Духовенство Казанской губернии

Некролог
0. И.Ф. Спасский

20-го марта текущаго года прихожане небольшого села Кужмары, Чебоксарскаго уѣзда,
во главѣ с мѣстным благочинным и нѣсколькими ближайшими в округѣ священниками,
торжественно провожали в „вѣчныя селенія" своего „стараго батюшку". Два года
о. Иаков Феодорович Спасский не мог совершать богослуженія: тяжелый недуг приковал его к одру. Как ни горько еще при жизни ему пришлось уступить свою паству другому, но, уступая послѣднюю, он все-таки и в эти два года не прерывал с нею своего общенія.
Прихожане любили посѣщать своего „стараго батюшку". В праздничные дни многіе шли к нему, — кто исключительно справиться о здоровіи, кто поговорить о своих текущих дѣлахъ, кто излить свою скорбную душу и получить добрый совѣтъ. Несмотря на свою тяжкую болѣзнь, о. Иаков никогда и никому не отказывал в пріемѣ. Он всегда был рад видѣть свое духовное чадо, с радостью вел с ним свою бесѣду, сам отводил в этой бесѣдѣ свою душу и хоть на время забывал свое тяжелое положеніе. Не красен был закат жизни о. Иакова, не красна и заря ея.
Родился о. Иаков в небогатой семьѣ псаломщика с. Шибикнуръ, Царевококшайскаго уѣзда. На первых же порах жизни ему пришлось столкнуться с большею невзгодой. В 1854 году, достигнув низшаго отдѣленія Казанской духовной семинаріи, он по обстоятельствамъ, не вполнѣ от него зависящимъ, принужден был оставить послѣднюю. В то время, когда его товарищи, полные молодых сил и надеждъ, лелѣяли мечту о томъ, как
они, умудренные наукой и вооруженные знаніемъ, потом болѣе твердые и опытные
выступят на жизненное поприще, о. Иаков (в то время еще просто Иаков Спасскій),
должен был вступить на жизненный путь почти только с тѣмъ, что от природы дал ему
Богъ, в скромной и далеко подчас нелегкой должности псаломщика. Судьба забросила его
сначала в с. Параты, Казанскаго уѣзда, а затѣм он переводится к Евдокіинской церкви г. Казани. В 1862 году И. Ф . Спасский Высокопреосвященным Аѳанасіем был рукоположен во діакона и опредѣлен сначала в село Кельманово, Царевококшайскаго уѣзда, а затѣмъ (в 1867 г.) в самый город Царевококшайск к Воскресенскому собору. Из Царевококшайска он в том же санѣ (1870 г.) был переведен в с. Морки, Царезококшайскаго уѣзда. В Морках с 1877 г. и до 1885 г. оставался уже священникомъ. В 1885 г. из Морковъ перевелся в с. Русскій-Уртемъ, Царевококшайскаго уѣзда, а в 1889 году — в село Кужмару (Помьялы), Чебоксарскаго уѣзда, гдѣ и дождался конца дней своихъ. Многим хорошим можно и должно помянуть о. Иакова в его бытность Кужмарским священникомъ. Человѣк кроткій незлобивый онъ, как пастырь, высоко нес знамя христіанскаго мира и любви. В случавшихся разногласіях и непріятностях он всегда первым условіем к примирению ставил личную уступку и, подчас терпя оскорбленія, старался все поскорѣе поправить миромъ.
Имѣя постоянным мотивом к послѣднему свою любовь ко всѣмъ. Храм Божій был
предметом немалых его заботъ: он много потрудился над его благолепием . За время
священнослуженія о. Іакова в Кужмарѣ, Кужмарская церковь обновилась как внутри,
так и снаружи. Внутри были выштукатурены стѣны, поправлена живопись и выкрашен полъ, снаружи окрашена самая церковь и выстроена ограда. Бѣлая, чистенькая церковь, с красивой новой оградкой надолго теперь будетъ служить Кужмарцам добрым памятником о добром „старом батюшкѣ".
Немало потрудился о. Іаков и над дѣлом христіанскаго воспитанія дѣтей. Он был законоучигелем в двух земских школах кужмарскаго прихода; кромѣ того при нем же
были открыты еще двѣ церковпо-приходскія школы, которыя также никогда не
оставались без его тщательнаго пастырскаго присмотра.
Не безызвѣстны были труды о. Иакова духовному начальству: постепенно он был награжден набедренникомъ, скуфьей и камилавкой, но не меньшей наградой для него будут служить та вѣчная память и любовь к нему, которыя навсегда останутся в сердцах хорошо зиавших его.
Мир праху твоему, добрый служитель церкви, и вѣчная память тебѣ!
Учитель Ронгинской второклассной церковпо-прнходской школы Вячеслав Чертков

Известия по КЕ № 25 за 1904 г стр 814-816

Некролог
Священник Алексей Петрович Соловьев

В ночь на 6 сентяаря сего 1904 года скончался послѣ продолжительный болѣзни священник села Кушникова, Чебоксарскаго уѣзда, Алексей Петрович Соловьев . Покойный поступил в село Кушниково в 1867 году, тотчас по окончаніи курса в Духовной Семпиарии , и всю жизнь свою прослужил в одном и том же приходѣ.
По характеру своему простой, сердечный, отзывчивый, о. Алексѣй пользовался горячей любовью среди своих прихожанъ, как простых крестьянъ, так и среди помѣщиков и землезладѣльцевъ, населяющих его приходъ.
Далеко и за предѣлами своего прихода о. Алексѣй пользовался глубоким расположеніем
к себѣ, так что во время послѣдней болѣзни покойнаго на всѣх окружных базарах и мельницах много говорили о Кушниковском батюшкѣ и жалѣли его семейство.
Глубокими симпатіями пользовался покойный о. Алексѣй и среди духовенства Чебоксарскаго уѣзда, как человѣк в высшей степени прямой, с честными убѣжде ніями и
устойчивым взглядом на задачи пастыря.
В минувшіе семидесятые годы прошлаго столѣтія, когда происходили пастырскія собранія духовенства для собесѣдованія и обмѣна мыслей, о. Алексѣй замѣтно уже
выдвинулся среди пастырей уѣзда и к его мнѣніямъ и рѣчам относились с уваженіемъ.
Покойный о. Алексѣй очень сокрушался, когда закрылись эти пастырскія собранія, будившія лучшія силы пастырей къ дальиѣйшему самообразованію а совершенствованию , когда на собраніях открыто обличались пороки пастырей, когда возбуждалась особенная ревность в пастырской дѣятельности среди духовенства. По образу жизни строго воздержный, по складу мысли всегда серьезный, о. Алексѣй внимательно относился к современной жизни, слѣдил за газетами и журналами, преимущественно духовными, потому и был умнымъ, увлекательным и всегда желательным собесѣдникомъ. Весною нынѣшняго года, когда болѣзнь покойнаго (съуженіе горла) вполнѣ определилась и врачи не оставили никакой надежды на выздоровленіе, о. Алексѣй подал в отставку. В это горестное время он получил высокое для себя утѣшеніе в томъ, что мѣсго его в селѣ Кушпнковѣ предоставлено было его сыну , только что окончившему в нынѣшнем году курс ученія в Духовной Семинаріи.
В полном сознаніи, напутствованный таинствами покаянія, причащенія и елеосвященія, прочитав сам и отходную, о. Алексѣй мирно отошел ко Господу.
На отпѣваніе о. Алексѣя 8 сентября собрались, во главѣ с о. благочиннымъ- протоіереемъ, шесть священников и пять діаконовъ, которые при громадном стеченіи
прихожан торжественно совершили чин погребенія пастыря.
Во время литургіи, по запричастном стихѣ, произнес надгробное слово сослужитель покойнаго, діакон И. М. Соколовъ, прослужившій с покойным о. Алексѣем 17 лѣтъ.
Словами слова Божія он характеризовал почившаго как истиннаго пастыря церкви. Во
время отпеванія священник Мариинскаго посада П. П. Васильевский произнес нижеслѣдующее слово „Послѣдній долг собрались мы отдать почившему о. Алексію, посдѣднія пѣсни погребальные поем мы ему, молясь о упокоеніи его души, много потрудившейся в жизни.
В своей жизни покойный явил прекрасный примѣр дѣятельности сельскаго пастыря.
Поступив в этот приход 37 лѣтъ тому назадъ, тогда еще молодой, полный жизненных
сил и энергіи, покойный всю жизнь свою, до послѣдняго дыханія, отдал на служеніе этой
своей паствѣ.
Без громких дѣлъ, без лишнихъ словъ, непрерывно во всю жизнь, с настойчивым постоянствомъ, он тихо- скромно проходил свое пастырское служение в терпѣніи, в простоте, благожелательности и сердечном участіи ко всѣмъ. Прекрасно и вѣрно изобразилъ пастырскую деятельность его здѣсь в своем словѣ сослужитель почившаго
о. діакон .
Действительно, своей дѣятельностію покойный достиг великих плодовъ: всѣм религіозно-нравственнымъ воспитаніем приход в наличном составѣ обязан исключительно почившему батюшкѣ о. Алексію. Поставил он на ноги и все свое немалое семейство, подготовил под конец своей жизни и достойнаго преемника себѣ в лицѣ своего роднаго сына.
Как пастырь добро потрудившійся, совершив все по силѣ своей, нынѣ получил он от
трудов своих упокоение , получив увѣренность, что дѣятельиость его продолжится и
дальше в томъ же духѣ преемником его, сыномъ его.

Известия по КЕ № 38 за 1904 г стр 1307-1309

Священник села Красной Поляны Александр Никанорович
Добросмыслов


К первомъ часу ночи на 9 октября послѣ тяжкой болѣзни (чахотки) скончался священник села Красной Поляны Тетюшскаго уѣзда Александр Никанорович Добросмыслов , 32 лѣтъ.
Покойный был сын діакона села Пановки Казанскаго уѣзда. С раннихъ лѣт он остался сиротой в числѣ шести дѣтей послѣ отца своего, умершаго также в молодыхъ годахъ. Нужда и сиротство значительно отразились на его здоровья. По окончаніи курса в духовной семинаріи в 1891 году А. Н. состоял законоучителемг и учителем двухклассной школы Братства Святителя Гурія, что при Казанском Спасо- Преображенском монастырь.
По упраздненіи сей школы в 1893 г. он был назначен также законоучителемъ и учи-
телем въ одноклассную церковно-приходскую школу при том же монастырѣ. В 1895
году, по прошенію, был опредѣлен учителемъ образцовой школы при Казанской Духовной Семинаріи, гдѣ оставил по себѣ добрую память.
В 1901 году А. Н. был рукоположен во священника в село Мансурово Лаишевскаго уѣзда. О. Александр очень любил педагогическое занятіе и , живя в Мансуровѣ, приходѣ
хорошемъ, стремился туда, гдѣ могъ бы послужить школьному дѣлу. Согласно его желанию , в 1902 г , он был перемѣщен в село Красную Поляну с назначеніем завѣдующпм и законоучителем второклассной школы в том селѣ. Здѣсь о. Александр весь отдался
школѣ, неусыпно трудился и старался быть образцомъ. Он неопустительно являлся на
вечернія молитвы в школу, хотя школа от дома его разстояніемъ болѣе версты, и в епитрахили стоял среди учителей и учеников на молитвѣ. Пріятно было видѣть школьный строй жизни, сложившійся под руководством такого опытнаго и рвностнаго завѣдующаго.
Но случилось несчастіе, Школа сгорѣла. До пожара школы о. Александр чувствовал
сбя хорошо. Сгорѣвшая школа как бы унесла съ собой и здоровье его. С того времени он начал прихварывать, а потом открылось у него легочное кровотеченіе и он тяжко болѣлъ
около года.
По надгробному слову можно судить, что это был за человѣкъ и что можно было
оидать отъ него въ будущемъ. Но Господу угодно было отозвать его в небесныя обители в лѣтахъ, когда еще начинают жить и проявлять свою дѣятельность.
Хотя кратко было служеніе его, но он оставил по себѣ добрую и неизгладимую память.
Будучи в семействѣ старшим членомъ семьи, покойный, часто в ущербъ семейному
благосостоянію, помогал своимъ еще обучающимся братьямъ.
Послѣ покойнаго о. Александра осталась жена с двухлѣтним сынтомъ, почти без всяких средствъ.
В день погребенія, 11 октября, литургія была совершена мѣстнымъ благочиннымъ, священником Владиміром Казанским , в сослуженіи четырех священниковъ, а отпѣваніе
совершено 9 священниками и тремя діаконами.


Известия по КЕ № 42 за 1904 г стр 1430-1434

Некролог
Алексей Фаддеевич Зароацкий - 1 февраля 1903 года
Наши среднія и нисшія духовныя школы никогда не отличались богатством содержания. И теперешнее их матеріальное положеніе стоит гораздо ниже свѣтских учебных заведеній. Казенныя стипендіи в них для сирот слишком ограничены, а частныя стипендіи весьма рѣдки, особенно в духовных училищахъ. Уѣздныя духовныя училища в этом отношеніи стоят в худших условіяхъ, чѣм губернские . Учрежденіе частной стипендіи в уѣздном училище большая рѣдкость; за то с каким чувством благодарности принимаются училищем эти дорогіе и рѣдкіе подарки.
Чебоксарское духовное училище, не без препятствій , окончательно 7 декабря 1904 г. приняло такой щедрый дар от своего бывшаго воспитанника А. Ѳ. Зароацкаго, скончав. 1 февр. 1903 г. и оставившаго по духовному завѣщанію на учрежденіе в училищѣ стипендіи его имени — 3000 руб. Дар покойнаго училищу тѣм
особенно дорог для училища, что дан не от излишка средство, а от избытка сердца и чувства благодарности. Незаурядная личность самого жертвователя поучительна не только для воспитанников Чёбоксарскаго училища, но и для всѣх русских людей, иногда чрез чуръ увлекающихся типами Горькаго.
Покойный Алексей Фаддеевич своей жизнью протестует против этих типовъ.
Я был хорошо знаком с покойным Алексѣемъ Фаддеевичем Зароацким , много слышал от него разсказов как про его личную жизнь, так и про тѣ условія и обстоятельства,
при которых она протекала.
В виду того, что онъ сдѣладся теперь человѣкомъ близким нашему училищу, как , один
из крупных его благотворителей, я нахожу нужным подѣлиться с читателями своими
воспоминаніямн о немъ.
Эта моя задача облегчается тѣмъ, что А. Ф— ч оставил послѣ себя краткія записи о
своей жизни в дошкольный и школьный періоды. Дѣтство свое Алексей Фаддеевич
провел в селѣ Шапахъ, Царевовококшайскаго уѣзда, гдѣ отец его был в то время дьячкомъ.
Село это находится в глуши вѣковыхъ, нетронутыхъ человѣческою рукою, лѣсовъ, в
25 верстах от Царевококшайска и в 155 отъ Казани. Расположилось оно здѣсь на небольшой полянѣ с десятину обширностію и, кромѣ церкви, заключало в себѣ дома 2 .
В одном из них жил пономарь, в другом просфорня, и наконецъ, в третьемъ, самомъ болышом (8*3 кв.саж) помѣщались в то время одинокій священник и дьячекъ-отец А. Ф— ча с семьей, — тут же находилась и сторожка. Большую часть дома занимал священник, на долю дьячка с многочисленной семьей досталась только незначительная его часть .В такой конуре жили отец и мать А. Ф— ча и его 3 брата. Появлялись в этой семьѣ на свѣт и дѣвочки, но они не подолгу жили, умирали. С ранняго дѣтства, еще под родительским кровомъ, А. Ф. спознался с крайнею нуждой. Его отец былъ человѣк бѣдный. Дѣти в семьѣ питались скудно. Одежды теплой и обуви ни у кого из нихъ не было. По цѣлым зимам приходилось сидѣть дома. „А как надоѣст намъ сидѣть дома,
— разсвазывает он про себя и братьев в .запискахъ, — бывало встрепенемся втроемъ, и дуй босиком в одних рубашках до церкви саженъ 50, а обратно прямо на печь".
Холод закаливал его организм , голод выковывал склонности и навыки, из которых с
теченіем времени образовался его стойкій желѣзный характеръ. Допускалась, впрочемъ, и
роскошь в семьѣ дьячка, Зароатскаго, которую внесла сюда мать покойнаго А. Ѳ — ча,
вышедшая замуж за его отца сиротою. До смерти своего отца-священника она жила в сравнительном достатке — пила чай, привычку к которому сохраняла и в замужествѣ, хотя и без прежняго комфорта. „За неимѣніем самовара у отца, вспоминает А. Ѳ., она, бывало, согрѣет воду для чаепитія в котелкѣ, в печи во время топки, и дастъ, бывало мнѣ одну чашку чаю и сахару с кедровый орех; я же из того соображенія, что если сахар этот пить с чаемъ, то сласть от него будет не такъ ощущаема; чашку чаю по охлажденіи выпью бычкомъ, а к сахару отрѣжу или попрошу чернаго хлѣба — бѣлаго у нас не было — и полизывая сахаръ, а не кусая, съем порядочный кусок хлѣба". Так умѣло соединял
мальчик пріятное с полезнымъ.
В 1844 году Алексѣю Зароатскому исполнилось 10 лѣтъ, и родители должны были его
вмѣстѣ с братом отправить в школу. Мальчиков обули в новыя лапти, одели в новый же
пестрядинный, полосатый, самотканый халат и помѣстили в 1-й класс Чебоксарского духовнаго училища. Вмѣстѣ с ними должна была переѣхать на жительство в Чебоксары и мать, чтобы содержать своих дѣтей при помощи нахлѣбников -мальчиковъ.
В первомъ классѣ Алексѣю Зароатскому учиться было легко: здѣсь обучали только цер-
ковно-славянскому и гражданскому чтенію и чистописанію. Но и здѣсь уже, спустя
3 мѣсяца по поступленіи, ему пришлось испытать на сѳбѣ, насколько горек корень
ученія — и по самому незначительному поводу. „Не задалось" ему раз на уроке написать
составные элементы какой то буквы („палки и крючки с какой то литтеры"). Видя, что к нему приближается учитель для просмотра „каракуль", он поспѣшил дописать, или,, по его выраженію, „домарать" страницу и отправился к другой партѣ за линейкой. „С таким моим писаніемъ, — с горечью повѣствует А. Ф., — и накрыл меня учитель и разложил меня для экзекуціи. Мальчишек навалилось на голову и на ноги масса, и начали всыпать. Я вертѣлся, вертѣлся, выбился из силъ, нервы мои ослабѣли от крику и боли, и тут же
и ......... я. Послѣ этого стегать перестали".... За физической пыткой началась пытка нравственная. „Учитель, продолжает потерпѣвшій, велѣл мнѣ же сложить все руками в полу и вынести в ретирадъ, а потом сѣсть за парту, как ни в чем не было".
Мальчики, свидѣтели случившейся с Зароатскимъ катастрофы, сдѣлали для себя из нея практический выводъ: приговоренные испить его горькую чашу, они сначала выходили из класса — запасались, терпѣньемъ, „а потом ложились уже на дрань". Что касается самого пострадавшаго, то результаты совершенной над ним „экзекуціи", по его собственному сознанію, остались у него на всю жизнь.
„С этих пор , жалуется онь, я не мог объясняться без трясенія нѣкотораго пред людьми
начальствующими Через год Алексѣя Зароацкаго перевели во 2-й классъ, гдѣ он должен
был проучиться 2 года. В слѣдующемъ, 3-мъ, классѣ он сидѣл 3 года, так как оказался
недостаточно подготовленным для 4 класса. Здѣсь он чувствовал себя гораздо смѣлѣе.
„Нѣкто учитель, из семинаристовъ Т., — торжествует А. Ѳ. В своих запискахъ, вздумал
было посѣчь меня за неисправность урока. Тут- то уже я показал свои права, и говорю учителю: „что для г. г. наставников за удовольствіе пороть учениковъ?!"..
Потом я залѣз под парту, пустил в ход зубы и ногти, и никакими силами не могли меня
вытянуть ..... и таким образомъ я остался не тронут ". Господствовавшіе в то время
деспотизм и грубость в обращеніи преподавателей с воспитанниками, как и слѣдовало ожидать, отражались и на взаимных отнршеніях учеников между собою, В этих отношеніях царила грубая физическая сила, права попирались, добрыя чувства даже
в отношеніях близкихъ, родных воспитанников глохли. Немало приходилось терпѣть от
старшихъ, болѣе сильных воспитанников и Алексею Зароацкому, о чем он и говорит в
своих запискахъ: „Когда я был во 2 или 3 классѣ, старшим учеником на квартирѣ былъ
нѣкто Н. Я., и он продѣлывал такія штуки: лежа, бывало, учит урокъ, а меня заставит
щекотить икры, — это называлось „дѣлать еэ",— не обращая вниманія на то, приготовил или нѣт я свой урокъ. При моем ослушаніи начнет драть за уши. Как то он был озлобленъ против меня и при всяком случаѣ, как поближе сажусь к нему, он сейчас хватается за мои уши, от чего они образовались у меня большими и почти без завивокъ.... я даже обѣдал и ужинал урывками.... Жаловаться было нельзя, наживешь еще большую непріятность, прослывешь ябедникомъ" Кромѣ грубой силы в жизни воспитанников училища имело большое значеніе и происхожденіе мальчиковъ.
Привилегированное положеніе их родителей дѣлало безнаказанными продѣлки учениковъ, даже в случаѣ жалоб на них со стороны потерпѣвшихъ товарищей. Особенно
пользовался начальственным положеніемъ своего отца в училищѣ N — „гроза мальчишек,
которому позволялось проделывать все," —как аттестуете его А. Ѳ., иллюстрируя свою аттестацію слѣдующим разсказомъ: „И вот этот N вздумал наряд мальчиков дѣлать — катать его на салазках по рѣчкѣ Кайболкѣ. Этой повинности чрез брата (старшаго) Ивана, как сообщника Ж, не избѣжал и я. Бывало если не выйдешь коль в этот наряд вечеромъ, то жди себѣ утром расправы.... а расправа была такая — или текой с книгами, какая попадет ему под руку, по загорбу, или же пинками, сваливши наземь"... К содѣйствію этой „грозы" прибѣгал старшій брат А. Ѳ — ча Иванъ, когда хотѣл отмстить за что либо своему брату. „Раз как то я не потрафил брату Ивану в чемъ то, — припоминаетъ А. Ѳ., —брат пригрозил мнѣ через мальчиковъ, что он на утро нажалуется N, и мнѣ попадетъ. навѣрное, по загорбу.... Я не иду в училище. Мать, узнав в чем дѣло, побѣжала к смотрителю... и что же? Он наклалъ по загорбу брату Ивану, а N — ничего... только и было.... Курс 4 класса А. Ѳ — чу удалось осилить с большим трудомъ по недостатку памяти, которая при тогдашней постановке учебнаго дѣла, имѣла громадное значеніе. Здѣсь же, въ 4 классѣ, им была допущена очень важная ошибка, имѣвшая послѣдствіе для всей его дальнѣйшей жизни. Вот что он говорит о себѣ за это время: „4-й класс прошел у меня, как и у всѣхъ.
Скажу только одно. Смотритель, преподавая латинскій языкъ, обращал на него вниманіе
на экзаменахъ. Я, зная эту его слабость, неособенно обращал вниманіе на прочіе предметы, что и повредило мнѣ впослѣдствіи....
Памятью своей особенно похвалиться не мог , трудно доставались мнѣ уроки, а
требовалась зубрежка, чтобы прочитать все в родѣ „Отче нашъ".Это стоило мнѣ чрезвычайнаго труда. Бывало сверстники мои кончают уроки, а я все еще зубрю. Какая, бывало, досада на себя!.... Мѣсяца за 4 пред окончаніем 4 класса я заболѣваю жестокой лихорадкой. Меня за болѣзнію из 1 низводят во 2 разряд и переводят без экзамена в семинарію. По приезде туда всѣм снова экзаменъ... Новыя лица, новая обстановка болѣе робких ставят в тупикъ, а особенно меня, с малых лѣтъ засѣченнаго розгами. Я совсѣм опѣшилъ, ни по одному предмету не сказал ни слова, даже простого ариѳметическаго сложенія не мог сдѣлать.... Такого будущаго семинариста обращают в училище.
Пѣшеходом из Казани являюсь к матери в Чебоксары. Поднимается у всѣх плач и
рыданіе о постигшем несчастіи. А как все по немногу улеглось, является рѣшеніе отдать
меня во вновь открывшійся дьяческій классъ, дабы удержать меня хоть на послѣдней ступени духовенства". Не охотно поступил он в этот классъ, даже „дичился этого званія". Дѣлать ему здѣсь было ничего: приходилось повторять пройденное в духовномъ училищѣ. За 2 года пребыванія во дьяческом классѣ он выучился только играть на чувашских гусляхъ. Тѣм не менѣе свидетельство об окончании курса он получил и поѣхал жить к старшему брату Ивану. Но недолго пришлось ему прожить на братниных харчахъ. Через мѣсяц брат вздумалъ жениться, и А. Ѳ., как лишнему в семействѣ, дали 2 — 3 двугривенных и „предложили отправиться в любую из 4 сторонъ". Забравши всѣ свои пожитки, заключавшіеся в двух парах ветхаго бѣлья и в довольно поношенных сапогахъ, он отправился во „ кладщникѣ ", пароходство на Волгѣ тогда только еще начиналось, —в Казань. Здѣсь ему прежде всего пришлось подать просьбу об уволнении из духовнаго званія. Получив увольнительное свидетельство, он приписался к мѣщанскому обществу г. Чебоксар и в этом новомъ званіи обратился к матушкѣ-Волгѣ, ища здѣсь заработка. Простым крючником он спускается до Царицина, отсюда перекочевывает в Ростовъ на Дону, грузит баржи, таскает кулье, мѣшки и т. п. Работает он здѣсь усердно, не щадя силъ, а питается скудно — почти одним черным хлѣбомъ, благодаря чему к концу навигаціи ухитряется скопить около 10 рублей. Этот трудовой капитал дал ему возможность посвободнѣе вздохнуть, взглянуть посмѣлѣе в глаза своей будущности. Его потянуло на родину, на свидание с родной матушкой — вдовой....
Крѣпко обняла своего любящаго сына бѣдная мать, еще крѣпче сжало его сыновнее
сердце ея вдовье горе горькое, — окружавшая ее нужда безграничная. Да и как было не
сжаться любвеобильному сердцу А. Ф.— ча при видѣ нищеты, свившей гнѣздо в домѣ его
матери. На руках дѣти, в рукахъ — ни гроша, одна надежда на слабыя руки, на дешевый
женскій трудъ.... Понял добрый юноша, что не мѣсто ему здѣсь сидѣть, сложа руки, уве
личивая число голодных ртовъ, не время оплакивать тяжелое, бѣдственное положеніе
несчастной матери с ея дѣтьми-сиротами. Он отдал матери весь зароботанный за лѣто
капиталъ, а сам вскорѣ ушел из материнскаго дома, Ушел „не от горя лытать, а счастье пытать". Пришел А. Ѳ — ч в свой уѣздный город Царевококшайскъ, явился к окружному начальнику с просьбою принять его в канцелярію для переписки бумагъ.... „болѣе дѣлать я ничего, понятно, не могъ", - откровенно добавляет А. Ѳ. В своих запискахъ. Его приняли здѣсь „наусмотреніе", не сказавъ, будет ли положено ему на первых порах жалованье и сколько. Чтобы не умереть с голоду, новый канцелярист прибѣгает к хитрости: подряжает женщину печь ему черный хлѣб с условіемъ расплатиться за него по истеченіи мѣсяца.
Этим то хлѣбомъ онъ, по его же словамъ, продовольствуется такъ: „утро у меня на мѣсто чая тюря с хлѣбомъ, обѣд и ужин тоже тюря с хлѣбомъ." Для приправы этого нехитраго блюда ему пришлось издержать несколько копѣек на соль, „и таким образомъ на такое мѣсячное содержаніе вышло у меня около 40 копеекъ," — заканчивает повѣствованіе по своему продовольственному вопросу вновь поступившій на службу канцелярский писецъ. Какова же была его радость, когда онъ. по прошествіи мѣсяца, получил жалованья цѣлых 4 рубля!
Восторгам писца-капиталиста не было бы конца, если бы их не ограничивала окружавшая его суровая действительность. „На эти деньги произвожу ремонт продравшихся в дорогѣ сапог и покупаю на рубашку ситцу,"— минорно заканчивает он свои ликованія по поводу получки перваго жалованья. Через мѣсяцъ усидчиваго, и трудолюбиваго писца пригласили в питейную контору с повышеннымъ уже окладом содержанія до 6 рублей в мѣсяцъ.
„Вот здѣсь то и сказалась вся непригодность училищной грамоты, — жалуется питомец
духовной школы, столкнутый на питейную дорогу. — Дѣло в томъ, что в училищѣ не только не преподавали ариѳметики на счетахъ, но даже и не показывали, что есть за счеты на костяхъ ..... так что приходилось снова учиться, а 8 лѣтнее ученье — особенно в дьяческомъ классѣ — оказалось вовсе непригодно, жалко было напрасно потраченнаго времени в училищѣ съ истязаніями разными отозвавшимися пагубно на здоровьи на всю
жизнь".
Встрѣтившіяся трудности А. Ѳ. Скоро преодолѣл и, благодаря своему примѣрному
старанію, а также скромному образу жизни, онъ, как говорится, быстро пошел в гору,
постоянно увеличивая свои заработки. Года через два он перешел на службу в село Козловку, Чебоксарскаго уѣзда, на водочный завод купца Месетникова. Здѣсь также
скоро оцѣнили его трудолюбіе и аккуратность и поручили ему довольно ответственную
должность кассира. Его жалованье постепенными прибавками деведено было до 50 руб. в мѣсяц — на хозяйском содержаніи.
Но и при этих условіях он не измѣнил своего прежняго образа жизни, сложившагося под вліяніем крайней бедности. Из своего жалованья онъ, по обыкновенію, оказывал помощь своей матери и другим роднымъ. Из него же он дѣлал сбереженія и про черный день.
Когда сбереженія А. Ѳ — ча достигли довольно значительной цифры, он рѣшил перемѣнить надоѣвшую ему службу при водочном заводѣ на болѣе самостоятельную дѣятельность. Он купил в с. Бѣловолжском — неподалеку от Козловки — 25 десятин земли с домом и занялся земледѣліемъ. Новый землевладѣлец вложил в свое дѣло много усердія, но успѣха не имѣлъ. Спустя 7 лѣть он убѣдился, что работает себѣ въ убыток и предпочел продать землю, хотя это было для него невыгодно: вмѣсто уплаченных 3000 руб., ему пришлось получить только 1800 руб. Послѣ этой неудачи А. Ѳ. Переѣхал на жительство в Чебоксары, гдѣ купил каменный домъ, а чрез нѣсколько времени, уступая настойчивым просьбам жившей у него престарѣлой матери, переселился на арендованную им около родного села Шапов мельницу. Жизнь в сосѣдствѣ с дорогим приходом мужа и дѣтей доставила много счастливых минут пред смертіго матери А. Ѳ — ча, для него же самого, как арендатора мельницы, была убыточна.
А потому он, схоронив свою мать, поспѣшил передать свои арендныя права на мельницу
другому лицу и возвратиться в Чебоксары, 60 лѣтній возраст А. Ѳ— ча, большая часть
котораго протекла в тяжеломъ, упорномъ трудѣ, давал себя знать. Силы его слабѣли с
каждым днемъ, и он рѣшил покончить со всѣми своими дѣлами, чтобы спокойнѣе провести остаток жизни.
К этому то времени и относится мое знакомство с нимъ. Знакомство совершенно случайное. В 1893 году я осматривалъ его дом с цѣлію снять в немъ для себя квартиру. Я изъявил готовность занять домъ, если в нем будет произведен небольшой ремонтъ. Хозяинъ отказывался от ремонта, ссылаясь на свои старческія недомоганія. Я продолжал настаивать на необходимости ремонта.... Да вы купите у меня дом то, и ремонтируйте его, как угодно, прервал онъ меня. — Денег нѣтъ, отвѣтилъ я ему. Сейчас нѣтъ, послѣ будутъ, настаивалъ он с своей стороны, я съ вас недорого возьму, только 800 руб.... разсрочку сдѣлаю. Вмѣсто 800 руб. у меня в карманѣ было только 20, в чем я и сознался А. Ѳ — чу.... Да вы добейтесь рублей 100 на совершеніе купчей да закладной, не унимался продавец, а семьсот я за вами подожду. Дом стоил гораздо дороже, и я принужден был согласиться на совершенно неожиданное для меня предложеніе. На слѣдующій день мы были уже у нотаріуса, от котораго вышли —я домовладѣльцем г. Чебоксаръ, а А. Ѳ. Моим кредитором на довольно почтенную сумму
в 700 руб. Недели через 2 я занял „свой" домъ, а бывшій домохозяинъ перебрался в сосѣдній маленькій 2- оконной домикъ, принадлежавшій его женѣ Маріи Михайловнѣ. Вскорѣ мнѣ от одного из своих знакомых стало извѣстно, что за купленный мною дом он давал уже 800 руб. наличными, принимая на свой счет расходы по покупке , но А. Ѳ. Отказал ему в продажѣ, прося 900 руб. Я невольно сцросил своего сосѣда, почему он продал мнѣ домъ в разсрочку с явным убытком для себя, когда ему предлагали за нею болѣе высокую цѣну. „Он (покупатель) уже старъ, ему немного надо, да и богатый, а Вы еще только жить начинаете, Вам дом то нужнѣе", — совсѣм не подомовладѣльчески отвѣтил А. Ѳ., лишній раз обнаружив свою непрактичность.
Сдѣлка А. Ѳ. со мною по продажѣ дома была, кажется, послѣднею крупною сдѣлкой.
Ею он подвел итог своим сбереженіям и рѣшилъ, оканчивать жизнь на проценты с
благопріобрѣтеннаго капитала. Для него настало теперь время подведенія и всѣх вообще
жизненных итогов .
Вспоминая прошлое, он любил останавливаться и на золотой порѣ своего дѣтства,
отравленной бѣдностью и суровым до жестокости режимом воспитывавшей его школы. Он с постоянным интересомъ слѣдил за училищемъ, за жизнью воспитанников и нашел во всем значительныя измѣненія. Не свистит теперь розга над обнаженным тѣломъ воспитанника, не брыжжет кровь подъ ударами маленьких палачей-воспитанниковъ, не слышатся отчаянные вопли и крики истязуемых .......
Облагородился внѣшній вид воспитанниковъ. Самотканые халаты, обрывки веревокъ,
вмѣсто кушаковъ, лапти, вмѣсто сапоговъ, изорванныя фуражки без козырьковъ... все это
отшло в область преданій. Босого ученика не встретишь теперь не только в училищѣ. но и за его стѣнами. Облагородился и нравственный облик воспитанниковъ, улучшились ихъ взаимныя отношенія.... Всѣ эти и другія черты школьнаго благоустройства благотворно дѣйствовали на бывшаго воспитанника, залечивали его прежнія раны, давно уже не доставлявшія ему острой боли, но всякій раз при воспоминаніи возбуждавшая в нем тяжелыя чувства оскорбленнаго самолюбія и попраннаго человѣческаго достоинства. Но самое сильное и глубокое впечатлѣніе на душу А. Ѳ — ча производил училищный домовый храмъ с торжественными Богослуженіями в немъ. Стройное пѣніе многоголоснаго хора воспитанников приводило его в умиленіе. „Как все теперь хорошо стало, удобно, — говаривал онъ, — а мы, бывало ходили в соборъ.... к заутренѣ то приходилось вставать часа в 3, да по грязи бѣжать в лаптяхъ... Промокнешь, бывало, продрогнешь... в церкви то стоя и у заутрени и за обѣдней только и думаешь о томъ, как бы поскорѣе служба кончилась, домой убѣжать- пообсушиться да обогрѣться ..... Поют теперь как хорошо... А я, помнится, и голосу то был не радъ... пѣли мы в монастырь, а начальству это не нравилось: хотѣлось, чтооы Благовѣщенскій хор был лучше.... Бывало, при каждом удобном случаѣ насъ, монастырских то пѣвчихъ, бранью да подзатыльниками награждают . Чтобы избавиться от голоса, я выпил натощак двѣ рюмки коноплянаго масла и с тѣх пор голос у меня дѣйствительно пропал , зато я освободился от преслѣдованій начальства.
Рѣдкое богослуженіе совершалось в училищном храмѣ в отсутствіе этого сѣденькаго
старичка — бывшаго ученика училища. Даже въ самые послѣдніе годы жизни, когда его
поразилъ тяжкій недуг (полупараличъ), он неохотно оставался дома во время праздничных Богослуженій. Он плакалъ, слыша благовѣстъ ко всенощной и литургіи и не имѣя возможности идти молиться в церковь. При первой же возможности он шел в училищный храмъ, в сопровождении своей, никогда не оставлявшей его жены, с большими усиліями поднимался на 2-й этаж и простаивал службу до конца, простаивал не безучастным врителем всего совершающагося вокругъ, а искреннимъ, усерднымъ молитвенником пред Господомъ. Я никогда не забуду той тяжелой картины, когда онъ, при чтеніи молитвы Ефрема Сирина „Господи, Владыко живота моего!", сдѣлав земной поклонъ, не в силах был подняться с полу, чтобы повторить этот поклон вмѣстѣ с прочими.. Какія горькія слезы катились по его старческим щекамъ! Как страшно и долго разстроен он был сознаніемъ своего безсилія в дѣлѣ выполненія своих религіозных обязанностей!
Напрасно я успокаивал его, говоря, что Господь простит его, видя его тѣлесную немощь.... Глухое, продолжительное рыданіе было отвѣтом на мои утѣшенія... Частое молитвенное общеніе в училищном храмѣ окончательно сроднило его с училищемъ, заставив позабыть всѣ невзгоды, когда то пережитыя здѣсь. Рядомъ с нуждою, горестями и печалями в его сознаніи воспроизводилось и то добро, которое он принял от училища в видѣ столь необходимой для него, хотя и небольшой денежной помощи. Припоминая свою неподготовленность к практической жизни повыходѣ из школы, онъ, однако, не забыл той маленькой доли знанія и умѣнья, которыя он пріобрѣлъ здѣсь. Не укрывались от него и современныя нужды бѣдныхъ воспитанниковъ училища, вызывая в нем сочувствіе к себѣ.
И вотъ, результатом всего этого явилось духовное завѣщаніе, доставленное им еще задолго до смерти. Отказав женѣ 500 руб. и племянницѣ 200 руб., А. Ѳ. все остальное (3000 руб.) отдает училищу, указывая и мотивъ к этой жертвѣ и то, как распорядиться этими деньгами. Я позволю себѣ привести буквально выдержку из его завещания :
«На капитал в 3000 руб. исходатайствовать чрез кого слѣдует стипендію в Чебоксарском
Духовном училищѣ на одного мальчика из дѣтей бѣднѣйшаго псаломщика, так как и я,
происходя из того же званія, получив хотя скудную грамотность в томъ же училищѣ
и состоя казеннокоштным (выдавалось мнѣ каждогодно, какъ помнится, около 20 рублей), тѣмъ не менѣе грамотность эта все таки была мнѣ помогою в существованіи при дальнейшей жизни, а потому ставлю себѣ нравственным долгом возвратить ту затрату в помощь бѣднотѣ же, дабы этой стипендіей — процентами пользовались один за другим воспитанники только из дѣтей стихарных псаломщиковъ". ...
Итакъ, почти все, что нажил человѣк в свою долгую жизнь тяжелым трудомъ, он отдал „бѣднотѣ", каким и сам когда-то былъ...
Цѣнность этой рѣдкостной жертвы должна увеличиться, если мы примем во вниманіе тѣ
лишения, к которым привык А. Ф., правда, с дѣтства, но которыя он принял на себя добровольно под конецъ жизни, чтобы сохранить возможность щедро воздать воспитавшей его школѣ за то скудное добро, которое он от нея в свое время получилъ.
Вѣдь, ликвидировав свои дѣла, он послѣдніе годы жил только на одни проценты с
образовавшаяся у него небольшого (около 4000 руб.) капитала. Самый же капитал оставил нетронутьм. Он и теперь жилъ, как в прежніе годы годы крайней бѣдности и нужды. Его пища состояла почти из одного бѣлаго хлѣба, размоченнаго въ чаю. Только предписапіем врача в столъ этого добровольна бѣдняка вводились молочные и другіе питательные продукты. Одежду и домашнюю обстановку он задолго до смерти начал распродавать, оставляя для себа лишь самое необходимое...
А вѣдь послѣдніе 4 года онъ был боленъ. Его болѣзнь развивалась, часто не позволяя
ему выходить из дому, а временами укладывая в постель.... Можно с увѣренностію сказать, что если бы не желѣзный характеръ Алексѣя Ѳаддеевича, воспитанный въ суровой жизненной школѣ да не его 60 лѣтняя старуха- жена, через силу, без посторонней помощи, ухаживавшая за своим больнымъ мужемъ, от его завѣщанія осталось бы одно доброе желаніе без возможности осуществленія так как завѣщанный капитал был бы
прожитъ, — и прожит не на прихоть, а на удовлетвореяіе вполнѣ законных потребностей больного старика и его жены-старухи Зароацкихъ. Заканчивая свои воспоминанія, я думаю, что Чебо- ксарское училище воспользуется не одними только процентами с завѣщаннаго А. Ѳ — чемъ капитала. Его воспитан- ники, надѣюсь, не пренебрегут примѣром его искренней религіозности, твердой преданности установленіям Св. Церкви, его горячей любви к своим родителямъ, любви к воспитавшей
его школѣ и ея воспитанникамъ, его тру долюбія, постоянной скромности, доходившей
до самоотверженія во имя любви к ближним . Подражая этим его свойствамъ, они достойно будут чтить его добрую память.
Вполнѣ увѣренъ также, что воспитанники наши, в особенности тѣ изъ нихъ, кому Бог
приведет пользоваться вновь учрежденною стипендіей, будутъ усердно молиться, чтобы
Господь Бог учинил душу раба Божія Алексія со сродниками в мѣстѣ свѣтлѣ, в мѣстѣ
злачнѣ, в мѣстѣ покойнѣ, гдѣ жеправедницы упокоеваются.
Е. Астроиомов


Известия по КЕ № 36 за 1905 г стр 1084-1097

50- летие служения Св. церкви священника с. Верхнего Колчурина,
Спасскаго уѣзда, о. Аврамия Михайловича Сельского

30-го декабря минувшаго 1905 года исполнилось ровно 50 лѣт служенія церкви
священника села Верхняго Колчурина о. АврамІя Михайловича Сельскаго. О. Аврамій
родился в с. Кирменяхъ, Мамадышскаго уѣзда в 1837 году в семействѣ бѣднаго дьячка.
С самых ранних лѣт ему пришлось перенести немало невзгод и печалей, суливших ему мало отраднаго и в будущем . Как и всѣ дѣти духовенства в то время послѣ самаго
безыскусственнаго первоначальнаго обученія - — по псалтырю и часослову,— он был
отдан в духовное училище, по окончаніи котораго перешел в Казанскую духовную се-
минарію. Но ему не суждено было получить полнаго богословскаго образованія. Не смотря на хорошіе успѣхи и поведение ,онъ „за недостатком средствъ", принужден был
выйти из семинаріи, ограничившись всего только „нисшимъ" ея отдѣленіемъ. По выходѣ
из семинаріи для него сразу началась самостоятельная жизнь. В том же (1855 г.) году 18
лѣтним юношей он был опредѣлен в село Масловку, Спасскаго уѣзда — пономаремъ.
Таким образомъ, о. Авраамій начал свое служеніе церкви с нижайшей, если можно выразиться, іерархической степени. Обязанности этого несуществующаго теперь церковнаго „чина", состоявшая почти исключительно во „еже в било бити и кандила зажигати", разумѣется, представляли мало привлекательнаго для способнаго, полнаго
жизни юноши, силою обстоятельств безжалостно оторваннаго от образования.
Школьный пробѣл ему пришлось восполнять впослѣдствіи самому в свободное от
служебных занятій время. Чрез 12 лѣт — уже дьячком , он был рукоположен в діакона
к церкви села Балдаева, Ядринскаго уѣзда Высокопреосвященнымъ Антоніем (Амфитеатровымъ); в этом санѣ он послѣдовательно проходил служеніе в с. Сергіев-
скомъ, Лаишевскаго уѣзда (1867 — 1868 г.г.) и в с. Сихтерьмѣ, Спасскаго уѣзда (1868 —
1876 г.г.).
Незабвенный Казанский архипастырь Антоній, угадывавшій и, цѣнившій людей труда и
дѣла, обратил свое вниманіе на діакона Сельскаго и для пользы церкви рукоположил его во священника к церкви того же села Сихтерьмы в 1876 году . Хотя о. Аврамію в то время
было почти 40 лѣтъ, т. е. такой предѣлъ, послѣ котораго у громаднаго большинства людей
жизвенныя силы и энергія начинают постепенно убывать, — однако он с ревностью взался за тяжелый пастырскій труд и с честью оправдывал за все время своего 30-ти
лѣтняго священства надежды, возложенныя на него высшею властью.
При внутреннем сознаніи исполненнаго долга священства он смѣло может взглянуть в глаза всякому, кто пожелал бы потребовать у него отчета о его іерейском упованіи; он имѣет право, рѣдкое в нынѣшній вѣкъ, не только сказать всякому, но и себѣ самому
что-важнѣе), что он стойко, честно нес, іерейское знамя, не пошатнув его ни разу в борьбѣ
с князем тьмы.
Кромѣ прямых пастырских обязанностей на него в продолженіе его 30 лѣтняго священства дѳвѣріем высшаго начальства возлагались неоднократно тяжелые, отвѣтственные труды построенія храмовъ: почти всѣ храмы, под сѣнью которых
ему приходилось служить, обязаны ему своим возникновеніем и устройством.
Едва прошло два года службы его в санѣ священника, как онъ, по распоряжению
Архіепископа Антонія, был перемещен из с. Сихтерьмы „ко вновь строящейся" церкви
села Базарных Матак в 1878 г. В 1882 г. он был назначен настоятелем соединеннаго
прихода села Базарных Матак и с. Матак , что потребовало от него в течение 3 лѣт
усиленных трудов и заботъ. Из с. Баз. Матак он был перемѣщен ко вновь выстроенной,
но еще не освященной церкви с. Сихтерьмы — в 1885 году. Будучи в этом селѣ. Он
отстраивал храм в дер. Верхнем Колчуринѣ, по окончаніи котораго он перешел служить
под его кров в 1895 году, гдѣ благополучно священствует и до сих поръ.
В последнее время его трудами воздвигнут храм в бывшей его приходской деревнѣ. нынѣ-селѣ, Чувашском Бурнаевѣ. Скольких хлопотъ, безсонных ночей, душевных волненій и даже физических болѣзней стоила эта хромоздателъская дѣятельпость о. Аврамію, это трудно представить. Но можно все таки предположить о тяжести подобной
дѣятельности, если принять во вннманіе нелегкія условія стройки даже обыкновенных,
зданій в настоящее время, при дороговнзнѣ рабочих рук и матеріалов и сомнительной
честности рабочих лицъ. Высшее начальство всегда ценило добрую дѣятельность о.
Аврамія, увѣнчивая ее различными наградами до камилавки включительно. Но
несомнѣнною, великою наградою для него всегда служило внутреннее сознаніе честно
исполняемаго долга, сознаніе, укрѣплявшее его в трудныя минуты жизни и побуждавшее к неуклонному слѣдованію по раз избранному пути.
Это постоянное душевное равновѣсіе и строгая, умѣренная полуаскетическая смолоду
жизнь выработали из него бодраго, жизнерадостнаго старца с трезвым , прямым взглядом
на вещи, с прочными, честным убѣжденіями. Он был всегда добр , ласков в обращеніи
со всѣми, всегда у него находились доброе слово для человѣка добраго и отеческое,
недицемѣрное внушеніе дѣлающему „неладно". Единодушная народная любовь и
популярность, какою пользуется о. Аврамій в мѣстах прежней и настоящей его службы
— являются точным показателем его добраго пастырскаго, любовнаго отношенія к
людямъ.
Литургія в честь 50- летия служения была совершена самим о. Авраміем в со-
служеніи о.о. благочинныхъ. Благоговѣйное, задушевное произнесениее о. Юбиляром
молитвенных возгласовъ, стройное, одушевленное пѣніе двух хоров — оставили
неизгладимое впечатлѣпіе от этой умилительной, благодарственной литургіи. Вмѣсто
запричастнаго стиха — преподавателем Симбирскаго дух. Училища С. Ивановским было
произнесено слово о добром полувѣковом служеніи о. Аврамія с краткой характеристикой его и его деятельности и с приглашеніем прихожан беречь и покоить своего батюшку, посвятившаго им свою жизнь.
По окончаніи литургіи было совершено благодарственное молебное пѣніе о. Юбиляром
в сослуженіи цѣлаго сонма священно-служителей. Кромѣ упомянутых о о. благочинных
— прибыли помолиться благодарственною братскою молитвою со своим маститым сослужителемъ: бывшій священник с. Кузнечихи П. И. Статирсвъ, въ прошломъ году самъ пережившій торжество 50-лѣтія своего священства; того же села священник В. А. Языковъ, с. Хурады-священник В. В. Скворцов , с. Сихтерьмы — свящ, Е. В. Васильев
и с. Чувашскаго Бурнаева А. И. Назаровъ, о.о. діаконы: села Кузнечихи И. А.,Сельскій,
сын о. юбиляра, и с.Сихтерьмы Статиров Пред началом благодарственнаго молебна о. благочииным В. В. Зефировым была прочувственно произнесена рѣчь в честь юбиляра .
Полный текст в газете Известия по КЕ № 13 за 1906 г стр 402-410