Библия, православные праздники, традиции

Памяти протоиерея Александра Меня

(22 ян­ва­ря 1935 – 9 сен­тяб­ря 1990)

"Да, с на­ми Бог – не там, в шат­ре ла­зур­ном,
Не за пре­де­ла­ми бес­чис­лен­ных ми­ров,
Не в злом огне и не в ды­ха­нье бур­ном,
И не в уснув­шей па­мя­ти ве­ков.
Он ЗДЕСЬ, ТЕПЕРЬ, средь су­е­ты слу­чай­ной,
В по­то­ке мут­ном жиз­нен­ных тре­вог
Вла­де­ешь ты все­ра­дост­ною тай­ной:
Бес­силь­но зло; мы веч­ны; с на­ми Бог!"

Отец Алек­сандр знал это – и пе­ре­да­вал дру­гим. Нет, "не в уснув­шей па­мя­ти ве­ков"! Да, "здесь, те­перь"! Все­ра­дост­ная тай­на бы­ла с ним – ка­жет­ся, боль­ше все­го к кон­цу, ко­гда невы­го­во­рен­ное пред­чув­ствие кон­ца ста­но­ви­лось всё от­чет­ли­вее, и врож­дён­ная, при­род­ная пол­но­та жиз­ни усту­па­ла ме­сто иной, бо­лее неот­мир­ной бод­ро­сти. Та­кой мне за­пом­ни­лась на­ша по­след­няя встре­ча – ле­том про­шло­го го­да, на од­ной бо­го­слов­ской кон­фе­рен­ции.

За­ду­ма­ем­ся ещё раз: ко­гда он на­чи­нал, он был один. По­том его окру­жи­ли лю­ди, всё боль­ше и боль­ше лю­дей, и он от­да­вал им все свои си­лы, до пре­де­ла и без пре­де­ла. Ещё фран­цуз­ским пи­са­те­лем Бер­на­но­сом ска­за­но, что каж­дый на­сто­я­щий свя­щен­ник – "че­ло­век съе­ден­ный", съе­да­е­мый сво­и­ми при­хо­жа­на­ми. Но в по­след­ний час, в час про­ли­тия его кро­ви на на­шу зем­лю, впи­тав­шую кровь столь­ких свя­щен­ни­ков, он сно­ва был один, как вна­ча­ле.

Здесь мас­штаб его жиз­ни. "Спо­ры о мне­ни­ях", – как ска­за­но у апо­сто­ла Пав­ла, – в срав­не­нии с этим ма­лы. Не тот раз­го­вор. Воз­да­вая долж­ное его кни­гам, ре­шим­ся ска­зать: то, в ка­ких усло­ви­ях всё это бы­ло на­пи­са­но, – боль­ше са­мих книг. При­дут дру­гие лю­ди, на­пи­шут дру­гие кни­ги; дай им Бог. Но за от­цом Алек­сан­дром оста­нет­ся несрав­нен­ная за­слу­га: с са­мо­го на­ча­ла не под­дать­ся гип­но­зу ло­мав­шей и силь­ных "ис­то­ри­че­ской необ­хо­ди­мо­сти". Без ге­ро­и­че­ской по­зы, не от­ка­зы­ва­ясь быть осто­рож­ным, но за­пре­тив се­бе да­же тень ка­пи­ту­лянт­ства, ни на миг не по­кла­дая рук, он сде­лал невоз­мож­ное воз­мож­ным. Он про­то­рил до­ро­гу. Те­перь по ней пой­дут дру­гие, и – на уровне "спо­ров о мне­ни­ях" – они не все­гда бу­дут с ним еди­но­мыс­лен­ны. Но пусть и они не за­бы­ва­ют то­го, кто вы­шел се­ять, не до­жи­да­ясь рас­све­та, нетор­ной, за­рос­шей тро­пой.

(«Ли­те­ра­тур­ная га­зе­та», 4 сен­тяб­ря 1991 г.)


Миссионер для племени интеллигентов

По прав­де го­во­ря, я со­мне­ва­юсь в сво­ём пра­ве го­во­рить о неза­бвен­ном от­це Алек­сан­дре Мене. Лю­ди, луч­ше его знав­шие, при­над­ле­жав­шие к его пастве, мо­гут ска­зать о нём ку­да боль­ше, жи­вее, кон­крет­нее. Встре­чи с ним все­гда бы­ва­ли для ме­ня ра­до­стью, но их за всю жизнь на­бе­рёт­ся немно­го. И всё же на­де­юсь, что са­мое глав­ное мож­но бы­ло уви­деть и на рас­сто­я­нии. У ме­ня од­но пре­иму­ще­ство; я немо­ло­дой че­ло­век и жи­во пом­ню вре­мя, ко­гда он на­чи­нал.

"Вот, вы­шел се­я­тель се­ять..."
Чтобы трез­во и точ­но, не впа­дая в ги­пер­бо­лы, но и ни­че­го не ума­ляя, оце­нить мас­штаб и ха­рак­тер его жиз­нен­но­го де­ла, чтобы не ис­ка­зить про­пор­ций и не сме­стить ак­цен­тов, необ­хо­ди­мо дер­жать в па­мя­ти, в ка­кой час вы­шел на труд свой этот Се­я­тель. "Ра­но, до звез­ды", – как ска­за­но у Пуш­ки­на.

Кто не жил в те го­ды, лишь с боль­шим уси­ли­ем мо­жет во­об­ра­зить или хо­тя бы вос­со­здать умом ат­мо­сфе­ру ру­бе­жа пя­ти­де­ся­тых и ше­сти­де­ся­тых. Ведь се­ми­де­ся­тые, ка­ко­вы бы они ни бы­ли, – со­вер­шен­но иной сю­жет: тут уже сло­жил­ся сам­из­дат, и хо­тя бы в сто­ли­цах каж­дый же­ла­ю­щий ува­жать се­бя ин­тел­ли­гент ес­ли не шел в нео­фи­ты, так по край­но­сти сим­па­ти­зи­ро­вал та­ко­вым и ста­рал­ся под­дер­жи­вать раз­го­во­ры на ре­ли­ги­оз­но-фило­соф­ские те­мы. Ес­ли ве­ру­ю­щих са­жа­ли в пси­хуш­ки – то это слу­жи­ло к вя­ще­му по­зо­ру са­жав­ших, а не к дис­кре­ди­та­ции ве­ры. А рань­ше, при Хру­ще­ве, всё бы­ло ина­че, и ве­ру­ю­щий впрямь вы­гля­дел в гла­зах со­оте­че­ствен­ни­ков безум­цем. Смер­тель­ная, нече­ло­ве­че­ская уста­лость по­сле ед­ва-ед­ва ото­шед­ших в про­шлое ста­лин­ских де­ся­ти­ле­тий – и од­новре­мен­но бод­рое об­ре­те­ние вто­ро­го ды­ха­ния всё той же идео­ло­ги­ей, "воз­вра­ще­ние к ле­нин­ским нор­мам": бо­ро­да Фиде­ля Ка­ст­ро, бри­ган­тин­но-це­лин­ная ком­со­моль­ская ро­ман­ти­ка – и за­но­во рас­сви­ре­пев­ший, на­брав­ший но­вую прыть ате­изм.

О, ко­неч­но, не все цен­но­сти бы­ли утра­че­ны. Сре­ди нас хо­ди­ли лю­ди, ка­ких уже нет нын­че. До­жи­ва­ли свой зем­ной век со­блюд­шие вер­ность сре­ди все­об­ще­го от­ступ­ни­че­ства, "пре­тер­пев­шие до кон­ца", не от­кло­нив­шие от се­бя, как ска­за­но у Ах­ма­то­вой, ни еди­но­го уда­ра. Но они имен­но до­жи­ва­ли свой век – как, соб­ствен­но, и бы­ло рас­счи­та­но: вот до­жи­вут, вот вы­мрут, и ни ве­ры, ни вер­но­сти не оста­нет­ся. Ста­ри­ки и ста­руш­ки, хо­дя­чие ана­хро­низ­мы. Да, во­круг та­ких со­би­ра­лись и мо­ло­дые, но ещё в страш­но ма­лом чис­ле, каж­дая ду­ша на­пе­ре­чет. Да, на огром­ной глу­бине на­род­ной ду­ши вско­лых­ну­лась па­мять о ве­ре ещё в го­ды вой­ны; од­на­ко то бы­ла смут­ная глу­би­на, ду­шев­ные нед­ра чуть ли не за по­ро­гом сло­ва и со­зна­ния. Да, бы­ли све­тиль­ни­ки, не уга­сав­шие и под спу­дом, но под спу­дом они оста­ва­лись. Был под-виг, по­двиг мо­лит­вен­ный, по­двиг стра­да­ния. Бы­ли пре­крас­ные ду­хов­ные ру­ко­во­ди­те­ли для очень спло­чён­но­го, но и неиз­беж­но за­мкну­то­го, всё бо­лее немно­го­люд­но­го кру­га вер­ных. Но мис­си­о­нер­ство, но про­по­ведь, рас­ши­ря­ю­щая круг сво­е­го воз­дей­ствия, об­ра­ща­ю­ща­я­ся к об­ще­ству, ка­ко­во оно есть, к вы­пуск­ни­кам со­вет­ских школ и ву­зов, – по­ми­луй­те, о чем вы го­во­ри­те?.. Вы что, не по­ни­ма­е­те, что это­го не мо­жет быть, про­сто по­то­му, что это­го быть не мо­жет?..

Все во­круг со­гла­си­лись, что невоз­мож­ное невоз­мож­но. Это бы­ло так яс­но. Это­му вы­учил страш­ный опыт. И вот один че­ло­век от­ка­зал­ся при­нять невоз­мож­ность невоз­мож­но­го.
Пе­ред ним бы­ли со­вет­ские лю­ди – ка­кие есть. Спе­ци­аль­но ин­тел­ли­ген­ция, "об­ра­зо­ван­щи­на", как ни на­зо­ви: не в сло­вах де­ло. На ка­ком ост­ро­ве, на ка­ких неве­до­мых ши­ро­тах и дол­го­тах ка­кой мис­си­о­нер на­хо­дил пле­мя, столь непод­го­тов­лен­ное к вос­при­я­тию хри­сти­ан­ско­го бла­го­ве­стия? И всё же это бы­ли лю­ди – по ве­ре хри­сти­ан­ской но­си­те­ли об­ра­за Бо­жия, хо­тя бы ты­ся­че­крат­но ис­ка-жён­но­го, за ко­то­рых, со­глас­но то­му же ве­ро­уче­нию, Гос­подь про­лил Свою кровь на кре­сте; лю­ди, каж­дый из ко­то­рых со­тво­рён для Веч­но­сти. Ин­тел­ли­гент не луч­ше ни­ко­го дру­го­го, мо­жет быть, ху­же; но он не мень­ше ни­ко­го дру­го­го нуж­да­ет­ся в спа­се­нии. И это осо­бое пле­мя – со сво­и­ми осо­бен­но­стя­ми, сво­и­ми пред­рас­суд­ка­ми, сво­им язы­ком. Мож­но по­мор­щить­ся: "об­ра­зо­ван­щи­на". Мис­си­о­не­ру, од­на­ко, это­го пра­ва не да­но; он дол­жен лю­бить пле­мя, сре­ди ко­то­ро­го тру­дит­ся, жить его жиз­нью, го­во­рить с ним на его на­ре­чии, счи­тать­ся с его осо­бен­но­стя­ми – шаг за ша­гом, с азов, одоле­вая его страш­ную от­чуж­ден­ность от хри­сти­ан­ской тра­ди­ции.
Есть эпи­грам­ма по­эта-сим­во­ли­ста Вя­че­сла­ва Ива­но­ва, опи­сы­ва­ю­щая ха­рак­тер­ное ис­ку­ше­ние эва­ку­и­ро­вать Цер­ковь из ис­то­рии:

"Дабы по­даль­ше от лю­дей
Она бы­ла ещё свя­тей".

Вот для это­го ис­ку­ше­ния отец Алек­сандр был аб­со­лют­но неуяз­вим. Од­но он чув­ство­вал всем сво­им су­ще­ством: что Цер­ковь пред­на­зна­че­на сво­им Ос­но­ва­те­лем для спа­се­ния лю­дей, ре­аль­ных лю­дей. Лю­дей каж­до­го вре­ме­ни, каж­до­го по­ко­ле­ния. И де­ло бы­ло сде­ла­но (в са­мой ши­ро­кой пер­спек­ти­ве не им од­ним, но на огром­ном и очень труд­ном участ­ке ра­бо­ты – так и од­ним): рас­то­чил­ся об­ман, вну­шав­ший, буд­то Хри­стос остал­ся по­за­ди нас – в про­шлом, мо­жет быть, враж­деб­ном, мо­жет быть, ми­лом, но, во вся­ком слу­чае, –чуж­дом, на­ив­ном, невоз­врат­ном, ухо­дя­щем всё даль­ше и даль­ше. О нет! Он с на­ми – в на­сто­я­щем. И Он ждет нас – впе­ре­ди, в бу­ду­щем.

Ака­де­мик Сер­гей Аве­рин­цев

azbyka.ru›Календарь›2015-09-9

И вот храм построен.

Памяти протоиерея Александра Меня 25 лет со дня гибели.

Линия жизни

22 января 1935 г. Дата рождения Александра Владимировича Меня.
1953 г. Поступление в Московский пушно-меховой институт, который позже был переведен в Иркутск.
1958 г. Отчисление Меня из института за религиозные убеждения.
1 июня 1958 г. Рукоположение Александра Меня в дьяконы.
1960 г. Окончание Ленинградской духовной семинарии, рукоположение в священники.
1965 г. Окончание Московской духовной академии (заочно).
1970-1983 г. Издание многотомного издания «История религии» авторства Александра Меня.
1972 г. Издание книги Александра Меня «Откуда явилось все это?» в Неаполе.
1980 г. Издание книги «Таинство, слово, образ» Александра Меня в Брюсселе.
1981 г. Издание книги «Как читать Библию?» в Брюсселе.
1989-1990 гг. Служба настоятелем Сретенской церкви.
1990 г. Со-основатель Российского библейского общества, Общедоступного православного университета.
9 сентября 1990 г. Дата смерти Александра Меня.
11 сентября 1990 г. Похороны Александра Меня.

Биография

Однажды Мень признался, что если бы не стал священником, то посвятил бы свою жизнь кино — он всегда интересовался тем, что происходит в мире, науке, философии, искусстве, и никогда не замыкался в религиозных проблемах. Для многих людей, кто имел счастье быть знакомым с Александром Менем, он был единственным человеком, с которым они бы могли обсудить свое отношение к Богу. Это был интересный, образованный, интеллигентный богослов, суждения которого порой не разделяли традиционные священники. Тем не менее и в православной среде он вызывал уважение.

На мировоззрение будущего богослова большое влияние оказала его мама, глубоко религиозная женщина, которая приобщала сына к вере с раннего детства. Ребенком он посещал уроки Закона Божия для детей. Священником Александр Мень решил стать уже в двенадцать лет и к десятому классу самостоятельно прошел курс духовной семинарии. Этот глубокий подход Меня к тому, чем он занимался, его любознательность, трудолюбие в будущем помогли ему стать автором серьезных трудов по религии и богословию. Но по понятным причинам книги Александра Меня издавались при его жизни только за рубежом или в виде самиздата.

После школы Мень поступил в пушно-меховой институт, из которого Александра отчислили, когда стало известно, что после перевода института в Иркутск студент был вынужден подрабатывать истопником в епархиальном управлении. Повод был надуманный. Но Меня это только укрепило в собственном выборе — одновременно с учебой он проходил курс духовной академии и вскоре после отчисления был посвящен в дьяконы, а еще спустя два года — принял сан священника. В Сретенский храм города Пушкино, где Мень служил вплоть до своей гибели, он был переведен в 1970 году. В этот храм приезжали люди не только из близлежащих сел и городов, но и со всей России — всем Мень уделял внимание, каждому человеку он мог вселить надежду.

В день своей смерти Александр Мень направлялся из своего дома в Семхозе (ныне район Сергиева Посада) в свой приход. На тропинке на дороге к станции на него напали, нанеся смертельные удары то ли топором, то ли саперной лопаткой. Тяжело раненный Мень успел дойти до дома, но спасти его не удалось. Похороны Александра Меня состоялись 11 сентября 1990 года. Виновные в убийстве отца Александра Меня так и не были найдены, несмотря на то, что были подозреваемые. Памяти Александра Меня на месте его гибели сегодня воздвигнут храм. Могила Александра Меня находится около церкви, в которой он прослужил двадцать лет до самой своей смерти.

9 сентября в храме Сретения Господня в Новой Деревне в очередной раз пройдет литургия, посвящённая памяти о. Александра.

Могила о. Александра. Слева - деревянный крест на могиле Марии Витальевны Тепниной, которая всю жизнь сопровождала о. Александра Меня и ещё маленькому Алику Меню преподавала Святое Писание. Мария Витальевна была узницей в сталинских лагерях и на "вечной" ссылке. Когда вышел указ вышедшего из ума тирана о том, что отбывшие лагерный срок политические заключённые остаются на вечное поселение, многие узники впали в отчаяние и даже доходило до самоубийств. Мария Витальевна, услышав текст указа, только усмехнулась и сказала: "Тоже мне, нашёлся господин вечности!" Через три месяца Сталина не стало... Мария Витальевна провидела в Алике Мене его истинное предназначение - служить Богу, и помогала ему на этом пути, потом переходила с отцом Александром из храма в храм и служила до конца его дней в Новой Деревне - она пережила о. Алексадра Меня на два года.

Собор преподобных отцев Киево-Печерских, в Дальних пещерах (преподобного Феодосия) почивающих 28 августа / 10 сентября)

Церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи - Иерусалим - Старый город


Церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи состоит двух частей: нижней и верхней. Нижняя, сегодня подземная часть, - более древняя, относится, по всей видимости к V-VI векам. Вероятно, пострадала при персидском нашествии в 614 г. Затем была отсроена орденом иоаннитов в XI веке. Церковь иоаннитов была разрушена в 1244 г. Восстановлена в 1842 г.

Церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи описывается о. Мефодием (Кульманом) так: «Интересен еще храм при монастыре св. Иоанна Предтечи Господня, поставленный над древней крещальней, вблизи пруда Езекии, откуда подавалась вода в крещальню; теперь это в центре города. Верхний храм, современный, стоит на уровне земли, вход в него со двора, с Христианской улицы. В нем три престола, из которых главный посвящен Усекновению Главы Предтечи. Часть этой св. Главы заключена в ковчежец, стоящий под сенью на столпе против иконы Святого в иконостасе. Нижний же храм с крещальней, лежащий теперь под землей, относится к 5-6-му столетиям. В него ведет лестница снаружи со двора, сначала в небольшой продолговатый притвор, а через три двери в сам храм, с его тремя абсидами; в восточной абсиде - без иконостаса - стоит каменный престол. Еще в недавнее время можно было в стене храма видеть старинные трубы, по которым поступала вода в крещальню из городского пруда».

Т. Тыжненко пишет о церкви следующее: «Церковь, основанная иоаннитами в Иерусалиме, которая стоит на том месте, где была древняя, самая первая церковь, построенная в честь святого Иоанна Крестителя. Сейчас принадлежит грекам. Находится она в христианском квартале Старого города. Под церковью находится пещера с округлыми сводами и нетронутыми руками реставраторов стенами. Императрица Евдокия - жена Феодосия II, впервые посетившая Иерусалим в 438 году, осталась в нем до конца жизни, изучая Библию и благоустраивая город. Она построила церковь рядом с источником Силоам, где Иисус Христос исцелил слепого, возвела небольшой храм на месте дома Каиафы, где было принято решение об аресте Иисуса Христа и куда Он был доставлен стражей. Последней крупной постройкой императрицы, принявшей ее останки после кончины стала церковь первомученика Стефана, находящаяся у Львиных ворот. При Евдокии и позже, в течение 150 лет, в Святом городе были возведены десятки церквей и одна из них - та, которую освятили в честь Пророка Божия Иоанна. Прошли столетия, прежде чем в 1020 году орденом иоаннитов была обнаружена эта церковь и открыт при ней госпиталь Иоанна Крестителя. В храме бережно хранили реликварий с частицей животворящего Креста Господня и мощами святого Иоанна Крестителя, а также апостола Петра и других апостолов. Произведя раскопки в XI веке, орден иоаннитов на этом месте возвел ныне существующую церковь, принадлежащую грекам».
Источники:
1. Т.Е.Тыжненко. Паломничество по памятным местам Пророка и Предтечи Господня Иоанна.
2. Святая Земля. Епископ Мефодий (Кульман


...Усекновения главы Иоанна Предтечи и Крестителя...
simvol-veri.ru›…useknoveniya…ioanna…krestitelya…v…