Уничтожаются архивные учетные карточки о репрессированных

Maksim Andreevich написал:

[q]

политическая репрессия - это не только "политическая" статья типа 58. Надо смотреть на реальные мотивы осуждения.

[/q]

Но ведь это всё оценочно, вот недавно Квачкова осудили, тоже можно сказать политическая репрессия, а вот как доказать, что не уголовная, "за подготовку вооружённого мятежа." Есть ли у нас сейчас политзаключенные, если нет политических статей? Европа считает, что есть, президент РФ считает, что нет.

Вставлю к слову, между прочим. Вот вы написали: "Ведь для чего государству вечно хранить эту информацию? Явно не для исследователей типа Прудовского, а чтобы когда нужно ее достать и припомнить". Вот тут государство наше можно "отмазать" совершенно. Достаточно взглянуть в уголовное дело репрессированного, как это сделал я, чтобы увидеть: "припоминать" совершенно нечего, все это и "следствием" даже отдаленно назвать нельзя, а все что вменяется - даже отдаленно нельзя назвать преступлением (с кем-то случайно встретился, кто был "троцкистом", а сам "троцкист" им стал точно по той же причине, и все в таком духе). Даже доносчиков по существу, то есть юридически, почти не в чем обвинить - они не сообщают никакой клеветы, потому что не сообщают ни о каком - ни вымышленном, ни реальном - преступлении. Например, что в столе у кого-то найдена книжка Каутского "Ответ Троцкому"... Так что государство хранит НКВДшные дела исключительно для истории, для нас, и тут спасибо ему самое искреннее. Пусть хранит.
Что до Квачкова или Сенцова и многих других, кого называют "политическими" - то им инкриминируются какие-то реальные уголовные статьи (не вдаюсь в то, реальные эти обвинения или, может быть, сфальсифицированные). Если кто-то кого-то хотел подорвать по политическим соображениям, это конечно не значит, что он "политический", а значит, что он подрыватель. (Другое дело, если факта такого не было - не знаю.) В этом смысле "политических", действительно, сейчас нет.

Maksim Andreevich написал:

[q]

Может провести какой-то опрос, может дать право самим потомкам решать, уничтожать эти сведения или нет.

[/q]

Наверное, это первый раз, когда я не соглашусь с Максимом Андреевичем. Потому что, если спросить у всех моих родных о каких-то там любых документах, да им, честно говоря, без разницы. Они б и метрические книги согласились бы уничтожить. Без всякого злого умысла, просто не интересна им история, и это их право. А мне вот интересно.
И если, например, мы сейчас спросим потомков тех, на кого собираются уничтожить карточки, они могут согласиться на это уничтожение. А их дети, например, через 20 лет, скажут, а почему не спросили нас? И они будут правы. Ведь они тоже потомки. Получается, из-за одного потомка все остальные потомки могут лишиться важных для них сведений.
Если же внуки и правнуки не хотят ничего знать о предках - так им вроде никто и не присылает эти сведения, и на их доме не развешивает листовки с этой информацией. Пусть не обращаются в архивы и не знают дальше. А кто хочет узнать - должен иметь такую возможность, как мне кажется. Это мое глубоко субъективное мнение.

Совершенно согласен с Наташей СМ. Вопрос сохранения архивов - это не политический и не общественный вопрос, а научный. Или даже сакральный. Соображения "зачем" и "сколько это будет стоить" тут неуместны. Политика меняется, общественное мнение меняется, а память остается. Зачем - не наше дело... Даже у чекистов какое-то благоговение перед архивами оставалось, иначе архивов бы уже не было, поскольку все они свидетельствуют против них... Это святое. Но и рациональность в этом тоже в конце концов обнаруживается: мы (человечество) в принципе не знаем, что в дальнейшем нам (человечеству) может понадобиться.
Другое дело - этические проблемы, которые тут могут возникать, - их надо решать отдельно.
Самый страшный этический вопрос (касаемо НКВДшных дел) - это показания несчастных друг на друга. Но тут Христос уже все решил: не судите...

Я думаю, это должно быть предметом научного исследования, и не одного!
Навскидку: судебные ошибки, которые ведь потомкам может быть охота исправить и через много лет; в чем-то могут быть заинтересованы потерпевшие, и т.д.