближений до короля Болеслава Кривоустого. Багато із спадкоємців Петра Дуніна служили воєводами та каштелянами й одержали додаткові прізвиська: Дунін-Борковський, Дунін-Бржезинський і т. д.
Гілка Дуніних прийняла російське громадянство після приєднання до Московії Смоленська у 1665 р. Від неї веде свій початок Василь Касперович (Андрійович) Дунін-Борковський.

http://nado.znate.ru/%D0%92%D0...0%B8%D0%B9

Дунин-Борковский Василий ( 1640 ? - 1702) - казацкий политический деятель; сотник вибельський ( 1668), полковник черниговский ( 1672 - 1685), генеральный обозный (1685 - 1702). 1687 г. В течение одной недели! был наказным гетманом до избрания постоянного. Известный своей меценатской деятельностью и участием в заговорах против гетманов Демьян Многогрешный и Ивана Самойловича.

Происходит из рода Дуниных.
- Сын графа Дунин-Борковского Каспера, полковника королевских войск, который в награду за Смоленскую войну 1632-1635 гг. получил от Владислава IV, короля Польского, имения в Черниговском воеводстве и
- внук графа Дунин-Борковского Андрея, коронного писаря Люблинского, и
- правнук графа Дунин-Борковский Яна, вотчинного обладателя в 1480-1560 гг. Борковиць и Великого Скрзина и
- праправнук Дунин-Борковского Павла Адамовича, владельца Борковиць и Сульгустова, полководца войск императора Карла V, утвержденный королем Польским в графском достоинстве, получивший титул графа Римской Империи - так по архивным документам Государственного архива Черниговской области - до основателей рода Дунин в 1124 году Петром Дуниным, сыном казначея Датского короля Нильса и дочери Датского короля Эрика и княжной Марией, дочерью Великого князя Киевского Святополка ИИ (Михаила) и царевны Варвары, дочери Византийского императора Алексея И Комнина

Один из членов рода, двоюродный брат отца Василия Дунин-Борковского - Иннокентий, сын графа Дунин-Борковского Станислава, кастеляна Полангського (?) и депутата на Сейме коронном в 1570 г. известного юриста своего времени, родного брата Андрея Дунин-Борковского, отца Каспера - был епископом Черниговским и Остерским (католическим), 1659 г, вместе с другими епископами. подписал Брестскую церковную унию.

Второй член рода, двоюродный брат Каспера Дунин-Борковского, Семен Борковский был полковником Черниговским в 1648 г. как сподвижник гетмана Богдана Хмельницкого и имел в своем полку 1300 казаков (Краткое историческое описание о Малой России до 1765 года, с дополнением в запорожских Казаках - А. Бодянский, Москва, 17 февраля 1848 г.)

Таким образом, граф Василий Касперович Дунин-Борковский был вторым полковником Черниговским из рода Дуниных, который принимал активное участие в возобновлены государства Русь с ее современным названием - Украина.

После заключения Андрусовского договора, чтобы не потерять земли, принадлежащее ему Василий Дунин-Борковский принимает православие и начинает служить в Войске Запорожском. В 1668 г. судьба забрасывает его в Черниговский полк, где он занимает должность сотника Вибельского. После драмы, произошедшей с Василием Многогрешным, назначается в 1672 г. черниговским полковником. А за два года (1674) Василий Андреевич получает грамоты от царя Алексея I Михайловича на утверждение земель, подаренных Дунин-Борковскому королем польским, что сделало его очень богатым человеком.

В 1675 г. на средства Василия Андреевича отреставрированы Черниговский Спасо-Преображенский собор, Елецкий монастырь, украшен Воскресенский, Благовещенский храмы. Пятницкий монастырь в Чернигове, поврежденный во время восстания 1668, восстановлен тоже на его средства. Полковник известен и другими церковными многочисленными пожертвованиями.

В жены Дунин-Борковский взял Марию Васильевну Шубу. У них было двое сыновей. Еще в 1672 г. гетман Иван Самойлович пожаловал ему пожизненные имения в селах Авдеевке, Козиловке и Холмах с Понорницькои сотни, село Бобровицу возле Чернигова и частично владения села Бурковка Березнянской сотни. От гетмана Ивана Мазепы Дунин-Борковскому достались села Орловка на реке Убедь, Брусилов на Снове, затем Тупичев и Шаболтасовка. После смерти Дунина-Борковского, а она произошла 7 марта 1702, в 1704 и 1706 к вдове Василия Андреевича и двум его сыновьям перешли Бобровица, Яцево, Брусилов, Тупичев, Листвен, Пекуровка, Холмы и Боркивка.

Храмам Дунин-Борковский подарил потиры, ставитель, тарелки, Евангелия в серебряных оправах. Большинство этих памятей - работы западноевропейских мастеров. Около десяти из них составляют гордость Черниговского исторического музея им. В. В. Тарновского. На каждой из достопримечательностей - герб Дунина-Борковского и записи о его вклады. Дары черниговского полковника сельским церквям были значительно скромнее как по размерам, так и по отделке.

Дунин-Борковский не только давал деньги на восстановление храмов или совершал для них ценные дары. Так, в 1676 г. он построил трапезную и кельи Елецкого монастыря. К 1914 г. они находились в хорошем состоянии и это дало возможность известному историку В.Л. Модзалевский (1882-1920) и молодому тогда искусствоведу П.Н. Савицкому (1895-1968) сделать вывод: "В кельях Дунина-Борковский упрощенность и в то же время Подчеркнутая рельефность и гранность украинской настенной декорации достигает своего апогея. Перед глазами мастеров, украшавший келии, могли быть образцы московской настенной декорации 17 века, времен до утверждения здесь форм Барокко, и образцы западного, в частности польского Барокко ".

В конце 70-х или в начале 80-х годов XVII века. Дунин-Борковский вложил большие средства, чтобы устроить в Елецком монастыре иконостас, в котором искусство эпохи оставило один из лучших своих образцов. К сожалению, иконостас Елецкого монастыря в эпоху революционных катаклизмов были уничтожены. Его можно увидеть только на старых фото, помещенных в книге "Картины церковной жизни Черниговской епархии" (К, 1911).

"Его Надгробная доска, - писали В. Л. Модзалевский и П. Н. Савицкий, - сохранилась внутри Елецкого собора - недалеко от входа. Это - серебряная доска, украшенная прекрасной гравюрой, исполненной духа самого пышно Барокко ".

Отец Андрей Дунин-Борковский
Род Дунины-Борковские
Жены - Анастасия Фоминична Тризна
Мария Шуба
Дети - Елизавета, Михаил, Андрей, София, Анна

Абалацкая икона

Иоанн (Максимович) принял Елецкую архимандрию (1695-1697) от святителя Феодосия (Углицкого), уже тогда пребывавшего в сане Черниговского архиепископа, и ставшего «последним» по времени канонизации (1896) в пятерке прославленных Церковью владык в упомянутый период «искусственного ограничения святости». По кончине Черниговского архиепископа Феодосия (+1696), митрополит Киевский потребовал избрания в Черниговские архиереи архимандрита Спасского Новгород-Северского монастыря Михаила (Лежайского). Этому воспротивились друзья Елецкого архимандрита Иоанна (Максимовича) – генеральный обозный Войска Запорожского Василий Дунин-Борковский (дворянин герба Лебедя, граф Священной Римской империи), и Черниговский полковник Яков Лизогуб - герой взятия Азова в южном походе Петра I (1696). Благодаря их усилиям Иоанн (Максимович) был возведен в сан Черниговского архиепископа (1697), а в архимандриты Елецкие был возведен настоятель Никольского Батуринского монастыря Димитрий (Савич Туптало), грядущий митрополит Ростовский [Ефимов, 1900, с.450].
..............................
С Елецкой обителью, основанной преп. Антонием Печерским (1069), с ее центральным Успенским храмом (1095) связана чудотворная Елецкая икона, первая русская явленная икона (1060). Автор ее апологетики – архимандрит Иоаникий (Галятовский) – описал чудеса от множества христианских чудотворных икон («Небо новое»). Отдельную апологетику богослов посвятил Елецкой иконе («Скарбница потребная»). Архимандрит Иоаникий приводит несколько видов образа, связывая их с Елецким монастырем Чернигова [Кондаков, 1915, Т.2. С.156]. Один из почитаемых типов Елецкой иконы – «Воплощение Христово»: Богородица в полный рост в позе Оранты, с Христом-Эммануилом в круге, под сердцем Богоматери [Галятовский, 1676/1985, л. 11; Адруг, 1996, с.106-111].
......................................
В древней внутренней часовне Успенского собора Елецкого монастыря, на внутренней поверхности апсиды, выходящей в пространство южного нефа, расположено изображение Богородицы в позе моления («Оранта») с Младенцем в круге под сердцем Матери-Девы (рис.3). Эта фреска, помещена рядом со входом в монастырские пещеры (из ниши-аркасолия, в котором свт. Иоанном был погребен Василий Дунин-Борковский)

..................................

Свт. Иоанн оставил по себе память как талантливый писатель: не исключено, что его перу принадлежало первое изложение Жития его предшественника по кафедре – архиепископа Феодосия (Углицкого). Будучи учеником крупнейшего в Церкви XVII столетия писателя и поэта архиепископа Лазаря (Барановича), наряду с Димитрием (Савичем Туптало), Феодосием (Углицким) и многими другими, свт. Иоанн (Максимович) оставил свой след и в «пиитике». К погребению в Елецком Успенском соборе своего друга – Василия Дунин-Борковского (+1703), свт. Иоанном была написана объемная поэтическая эпитафия - «надгробок» [Надгробок…, 1890, с.4]. Вклады В. Дунин-Борковского в строительство и реконструкцию храмов и монастырей Чернигова были столь велики, что сравнимы только с миллионами (не менее десяти!) серебряных талеров, вложенных гетманом Иоанном Стефаном Мазепой в Киево-Печерскую Лавру и храм Гроба Господня в Иерусалиме.
Погребая Василия Дунин-Борковского, и принимая на себя моления «за упокой» этого магната, свт. Иоанн принимал тяжелейшую епитимью, поскольку Дунина-Борковского современники считали не только магом, но и упырем, далеко не сразу получившим упокоение за гробом [Шевченко, 1993, с.44-45]. Написанная Максимовичем эпитафия была вывешена (1717) над могилой Василия Дунин-Борковского только по смерти автора – свт. Иоанна (+1715), и спустя почти полтора десятилетия после смерти самого магната. Заступничество за грешную душу пана Василия было отнесено к чудесам Елецкой чудотворной иконы, под одним из изводов которой («Воплощение Христово») покоилось его тело. Именно эта разновидность Елецкой чудотворной иконы («Воплощение Христово») тиражировалась в керамических рельефах во время управления Черниговской епархией архиепископа Иоанна (Максимовича).

«Надгробок Блаженной памяти благородного его милости пана Василия Борковского-Дунина…» // Черниговские Губернские Ведомости. 1890. No 45, 46.

severinn
Спасибо!

У Межигірському монастирі поминали чотири коліна роду Борковських:
Каспер, Тетяна (дружина Каспра), Василь, Катерина (Каспрівна),
Анастасія (Хомівна Тризна), Федір, Стахій, Василь, Пелагея, ієрей Стефан, Петро, Іван, Василь, Іван, Стефанида, Семен, Іван, Феодосія, Євстафій, Стефан, Анастасія, Варвара, Наталія, Пелагея, Євстафій, Михайло (Васильович), Семен, Ірина, ієрей Петро, Стефанида, Устинія, Анастасія, Марина, Іван, Яків, Матвій, Марія, Федір, Анастасія, Василь, ієрей Власій, Марія, Євфимія, Синклитикія (Михайлівна), Андрій (Васильович).

Поминальник його роду у Києво-Микольській пустині (1719.6.09.):

Михайло (Васильович), Василь (Каспрович), Каспер, Стефан, Петро, ієрей Іван, Степанида, Тетяна (дружина Каспра), Катерина (Каспрівна),
Феодосія, Анастасія (Хомівна Тризна), Остафій, Семен, Федір, Іван, Остафій, Василь, Матвій, Юліана, Федір, Марія, Гафія, Єфимія, немов-
ля Варвара, немовля Анастасія, немовля Пелагея.
Жили: Синклитикія (Михайлівна), Михайло (чоловік Синклитикії), Параска (Данилівна Апостол), Андрій (Васильович), Юстина, Дем`ян, Яків (Андрійович), Марія, Ганна (Андріївна), Йосип (Антонович Танський), Марія, Анастасія, Дарія, Матвій, Іван, Іван, Параска, Григорій, Іван, Максим, Марія (Василівна), Яків (Жданович), Стефан, Петро, Анна, Андрій, Єфросинія, Тетяна, Марія, Стефан, Ганна, Михайло, Катерина, Євдокія, Федір.

Ті ж чотири коліна у Київській пустині Києво-Печерської лаври при храмі св. Сергія згадує поминальник Борковської:

Каспар, Анастасія (Хомівна Тризна), Іван (Каспрович), Василь (Каспрович), Михайло (Васильович), Сигклитікія (Секлета Михайлівна), Катерина з чадами, Уляна (Михайлівна), Марфа.

У поминальник Василя Борковського записані чотири коліна в Любецькому монастирі:
Карпо (вірно – Каспр), Тетяна (дружина Каспра), Катерина, Марина, Василь, Іван (Каспрович), Станіслав, Олександр, Ілля, Василь, Василь (Каспрович), Анастасія (Хомівна Тризна), Михайло (Васильович), Пелагея, Іван, Синлитекія (Михайлівна, ? – ↑ 1736 [5, с. 17]), Андрій (Васильович ? – ↑ 1748 [5, с. 17]).

Пізніший поминальний ряд у синодику Софійського монастиря:

Василь, Анастасія (Хомівна Тризна), Михайло, Анастасія, Синлитекія, Андрій, Параска (дружина Михайла, Данилівна Апостол), Ганна, Яків, Тетяна, немовля Уляна, Євдокія, Уляна (Михайлівна) [33, с. 141].

...............

4 березня 2016 року в Чернігівському історичному музеї імені В.В. Тарновського представлена експозиція історії Чернігівщини у другій половині XVII ст.

Вперше представлений комплекс, пов’язаний з чернігівським полковником та генеральним обозним Війська Запорозького Василем Касперовичем Дуніним-Борковським. В музейному зібранні є чимало його меморій, серед яких коштовні дарунки які були надані ним до чернігівських храмів: срібні дискос, потир, свічник. Поряд – глиняна кахля, випадково знайдена на місці, де розташовувалася його садиба. На всіх предметах зображений родовий герб Василя Дуніна-Борковського.

.ДОСЛІДЖЕННЯ ПОРТРЕТА ВАСИЛЯ ДУНІНА
БОРКОВСЬКОГО В БЛИЖНІХ ІНФРАЧЕРВОНИХ ТА У ВІДБИТИХ УЛЬТРАФІОЛЕТОВИХ ПРОМЕНЯХ: ІСТОРИЧНА ІНТЕРПРЕТАЦІЯ..........

выводы:
Результати дослідження дозволяють ідентифікувати клейнод як пірнач полковника, а не як булаву генерального обозного Війська Запорозького.
Наявність на портреті Василя Дуніна-Борковського полковницького пірнача вказує на те, що портрет було створено до 1685 р.
Зображення клейнода чернігівського полковника Війська Запорозького та Євангелія, офірованого Єлецькому монастирю 1685 р., вказує на точну дату створення іконографічної схеми портрета – 1685 р. Портрет Василя Дуніна-Борковського є не епітафійним портретним зображенням (1702 г.), а прижиттєвим портретом ктитора Єлецького монастиря.

Символіка жесту:
На портреті Василь Дунін-Борковський кладе полковницький пірнач на шапку.

Акт складання з себе клейнодів символізував не лише акт відмови від гетьманства, а й від полковницького уряду:.

Шапка на портреті Василя ДунінаDБорковського мала підкреслити символічний жест складання з себе владних повноважень
чернігівським полковником Василем ДунінимDБорковським в 1685 р.

.Христина Харчук. ПОХОРОННІ РОДИННІ КАПЛИЦІ ЛИЧАКІВСЬКОГО ЦВИНТАРЯ.................

????

Граф Леонард Вінцентій Дунін-Борковський (1768–1839), підкоморний короля Станіслава Августа, походив зі старовинного українського роду.
Дід графа Юрій Василь Дунін-Борковський (1640–1702) був генеральним обозним Війська Запорозького, похований у Єлецькому монастирі.

Это же годы жизни Василия Касперовича Дунина-Борковского!
Отбросил Jerzy?

Дунин В.А.
Д 83 Дунины из глубины веков. Книга вторая. Дунин Пётр из Руси: сборник очерков/ В.А. Дунин, – К., 2018 – 160 с.
ISBN 978-5-6041418-0-9

Книга представляет собой сборник очерков историко-краеведческого характера, написанных в научно-публицистическом стиле, в которых описываются реальные события и реальные люди. На основе исторических документов и фактов автор рассказывает о жизни представителей отдельной фамилии. Книга адресована широкому кругу читателей и прежде всего – подрастающему поколению, изучающему исторические корни своего родства. (На лицевой обложке – гравюра с изображением Петра Дунина, опубликованная в книге Антония Oлешинского: «О Поляках, которые славились в чужих и далеких странах», 1843 год).

УДК 82-43 (081)
ББК 84 (2рос=Рус)6

Эволюция легенды о «пленении русского короля»
Мифы и реальность

В новой истории после XVвека известие о «Пленении поляками при посредничестве Петра Власта Володаря Ростиславича Перемышльского» писатели и историки воспринимали как достоверный свершившийся факт, когда на веру принималась «истина», которая при более детальном изучении оказывалась весьма сомнительной. Русский историк Болтин И. Н. (1735-1792) в книге, посвящённой полемике с французским просветителем Н. Г. Леклерком, пишет, что «Писатели их повествования сумнительны». Одни известия о пленении русского князя он называет «Баснями, другие – «Сказками».
Немецкий историк, профессор Дерптского университета (Тарту, Эстония) Фридрих Карл Герман Крузе (1790-1866), отметил также, что «Умножение источников Русской Истории посредством точнейшего исследования… известия о России, сообщаемые иностранными летописями [польскими хронистами], не всегда бывают в состоянии выдержать строгое испытание критики».
Современные российские историки, анализируя русские летописи и польские хроники, упоминающие об этом известии, выделяют среди них «наиболее достоверные, менее достоверные и недостоверные». Так, П. С. Стефанович свою научную статью «Володарь перемышльский в плену у поляков» озаглавил данное событие как «источник, факт, легенда, вымысел».
Однако, есть и другое мнение, что это известие является «одним из мифов или стереотипов древнепольской литературной традиции, сущность которой заключается в пропаганде своих героев и унижении и даже оскорблении русских».
Противоречивость этого известия потребовала иного подхода для анализа первоисточников. В данной работе автор рассматривает каждую летопись, упоминающую «пленение русского князя», в хронологической последовательности написания. В ходе анализа каждого источника необходимо было: учесть обстоятельства появления источника; оценить личные и политические пристрастия автора конкретной хроники; оставить за рамками анализа религиозных (духовных) произведений, – свидетельств божьих чудес; абстрагировать комментарии авторов перевода первоисточников.
Такой подход к анализу позволил выявить существенные, логически обоснованные признаки достоверности события. Русский историк Линниченко И. А. (1857-1926), касаясь этого вопроса, говорит: «Историк, желающий соблюсти правду изложения, не должен, так сказать, бросаться в самый водоворот исторических событий сразу, не должен браться за изображениe крупных исторических событий, не изучив условий, вызвавших их».

Первое подобное известие о пленении князя находим у Галла Анонима (Gallus anonimus). Его «Хроника или деяния князей и правителей польских» охватывает историю Польши до 1113 года. Он пишет: «Крепость Накло, где произошло величайшее сражение и откуда полякам всегда угрожала опасность, Болеслав [Кривоуст] уступил некоему поморянину, своему родственнику, по имени Святополк под условием соблюдения верности». Однако Святополк никогда не соблюдал своей клятвы. Поэтому Болеслав решил отомстить за свои оскорбления путём осады крепости. Святополк «стал стремиться к миру и пытался заключить договор через друзей и близких Болеслава, предлагая ему большие деньги вместе с заложниками». Болеслав снял осаду, «унося с собой часть денег и уводя в виде заложника старшего сына самого» [Святополка]. В дальнейшем поляки не отказались от «взятия города даже хитростью».
Известно, что князь Святополк Поморский (1106-1121) в 1113 году вынужден был признать верховную власть князя Болеслава III. Это позволило ослабить положение так называемого «грозного русского соседа (atrox gens Rithenorum)». Что касается «русского соседа», то не только Галл, а и многие авторы исторических западных источников того времени считали начало образования первой Руси, куда входила в том числе и киевская, – это остров Рюген (Русин или Русия). Они также утверждали, «что в древности юг России жил отдельной жизнью, что Киев был столицей не России, а какой-то Рутени…» и считали жителей «грозного русского соседа» язычниками.
Ряд схожих эпизодов, описываемых Галлом, находим и в «Известии о России во времена Владимира Мономаха». Немецкий хронист и историк первой половины XVI века Фома Канцов это известие извлёк из «Померанской летописи», заимствованной «из монастырских и церковных архивов Камина, Букова, Эльдена, Штольне, Гробе, Штаргарда и Рюгена». Эти документы доходят до 1123 года.
На своём нижне-Германском языке Фома Канцов пищет: «В это время Русские, Прусаки и Померане, жившие еще в язычестве, заключив союз против Польского Герцога Болеслава [Кривоуста], вторгнулись в его землю... Герцог Болеслав нанес им такое поражение, что они [русские] принуждены были просить мира и выдать за Болеслава дочь [Сбыславу] Короля своего [Святополка Изяславича], чрез что между ними водворилось на некоторое время согласие. Но дочь Короля их вскоре умерла, а вслед за тем прекратилась, и дружба с Поляками, что весьма беспокоило Герцога Болеслава, потому что он не в состоянии был противостоять им. Тут он, не приступая к делу, выдумал хитрость и велел своему военачальнику (Feldhauptmann) Павлицкому, выбрав сильных воинов, бежать к Русскому Королю [Владимиру Всеволодовичу], как будто бы он Павлицкий был изгнан Болеславом. Русский Король принял их радушно, и так как они во всем вели себя верно, и Король не имел на них никакого подозрения, то однажды, отправляясь на охоту, он взял их с собою. Они только дожидались удобного времени, и увидев, что оно пришло, схватили Короля, увели его с собою и привели к своему Государю Герцогу Болеславу. Таким образом этот последний одержал верх над Русскими без всякого кровопролития и даже не извлекая меча. Когда Король пожелал свободы, то он должен был заплатить за выкуп свой столько золота и серебра, что от того вся земля его обеднела…».

Василий (Касперович) Андреевич Дунин (Глушинский)-Борковский

Связи с родом Давидовичей, Полоницких через Пелагею Богуславовну ШИПНЕВСКУЮ - племянницу Василия Б. по единоуробному брату, смоленская шляхта.