Подписанные фотографии с барахолок

Разрыв в отношениях Л. С. Берга с Паулиной Катловкер в 1913 году привёл к жестокому психологическому эксперименту, который подобно року простирался на все последующие поколения. По неправедному суду у матери были отобраны два малолетних ребёнка – сын Симон и дочь Раиса, были схвачены на улице и в одночасье тайно увезены от матери. Это случившееся жестокосердие, по сути дела – месть, возможно, и послужило основой табу на само существование бабушки: её имя в семье никогда не упоминалось, а облик вырезался из всех семейных фото.
О том, что моя бабушка – еврейка, что её фамилия – Катловкер, мне поведал мой старший брат Митя, когда мне было уже восемнадцать лет.
Дедушка мой Лев Берг родился в Бендерах 14 марта 1876 года в довольно просвещённой еврейской семье. Отец – всеми уважаемый нотариус – был заметной фигурой в местной синагоге, дружил с раввином. Семья жила за чертой оседлости. Запрет на проживание «вне черты оседлости» можно было обойти двумя способами: либо заплатить крупный налог – «ценз», либо «перейти» в христианство, креститься, отказавшись от иудаизма. После окончания 2-ой гимназии в Кишинёве, юный Берг тайно от отца и матери крестился, выбрав Лютеранство, и поступил в Московский университет.
14 января 1899 года он впервые приехал в Санкт Петербург. Там он навещал свою двоюродную сестру, жену Бенедикта Катловкера.
Бенедикт Катловкер был редактором большинства из этих изданий, в том числе журналов «Всемирная панорама», «Ежедневная почта», «Вампир» и «Волны». После революции – был главой редакции «Рабочей газеты» и газеты «Батрак». Бенедикт какое-то время жил в Париже, где, по рассказам его племянниц, он работал психологом, но это – непроверенные сведения...
Итак, брат моей бабушки Паулины – Бенедикт женился на кузине Льва Берга, и у них было две дочери. В то время семья жила в Петербурге, а затем они переехали в Москву. Дочери Бенедикта – Анна и Наталья Катловкер познакомились с моей мамой совсем незадолго до её эмиграции в США, когда ей было около 60 лет. Они приходились ей одновременно двоюродными и троюродными сёстрами и были необычайно похожи на мать. Жили они в Москве. Но вернёмся к бабушке Паулине...
Восемнадцатилетняя красавица Паулина произвела на молодого Берга неизгладимое впечатление. У неё были прекрасные карие глаза. Волосы её, роскошные тёмные косы, были невероятной длины, «до пола, когда она стояла», «можно было укладывать косы вокруг головы чуть ли не в пять рядов» – так потом рассказывали мне старшие дочери бабушки Паулины, мои тётки Анна и Наталья. Она была совсем не глупа и наделена неотразимым обаянием. Дедушка, тогда ещё совсем молодой учёный, влюбился окончательно и бесповоротно.
Паулина была из достаточно богатой семьи, её родители смогли заплатить тот самый налог – «ценз», позволяющий им жить в столичных городах. В то время семья жила в Санкт Петербурге. Сестра Паулины, Августа Катловкер (в замужестве Эрдгейм) училась в Вене и стала выдающейся пианисткой.
Влюбившись, юный «дедушка» Лев сделал Паулине предложение – выйти за него замуж. Он имел самые серьёзные намерения. Не знаю, влюбилась ли она сразу, но Паулине понравился красивый молодой учёный, явно талантливый и тоже наделённый недюжинным обаянием. Хотя семья Берга и не могла обеспечить его солидным состоянием, он уже тогда производил впечатление перспективного учёного и пользовался хорошим отношением её семьи. Паулина, по-видимому, дала согласие, но свадьба их ещё не была назначена. По окончании университета в 1898 году, безродный выходец из-за черты оседлости, Берг не был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию, а был направлен в Среднюю Азию. Ничего не знаю, была ли между ним и Паулиной какая-нибудь договоренность, писали ли они в разлуке друг другу письма или нет, ждала ли она его, и вообще, обещала ли она ему твёрдо руку и сердце, и надеялся ли он, что она дождётся его возвращения...
Когда всё ещё влюблённый Лев Берг вернулся из экспедиции, полный всевозможных интереснейших впечатлений и открытий, возмужавший и мечтающий о женитьбе на Паулине, она была уже замужем, счастлива с другим и совершенно недоступна. Во время его отсутствия Паулина встретила замечательного молодого хирурга-«гренадера», они оба влюбились, и их связывало настоящее сильное чувство. В этом счастливом браке родились две старшие дочери моей бабушки Паулины Катловкер – Анна и Наталья.
Тогда Берг, вероятно, сказал себе: «Ну, что ж, не судьба!». Не впадая в депрессию, можно было полностью отдаться научной работе, так его увлекавшей. Он, вероятно, совсем перестал интересоваться женщинами, во всяком случае, дальнейшее доказывает, что амурные дела его были на время совсем забыты.
А у Паулины, после десяти лет счастливого брака, случилась катастрофа. Её муж уехал в Вену в командировку, заболел там в гостинице аппендицитом и на третий день умер. Молодой хирург, ему, наверное, было лет тридцать пять, и вдруг умирает от острого аппендицита... это – как сапожник без сапог. Ужас!.. Горе Паулины и двух её малолетних дочерей трудно передать словами... Несчастная вдова провела год в трауре, как положено...
Вполне естественно, печальную вдову нужно было утешать. Паулина всё ещё была молода, ей ведь было около 30 лет, когда она овдовела. Она по-прежнему очень нравилась Бергу. Тогда Лев вновь предложил ей стать его женой. Он решил жениться на вдове с двумя чужими детьми. И она согласилась – опрометчиво, слишком поспешно, не изжив ещё горя потери любимого мужа. За этот рискованный шаг ей пришлось заплатить слишком дорогую цену.
Очень быстро ей стало ясно, что её второй муж Лёва ничего общего с её первым мужем не имеет. Он просто даже не представлял себе, что значит быть мужем, иметь семью. Его интересовала только наука, он настолько был ею поглощён, что на семейную жизнь у него просто не хватало времени. Паулина родила вскоре сына Симона (23 октября 1911), а через 17 месяцев родилась дочь Раиса (27 марта 1913). Материнские заботы полностью её поглотили. Матерью она была превосходной. Единственного своего сыночка, нежного красавца Симочку, Паулина особенно обожала. Всё же любовь сына и девочек немного её утешала, однако, материнские радости – это ведь ещё не всё... Своего учёного мужа она почти не видела все эти первые годы. Лев Семенович часто уезжал в Москву или работал с утра до ночи. «Только не мешайте, дети плачут, это просто невыносимо, беда... не дают думать...»
Она всё время чувствовала своё чудовищное одиночество. И вспоминала своё счастливое время с первым мужем, ей ведь было с чем сравнивать. Наверное, иногда у неё вырывалось всё это наружу, она не могла сдержать своё недовольство, и Льву приходилось выслушивать ее жалобы и упрёки. В результате он пришел к выводу, что дома бывать надо как можно меньше, иначе невозможно плодотворно работать. У биографов Берга можно прочитать: «семейная жизнь у Берга не сложилась...»
Мои тетушки Анна и Наталья, которым в то время было 10 и 12 лет, рассказывали довольно невероятную историю:
– Когда у нашей мамы начались родовые схватки – она должна была родить младшую сестру Раю, она пришла к мужу в кабинет и попросила вызвать на дом доктора или акушерку. Тогда принято было рожать дома, не в роддоме, как теперь. Так вот, Лев отказался... Он, наверное, был опять сильно поглощён своей работой, а она пришла «мешать»... И он ей ответил:
– Корова сама рожает, и ты тоже можешь обойтись без доктора... И не стал вызывать... просто отшил её...
Это уже было последней каплей, она была гордая, ранимая, с характером. Он её часто обижал. Она решила уйти, чтобы ему «не мешать»...
В конце августа 1913 года, когда моей маме Рае было всего пять месяцев, а может быть, даже раньше, бабушка Паулина взяла всех четырёх детей, молодую няньку и ушла. Её родители сняли ей отдельную квартиру недалеко от себя, возле Таврического сада.
Что при этом пережил «брошенный» муж, можно себе представить. Какие объяснения предшествовали её уходу, мы не знаем и уже никогда не узнаем. Не будем фантазировать. Просто расскажу известные факты. Когда жена забрала детей, Берг сразу понял, что его разлука с ними для него совершенно невыносима, он, конечно же, их любил. Он считал, что воспитывать их должен именно он. Чтобы отобрать у матери детей, нужен бракоразводный процесс. И немедленно.
Осенью того же 1913 года этот развод уже состоялся. На суде выяснялось вероисповедание родителей. Дети должны непременно воспитываться в Христианской вере. В царской России тех лет этому придавалось важнейшее значение. Отец – еврей, но крещённый, все хорошо... А мать? Некрещеная еврейка, значит, она – иудейской веры. В «просвещённой» семье матери в Бога не верили и вообще никаких иудейских обрядов, скорее всего, не соблюдали, но это, конечно же, на суде не обсуждалось.
Сразу же после решения суда, не дожидаясь исполнения «приговора», Лев Семёнович просто похитил своих детей. Молодая няня гуляла с детьми в Таврическом саду. Моя шестимесячная мама Рая сидела в колясочке, рядом шёл её двухлетний братик Симочка. При выходе из сада к ним подъехала коляска, вернее, карета с кучером, и их насильно посадили в эту карету вместе с молодой и глупой нянькой. Лошади понеслись. Привезли домой, к отцу, где их ждала бабушка. Затем Берг увёз детей из города, где жила их мать, на юг – в Мелитополь, к своей родной сестре Мусиньке, жене известного аптекаря Райха. По-видимому, решено было их скрывать от обезумевшей от горя матери.
После нескольких месяцев, проведенных у дяди и тети Мусиньки, которые, надо отметить, были замечательными людьми, любящими детей, Рая с братом переехали с отцом в его московскую квартиру. В Москве, где Л.С.Берг работал с 1914 года, дети жили с отцом до 1918 года.
Там с ними тоже была бабушка и старая няня, которая прожила в семье отца (Берга) 28 лет. (В начале войны, в 1941, дед с женой были эвакуированы в Казахстан, а няню – Марию Филипповну Маслову оставили в блокадном Ленинграде «сторожить» квартиру. Вскоре старушка умерла от голода и истощения, той же страшной зимой, когда вымерло почти всё население осаждённого немцами города).
Скорее всего, все эти годы моя бедная бабушка Паулина даже не знала, где находятся её дети Симон и Раиса.
Большая квартира в центре Москвы, по словам моей мамы, была довольно роскошная. Она её помнила. А маму свою, Паулину – совсем не помнила, в отличие от брата Симона, успевшего мамочку страстно полюбить. У него, к тому же, была очень ранняя и феноменальная память...
После революции в стране разразилась гражданская война, начался страшный голод. Отец, Лев Семенович, опять решил отправить голодных детей с бабушкой в Мелитополь на Украину, к той самой «тете Мусиньке» – своей сестре Марии Семёновне, жене богатого владельца аптеки Григория Моисеевича Райха.
Когда, наконец, в середине 1921 года дети вернулись в Санкт-Петербург, их мама всё же смогла добиться свидания с ними, но только «на территории» отца, в его квартире. Представьте, как она волновалась перед свиданием со своими малютками, которых она не видела столько лет! Принесла подарки: книжки с картинками и конфеты. Когда она пришла, Симон сразу её узнал и бросился к ней: «Мама!» За это его наказали, так рассказывали старшие сёстры.
А Рая? Младшая дочь Рая ничего не помнила и не могла узнать свою маму... Она очень дичилась, не хотела к ней даже подходить, и тем более разговаривать. Мама ей не понравилась...И это всё. Больше никаких воспоминаний. Она приходила всего несколько раз.
Когда вскоре Лев Семенович собрался жениться вторично, его новая жена Мария Михайловна предложила ему отдать детей матери и настояла на том, чтобы её свекрови в доме не было. И Лев Семенович отправил бабушку – свою мать – домой, в Бендеры. В результате дети свою бабушку Клару уже больше никогда не увидели...
Паулина сразу же пришла, волнуясь необычайно. И поняла, что восьмилетняя Рая относится к ней чуть ли не враждебно. Ни намёка на улыбку. А старший брат Симон был бы счастлив жить с мамой, но Рая даже не захотела подойти к маме. Паулина с отчаянием осознала, что либо надо разлучать горячо любивших друг друга брата с сестрой, либо отказаться от мечты – вновь обрести своих потерянных детей. И она вынуждена была отказаться. Ради них самих. А бабушка моя Паулина все годы до самой смерти горевала о своих потерянных «малютках».
Письмо от маминой кузины Анны Бенедиктовны Катловкер, отправленное из Москвы в Америку моей матери Р.Л. Берг в начале 1977 года, попало мне в руки уже после смерти мамы. Вот что написала моя тётя Нюся о своей тёте Паулине – родной сестре её отца:
«Дорогая моя, самая младшая сестричка,
Получила Ваше письмо от 22 февраля и очень огорчилась. Я вполне согласна с Вами, что истоком всех Ваших злоключений можно считать развод Ваших родителей. Вместо ласки и любви, обычной в нашей семье, Вы очутились за бортом, в лапах гадкой и злобной мачехи, которая вымещала на Вас всю паскудность своей натуры. Главное её преступление, что она вкупе с Вашим отцом, лишила Вас матери, солгав о её вымышленной смерти и всячески очернив её образ.
Ваша мать, а моя любимая тетя (младшая сестра моего отца) была человеком прекрасной и чистой души. Она любила людей, всегда помогала, чем могла, была типичным представителем конца XIX века – полная лиризма, нежности и поэзии. Нас жизнь свела в эвакуации в Куйбышеве, накануне её смерти. До последних своих дней она страдала и оплакивала столь жестоко оторванных от неё малюток, и я, уже имея своего ребёнка, до глубины души понимала её вечно живую рану, её огромную, нерастраченную на вас любовь.
.23 марта годовщина её смерти, но я никак не привыкаю и всё время терзаюсь этой неумолимой разлукой. Скоро настанет весна, и я вплотную займусь установкой памятника.
Целую много, много раз.
Нюся.»