Библия, православные праздники, традиции

8 сентября – память святых мучеников Адриана и Наталии.

Супруги Адриан и Наталия жили в городе Никомидии в Вифинской области Малой Азии. Адриан был язычником и служил чиновником императора Максимиана Галерия (305-311 гг.), гонителя христиан. Наталия была тайная христианка.

Став свидетелем мучения христиан, Адриан уверовал и перед царем исповедовал веру во Христа, после чего был замучан вместе с ними. Все время мучения Наталия утешала и облегчала их страдания.

Наталия сохранила руку своего супруга, так как тела мучеников должны были быть сожжены. Однако Господь уберег их от огня. Святые мощи были перевезены в Византию, а руку Адриана Наталия хранила в своем доме.

Некоторое время спустя Наталию позвал замуж знатный человек, тысяченачальник. Наталия попросила времени на раздумье и уехала в Византию. Там она мирно скончалась во сне, в доме возле храма, где находились мощи мучеников, в окружении местных христиан.

9 сентября.

Преподобного Пимена Великого (ок. 450). Преподобных священномученика Кукши и ученика его мученика Никона (после 1114) и преподобного Пимена Постника (после 1114), Печерских, в Ближних пещерах почивающих.
Святителей Осии исповедника, епископа Кордувийского (359); Ливерия исповедника, папы Римского (366). Преподобных Пимена Палестинского (ок. 602); Саввы; Феоклита. Мучеников Анфисы Новой; Фанурия (до VIII).

Убиенного Александра (Меня) протоиерея, Московского (9 сентября по нов. ст. 1990).

Преподобный Пимен Великий

Преподобный Пимен называется Великим за свои великие подвиги. Происходил он из Египта. С двумя братьями он ушел в один из египетских монастырей, где все трое и постриглись. Однажды мать пришла в монастырь и желала повидать своих детей, но они скрылись от матери в своей келье. Мать долго стояла у дверей и плакала, но Пимен послал сказать ей: где она предпочитает видеть их, здесь или в будущей жизни? - «Если увижу я вас там, то не хочу видеть здесь», - сказала мать и возвратилась домой. Св. Пимен проводил жизнь в великих подвигах и добродетелях. Однажды начальник страны пожелал видеть св. Пимена. Но он подумал: «Если вельможи станут приходить ко мне и почитать меня, тогда многие из народа будут мешать моему безмолвию, и я лишусь благодати смирения, которую с большим трудом приобрел при помощи Божией», и сказал посланному, чтобы князь не приходил к нему. К св. Пимену приходили многие из иноков, не только неопытные в иноческой жизни, но и состарившиеся в подвигах, просили душеполезных советов. Св. Пимен давал ответы по вдохновению от Бога, так что их даже записывали в отеческих книгах. «Злоба никогда не уничтожит злобы. Но если кто сделает тебе зло, сделай ты ему добро, и это твое добро победит его злобу», - это одно из мудрых изречений Пимена. Пришел к Пимену один инок издалека, чтобы послушать его наставлений, и начал говорить о предметах возвышенных и непостижимых для человеческого разума. Старец отвернулся от него и молчал. Потом инок начал спрашивать его о душевных страстях и телесных немощах, тогда старец с радостным лицом отвечал: «Вот теперь хорошо сказал, теперь я стану отвечать», - и долго говорил о том, как бороться со страстями и побеждать их. Святой Пимен скончался около 450 г.


Исповедник Осий

Поминаемый в этот день Осий, епископ Кордовский (256—359), играл большую роль в церковной жизни первой половины IV в. Он был специальным посланником императора Константина в Александрию по умиротворению арианской ереси, являлся активным участником Первого Вселенского собора и целого ряда поместных соборов. Считается одним из авторов Никейского символа веры. Из сочинений сохранились лишь два письма, к папе Юлию и к Констанцию, а сочинение «De virginitate», о котором упоминает Исидор Севильский, не найдено. Хотя творческое наследие Осии невелико, ценность его весьма уникальна в силу непосредственного участия автора в важнейших церковных событиях.
Исповедник Осия более 60 лет был епископом в г. Кордове в Испании, жил в IV в. Константин Великий очень любил его и поставил его своим советником. Он склонил императора к созванию I Вселенского собора и председательствовал на Сардикийском соборе в 347 г. Св. Осия твердо защищал св. Афанасия Великого против императора Констанция, бывшего арианином, за что и был сослан в заточение в Сирмию. Возвращенный обратно в Кордову, он скончался в 359 г.

azbyka.ru›Календарь›2015-09-9

Памяти протоиерея Александра Меня

(22 ян­ва­ря 1935 – 9 сен­тяб­ря 1990)

"Да, с на­ми Бог – не там, в шат­ре ла­зур­ном,
Не за пре­де­ла­ми бес­чис­лен­ных ми­ров,
Не в злом огне и не в ды­ха­нье бур­ном,
И не в уснув­шей па­мя­ти ве­ков.
Он ЗДЕСЬ, ТЕПЕРЬ, средь су­е­ты слу­чай­ной,
В по­то­ке мут­ном жиз­нен­ных тре­вог
Вла­де­ешь ты все­ра­дост­ною тай­ной:
Бес­силь­но зло; мы веч­ны; с на­ми Бог!"

Отец Алек­сандр знал это – и пе­ре­да­вал дру­гим. Нет, "не в уснув­шей па­мя­ти ве­ков"! Да, "здесь, те­перь"! Все­ра­дост­ная тай­на бы­ла с ним – ка­жет­ся, боль­ше все­го к кон­цу, ко­гда невы­го­во­рен­ное пред­чув­ствие кон­ца ста­но­ви­лось всё от­чет­ли­вее, и врож­дён­ная, при­род­ная пол­но­та жиз­ни усту­па­ла ме­сто иной, бо­лее неот­мир­ной бод­ро­сти. Та­кой мне за­пом­ни­лась на­ша по­след­няя встре­ча – ле­том про­шло­го го­да, на од­ной бо­го­слов­ской кон­фе­рен­ции.

За­ду­ма­ем­ся ещё раз: ко­гда он на­чи­нал, он был один. По­том его окру­жи­ли лю­ди, всё боль­ше и боль­ше лю­дей, и он от­да­вал им все свои си­лы, до пре­де­ла и без пре­де­ла. Ещё фран­цуз­ским пи­са­те­лем Бер­на­но­сом ска­за­но, что каж­дый на­сто­я­щий свя­щен­ник – "че­ло­век съе­ден­ный", съе­да­е­мый сво­и­ми при­хо­жа­на­ми. Но в по­след­ний час, в час про­ли­тия его кро­ви на на­шу зем­лю, впи­тав­шую кровь столь­ких свя­щен­ни­ков, он сно­ва был один, как вна­ча­ле.

Здесь мас­штаб его жиз­ни. "Спо­ры о мне­ни­ях", – как ска­за­но у апо­сто­ла Пав­ла, – в срав­не­нии с этим ма­лы. Не тот раз­го­вор. Воз­да­вая долж­ное его кни­гам, ре­шим­ся ска­зать: то, в ка­ких усло­ви­ях всё это бы­ло на­пи­са­но, – боль­ше са­мих книг. При­дут дру­гие лю­ди, на­пи­шут дру­гие кни­ги; дай им Бог. Но за от­цом Алек­сан­дром оста­нет­ся несрав­нен­ная за­слу­га: с са­мо­го на­ча­ла не под­дать­ся гип­но­зу ло­мав­шей и силь­ных "ис­то­ри­че­ской необ­хо­ди­мо­сти". Без ге­ро­и­че­ской по­зы, не от­ка­зы­ва­ясь быть осто­рож­ным, но за­пре­тив се­бе да­же тень ка­пи­ту­лянт­ства, ни на миг не по­кла­дая рук, он сде­лал невоз­мож­ное воз­мож­ным. Он про­то­рил до­ро­гу. Те­перь по ней пой­дут дру­гие, и – на уровне "спо­ров о мне­ни­ях" – они не все­гда бу­дут с ним еди­но­мыс­лен­ны. Но пусть и они не за­бы­ва­ют то­го, кто вы­шел се­ять, не до­жи­да­ясь рас­све­та, нетор­ной, за­рос­шей тро­пой.

(«Ли­те­ра­тур­ная га­зе­та», 4 сен­тяб­ря 1991 г.)


Миссионер для племени интеллигентов

По прав­де го­во­ря, я со­мне­ва­юсь в сво­ём пра­ве го­во­рить о неза­бвен­ном от­це Алек­сан­дре Мене. Лю­ди, луч­ше его знав­шие, при­над­ле­жав­шие к его пастве, мо­гут ска­зать о нём ку­да боль­ше, жи­вее, кон­крет­нее. Встре­чи с ним все­гда бы­ва­ли для ме­ня ра­до­стью, но их за всю жизнь на­бе­рёт­ся немно­го. И всё же на­де­юсь, что са­мое глав­ное мож­но бы­ло уви­деть и на рас­сто­я­нии. У ме­ня од­но пре­иму­ще­ство; я немо­ло­дой че­ло­век и жи­во пом­ню вре­мя, ко­гда он на­чи­нал.

"Вот, вы­шел се­я­тель се­ять..."
Чтобы трез­во и точ­но, не впа­дая в ги­пер­бо­лы, но и ни­че­го не ума­ляя, оце­нить мас­штаб и ха­рак­тер его жиз­нен­но­го де­ла, чтобы не ис­ка­зить про­пор­ций и не сме­стить ак­цен­тов, необ­хо­ди­мо дер­жать в па­мя­ти, в ка­кой час вы­шел на труд свой этот Се­я­тель. "Ра­но, до звез­ды", – как ска­за­но у Пуш­ки­на.

Кто не жил в те го­ды, лишь с боль­шим уси­ли­ем мо­жет во­об­ра­зить или хо­тя бы вос­со­здать умом ат­мо­сфе­ру ру­бе­жа пя­ти­де­ся­тых и ше­сти­де­ся­тых. Ведь се­ми­де­ся­тые, ка­ко­вы бы они ни бы­ли, – со­вер­шен­но иной сю­жет: тут уже сло­жил­ся сам­из­дат, и хо­тя бы в сто­ли­цах каж­дый же­ла­ю­щий ува­жать се­бя ин­тел­ли­гент ес­ли не шел в нео­фи­ты, так по край­но­сти сим­па­ти­зи­ро­вал та­ко­вым и ста­рал­ся под­дер­жи­вать раз­го­во­ры на ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ские те­мы. Ес­ли ве­ру­ю­щих са­жа­ли в пси­хуш­ки – то это слу­жи­ло к вя­ще­му по­зо­ру са­жав­ших, а не к дис­кре­ди­та­ции ве­ры. А рань­ше, при Хру­ще­ве, всё бы­ло ина­че, и ве­ру­ю­щий впрямь вы­гля­дел в гла­зах со­оте­че­ствен­ни­ков безум­цем. Смер­тель­ная, нече­ло­ве­че­ская уста­лость по­сле ед­ва-ед­ва ото­шед­ших в про­шлое ста­лин­ских де­ся­ти­ле­тий – и од­новре­мен­но бод­рое об­ре­те­ние вто­ро­го ды­ха­ния всё той же идео­ло­ги­ей, "воз­вра­ще­ние к ле­нин­ским нор­мам": бо­ро­да Фиде­ля Ка­ст­ро, бри­ган­тин­но-це­лин­ная ком­со­моль­ская ро­ман­ти­ка – и за­но­во рас­сви­ре­пев­ший, на­брав­ший но­вую прыть ате­изм.

О, ко­неч­но, не все цен­но­сти бы­ли утра­че­ны. Сре­ди нас хо­ди­ли лю­ди, ка­ких уже нет нын­че. До­жи­ва­ли свой зем­ной век со­блюд­шие вер­ность сре­ди все­об­ще­го от­ступ­ни­че­ства, "пре­тер­пев­шие до кон­ца", не от­кло­нив­шие от се­бя, как ска­за­но у Ах­ма­то­вой, ни еди­но­го уда­ра. Но они имен­но до­жи­ва­ли свой век – как, соб­ствен­но, и бы­ло рас­счи­та­но: вот до­жи­вут, вот вы­мрут, и ни ве­ры, ни вер­но­сти не оста­нет­ся. Ста­ри­ки и ста­руш­ки, хо­дя­чие ана­хро­низ­мы. Да, во­круг та­ких со­би­ра­лись и мо­ло­дые, но ещё в страш­но ма­лом чис­ле, каж­дая ду­ша на­пе­ре­чет. Да, на огром­ной глу­бине на­род­ной ду­ши вско­лых­ну­лась па­мять о ве­ре ещё в го­ды вой­ны; од­на­ко то бы­ла смут­ная глу­би­на, ду­шев­ные нед­ра чуть ли не за по­ро­гом сло­ва и со­зна­ния. Да, бы­ли све­тиль­ни­ки, не уга­сав­шие и под спу­дом, но под спу­дом они оста­ва­лись. Был под-виг, по­двиг мо­лит­вен­ный, по­двиг стра­да­ния. Бы­ли пре­крас­ные ду­хов­ные ру­ко­во­ди­те­ли для очень спло­чён­но­го, но и неиз­беж­но за­мкну­то­го, всё бо­лее немно­го­люд­но­го кру­га вер­ных. Но мис­си­о­нер­ство, но про­по­ведь, рас­ши­ря­ю­щая круг сво­е­го воз­дей­ствия, об­ра­ща­ю­ща­я­ся к об­ще­ству, ка­ко­во оно есть, к вы­пуск­ни­кам со­вет­ских школ и ву­зов, – по­ми­луй­те, о чем вы го­во­ри­те?.. Вы что, не по­ни­ма­е­те, что это­го не мо­жет быть, про­сто по­то­му, что это­го быть не мо­жет?..

Все во­круг со­гла­си­лись, что невоз­мож­ное невоз­мож­но. Это бы­ло так яс­но. Это­му вы­учил страш­ный опыт. И вот один че­ло­век от­ка­зал­ся при­нять невоз­мож­ность невоз­мож­но­го.
Пе­ред ним бы­ли со­вет­ские лю­ди – ка­кие есть. Спе­ци­аль­но ин­тел­ли­ген­ция, "об­ра­зо­ван­щи­на", как ни на­зо­ви: не в сло­вах де­ло. На ка­ком ост­ро­ве, на ка­ких неве­до­мых ши­ро­тах и дол­го­тах ка­кой мис­си­о­нер на­хо­дил пле­мя, столь непод­го­тов­лен­ное к вос­при­я­тию хри­сти­ан­ско­го бла­го­ве­стия? И всё же это бы­ли лю­ди – по ве­ре хри­сти­ан­ской но­си­те­ли об­ра­за Бо­жия, хо­тя бы ты­ся­че­крат­но ис­ка-жён­но­го, за ко­то­рых, со­глас­но то­му же ве­ро­уче­нию, Гос­подь про­лил Свою кровь на кре­сте; лю­ди, каж­дый из ко­то­рых со­тво­рён для Веч­но­сти. Ин­тел­ли­гент не луч­ше ни­ко­го дру­го­го, мо­жет быть, ху­же; но он не мень­ше ни­ко­го дру­го­го нуж­да­ет­ся в спа­се­нии. И это осо­бое пле­мя – со сво­и­ми осо­бен­но­стя­ми, сво­и­ми пред­рас­суд­ка­ми, сво­им язы­ком. Мож­но по­мор­щить­ся: "об­ра­зо­ван­щи­на". Мис­си­о­не­ру, од­на­ко, это­го пра­ва не да­но; он дол­жен лю­бить пле­мя, сре­ди ко­то­ро­го тру­дит­ся, жить его жиз­нью, го­во­рить с ним на его на­ре­чии, счи­тать­ся с его осо­бен­но­стя­ми – шаг за ша­гом, с азов, одоле­вая его страш­ную от­чуж­ден­ность от хри­сти­ан­ской тра­ди­ции.
Есть эпи­грам­ма по­эта-сим­во­ли­ста Вя­че­сла­ва Ива­но­ва, опи­сы­ва­ю­щая ха­рак­тер­ное ис­ку­ше­ние эва­ку­и­ро­вать Цер­ковь из ис­то­рии:

"Дабы по­даль­ше от лю­дей
Она бы­ла ещё свя­тей".

Вот для это­го ис­ку­ше­ния отец Алек­сандр был аб­со­лют­но неуяз­вим. Од­но он чув­ство­вал всем сво­им су­ще­ством: что Цер­ковь пред­на­зна­че­на сво­им Ос­но­ва­те­лем для спа­се­ния лю­дей, ре­аль­ных лю­дей. Лю­дей каж­до­го вре­ме­ни, каж­до­го по­ко­ле­ния. И де­ло бы­ло сде­ла­но (в са­мой ши­ро­кой пер­спек­ти­ве не им од­ним, но на огром­ном и очень труд­ном участ­ке ра­бо­ты – так и од­ним): рас­то­чил­ся об­ман, вну­шав­ший, буд­то Хри­стос остал­ся по­за­ди нас – в про­шлом, мо­жет быть, враж­деб­ном, мо­жет быть, ми­лом, но, во вся­ком слу­чае, –чуж­дом, на­ив­ном, невоз­врат­ном, ухо­дя­щем всё даль­ше и даль­ше. О нет! Он с на­ми – в на­сто­я­щем. И Он ждет нас – впе­ре­ди, в бу­ду­щем.

Ака­де­мик Сер­гей Аве­рин­цев

azbyka.ru›Календарь›2015-09-9

И вот храм построен.

Памяти протоиерея Александра Меня 25 лет со дня гибели.

Линия жизни

22 января 1935 г. Дата рождения Александра Владимировича Меня.
1953 г. Поступление в Московский пушно-меховой институт, который позже был переведен в Иркутск.
1958 г. Отчисление Меня из института за религиозные убеждения.
1 июня 1958 г. Рукоположение Александра Меня в дьяконы.
1960 г. Окончание Ленинградской духовной семинарии, рукоположение в священники.
1965 г. Окончание Московской духовной академии (заочно).
1970-1983 г. Издание многотомного издания «История религии» авторства Александра Меня.
1972 г. Издание книги Александра Меня «Откуда явилось все это?» в Неаполе.
1980 г. Издание книги «Таинство, слово, образ» Александра Меня в Брюсселе.
1981 г. Издание книги «Как читать Библию?» в Брюсселе.
1989-1990 гг. Служба настоятелем Сретенской церкви.
1990 г. Со-основатель Российского библейского общества, Общедоступного православного университета.
9 сентября 1990 г. Дата смерти Александра Меня.
11 сентября 1990 г. Похороны Александра Меня.

Биография

Однажды Мень признался, что если бы не стал священником, то посвятил бы свою жизнь кино — он всегда интересовался тем, что происходит в мире, науке, философии, искусстве, и никогда не замыкался в религиозных проблемах. Для многих людей, кто имел счастье быть знакомым с Александром Менем, он был единственным человеком, с которым они бы могли обсудить свое отношение к Богу. Это был интересный, образованный, интеллигентный богослов, суждения которого порой не разделяли традиционные священники. Тем не менее и в православной среде он вызывал уважение.

На мировоззрение будущего богослова большое влияние оказала его мама, глубоко религиозная женщина, которая приобщала сына к вере с раннего детства. Ребенком он посещал уроки Закона Божия для детей. Священником Александр Мень решил стать уже в двенадцать лет и к десятому классу самостоятельно прошел курс духовной семинарии. Этот глубокий подход Меня к тому, чем он занимался, его любознательность, трудолюбие в будущем помогли ему стать автором серьезных трудов по религии и богословию. Но по понятным причинам книги Александра Меня издавались при его жизни только за рубежом или в виде самиздата.

После школы Мень поступил в пушно-меховой институт, из которого Александра отчислили, когда стало известно, что после перевода института в Иркутск студент был вынужден подрабатывать истопником в епархиальном управлении. Повод был надуманный. Но Меня это только укрепило в собственном выборе — одновременно с учебой он проходил курс духовной академии и вскоре после отчисления был посвящен в дьяконы, а еще спустя два года — принял сан священника. В Сретенский храм города Пушкино, где Мень служил вплоть до своей гибели, он был переведен в 1970 году. В этот храм приезжали люди не только из близлежащих сел и городов, но и со всей России — всем Мень уделял внимание, каждому человеку он мог вселить надежду.

В день своей смерти Александр Мень направлялся из своего дома в Семхозе (ныне район Сергиева Посада) в свой приход. На тропинке на дороге к станции на него напали, нанеся смертельные удары то ли топором, то ли саперной лопаткой. Тяжело раненный Мень успел дойти до дома, но спасти его не удалось. Похороны Александра Меня состоялись 11 сентября 1990 года. Виновные в убийстве отца Александра Меня так и не были найдены, несмотря на то, что были подозреваемые. Памяти Александра Меня на месте его гибели сегодня воздвигнут храм. Могила Александра Меня находится около церкви, в которой он прослужил двадцать лет до самой своей смерти.

9 сентября в храме Сретения Господня в Новой Деревне в очередной раз пройдет литургия, посвящённая памяти о. Александра.

Могила о. Александра. Слева - деревянный крест на могиле Марии Витальевны Тепниной, которая всю жизнь сопровождала о. Александра Меня и ещё маленькому Алику Меню преподавала Святое Писание. Мария Витальевна была узницей в сталинских лагерях и на "вечной" ссылке. Когда вышел указ вышедшего из ума тирана о том, что отбывшие лагерный срок политические заключённые остаются на вечное поселение, многие узники впали в отчаяние и даже доходило до самоубийств. Мария Витальевна, услышав текст указа, только усмехнулась и сказала: "Тоже мне, нашёлся господин вечности!" Через три месяца Сталина не стало... Мария Витальевна провидела в Алике Мене его истинное предназначение - служить Богу, и помогала ему на этом пути, потом переходила с отцом Александром из храма в храм и служила до конца его дней в Новой Деревне - она пережила о. Алексадра Меня на два года.