Василий (Касперович) Андреевич Дунин (Глушинский)-Борковский

...Евгения Домонтович
Уважаемые создатели фильма и историки Чернигова, возьмите в Вашем архиве книгу МАЗЕПА. Киев. 1993.
В ней на стр.110 размещены три портрета: войсковой товарищ Иван Забела, наказной гетман Василий Дунин Борковский и портрет ГЕНЕРАЛЬНОГО судьи Ивана Домонтовича (его выдают за портрет Василия Д.Б).
Разберитесь с какого времени портрет Ивана Д. превратили в портрет Василия Д.Б. ???, подрисовав герб.
В этой же книге МАЗЕПА на стр.75 подписи генеральных старшин 1682 года.
ПЕРВОЙ значится подпись Ивана Домонтовича, 2 - Прокоповича, 3 - Мазепы и других...
Из подписей следует: ПЕРВОСТЕПЕННЫЙ ранг в те времена был судья, а не гетман.
Ради истины - попытайтесь разобраться с историческими вымыслами. УСПЕХОВ в создании нового правдивого фильма!..........

.ДОСЛІДЖЕННЯ ПОРТРЕТА ВАСИЛЯ ДУНІНА
БОРКОВСЬКОГО В БЛИЖНІХ ІНФРАЧЕРВОНИХ ТА У ВІДБИТИХ УЛЬТРАФІОЛЕТОВИХ ПРОМЕНЯХ: ІСТОРИЧНА ІНТЕРПРЕТАЦІЯ..........

выводы:
Результати дослідження дозволяють ідентифікувати клейнод як пірнач полковника, а не як булаву генерального обозного Війська Запорозького.
Наявність на портреті Василя Дуніна-Борковського полковницького пірнача вказує на те, що портрет було створено до 1685 р.
Зображення клейнода чернігівського полковника Війська Запорозького та Євангелія, офірованого Єлецькому монастирю 1685 р., вказує на точну дату створення іконографічної схеми портрета – 1685 р. Портрет Василя Дуніна-Борковського є не епітафійним портретним зображенням (1702 г.), а прижиттєвим портретом ктитора Єлецького монастиря.

Символіка жесту:
На портреті Василь Дунін-Борковський кладе полковницький пірнач на шапку.

Акт складання з себе клейнодів символізував не лише акт відмови від гетьманства, а й від полковницького уряду:.

Шапка на портреті Василя ДунінаDБорковського мала підкреслити символічний жест складання з себе владних повноважень
чернігівським полковником Василем ДунінимDБорковським в 1685 р.

Дунин В.А.
Д 83 Дунины из глубины веков. Книга вторая. Дунин Пётр из Руси: сборник очерков/ В.А. Дунин, – К., 2018 – 160 с.
ISBN 978-5-6041418-0-9

Книга представляет собой сборник очерков историко-краеведческого характера, написанных в научно-публицистическом стиле, в которых описываются реальные события и реальные люди. На основе исторических документов и фактов автор рассказывает о жизни представителей отдельной фамилии. Книга адресована широкому кругу читателей и прежде всего – подрастающему поколению, изучающему исторические корни своего родства. (На лицевой обложке – гравюра с изображением Петра Дунина, опубликованная в книге Антония Oлешинского: «О Поляках, которые славились в чужих и далеких странах», 1843 год).


УДК 82-43 (081)
ББК 84 (2рос=Рус)6

Первое подобное известие о пленении князя находим у Галла Анонима (Gallus anonimus). Его «Хроника или деяния князей и правителей польских» охватывает историю Польши до 1113 года. Он пишет: «Крепость Накло, где произошло величайшее сражение и откуда полякам всегда угрожала опасность, Болеслав [Кривоуст] уступил некоему поморянину, своему родственнику, по имени Святополк под условием соблюдения верности». Однако Святополк никогда не соблюдал своей клятвы. Поэтому Болеслав решил отомстить за свои оскорбления путём осады крепости. Святополк «стал стремиться к миру и пытался заключить договор через друзей и близких Болеслава, предлагая ему большие деньги вместе с заложниками». Болеслав снял осаду, «унося с собой часть денег и уводя в виде заложника старшего сына самого» [Святополка]. В дальнейшем поляки не отказались от «взятия города даже хитростью».
Известно, что князь Святополк Поморский (1106-1121) в 1113 году вынужден был признать верховную власть князя Болеслава III. Это позволило ослабить положение так называемого «грозного русского соседа (atrox gens Rithenorum)». Что касается «русского соседа», то не только Галл, а и многие авторы исторических западных источников того времени считали начало образования первой Руси, куда входила в том числе и киевская, – это остров Рюген (Русин или Русия). Они также утверждали, «что в древности юг России жил отдельной жизнью, что Киев был столицей не России, а какой-то Рутени…» и считали жителей «грозного русского соседа» язычниками.
Ряд схожих эпизодов, описываемых Галлом, находим и в «Известии о России во времена Владимира Мономаха». Немецкий хронист и историк первой половины XVI века Фома Канцов это известие извлёк из «Померанской летописи», заимствованной «из монастырских и церковных архивов Камина, Букова, Эльдена, Штольне, Гробе, Штаргарда и Рюгена». Эти документы доходят до 1123 года.
На своём нижне-Германском языке Фома Канцов пищет: «В это время Русские, Прусаки и Померане, жившие еще в язычестве, заключив союз против Польского Герцога Болеслава [Кривоуста], вторгнулись в его землю... Герцог Болеслав нанес им такое поражение, что они [русские] принуждены были просить мира и выдать за Болеслава дочь [Сбыславу] Короля своего [Святополка Изяславича], чрез что между ними водворилось на некоторое время согласие. Но дочь Короля их вскоре умерла, а вслед за тем прекратилась, и дружба с Поляками, что весьма беспокоило Герцога Болеслава, потому что он не в состоянии был противостоять им. Тут он, не приступая к делу, выдумал хитрость и велел своему военачальнику (Feldhauptmann) Павлицкому, выбрав сильных воинов, бежать к Русскому Королю [Владимиру Всеволодовичу], как будто бы он Павлицкий был изгнан Болеславом. Русский Король принял их радушно, и так как они во всем вели себя верно, и Король не имел на них никакого подозрения, то однажды, отправляясь на охоту, он взял их с собою. Они только дожидались удобного времени, и увидев, что оно пришло, схватили Короля, увели его с собою и привели к своему Государю Герцогу Болеславу. Таким образом этот последний одержал верх над Русскими без всякого кровопролития и даже не извлекая меча. Когда Король пожелал свободы, то он должен был заплатить за выкуп свой столько золота и серебра, что от того вся земля его обеднела…».

Неизвестный автор также придерживается выше приведённому посылу о происхождении Руси и её зависимости от Польши, а именно: «rex Ruthenorum» преподносится как некоторый король рутенов, а не русский киевский князь; польский князь являлся «господином» захваченному королю рутенов; Патрик «восприял сына от священной купели», то есть был родственником; одновременно с «господином папой» автор называет «высших священников той земли», а не польских епископов, которые наложили эпитимью.
В известии «Перенесение» явно видны признаки заговора. Во-первых, глава делегации Римской империи к Саломее Отто Штуццелингенский в этом пасквиле предпочёл не называть истинного имени героя («вероломного Patricius»). Господин Отто был весьма богатый человек. Был близок к высшим кругам светских феодалов, в том числе и к императору Конкорду III.
Во-вторых, на совет в Ленчице, владении Саломеи, не были приглашены ни Владислав, ни его главный советник воевода (палатин) Петр, которые правили в это время Польшей. Неучастие первых лиц страны можно констатировать как заговор участников этой встречи.
В-третьих, официальной повесткой так называемого съезда с участием доверенных лиц императора Конрада III и цвифальтенских монахов, было обсуждение возможности якобы только укрепления семейных связей с Римской империей и, в первую очередь с Германией.
Годы правления Владислава II характеризовались постоянной борьбой с младшими братьями. Согласно завещанию отца, известному как «Статут Болеслава Кривоустого», основы которого были разработаны в 1115-1118 годах, Владислав как старший в роду получил сеньоратное (ненаследственное) владение, а в качестве наследного удела досталась Силезия. Он, опираясь на опыт отца, предпринимал попытку убедить сводных братьев объединить Польшу.
В раздробленности страны как видим был заинтересован, прежде всего, император Конкорд, а польские магнаты и священнослужители способствовали этому. Поэтому можно считать, что под предлогом перенесения мощей святого Стефана Первомученика Римская империя вмешивалась во внутренние дела Польши. Следовательно, воевода Пётр в глазах Саломеи, её сыновей и других участников заговора был одиозной личностью, которая мешала самостоятельно утвердиться у власти младшим братьям.
Этот исторический эпизод нашёл отражение в гравюре книги Георгия Самуила, где Владислав II, стоящий рядом с женой Агнессой и палатином Петром (второй план), после победы над младшими братьями, позволяет им по-прежнему править в их районах (1143 г.)».