Усадьба Березовских в Старом Белоусе

Газетные статьи

про саму усадьбу и про поручика Красовского


"Генерал в серебряном гробу" - статья про Красовского на портале Чернигова

Очень интересный доклад о роде Ягодовских-Мезенцевых - о нем рассказал один из потомков этого славного рода
Константин Ягодовский - краевед, председатель Черниговской областной организации Украинского общества охраны памятников истории и культуры

на "Круглом столе" присутствовали несколько представителей этого рода, которые приехали специально на это мероприятие.



об усадьбах Черниговской губернии, в которых бывал Т.Г.Шевченко начал свой доклад Величко В.Н.


Что самое интересное, что каждый из присутствующих мог продолжить или дополнить с места докладчика. Все доклады шли как непрерывное и интереснейшее повествование. Еще один интересный момент - практически все фамилии, заявленные в программке родственными узами переплетены с фамилией Березовских - мне кажется, что областная администрация должна пойти на встречу семье Елены Малышко, которая сейчас пытается органзивать в этой усадьбе музей и не продавать, а просто подарить ей этот дом с оставшимся прилегающим участком.
Сами знаете - реставрация, а еще более научная реставрация - именно это должно быть осуществлено в этой усадьбе - требует немалых физических и денежных затрат. Откровенно говоря, сама усадьба находится в очень плохом состоянии - все венцы дома подточены, фундамент разваливается, подвал под домом (использовавшийся как "ледник" )- разрушен и завален всяким хламом.

Если все ныне живущие потомки отзовутся и помогут Елене в восстановлении усадьбы, я думаю, получится еще один музей на территории Черниговской области - не хуже Качановки. Начало этому уже положено.
Ниже привожу фамилии, с которыми в разное время породнилось семейство Березовских-Силич
Мовчан
Маркович
Лашкевич
Троцкие
Жоравка
Тимошенко
Красовские
Комаровские
Силич
Домонтович
Радченко
Полянские
Леонтович

Родство не прямое - кровное. Если рассматривать более широко, то вся Казацкая старшина имеет отношение к представителям этих славных родов.

http://onews.com.ua/nord/chernigiv/cult/rus/news/73742.html - 23/02/2011 17:15 ЧЕРНІГІВЩИНА

СОХРАНЕННАЯ СУДЬБОЙ

В ноябре прошлого года, рассказывая о драматической истории, разыгравшейся в с. Старый Белоус сто лет назад, — когда была в собственном доме убита целая дворянская семья — мы задали читателям вопрос: интересна ли вам эта история? Хотите ли вы узнать, что стало дальше с единственным уцелевшим в резне потомком Комаровских — трехлетней Оксаной, выданной нянькой за свою дочь? И ответом было: «Да, хотим». Это частная история — но она одна из многих… И может быть, этот взгляд в давнее прошлое поможет нам лучше понять настоящее?

О судьбе Ксении Александровны рассказывает ее сын, киевский инженер Борис Шрамченко.

Не спать лицом к окну

Мамино детство, казалось бы, должно было быть благополучным: мать — Евгения Хрисанфовна Комаровская, — дочь бывшего предводителя дворянства Черниговского уезда Хрисанфа Николаевича Комаровского, отец — поручик Александр Александрович Шрамченко — внук бывшего черниговского военачальника, генерал-лейтенанта в отставке Константина Игнатьевича Редина.

Счастливая спокойная жизнь была прервана трагедией, разыгравшейся в доме Хрисанфа Николаевича 18 марта 1918 года. В результате разбойного нападения тогда погибли дедушка Хрисанф Николаевич и бабушка Клавдия Алексеевна Вырубова, их старшая дочь Клавдия Хрисанфовна с мужем Михаилом Михайловичем Кейкуатовым, Евгения Хрисанфовна — ее мама. И это только ближайшие родные люди. Всего в ту скорбно памятную ночь было убито по одним источникам двенадцать, по другим — тринадцать человек.

В семейном фотоальбоме сохранились фотографии людей, жизнь которых была оборвана злодейской рукой. Маленькая Оксана, которой тогда было неполных три года, чудом осталась в живых на руках у няньки. Густые черные волосы на голове чуть не стоили малышке жизни. Грабители орали: «Давай сюди це жидівське дитя!» И только крестик на шее крохи, который сообразила показать няня, остановил извергов.

Стоны умирающих, доносившиеся из соседней комнаты, на всю жизнь отпечатались в памяти ребенка. Надо сказать, что та ночь оставалась в сознании ее на протяжении всей жизни, и всегда, где бы ни приходилось ночевать, она никогда не ложилась спать лицом к окну, так как луна в ночном окне неотвратимо вызывала в сознании кошмарные сцены.

Трудное детство

Отец вскоре после трагедии (в ту ночь его не было дома) вынужден был эмигрировать в Югославию, и Оксана осталась с двумя бабушками: мамой отца — Александрой Константиновной Шрамченко — и ее родной сестрой Наталией Константиновной. Начались годы трудного детства. Материальное состояние было крайне тяжелым. Выручали посылки, которые время от времени мог присылать отец, тоже бедствовавший в эмиграции. Средств едва хватало, чтобы сводить концы с концами.

Мама рассказывала, что как-то во время школьных каникул бабушка отправила ее погостить к дяде Косте, который жил на Донбассе. В семье дяди детей не было, работал он водителем троллейбуса, и материальное положение было относительно сносным. Но из визита ничего хорошего не получилось: супруга Константина Александровича не очень благоволила к новоявленной родственнице. Единственное приятное воспоминание осталось о том, как дядя Костя катал свою племянницу на троллейбусе. Пребывание в гостях пришлось прервать досрочно и больше его не повторять.

Из значительных событий того периода можно упомянуть участие в кружке, организованном черниговским архиепископом Пахомием. Кстати, в этом кружке участвовали многие девочки из рода Комаровских. И второе событие — это дружба с троюродной сестрой Анной Григорьевной Сиевой (урожденной Корнфельд, внучкой Анны Николаевны Комаровской). Анна Григорьевна была старше мамы на пять лет, но, тем не менее, отношения между ними сложились очень добрые и близкие. И когда спустя 80 лет после тех событий я разыскал в Париже Анну Григорьевну и представился, первыми ее словами были: «А как Оксана? Где она? Она в Париже?» Увы, мамы уже не было в живых.

Смерть… социализму!

После окончания семилетней школы мама с бабушками переехала в Киев. Началась трудовая жизнь — и, пожалуй, наиболее трудный период в материальном отношении. И все же рабфак был окончен, возник вопрос о высшем образовании.

Имея склонность и неплохие способности к рисованию, мама хотела поступить на архитектурный факультет, но происхождение абсолютно исключало такую возможность. Выручила индустриализация. Стране нужны были молодые инженеры. Так мама стала студенткой теплотехнического факультета Киевского индустриального (потом политехнического) института.

Теперь уже самой нужно заботиться о бабушках. Разве что один эпизод чуть не повернул судьбу диаметрально противоположно. Будучи активной общественницей и не скрывая своих способностей к рисованию, участвовала на втором курсе в подготовке плакатов и лозунгов к празднику 1 Мая.

В ту пору лозунги были простые и доходчивые. Нужно было написать «Смерть капитализму!». Но усталость и желание спать поздним вечером (а может быть, и провидение) сделали свое дело.

Рука написала «Смерть социализму!». Впопыхах так и повесили. А наутро у всех был шок. Бедную студентку затаскали по комиссиям и собраниям. Все могло закончиться очень печально, но, к счастью, обошлось. То ли опять помогла индустриализация, то ли друзья-активисты взяли на поруки.

Замужество — война — и ребенок…

В студенческие годы мамина судьба тесно переплелась с судьбой моего будущего отца, студента той же группы Лазаря Циссина. Это был один из лучших студентов группы, светлая голова, как о нем все говорили. Один недостаток — вероисповедание родителей не совпадало! И это была своего рода проблема. Мне довелось наблюдать ее отголоски уже много лет позже. Даже будучи ребенком, я ощущал, что родственники со стороны мамы видели в ее поступке ошибку. Но интересно, что и со стороны папы тоже большинство родни придерживалось подобного мнения. Хотя конкретных людей, я имею в виду папу и маму, и те и другие очень любили. В нашей же маленькой семье, кроме юмора, эта тема ничего не вызывала.

Когда мама была на последнем курсе, умерла ее любимая бабушка Наталия Константиновна. Почему-то мама всегда говорила, что с бабушкой Наташей у нее отношения были намного более близкими, чем с родной бабушкой Сашей.

После окончания института молодая чета поехала по распределению в Таганрог на крупнейший в стране турбинный завод. Но вскоре папу призвали в армию, и молодые супруги попали в Ленинград. Мама работала на Кировском заводе, а папа преподавал в Академии генерального штаба. Незадолго до начала войны он был демобилизован, и только устроился на работу на завод, выпускавший гусеничную технику, началась война.

В первые же дни войны завод, на котором работал папа, был эвакуирован в Омск, а мама, несмотря на то, что Кировский завод также эвакуировался, должна была оставаться в Ленинграде из-за тяжелой болезни бабушки. Уже разбомбили Бодаевские склады, и начался голод. Тяготы блокады довелось испытать в полной мере. Бабушка Саша умерла в сентябре. И только похоронив родного человека, мама в одном из последних транспортных самолетов, вывозивших заводское оборудование, раненых и оставшихся работников завода, вылетела в Сибирь.

Помню ее рассказы о том, как в салоне самолета, где не было никаких кресел, люди лежали просто на полу и слышали стук пуль о фюзеляж, когда их обстреливали немецкие самолеты. В любой момент самолет мог загореться, но судьба им тогда благоволила.

Годы войны прошли в напряженной работе в Омске на местной ТЭЦ в должности сменного инженера. И даже когда родился ребенок, то есть автор этих строк, перерыв в работе был минимальный. Уже в 28 дней отроду сына пришлось определить в детское учреждение.

Киев послевоенный

После окончания войны родители вернулись в Киев, город юности и более благоприятных условий работы. Поступили работать в проектный институт, по проектированию теплоэлектростанций: отец — заместителем начальника отдела, так как он до этого был начальником цеха, а мама рядовым инженером. Первые послевоенные годы в Киеве вспоминаются долгими днями в детском саду: забирали меня всегда последним, родители много работали.

По выходным (только воскресенье) родители ходили на восстановительные работы и всегда брали меня. В коридоре нашей коммуналки, где у нас была одна комната, всегда висели телогрейки и стояли лопаты. А в те выходные, когда не было восстановительных работ, были поездки на барахолку. Родители хоть и зарабатывали относительно неплохо, но все равно приходилось и продавать старые вещи, и приобретать новые подешевле.

Такое впечатление, что тогда весь народ ездил на барахолку, или, как ее еще тогда называли, толкучку. Давка там была страшная, и я очень не любил эти поездки. Но девать меня было некуда — приходилось терпеть.

На работе — успехи, а дома — печаль…

Постепенно мама укрепляла свои позиции на работе. Стала старшим инженером, начались командировки, улучшилось и материальное положение. А в возрасте 38 лет мама была назначена начальником отдела, в котором работало порядка 200 человек. Начался новый период в жизни. Теперь работа приобрела другой характер. Пришлось руководить крупными проектами, а, главное, руководить людьми.

И тут опять происходит некоторый казус, который мог повернуть судьбу. На одном из торжественных собраний института вручали переходящее красное знамя отделу, которым руководила молодая начальница. Мама страшно волновалась и, принимая почетный символ, уронила его. Знамя с грохотом шлепнулось на сцену, и, несмотря на то, что оно тут же было поднято, торжественность момента исчезла. Снова были какие-то разбирательства, но все обошлось

На поприще начальника отдела она проработала почти тридцать лет. За это время была неоднократно награждена, ее фотография висела на районной доске почета, мама пользовалась авторитетом в министерстве энергетики в Москве.

И это при том, что в семье обстоятельства складывались довольно тяжело. У папы резко обострилась гипертония, начались сильные головные боли. Приходилось много ездить по врачам, искать специалистов, способных хоть как-то помочь, да и нужно было обеспечить уход больному человеку. Десять лет прошли в тяжелой борьбе с недугом, и в этой борьбе недуг взял верх.

Жила работой

После смерти папы мама по-прежнему жила работой и семьей. До 67 лет она продолжала регулярно летать в Норильск, где вела проект на Норильском металлургическом комбинате. Руководила проектированием и строительством Симферопольской и Ладыженской ГРЭС. Кстати, Ладыженская была спроектирована и построена в рекордно короткий срок, за что ее создатели были награждены Премией Совета Министров СССР.

Неудержимый созидательный порыв был прерван инсультом, случившимся прямо на объекте, на территории Симферопольской ГРЭС. После этого мама была вынуждена оставить активную работу. Но, оставаясь на пенсии, она пошла работать уборщицей в библиотеку, находящуюся рядом с местом ее проживания, и еще три года работала там. Увы, годы брали свое, здоровье постепенно ухудшалось, и на 77-м году жизни, после повторного инсульта, ее не стало.

Весь свой жизненный путь она прошла с желанием сделать жизнь для окружающих людей лучше. И всегда учила: «При малейшей возможности помогай людям!» «Никогда не упускай такой возможности!». Может быть, в глубине души у нее и была обида на несправедливость судьбы по отношению к ней, но она никогда этого не показывала и никто вокруг этого не чувствовал…

Девочка, которой потом пришлось пережить все сложности поворотов истории нашей страны,
начиная с времен Первой мировой войны и заканчивая последними днями Советского Союза

Еженедельник «Взгляд», №7 (192)

Повідомляє: Портал Чернігова

продолжение про усадьбу -
http://vikna.stb.ua/news/2011/3/29/55617/

Потомки семьи Березовских нашли поместье своих предков на Черниговщине - 29 марта, 10:19

Они возвращаются.
Потомки благородной семьи Березовских нашли поместье своих предков на Черниговщине. Правда – в аварийном состоянии. За последние сто лет его ни разу не ремонтировали. Теперь правнучка бывших хозяев хочет получить сооружение назад. В сельсовете руины дворянского гнезда даром – не отдают.

Когда-то сюда подъезжали экипажи, теперь сложно подойти, не испачкав сапог.

Правнучка местных хозяев заводит журналистов в поместье. Его построили в конце 19 века. А уже с приходом большевиков, дворянская семья бежала отсюда за одну ночь. Им сообщили – идут с погромом. О том, что дом уцелел, потомки Березовских узнали лишь два года назад. Однако сооружение застали уже едва ли не при смерти. Деревянные стены сгнили, а кирпичный фундамент – рассыпается.

Внутри – не лучше. Штукатурка падает прямо на голову. Ведь после того, как Березовские покинули усадьбу, ее ни разу не ремонтировали. Хотя в советское время здесь учились дети из местной начальной школы. Несколько лет назад учебное заведение переехало в новое помещение – оставив в старом только горы мусора.

Елена Малышко, правнучка хозяев поместья:

Домовились з людьми. І на поні, такому дряхлому поні з тєлєжкою вивезли кілька тєлєжок поламаних шкільних меблів. Просто сміття.

Елена проводив экскурсию для «Вiкон». Показывает, где прежде была музыкальная гостиная, где столовая, спальни и гостевые комнаты. На стенах – копии семейных фотографий. Первая в ряду – прабабушка Мария.

Елена Малышко, правнучка хозяев поместья:

Вона в такому платті нарядному. Поясок. Такий взагалі-то наряд на вихід. Можливо вона кудись їде у гості. Або, як вона мені в дитинстві розповідала, - от я їздила на бал у дворянське зібрання.

Из прежней мебели в усадьбе остались только шкаф и комод.

Род Березовских насчитывает сотни лет истории – один из известнейших представителей – Максим Березовский – украинский композитор 18-го века. Теперь Елена хочет в имении сделать музей своего рода. Два года назад по просьбе сельского совета даже оплатила оценку имущества старой школы – кроме усадьбы, это еще и здания на месте барских конюшен.

Елена Малышко, правнучка хозяев поместья:

Від конюшень до дому і от там стара котельня. І навіть оцінили за наші ж гроші дворовий шкільний туалет. Один туалет тільки 3 з половини тисячі гривень! Ну, і ціна наближалася так, трохи не доходила до півмільйона гривень. Без землі.

У сельсовета другие подсчеты: стоимость здания старой школы 211 996 гривен, дом Березовских – 38 тысяч.

Почему деревянный дом в аварийном состоянии оценили почти в сорок тысяч, объясняет близостью к Чернигову. И добавляет – не против, чтобы Березовские купили имение. Однако говорит: сделать они это могут только с аукциона. Елена на аукцион не хочет – боится, что там их цену перебьют.

Елена Малышко, правнучка хозяев поместья:

Звісно ж знайдуться охочі зробити тут ресторан «Дворянське гніздо». Або щось іще. Як о нас підійшли якось місцеві мешканці і запитали: а харчевня тут буде?

Поэтому решила искать правды в суде. Говорит: уже доказала, что является потомком семьи. Теперь хочет получить дом, как наследство. А пока ждет решения суда, готовит в доме благородное собрание. И специально для «Вiкон» вместе с солистом филармонии исполняет любимый вальс своей прабабушки

Выступление Марины Кондратенко 14 мая 2011 года в Старом Белоусе

Николай Андреевич

В 15-м веке, в государство Российское для заключения брака с царем Иваном III прибыла Софья Палеолог, племянница Византийского императора. В ее свите были представители различных профессий из Антиохии, которая в то время являлась провинцией Византийского государства. Это художники, архитекторы, мастеровые. Считается, что мои пращуры и есть те самые «антиохи», т.е. жители Антиохии, ассимилировавшиеся в наших краях.
Упомяну, прежде всего, представителя этого древнего рода – Николая Андреевича Антиох-Вербицкого.
Родился он 13 февраля 1843 года. Его крестной матерью была дальняя родственница – княжна Софья Голицына. С детства Николай Андреевич был очень талантлив. Стихи начал писать еще в гимназии. Печатался в журнале «Основа». Поступил в Киевский Университет Святого Владимира на историко-филологический факультет, где вскоре создал студенческую газету «Помыйница» и успешно писал туда свои сатирические стихи. За эти «подвиги», отец перевел его «для охлаждения» в Питер и поселил в доме своего друга, где жили земляки-студенты: Иван Рашевский и Павло Чубинский.
Вскоре так же остановился, вернувшийся из-за рубежа, Афанасий Маркович. Часто на «чарку чая» к приятелям заходил Тарас Григорьевич Шевченко, который жил рядом в доме Академии искусств. Именно в это время, вся эта веселая компания и решает буквально экспромтом написать гимн Украины.
Таким образом, Николай Андреевич стал соавтором гимна, когда ему было всего 18 лет.
«Ще не вмерли України ні слава, ні воля,
Ще нам браття молодії усміхнеться доля,
Ще розвіє чорні хмари і біля віконця,
Тут в своїй вкраїнській хаті, ми дождемось сонця».
Позже, вернувшись в Киев, Николай Андреевич заканчивает учебу. Много пишет. Публикуется, как поэт и прозаик. Отдельной книгой издаются его «Охотничьи рассказы». Николай Андреевич был выдающимся педагогом и демократом. Преподает словестность в Полтаве, Чернигове, Рязани, Орле. Всегда был любим гимназистами. Некоторые из его учеников жили в доме его родителей на Лесковице в г. Чернигове.
Он был учителем Марии Заньковецкой, Леонида Андреева. Друзьями дома были: Глебов, Кулиш, Глеб Успенский, друг детских лет и на всю жизнь – Иван Рашевский, Забела. Дружил с Лысенко, Афанасием Марковичем, Рыльским, Чубинским, Стояновым, Михаилом Коцюбинским.
Был знаком с Короленко.
Умер на руках своих близких в Чернигове в 1909 году, похоронен на городском кладбище.
У Николая Андреевича было пятеро детей: Федор – мой прадед, Ольга, Николай, Григорий, Вера – будущая супруга поэта Мыколы Вороного и мать Марка Вороного.
Все они по-своему замечательные, уникальные люди с удивительными судьбами, достойные отдельного повествования. Но я остановлюсь на Федоре Николаевиче – моем прадедушке.
Федор Николаевич
Родился он в июле 1866 года в г. Чернигове, умер в мае 1946 года, похоронен на Болдиной горе.
В свое время закончил Черниговскую мужскую гимназию и поступил в Киевский университет на экономический факультет, однако не закончил его. Принадлежал к передовой молодежи Чернигова. Поэт, прозаик, общественный деятель. В 1910 году ушел добровольцем в бригаду по борьбе с холерой, за что получил грамоту.
Печатался в Петербурге. Писал стихи и рассказы. Переводил на украинский язык Пушкина. Множество стихов посвящено его жене, а моей прабабушке – Наталии Ивановне Свечниковой.
Вот одно из них, навеянное разлукой с любимой:
… И колокол звучит,
И только сердце по утрам
Что день – сильней стучит,
В лазури, утром рано,
Вдогонку облакам.
Пришей, Создатель, крылья
К протянутым рукам.
Вообще Федор Николаевич очень любил свою семью, детей. А их у него было тоже пятеро: Александр, Наталия, Мария – моя бабушка, Дмитрий, Сергей.
Остановлюсь на короткой биографии моего двоюродного дедушки – Александра Федоровича.

Дядя Шура

Родился он 19 июня 1899 года в г. Чернигове. В день его двухлетия, прабабушка пишет в своем дневнике: «Сможем ли мы воспитать в нем твердую волю, сознание долга, стремление к пониманию сущности вещей, стремление к правде, истине, свету?».
Уже с двухлетнего возраста Шура, как называли его в семье, постоянно рисует – ему купили цветные карандаши. Вначале он рисовал только левой рукой, говоря, что правую руку съела собака. А с четырех лет он со своим папой (а моим прадедушкой Федей) начал рисовать акварелью. Каждый из них работал отдельно, а потом сравнивали свои рисунки.
В пять лет Шура уже хорошо читал. До третьего класса гимназии он занимался дома, а весной сдавал экзамены за весь прошедший год. Начал посещать гимназию с 1913 года. Вместе с сестрами он также занимался музыкой. И когда на лето семья уезжала в свое поместье в Дырчине, они везли за собой на возу пианино.
Саша очень увлекался ботаникой, зарисовывал собранные им же растения, делал гербарии. А еще любил и знал поэзию.
В 1918 году заканчивает гимназию. Денег на поступление в Киевский университет в семье нет. И весь этот год он посвящает рисованию. Работы его талантливы. Это дает ему возможность зарабатывать самостоятельно.
В этот же период Шура начал попадать под нежелательное влияние своих соучеников. Мнение новых друзей значит для него очень много. Политическая буря захлестывает его, и он оказывается в сложной ситуации. Бабушка рассказывала, что в начале зимы 1919 года она стала случайной свидетельницей разговора Шуры и трех его «вечерних» гостей: Примакова, Антонова-Овсиенко и Юрия Коцюбинского, которые пришли к Вербицкому, чтобы вынудить его принимать участие в расстрелах.
Шура, конечно, отказался, на что ему было сказано буквально следующее: «либо ты, либо тебя». Прабабушка срочно собрала своего сына и в этот же вечер отправила его в Киев, после чего семья навсегда потеряла с ним связь. Впоследствии говорили, что он погиб в Киеве. Известно, что мой прадед Федор Николаевич много Шуриных работ дарил своему другу – Модесту Гофману. Они сохранились у его сына – Ростислава, который в последнее время проживал во Франции. Интересно было бы увидеть хотя бы какую-то их часть.

Бабушка Талюся
Родная сестра Шуры, а моя двоюродная бабушка Наталия Федоровна Антиох-Вербицкая или Талюся, родилась 25 ноября по старому стилю (9-го декабря по новому) 1902 года в Чернигове. Родилась она крепким, здоровым ребенком, но уже в полтора года переболела корью, а в два с половиной – какой-то тяжелой инфекцией (видимо, менингитом), что подорвало её здоровье и наложило отпечаток на всю её жизнь. В детстве была сложна, замкнута, самолюбива. Как писала прабабушка, «…чувства её глубже, чем у остальных детей… Останавливается на вопросах, которые обычно не занимают юную душу… Обладает даром художественного творчества, о чем свидетельствует её язык, отличающийся образностью. Она пишет дневник. И так хорошо, что взрослые с удовольствием слушают его». С самых ранних лет Талюся издает журнал, заполняя его своими рассказами и стихами. Учит с «фрейлен» немецкий язык. Как остальные дети, занимается рисованием и музыкой. Учится в гимназии. Но больше всего любит читать, сочинять и учить стихи, писать рассказы и пьесы. Личная жизнь не складывается, и всю себя Наталия Федоровна приносит на алтарь служения своим близким. Способность к истинной жертвенной любви – одно из основных качеств семьи Антиох-Вербицких. При жизни Наталии Федоровны издавались её рассказы и стихи. Но основное количество её произведений так до сих пор и не опубликовано. Она прожила добрую, долгую жизнь бессребреницы, помогая воспитывать детей своей сестры Муси, её внуков и правнуков, и умерла на 93-м году жизни в ясном уме. Её мысли до последнего издыхания были обращены к заботе о своих близких.
Вот часть одного из ее стихотворений:
Под нашим туманным окном
Брели почерневшие флоксы
Огромной печальной толпой -
Паломники на богомолье.
И изморозь их покрывала
Своим ледяным покрывалом.
И хмуро багровое солнце
Глядело на скучную землю.
Там ангелы красили небо
Над синей чертой горизонта
И спорили и смеялись,
Болтая и очень стараясь
Скорее окончить работу.
Но сумерки злые подкрались,
И ангелы вмиг улетели,
А кисточка с розовой краской
Упала на темные ели.


Бабушка Муся
В жизни моей любимой бабушки Муси, как в зеркале, отразилась вся трагическая эпоха, начиная от революции и заканчивая Великой Отечественной войной.
Родилась Мария Федоровна Антиох-Вербицкая 9 июня 1905 года в Чернигове. Как писала о ней прабабушка: «.. приветливое, удивительное ласковое дитя». Бабушка Муся с детства была приучена к труду. Сама доила корову и с удовольствием занималась хозяйством. Была дружелюбна и общительна, всех любила. Рано начала говорить и читать. Обучалась немецкому языку, музыке, рисованию. Прадедушка Федя писал стихи, а маленькая Муся делала к ним иллюстрации.
Мария училась в гимназии. Характер имела самостоятельный и независимый. Любила розыгрыши, костюмированные спектакли, шарады. С легкостью лазила по деревьям, плавала, дралась, как мальчишка. Была удивительно искренней, отзывчивой, порядочной. После окончания гимназии, поступила в Киевский художественный институт.
Именно учась в институте, попала в первую волну репрессий. Ее арестовали по обвинению в покушении на товарища Сталина. По этому же делу были взяты и в последствии расстреляны несколько человек из их института. Под пытками они назвали все известные им фамилии. Среди названных была и Мария Антиох-Вербицкая, которая вместе с кем-то из арестованных ездила из Чернигова в Киев. Ее вели босиком и в одном халате зимой по снегу. Следом бежала и выла хозяйская собака (студенты снимали чердак в одном из киевских домов). Энкаведисты застрелили пса, на что бабушка обронила: «Ну а он-то что вам сделал?».
Затем были допросы, КПЗ, этап на Соловки. Помню, меня поразили в бабушкиных дневниках того времени строчки о том, что, идя по этапу многие километры в голоде, холоде, грязи и всеобщей злобе, бабушка не переставала восхищаться красотами природы сурового края.
Позже, когда жизнь за колючей проволокой вошла в какое-то русло, она умудрялась на выплачиваемые копейки покупать бумагу, уголь, кисти, акварель, пастель и писать пейзажи.
Там же, в ссылке, она познакомилась со своим будущим мужем и моим дедушкой – Раковым Владимиром Тихоновичем, который тоже много рисовал и серьезно увлекался искусством. Видимо, общность интересов их и сблизила. Они поженились.
Моя мама – Татьяна, родилась в лагерной больнице в г. Медвежегорске.
Через много-много лет, возвращаясь с Крайнего Севера, где мы одно время жили, на Украину, и проезжая машиной через эти края, я имела печальное счастье видеть эти замечательные места, действительно, удивительно красивые.
Позже бабушку и дедушку перевели на поселение, а после освобождения они уехали в Петрозаводск без права прожить в больших городах. У них родилось еще четверо детей: Григорий, Никита, Алексей и Наталья.
Интересно было бы отметить, что в трех поколениях Антиох-Вербицких - у Николая Андреевича, Федора Николаевича и Марии Федоровны - было по пять детей и каждый раз трое мальчиков и две девочки.
Жизнь моей драгоценной бабушки достойна отдельного повествования: столько боли, потерь, страданий довелось ей пережить. И при этом проявилась такая сила духа, такая любовь к ближним своим, всепрощение и добродетельность , что трудно представить, что все это было в реальной жизни, а не придумано голливудским сценаристом.
После тяжелейших лет войны, эвакуации, голода, болезней, тяжкого труда, бабушка со всеми пятью детьми вернулась в родной Чернигов, в свой бывший дом, где осталось в распоряжении Вербицких только две комнаты. Однако после перенесенных страданий и это было просто счастьем!
В этих двух комнатах, как и прежде во всем большом доме, собирались близкие люди: друзья семьи, друзья друзей, дети. Несмотря на злобное шипение ей в спину: « у-у, зечка!», бабушка собирала всех желающих соседских ребятишек и со своими детьми водила их на этюды, купания, прогулки. Устраивала домашние спектакли, шарады.
Собственно, все это распространялось и на нашу жизнь, (ее внуков), и даже коснулось, слава Богу, жизни ее правнуков. До последних дней бабушка вела активный образ жизни. Ходила купаться на Десну, писала этюды, ездила в Киев «на цветение сирени», вышивала, а главное, – с открытым сердцем дарила нам всем нам свою любовь, душевное тепло, бесконечную доброту и внимание.
Мария Федоровна - это человек-маяк. Ее пример освещает жизненный путь тем, кто ее знал и любил. В трудные моменты жизни я всегда вспоминаю бабушку, и это позволяет оставаться на плаву и не ныть.
Я глубоко благодарна Богу за то, что мне выпало счастье жить рядом с этими прекрасными людьми!