Перевод с эстонского

givora написал:

[q]

продолжение:

[/q]

И мы решили отметить своими делами первый Всероссийский субботник. Взялись вычистить и привести в порядок выделенную нам пустую крестьянскую избу, где молодежь могла бы собираться вечерами.
Через месяц или полтора в Лосихе появился некий человек в возрасте по имени Немцов, который пытался помогать коммуне и взялся и за нашу комсомольскую группу. Он помог нам организовать отряд по борьбе с бандитизмом. Но у нас не было оружия. Немцов нашёл где-то винтовку, с которой мы и ходили упражняться за село. В то время я была маленького роста, щуплая из-за постоянного недоедания, и винтовка была мне не по силам. Могла стрелять лишь из положения лёжа. Но стрельбу я всё же освоила. Упражнялись мы и в езде верхом. Этому я уже научилась в Оякюла. В 1920 году в Лосиху пришли некоторые из бывших партизан, и наша группа стала сильнее. Мы, коммунистическая молодежь, в основном выполняли поручения связных. Если узнавали откуда-нибудь о передвижениях бандитов, то сообщали об этом частям Красной армии. Порой и мне приходилось скакать на лошади коммуны по 15-20 километров. Езда верхом мне нравилась, верхом на коне я ничего не боялась, не раз сказала ночью по кладбищу, через которое проходил прямой путь, и можно было не особенно бояться бандитов. Литературы было мало. Как-то мне в руки попала «Азбука коммунизма». С её помощью я объясняла принципы коммунизма и другим. Раз меня даже пригласили выступить перед комсомольской группой в соседнее село Косиха.
Осенью 1920 года меня отправили из Лосихи в Барнаул на трёхмесячные курсы воспитателей, где лекторами были в основном школьные учителя и врачи. Поскольку тогда в Барнауле была большая нехватка продуктов, то там снова пришлось поголодать, мы получали лишь суп.

givora написал:

[q]

Продолжение:

[/q]

Одной из важнейших задач молодого советского правительства было решение национального вопроса. К её решению приступили уже первыми декретами. Но огромные социальные, экономические, национальные и религиозные различия делали эту задачу сложной и тяжёлой. Особенно трудным был перевод на советский путь западных национальных меньшинств. Ведь они проживали большими или меньшими колониями, разбросанными по России. Для направления проводимой с ними работы при больших организациях ВКП(б) были созданы отделения. Такие отделения возникли и в Сибири. В начале 1921 года в Барнауле в эстонском отделении работали Я. (?) Тырва и А. Вигла. Узнав обо мне, они сразу же заявили, что не отпустят меня обратно в Лосиху, а назначат женским организатором губернского комитета ВКП(б) – для работы с эстонскими женщинами.
Первым конкретным заданием стала праздничная речь на общегородском собрании по случаю международного женского дня. Но в 1921 году я знала об этих делах не очень много. Барнаульский партийный комитет дал мне в помощь брошюру А. Коллонтай на темы женского дня, которая воодушевила меня, я перечитала её несколько раз. Затем меня отправили выступать и перед сельскими женщинами. В то время женщины относились к короткой стрижке очень критично. После тифа мне остригли волосы, и они стали виться, а, по мнению женщин, в то тяжёлое время вьющиеся локоны означали жеманство. Когда они услышали, как на самом деле обстояли дела, то всё поняли. В общем, я легко находила контакт с женщинами. В деревнях не получалось созывать особенно большие собрания. Обычно в одной избе собиралось прясть при лучине с десяток женщин, им говорили: с вами придёт побеседовать одна девушка. Поначалу женщины были недоверчивыми, дескать, о чём эта пигалица может рассказать. Но я говорила: «Не думайте, что я умею лишь словеса плести, я и по-настоящему умею прясть /пряжу/», и приступала к работе вместе с ними, а уж тогда было просто обговорить с ними существенное.

givora написал:

[q]

Следующий отрывок

[/q]

Бывала я и в некоторых эстонских сёлах. Помню одно село в горах, сравнительно далеко от Барнаула, в районе Усть-Змеиногорска. Название его я, к сожалению, забыла. Тамошние жители говорили на очень странном наречии, так что я едва их понимала.
Летом 1921 года в Поволжье и в других местах был большой неурожай, следом за которым шёл голод. Молодое советское государство ещё не успело оправиться от бед, навязанных ему внутренней контрреволюцией и иностранными интервентами. К осени того же года в Барнаул стали прибывать первые голодающие. В Барнауле, как и повсюду на нашей земле, была создана комиссия помощи голодающим. Я была в распоряжении этой комиссии, и мне приходилось размещать голодающих по деревням. Хоть документы у меня были серьёзные, всё же я встречала в деревнях сопротивление, а в некоторые дома не хотели даже пускать. Поток голодающих в Сибирь продолжался до конца года. Холодная зима часто была причиной больших трудностей, но находились люди, которые помогали мне и моим подопечным.
В начале следующего года меня направили на учёбу в эстонский сектор Омской интернациональной партийной школы. Там работали участвовавшие в эстонском революционном движении члены партии Март Ребане, Ханс Гроссманн, Ханс Кийласпеа и один молодой учитель Сергей Паавел, который читал историю. Х. Гроссманн преподавал революционное рабочее движение, М. Ребане историю партии, Х. Кийласпеа преподавал экономику и заодно организовывал наш быт. Общежитие находилось в одном здании со школой. Курсантов эстонцев было сравнительно мало, 12-13 человек.
М. Ребане, занимавшийся приёмом курсантов, впоследствии вспоминал, что когда у меня спросили, что я умею, то я ответила: «Умею хорошо стрелять из винтовки и скакать на лошади во весь опор». Сама я этого ответа не помнила. Однако помню, что сначала меня не хотели принимать в школу, посчитав слишком юной. Но когда я рассказала о том, что уже успела сделать, тогда решили, что для этой работы мне необходимы именно те знания, которые даёт партшкола.
Партшколы были первыми учебными заведениями, где на практике обучали организовывать и направлять работу партийных, комсомольских и советских учреждений. Слушатели получали начальные знания о классах и классовой борьбе, о сути партии и о её роли в организации рабочего класса, об Октябрьской революции. Учёба продолжалась 2-4 месяца.

givora написал:

[q]

Конец второй главы

[/q]

Общеобразовательный уровень слушателей был довольно низким, поскольку в годы Первой Мировой и гражданской войн учиться могли только единицы из рабочих и крестьянской бедноты.
Я училась с упорством и интересом. Была заядлой спорщицей и любительницей задавать вопросы. Так сложилось, что мы стали собираться вечерами, чтобы обсудить вопросы, оставшиеся днём неясными. Преподаватели искали для нас литературу, либо сами зачитывали нам, либо предлагали её прочитать нам. Таким способом мы познакомились с некоторыми трудами Ленина. Особенно глубокое впечатление на меня произвела его речь на 3-м съезде комсомола. Было ощущение, что он лично разговаривал с нами, молодыми. Меня начали готовить к приёму в кандидаты в члены партии, и в конце мая меня приняли /в кандидаты/. Тогда же наш выпуск закончил партшколу, и меня направили работать женским организатором в Рубцовский район в Сибири.
В конце мая я прибыла на место. Рубцовск был типичным большим русским селом. За два месяца пребывания в Рубцовске мне не удалось собрать ни одного собрания женщин. Я лишь ходила из избы в избу разговаривать о разных вещах. В начале августа, когда я как раз намеревалась организовать первое собрание, я получила приглашение приехать в Барнаул к 10 августа и оттуда сразу же дальше – в Петроград, учиться в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада.
По дороге я встретила на перроне Новосибирского вокзала Альвину Пуусепп, которая ехала туда же, куда и я. Мы обе были молоды, полны энергии и абсолютно идейны. Дружба завязалась быстро. Мы поклялись, что не станем тратить время на развлечения, а будем напряжённо учиться, чтобы затем пойти на работу, приносящую народу пользу.

givora написал:

[q]

встретится ли в нем информация о семье?

[/q]

Увы, о семье ни слова, только о партии.

II. В КОММУНИСТИЧЕСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ МЕНЬШИНСТВ ЗАПАДА

Годы учёбы 1922-1926

Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) был учреждён в Москве в 1921 году декретом Советом Народных Комиссаров РСФСР. Первый пункт декрета гласил: «Для подготовки политических работников из среды проживающих в Российской СФСР представителей рабочего класса западных национальных меньшинств учредить при Народном комиссариате просвещения на равных с Коммунистическим университетом имени Свердлова основаниях Коммунистический университет национальных меньшинств Запада, где учебный процесс ведётся на языке учащихся».
Поскольку история эстонского сектора КУНМЗ изучена мало, то я использовала статью М. Графа и В. Раевского о деятельности Коммунистического университета национальных меньшинств им. Ю. Мархлевского (Изд. общественных наук АН ЭССР. 1980. 29 том. № 2, стр. 142-154).
Эстонский, финский и латышский сектор КУНМЗ был создан в 1922 году в Петрограде. По решению отдела агитации и пропаганды Центрального Комитета Российской коммунистической партии (большевиков) эстонскую, финскую и латышскую партшколы Петрограда объединили в Петроградское отделение КУНМЗ. Его перевод в Москву был нецелесообразен, т.к. в Петрограде была своя сильная материальная база и сложившиеся кадры преподавателей из /числа/ ведущих деятелей эстонской и финской коммунистических партий, принимавших участие в революционном движении. Следовало учитывать и то обстоятельство, что в Петрограде и его окрестностях проживало много эстонцев и финнов. С латышским сектором ситуация сложилась иначе. В 1923 году в Петрограде его ликвидировали и перевели в Москву.
Студентов эстонского сектора поселили в помещениях бывшей эстонской партшколы на Фонтанке 27, где находилось и руководство КУНМЗ. Вскоре ему дали новый дом побольше на улице Ракова (бывшая Итальянская), куда перебрались также финский и латышский секторы. КУНМЗ оставался там вплоть до ликвидации в 1936 году.