Соликамск и район.

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Что и где можно посмотреть.

1.Из истории города и края. Стр.1,,7,8,12,13,14,19, 20,21,25.
2.Ревизские сказки,метрические,писцовые книги,перепись населения.
Стр.1,2,3,4,5
3.Достопримечательности города и района.Стр.3,5,6,7,10,12,19, 21,25.
4.Известные соликамцы и выдающиеся личности,сыгравшие в жизни города большую роль.Стр.1,3,5,6,7,8,9,10,11,12,13, 20,21,22, 23,25.
5.Развитие солеварения.Стр.1,8, 22,23,24, 25
6.Артемий Бабинов и Бабиновская дорога. Стр.6,8,12,13,14
7.Известные люди о Соликамске. Стр.14,15, 16,17,18,19, 20.
8.Соликамск в живописи и литературе. Стр.15,16,17,18,19, 20,21.
9. Музеи Соликамска.Стр.3,5,6,12,13,19,20,22

О купцах и не только в годы революции ....
Предыдущие статьи о купечестве можно посмотреть на страницах 9,10,11.

Революционные потрясения в стране привели к изменению общественного строя и руководства Соликамским уездом.
В 1917 — 1918 гг. Советская власть, не желающая идти на компромиссы с торговцами, объявила им войну.
В условиях финансовых и экономических трудностей руководители Усольского уезда считали террор по отношению к местным торговцам единственно правильным средством. «Советы должны изыскивать средства существования путём беспощадного обложения имущих классов, которые, как известно не жалели своих средств на ведение капиталистической войны, приобретая разные займы…» — говорилось в одной из резолюций Усольского исполнительного комитета.

К марту 1918 г. были национализированы все соляные промыслы бывшего Соликамского уезда, принадлежащие солепромышленникам Строгановым, Абамелек-Лазаревым, Голицыным, Любимовым, купцам Вилесову, Рязанцеву, Касаткину и др. Экспроприации подверглись магазины, лавки, склады и дома торговцев.

В усольском доме купца Баранова был размещён отдел статистики, в магазине Александрова — склад типографии, Буткевича — аптека, а в помещении бывшего магазина компании Зингер было решено устроить народную столовую.
Уездный исполнительный комитет принимает решение об обложении местных капиталистов и торговцев налогом. Сумма налогообложения зависела от величины имущества и богатства купца. В течение суток предлагалось собрать контрибуцию в размере 5 — 20 тыс. р., недельный срок давался для сбора 50 тыс. р.
Лица, уклоняющиеся от взноса, лишались свободы и отправлялись на общественные работы.
Купцу из Усть-Кондаса И.Ф. Кирьянову было предложено перевести имеющиеся у него в наличии суммы в Усольское уездное казначейство,«в случае же несогласия его на это, конфисковать имеющиеся на руках у Кирьянова суммы при помощи отряда красногвардейцев в 10 чел…»

Национализации в пользу народа подверглись как магазины и торговые лавки частных торговцев, так и обществ потребителей. На заседании Исполнительного комитета Усольского уездного Совета 18 марта 1918 г. говорилось: «Теперь, когда вся власть перешла в руки трудового народа, в период борьбы против капитала, вся частная торговля уничтожается.
Существующие общества потребителей национализируются.
Трудовой класс должен дело снабжения взять в свои руки, т.е. не каждый по отдельности, а через свои сплочённые организации...
В каждой местности должны быть открыты народные лавки: в городах, кварталах, деревнях, сёлах, местечках. Каждый гражданин должен быть зачислен членом той лавки в, пределах какой он живёт. Каждый член получает те или другие предметы только из той лавки, где он состоит членом, продукты должны распределяться по карточной системе равномерно, без той или другой привилегии...
Скупка и продажа между частными лицами помимо местного продовольственного отдела строго воспрещаются. Виновные караются по всем строгостям революционного времени...»

Продовольственной комиссии исполнительного комитета предусматривалось введение натурального товарообмена с частными производителями и распределение товаров (продукты питания, обувь, бельё) через народные лавки, подведомственные продовольственному отделу.
Торговля с возов облагалась налогом.

Однако, чрезвычайные меры органов советской власти по отношению к торговцам и местным капиталистам не смогли разрешить проблемы финансового и продовольственного кризиса в уезде.
В докладе председателя продовольственного отдела т. Ваулина заседанию Уездного исполнительного комитета Советов о продовольствии в Усольском уезде от 28 июня 1918 г. говорилось: «... положение продовольственного
дела в уезде тяжёлое, особенно оно ухудшилось в связи с выступлением
чехословаков на Урале, ввоз хлеба из Сибири, Красноуфимска и Шадринска прекратился. В Осинском уезде можно было бы получить огромное количество хлеба до 2-х миллионов пудов, а между тем, закупить его не представляется возможным из-за установленных твёрдых цен. Уже 8-й день продовольственный отдел не получает хлеба из Екатеринбурга, и не известно поступит ли в недалёком будущем, а если не поступит, положение самое безвыходное...»
В связи с создавшимися обстоятельствами Усольский уездный исполком принимает решение о проведении хлебной монополии, экспроприации излишек хлеба у населения, уменьшения нормы его выдачи. Катастрофическое положение в снабжении продовольствием вынуждало трудовые коллективы предприятий создавать продотряды.
В связи с объявлением в мае — июне 1918 г. чрезвычайного и военного положения недовольство «буржуазии» подавлялось немедленно.

Член Уисполкома, участник Гражданской войны И.С. Гонцов впоследствии вспоминал — «...на площади в Усолье был устроен митинг,
на котором присутствовало до 5 тыс. чел. Мне было поручено объявить
народу, за что трибунал вынес приговор о расстреле этих подлых наймитов иностранной разведки. Народ наше решение одобрил. На песке позади собора была вырыта могила. Наш отряд красногвардейцев расстрелял этих белобандитов во главе с попом на глазах у присутствующего на площади народа...».

Весной и летом 1918 г. заложниками рабочей революции стали жители г. Усолья — торговцы Брусин, Жаков, Низгодяев,
Полинских, священник Михаил Накоряков, тюменский священник Некрасов, соликамские торговцы Рязанцевы. В телеграмме Уездсовдепа в Москву сообщалось об аресте купцов Ксенофонтова, Печерцева, Ведерникова, Собашникова, Нестерова. Населению объявили, что в случае контрреволюционных выступлений арестованные заложники будут
расстреливаться.
В условиях нарастания революционного террора многие местные предприниматели «ударились в бега»: скрывались в Перми, Екатеринбурге, Москве. Частная торговля в г. Усолье была сведена на нет. Число арендаторов торговых лавок — палаток при Ново-Усольской Спасо-Преображенской церкви, насчитывающих обычно 25 — 30 чел., сокращается до 4-х.
В продолжении второй половины 1918 г. в городах и заводских посёлках Усольского уезда продолжала остро ощущаться хроническая нехватка продовольствия.
Надеждой вернуть «старые порядки» были встречены войска Сибирского полка армии Колчака в конце 1918 г.
Благодарные граждане г. Соликамска преподнесли Сибирскому полку, «освободившему город от власти насильников», боевое знамя, Усольская интеллигенция —
члены драматического кружка — Памятный адрес:
Граждане солдаты Славной Сибирской армии. Любители драматического искусства шлют Вам, победителям и спасителям свой
горячий привет. Вы пришли к нам из далёкой Сибири, преодолевая
невероятные усилия в пути на морозе по глубоким снегам. Не корыстной цели, или какие — либо подобные намеренья заставляли
Вас отправиться в далёкое и опасное путешествие. Нет. Вы пришли сюда не щадя своего здоровья и сил, и отдавая свои молодые
жизни во имя избавления нас от гнёта, насилий и произвола коммунистов. Честь Вам и хвала доблестные освободители!
Вечная память погибшим героически за наше освобождение. Мы
будем помнить день нашего освобождения Вами всю жизнь. История не забудет Вашей заслуги перед Родиной.
Любители драматического искусства. Усолье, 8(21) января 1919 г.

В мае 1919 г. под натиском Красной армии колчаковские войска покинули пределы Усольского уезда. Вернувшиеся было с Белой армией в города Соликамск и Усолье купцы и торговцы, а также большая часть местной интеллигенции — учителя, медики и служащие навсегда покидают родные места. Следы их теряются на просторах России и зарубежья.
В памяти усольчан они остались только как прежние владельцы старинных домов.

Источник:

Варнакова О.Н.
О купце, мужике и торговом лотке (из истории купечества Соликамского уезда
ХVII — нач. XХ вв.),2016 год.

Жители многих уголков нашей страны, удаленных от центра, не хотели принимать новую власть и открыто выступали в поддержку Временного правительства, за созыв Учредительного собрания.

Именно таким уголком, поддерживающим Временное правительство, был город Соликамск, где даже создали вооруженную дружину для охраны прежнего порядка. Несмотря на то, что во многих промышленных пунктах уезда большевики взяли власть в свои руки, в центре уезда — городе Соликамске — власть была все еще у прежнего руководства — городской управы и уездной земской управы. У местных большевиков, в основной массе — возвратившихся с фронта солдат, не хватало сил для захвата власти. И поэтому они неоднократно просили губернский комитет о помощи, которую вскоре получили.

К сожалению, участников установления советской власти в Соликамске давно уже нет в живых, и опираться можно только на их воспоминания.

Так, Федор Андреевич Буторин, красногвардеец той поры, в своих воспоминаниях пишет: «Большевиками г. Соликамска была запрошена помощь от центров рабочих заводов, вскоре был выслан в помощь отряд Красной гвардии из Лысьвы…»

Из воспоминаний Н.А. Пищальникова, работавшего в 1917 году мелким служащим уездной земской управы, следует, что отряд красногвардейцев вошел в город 29 января 1918 года в 11 часов утра.
По его версии, возглавлял отряд тов. Дубнер, присланный в Соликамск Пермскими губернскими властями. Отряд был сборным — лысьвенцы, кизеловцы, усольцы и др.
Город был захвачен без единого выстрела, так как дружинники, от которых отряд красногвардейцев ожидал сопротивления, находились на работе, а оружие их хранилось по домам. По приказу Дубнера, были произведены обыски по квартирам горожан для его изъятия.

По-иному, и более правдиво, звучит версия Якова Петрова. Его воспоминания самые ранние, написанные в 20-е годы 20 века, то есть, когда еще были свежи в памяти данные события и живы многие свидетели произошедшего. На тот момент он находился в Перми и возглавлял 1-й Пермский советский батальон. Итак, он излагает следующее: «14 февраля я получил распоряжение от тов. Окулова немедленно выехать в г. Соликамск и г. Чердынь. И в ночь на 15 февраля с 14 человеками и с двумя пулеметами я двинулся на Соликамск. В дороге дали мне пополнение 20 человек в Лысьве и 30 человек в Кизеле и на Содовом заводе человек 15. Всего стало отрядников человек 70».
Далее Яков Петров пишет о том, что отряд от содового завода двинулся в Соликамск по двум направлениям. Одна часть отряда пошла «по зимней дороге», а другая — «по летней». Не доезжая 5 км до Соликамска, отряд вновь соединился и принял боевой порядок, опасаясь того, что город будет сопротивляться. Но все было спокойно.
Первым делом отряд оцепил здание городской управы и обыскал присутствующих там «на предмет оружия». Оружие было отобрано, а люди отпущены.
В тот же вечер было объявлено: «Сдать все оружие военного образца, имеющееся у граждан, в 8-часовой срок». Было сдано 190 единиц оружия. На второй день город был объявлен на военном положении и был произведен повальный обыск, в результате которого было найдено еще оружие.
Уже после обыска, на третий день с момента прибытия отряда, объявили митинг.
В воспоминаниях Якова Петрова не говорится о здании, где проходил митинг, но многие указывают Барановский дом, позже ставший зданием городского совета. Митинг начался в 8 часов вечера, зал был набит битком. Здесь были служащие земской и городской управ, красногвардейцы. После нескольких выступлений стороны уже не стеснялись в выражениях, митинг гудел. Вдруг грянул выстрел. В воспоминаниях нет единого мнения о том, кто стрелял и сколько было жертв.

Буторин Ф.А. утверждает: «Во время митинга был бандитски убит оратор. Выстрел был произведен в упор женщиной и сразу же был потушен свет, была совершенная паника, открыта стрельба с улицы, этим преступница воспользовалась и скрылась другим ходом».

Более подробно о событиях митинга рассказывает Пищальников Н.А.. Он пишет, что стреляла акушерка местной больницы эсерка П.П.Юдина. Поднялась паника, и для усмирения толпы сделано несколько выстрелов в потолок. «В зале все попадали. Те же красногвардейцы, которые находились в оцеплении здания, подумали, что стреляют еще контрреволюционеры, дали несколько беспорядочных выстрелов по фасаду здания и по окнам». В результате такой беспорядочной стрельбы было убито 2 красногвардейца и несколько ранено.

Чуклинов Н.Н., бывший бухгалтер Соликамской уездной земской управы, в своем описании митинга не упоминает о стрелявшей женщине. Он пишет, что первым выстрелом был убит студент Пищальников. Поднялась паника, люди бросились к выходу, но выход был прегражден красногвардейцами. В это время по окнам с улицы было дано несколько выстрелов, пули внутри ударились в стены. Все упали на пол, жертв не было. После этого всех стали выводить из здания и ставить в шеренгу для обыска. При выходе часть граждан бросилась бежать, по бегущим открыли стрельбу. Шальными пулями были убиты частный поверенный Цыбин и ночной сторож. Других жертв не было.

Из воспоминаний Пищальникова, Буторина и Чуклинова до конца не ясно, присутствовали они сами на митинге или рассказывают с чьих-то слов.

Описывает стрельбу во время митинга также и Яков Петров, который был непосредственным участником данных событий. Он пишет о том, что во время митинга раздался выстрел, и со всех сторон началась стрельба. Был ранен и сам Петров: одной пулей в плечо, второй в бок. В своих воспоминаниях он не указывает точное число человек, пострадавших от стрельбы. Он упоминает только о потерях среди красногвардейцев: 4 убитых и 8 раненых, включая его. После окончания стрельбы «был произведен обыск и оружие обнаружено на полу и в уборной».Подозреваемые были арестованы, а один, при котором было обнаружено оружие, «заядлый черносотенец… был тут же взят и отправлен по существу…» Что означает последнее выражение, неясно. Я полагаю, «отправить по существу» — не что иное, как — расстрел на месте.

Наибольшее количество жертв указывает в телеграмме, отправленной в Пермское губернское земство 1 февраля (по новому стилю — 14), бывший руководитель уездного земства Антипин.
Текст этой телеграммы приводится в воспоминаниях Пищальникова. В ней Антипин сообщает: «Город от красной гвардии в полном терроре. Вчера ими был устроен провокаторский митинг. Результат: стрельба. Семь жертв. Население все обезоружено. Масса арестов. Обещают самосуды. Ради Бога, выручите». Но телеграмма не дошла до адресата, так как губернское земство к тому времени уже прекратило свое существование.

Все воспоминания о тех днях сходятся в одном: советская власть была навязана городу и началась с кровопролития. События, произошедшие в Барановском доме, отразились на дальнейшей судьбе Соликамска.
В виду неблагонадежности городской общественности и опасности свержения большевиков, советскими властями было принято решение о переносе уездного центра в село Усолье и переименовании уезда из Соликамского в Усольский.

А отряд красногвардейцев после Соликамска двинулся в город Чердынь, где их приняли более радушно. В частности, в воспоминаниях Петрова указывается на то, что «в Чердыни прошло все спокойно, а отряд вернулся даже с подарками, в теплых сапогах и в тулупах».

Источник:
«За власть Советов…» Автор: Лыткин Дмитрий Сергеевич, старший научный сотрудник.
http://images.vfl.ru/ii/1606311869/3a97d576/32435533.jpg

Соликамский уезд: от февраля к октябрю 1917 г.

6 марта 1917 года в 9 часов утра, с 4-х дневной задержкой, в Соликамске узнали весть об отречении Николая II.
Первым в Соликамске о Февральской революции узнал телеграфист С.А. Андреев, прочитав ленту, он бросился к начальнику почтово-телеграфной конторы Отарскому Аркадию Петровичу.
Отарский, прочитав телеграмму, бегом направился к председателю земской управы Д.Н.Антипину, а также к председателю Уездного съезда Земских начальников А.С.Комарову. Дмитрий Николаевич Антипин, изучив телеграмму, позвонил Уездному исправнику, сообщил, что сейчас придет Отарский и передаст телеграмму: «…Волноваться не стоит все будет хорошо!»
Весть о февральской революции распространялась в городе очень быстро, через некоторое время все знали о событиях в Петрограде.

На основании распоряжения Временного Правительства губернским комиссаром было предложено немедленно принять меры к устранению от исполнения обязанностей всех чинов охранно-полицейской службы в городе и уезде с заменой их народной милицией, состоящей в распоряжении местных самоуправлений. Согласно этого распоряжения вся полиция, как в городе так и уезде, была устранена от исполнения служебных обязанностей и передана в распоряжение Соликамского уездного воинского начальника, а на местах милиции.

По воспоминаниям очевидцев, события разворачивались следующим образом: служащий земства – кустарный техник К.С. Гуссаковский, предложил пойти и разоружить полицию, эту идею подхватили 20 человек, в основном молодежи, служащих земской управы. Разоружив полицию, Гуссаковский двинулся с отрядом к казармам запасного батальона. Часовой, зная лично Гусаковского пропустил его, вскоре часть соликамского гарнизона присоединилась к отряду земцев. Пока не был набран штат новой милиции, была проведена вербовка желающих в отряд для сохранения порядка в городе, набралось 25 человек во главе встал И.Ф. Зырянов (эсер). Оставшиеся полицейские сдали оружие, и им было велено ежедневно являться в милицию для регистрации.

Первоначально временно исполнять обязанности начальника уездной милиции был приглашен К.С. Гуссаковский, а помощником начальника провизор С.П. Танкиевский и техник И.Ф. Зырянов. Позже на эту должность был назначен бывший земский начальник 7-ого участка Соликамского уезда Александр Игнатьевич Верещагин.

В самом уезде, как и в уездном центре мало кто верил в реальность происходящего. Реакция на события в центре у населения была неоднозначная, кто-то радовался происходящему, кого-то одолевали сомнения и страхи.

6 марта в Соликамске было созвано чрезвычайное заседание городской Думы. Были оглашены телеграммы председателя Временного правительства, губернатора Лозина — Лозинского, а так же предоставлена возможность высказаться всем желающим.

После того как все высказались, городская дума единогласно приняла решение присягнуть Временному Правительству. В заключении Дума постановила послать телеграмму в Государственную Думу и Временному Правительству с пожеланиями «успехов в труде на пользу Родины!»

В этот же день из Перми была получена телеграмма о назначении председателя Соликамской уездной земской управы Д.Н. Антипина комиссаром Временного правительства. Возложение обязанностей по управлению на местах на земских представителей, скорее всего, было связано с тем, что земства являлись всесословными представительными органами местного самоуправления, проверенные временем, а представители земства пользовались авторитетом у населения.

18 апреля 1917 года Д.Н. Антипин из-за невозможности успешно исполнять обязанности председателя земской управы и уездного комиссара ходатайствовал перед собранием гласных соликамского уездного земства об избрании на должность уездного комиссара особого лица.
Собрание гласных избрало на должность комиссара директора соликамской мужской гимназии Н.Г. Меньшова, который был утвержден в должности 22 апреля.
Но уже в июле месяце Меньшов написал губернскому комиссару просьбу уволить его с должности комиссара в Соликамском уезде с 1 августа. Со своей стороны в качестве кандидатов он предложил А.И. Подъянова и А.В. Старцева – гласных уездного земства, но соликамское уездное собрание избрало 45 голосами против 3-х на должность уездного комиссара П.А. Орлова – учителя общеобразовательных предметов усольской школы ремесленных учеников, который был утвержден губернским комиссаром Б.А. Турчевичем изначально как исполняющий обязанности узкома, а с 24 сентября полностью вступил в должность. При узкоме был создан уездный комиссариат, в который вошли Н.П. Нечаев, К.Н. Филимонов, П.М. Катаев и священник Николай Тотьмянин.

7 марта в Соликамске была проведена демонстрация, а затем проведен молебен, где все жители города присягнули Временному Правительству.

Весть о свержении правительства и царя вызвала общественный подъем, что выразилось в организации и деятельности Комитетов общественной безопасности – коалиционные общественные организации, взявшие на себя функции поддержания порядка на местах. Комитет общественной безопасности (КОБ) в Соликамске был организован 7 марта.
8 марта организован КОБ в с.Усолье, который разоружил и реорганизовал местную полицию.
9 марта подобный комитет был создан в Чермозском заводе, тогда же был организован совет рабочих депутатов из 11 человек.
Комитеты общественной безопасности и подобные им организации после Февральской революции возникали повсеместно, нередко даже раньше, чем Советы. Так в Кизеле сначала был организован КОБ, назначения которого народ не знал, а потом уже образовался Совет рабочих депутатов, в который вошли многие члены КОБа и комитет общественной безопасности перестал действовать.
В течении марта по всему уезду создаются новые общественные организации – Советы, профсоюзы. В этот период возникают советы рабочих депутатов на заводах Березников, Усолья, Дедюхино, Ленвы, Усть-Боровой. Тем не менее общественно — политическую жизнь города и уезда на данном этапе нельзя назвать организованной.
Развиваться политически уезд начинает с апреля 1917 года.

В этот период проходила организация советов на небольших предприятиях, происходило объединение советов. В мае 1917 года прошел первый областной съезд советов Урала, который утвердил сложившуюся схему организации местных, районных, окружных и областного Советов. Съезд дал толчок к созданию районных объединений Советов. В апреле возник объединенный совет рабочих Усолья и Кизела, центром районного Бюро Советов стал Кизел. Тогда же был преобразован в районный Березниковский Совет, в мае создается Чермозский районный объединенный Совет.

На волне всеобщего подъема после падения самодержавия в рядах социал–демократов получает широкую поддержку идея создания объединенных организаций большевиков и меньшевиков. Объединенные организации были различными, но по Соликамскому уезду преобладали меньшевики.[20] В Александровской волости объединенная организация просуществовала до ноября 1917 года. Всего в уезде к июлю месяцу существовало 7 меньшевистских организаций, в которые входило до 2700 человек[21].

В уездном центре оформляются профессиональные союзы и партии: союз земских служащих; союз учителей; партия социалистов — революционеров — руководители И.Ф. Зырянов, К.С. Гуссаковский, П.М. Катаев; партия кадетов — руководители М.М. Гуляев Н.В. Новошинов, Н.Н. Чуклинов; партия РСДРП(м) — руководители Н.П. Нечаев, Меньшов, Брусин; женский союз – А.И. Нечаева; церковно народная партия – В.В.Боголюбов; торгово-промышленный союз — возглавляли купцы Н.М.Ксенофонтов, Д.П.Александров, Н.Е. Печерцов. Людей, которые разделяли бы взгляды большевиков в городе оказалось очень мало, всего 5-6 человек. Их партийная организация оформилась только к середине осени. До осени большевистских организаций в уезде не было, до ноября 1917 года преобладали объединенные.

23 апреля состоялось 1-ое организационное собрание социал-демократической партии, организованное соликамскими меньшевиками. На собрании в партию записались 350 человек. В июле в с. Дедюхино и Березниках была создана правая меньшевистская организация Всероссийской социал-демократической организации «Единство».

10 июня на станции Усольская возобновила свою деятельность эсеровская организация Усольского района.
Первоочередной задачей, которую ставили перед собой усольские соцал-революционеры в июне 1917 года, это проведение собраний и митингов, пропаганда и знакомство населения с программой партии, в октябре прошла усиленная агитация среди населения, что бы на Учредительном собрании партия социалистов-революционеров имела большинство мест. К 1 ноябрю 1917 года в с. Усолье членами партии социалистов-революционеров состояли 20 человек, а всего по уезду насчитывалось свыше 3 тыс. эсеров.

В уезде возникали профессиональные союзы, в апреле был создан профсоюз «Сода-Соль». В мае возник профсоюз на Чермозском заводе, который в первые дни насчитывал уже 850 человек. Профессиональный союз был и в с. Майкор и насчитывал около 500 человек. Летом был создан профсоюз горных рабочих в Кизеле.

В Соликамске был создан комитет офицерских и солдатских депутатов, который в середине апреля был реорганизован в Совет рабочих и солдатских депутатов (СР и СД). Председателем совета был выбран сапожник Торбеев (эсер), совет состоял из 20 человек эсеров, если не считать председателя то в составе не было ни одного рабочего. При этом только 2 делегата от местной воинской команды.

25 – 26 июля состоялся первый уездный крестьянский съезд, под председательством К.Н. Филимонова, на котором был организован уездный СКД, в исполнительный комитет, которого вошли 6 человек, 4 эсера и 2 беспартийных. Второй съезд состоялся в августе 1917 года.
В июле прошли выборы в городскую Думу. Такой провинциальный город Соликамск не был столь политизирован как Пермь, поэтому при выборах думу часто отсутствовали партийные списки, фигурировали просто «советские» или «блок общественных организаций». По итогам выборов победила группа мещан и домовладельцев — 13 мест; объединенный блок: СР и СД, еврейская демократическая группа, женский союз, союз земских служащих и служащих в правительственных учреждениях получили 5 мест; комитет торгово-промышленного союза – 4 места, кадеты -1 место. Произошли и другие изменения раньше председателем думы был городской голова, теперь было решено выбирать отдельного человека на эту должность — председателем был избран священник Н.Н.Орлов, городским головой лесопромышленник А.А. Мычелкин, а так же в новую думу была избрана председатель женского союза А.И. Нечаева. Но, как и прежде в состав думы не вошел ни один рабочий. После выборов в городскую Думу, КОБ перестал действовать.

Политический состав думы выглядел следующим образом: кадеты, эсеры и меньшевики, и ни одного представителя большевиков.
Отсутствие организованной партии большевиков объясняется тем, что в городе не было столько рабочих как в других частях уезда, например, в Усолье, одних рабочих содового завода было в несколько раз больше, чем всех рабочих Соликамска вместе взятых. Так же еще не появился лидер, который бы мог организовать и подвигнуть рабочих на определенные действия и организацию большевистской ячейки в Соликамске.

С середины лета в уезде развернулись подготовительные мероприятия к выборам в Учредительное собрание. Кандидаты выдвигались по партийным спискам.

Работу органов управления в губернии и уезде достаточно объективно характеризует доклад губернского комиссара Б.А. Турчевича, который разделяет ситуацию до корниловского восстания и после него. До выступления Корнилова положение было «нормальным», шел процесс укрепления правительственной власти на местах, шло сокращение эксцессов и недоразумений, снижение случаев недовольства на аграрной почве, шла работа по выборам в волостные земства, организовывались волостные управы. После выступления, существующая власть оказалась не достаточно авторитетной для борьбы с контрреволюцией.
В связи с этим событием в Соликамском уезде было собрано совещание представителей общественных организаций. Совещание признало необходимым организовать уездный комитет по борьбе с анархией (общество практической помощи Государству).
В комитет вошли представители органов самоуправления, воинский начальник, представитель съезда Мировых судей, но и были избраны представители партийных и общественных организаций Ф. Морозов – кадет, Н.П. Нечаев– меньшевик, И.Ф. Зырянов – эсер.

С мая по октябрь в уезде проходила организация волостных и сельских Советов.
В отчете Губернскому комиссару на 5 октября узком А.П. Орлов пишет «Во всех 50-ти волостях Соликамского уезда, прошли выборы гласных в волостные земства, за исключением Дмитриевской и Таманской волостей. Ведутся работы по организации волостных земских управ. Население к органам волостного самоуправления относится сочувственно. Там где избраны, волостные земские управы, волостные комитеты передают в их ведение свое делопроизводство. В отдаленных, глухих местах, где население мало сознательно, то там народ не осознал прав и обязанностей волостного земского самоуправления и относится к нему недоверчиво».
24 сентября прошли выборы гласных в уездное земское собрание по избирательным округам уезда.
1 ноября состоялось чрезвычайное земское собрание нового состава, присутствовали 54 гласных из 61. На собрании присутствующие распределились на 3 группировки:

1) фракция социалистов –революционеров — 28 человек, из них 24 – эсеры, остальные трудовики и народные социалисты.

2) фракция социал-демократов – 7 человек, из них большевиков — 2 человека.

3) группа беспартийных – 19 человек.

В состав управы избраны Д.Н. Антипин — председатель, членами И.Е. Комаров, В.Е. Братчиков, Ф.А. Тупицын и Мартынов.

Временное правительство постоянно откладывало решение социальных вопросов, но для многих решение социальных проблем являлось насущной задачей.
Неразрешенность вопросов выразилось в росте выступлений. Так с 10 – 20 сентября в Богоявленской, Александро-Рождественской, Рождественской, Обвинской, Козьмодемьянской, Воскресенской волостях прошли массовые порубки лесов и беспорядки. Комиссар П.А. Орлов лично выезжал на место происшествия для ликвидации начавшихся самовольных порубок. Еще в апреле месяце жителями Обвинского края на волостных сходах были составлены постановления захватного характера в отношении земли, мельниц и т.д. Со стороны уездного комиссара и Уездного земельного отдела, были приняты меры по успокоению населения, была сделана попытка установить таксу на выписку леса, но она не была утверждена.
Отсутствие таксы приемлемой для крестьян стало одним из поводов к начавшимся волнениям. Еще одной причиной выступлений крестьян, по мнению П.А. Орлова стали «… безответственные действия некоторых граждан, которые внушали населению, что путем захвата все земли и леса перейдут в народное пользование.»

Деятельность органов Временного правительства (земельных, продовольственных комитетов) не улучшило положение крестьянства, что вызвало рост недовольства и недоверия к Временному правительству со стороны населения. Выступая на волостном сходе П.А. Орлов услышал в свой адрес из толпы крестьян: « Вот что делают помещичьи деньги! Продались помещикам.»

Развитие революции в уезде не было изолированно от общероссийского процесса, и имела ряд общих закономерностей: появление повсеместно Советских организаций, комитетов общественной безопасности, профсоюзов, объединенных организаций большевиков и меньшевиков и т.д. Но при этом были и свои особенности, в некоторых местах уезда КОБы появлялись раньше, чем Советы.

Но если до осени в уезде было более или менее спокойно, то теперь возвращались солдаты, зараженные идеями продолжения революции. В этот же период начинает падать авторитет Временного Правительства. Хотя власть на местах пыталась решать насущные вопросы, но этого было не достаточно.
Из-за обостряющейся обстановки с продовольствием, нерешительных действий в вопросах касающихся земли, рост цен на промышленные товары — росло и недовольство масс политикой Временного Правительства, тактикой меньшевиков и эсеров. Создание советов, демократизация думы и земства, организация партий, общественных организаций и профессиональных союзов – это и были те изменения, которые повлекла за собой революция в Соликамском уезде.

Автор: Смирнова Екатерина Евгеньевна,
старший научный сотрудник Соликамского краеведческого музея.

К вопросу о причинах гибели купчихи Ксенофонтовой.

Когда говорят о репрессиях в советский период, чаще всего вспоминают 30-е годы ХХ века, забывая о начальном периоде данного явления. А началось всё с «красного террора», официально введённого постановлением Совета Народных Комиссаров от 5 сентября 1918 г., которое разделило граждан Советской республики на «своих» и «чужих».

Именно в период становления советской власти, во время гражданской войны погибло много людей, считавшихся врагами по классовому признаку, и данных об этих жертвах меньше, чем о тех, кто пострадал позже, в период сталинских репрессий. Не известно количество погибших, места их захоронений, и их следственных дел в архивах не много. Так, например, точное количество граждан города Соликамска, погибших в результате красного террора, до сих пор не выявлено, как, впрочем, и обстоятельства их гибели.

Одной из таких жертв была купчиха города Соликамска Ксенофонтова Евдокия Прокопьевна.
В Пермском архиве новейшей истории сохранилось Следственное дело за № 11999, проливающее свет на последний год её жизни и обстоятельства гибели.

Дело содержит опросный лист с ответами Ксенофонтовой, протокол допроса, прошения на имя Усольского ревкома и Усольской ЧК, а также постановление ГубЧК о её расстреле. Кроме этого в деле имеются письма, которые она везла с собой, и прошения разных граждан. Всё это может служить источником информации не только о самой Ксенофонтовой и членах её семьи, но и о других жителях г. Соликамска и г. Чердыни, пострадавших от действий местных советских властей.

В целом судьба купчихи Ксенофонтовой Е.П. была известна и до прочтения дела. Я знал и об её отъезде из г. Соликамска и о гибели в г. Перми по приговору Губернского отдела ЧК, но меня заинтересовал один факт. Занимаясь в архиве музея, я обнаружил Журнал регистрации исходящих документов Соликамского райисполкома за 1919 г., где есть две записи о том, что гражданке Ксенофонтовой выдавались копии постановлений следственной комиссии от 10 и 24 сентября относительно помещения её в свой дом, возврата коровы и огорода. Так же имеется запись о том, что в Пермский губернский военно-революционный комитет отправлена переписка по делу гражданки Ксенофонтовой, тоже от 24 сентября 1919 г.
Получается, что после двух арестов в 1918 году, национализации дома и полного разорения она, вернувшись в город, пыталась получить своё имущество и, по всей вероятности, была уверена, что добьётся своего. Узнав о том, что в ПермГАНИ хранится её следственное дело, я решил с ним ознакомиться в надежде найти более подробную информацию о Евдокии Прокопьевне и её гибели.

При изучении дела меня не покидала мысль об абсурдности предъявленного ей обвинения и о жестокости приговора. Анализируя показания Ксенофонтовой и прилагаемые к делу документы, я предположил как минимум о двух основных причинах её расстрела. Первая причина – это случайное стечение обстоятельств, повлекшее за собой арест, следствие и гибель. Вторая причина – целенаправленное устранение надоевшего человека, мешавшего и, возможно, своими действиями представлявшего угрозу местной власти.

В пользу первой причины говорит ряд косвенных фактов.
Вероятно, отъезд Ксенофонтовой из г. Соликамска в г. Верхотурье, а потом в г. Екатеринбург был связан не только с желанием посетить монастырь и навестить племянника, как о том сообщает она сама.
Дело в том, что всего через несколько дней после её отъезда началась эвакуация из города войск Колчака, чиновников, купцов, представителей духовенства и других жителей г. Соликамска, пожелавших уйти с белыми, в том числе и через Верхотурье. И если бы не её болезнь, которая, по всей вероятности, и помешала Ксенофонтовой продолжить свой путь дальше в Сибирь, возможно, её судьба сложилась бы по-другому.
Косвенно это подтверждает сообщаемый ею в протоколе допроса факт, что племянник, у которого она остановилась в Екатеринбурге, Константин Вонградский, вместе с семьёй ушёл с белыми, а её, больную, перевёз к своему тестю. Предполагаю, вместе с белыми ушёл и её сын, Николай Михайлович Ксенофонтов. По выздоровлению, скорее всего, она думала их нагнать, но болезнь затянулась, а Екатеринбург заняли красные, и Ксенофонтовой пришлось вернуться домой.

Позже она предприняла попытку выехать в город Владимир. Вероятно, эта её попытка означала бегство куда угодно и под любым предлогом, но в связи с этим её обвинили в шпионаже. В качестве доказательства шпионажа к делу приложены письма, найденные у Ксенофонтовой, от разных граждан г. Соликамска и не только. Чекисты вполне могли принять эти письма за шифровки, а об уровне их образованности можно судить по текстам протоколов, которые они составили со слов Ксенофонтовой, и по постановлению о её расстреле.

Ещё одно немаловажное обстоятельство – текст телеграммы, которую Ксенофонтова отправила из г. Перми своему брату Николаю Прокопьевичу Борисову, бывшему генералу царской армии.
Дело в том, что в тексте телеграммы Евдокия Прокопьевна обращается к нему как к действующему генералу, позднее поясняя это тем, что забыла об упразднении звания. Она догадалась о сделанной ошибке, спохватилась, но было уже поздно – вероятно о телеграмме было уже доложено в ЧК.

Следующим обстоятельством, сыгравшим против Ксенофонтовой, были найденные при ней письма. Второй её брат, Александр Прокопьевич Борисов, живший в Усолье, попросил её заехать в г. Москву и передать письма своим знакомым – издателю Горбунову-Посадову и профессору Озерову. В этих письмах он просил их прислать, по возможности, с сестрой «народные брошюры», которые хотел передать в бесплатную местную библиотеку-читальню. Эта просьба чекистам показалась подозрительной и была воспринята как передача неких прокламаций для антисоветской агитации.

Сложилась вполне понятная для работников особого отдела картина. Бывшая купчиха, эксплуататор, представитель враждебного класса буржуазии, в 1918 г. дважды арестованная за неуплату контрибуции, лишенная советской властью всего имущества, пытается выехать за пределы Пермской губернии с письмами от местной буржуазии в разные города.

Ко всему этому добавилось ещё и заявление «ответственного советского работника» Михалева в секретный оперативный отдел Пермской губчк, в котором он говорит о Ксенофонтовой как о «враге советской республики», а желание её уехать из Пермской губернии называет «загадочным».
Всего этого ЧК оказалось более чем достаточно для того, чтобы, не проверяя фактов, не учитывая показаний и пояснений Ксенофонтовой, обвинить её в шпионаже и расстрелять как врага пролетариата.

Теперь рассмотрим вторую причину расстрела Е.П. Ксенофонтовой – целенаправленное уничтожение.
Этой причиной её гибели могла послужить неосторожность в общении с новой властью. Начиная с августа 1919 г. Ксенофонтова не оставляла попытки вернуть себе своё имущество или хотя бы часть его. Настаивала на заселении в одну из комнат бывшего своего дома, на возвращении огорода, коровы и т.д. С этой целью она неоднократно обращалась в Пермский губернский военно-революционный комитет, а так же в Усольский уездный и Соликамский городской ревкомы.
В ответ Ксенофонтовой предлагалось занять квартиру в бывшем доме её сына, Н. М. Ксенофонтова, либо поселиться в доме купца Собашникова И. П. «с необходимой обстановкой».
Кроме этого, ей был предоставлен список из 20 пустующих домов Соликамска, где бы она могла выбрать себе квартиру, но Евдокия Прокопьевна упорно требовала заселиться именно в свой дом. Она писала в прошении в Усольский уездный ревком, что при наличии такого количества свободных домов Соликамский исполком мог вполне занять один из них под общежитие коммунистов, а не использовать для этой цели её дом.

Не найдя удовлетворения своих требований на месте, она решила ехать в г. Москву, предварительно собрав прошения и жалобы на действия местных советских властей у населения. На допросе она утверждает, что едет во Владимир в лазарет Красного креста к раненому брату Николаю и в Н.Новгород навестить могилу мужа, а также намерена заехать в Москву по просьбе второго брата Александра, чтобы передать письма его знакомым и узнать, «нет ли у них что-нибудь нового».
При прочтении этих писем создаётся впечатление, что основной целью поездки Ксенофонтовой в г. Москву является ходатайство в решении вопроса о возвращении имущества. Кроме того среди писем, которые Ксенофонтова везла с собой, есть прошение гражданина г. Чердыни Ивана Федоровича Юхнёва, в котором он просит освободить его сына Михаила Ивановича из пермской тюрьмы.
Это прошение адресовано в Московскую следственную комиссию и подтверждает, что основным пунктом поездки была Москва. Более того, в письмах её брата, Александра Прокопьевича, открыто называется главная причина поездки в г. Москву – он просит своих влиятельных знакомых: «обратить внимание Советской Власти на просьбу, поданную моей сестрой».

И возможно, довези она эти письма и передай в нужные руки, всё могло пойти по-другому.
К тому же, другой её брат, Николай Прокопьевич, бывший генерал, служил уже в Красной армии , и его вмешательство тоже могло изменить ход событий. В любом случае, доберись Ксенофонтова до Москвы со своей жалобой и жалобами других граждан на произвол, творимый местными властями, она могла доставить проблемы этим властям, как городским и уездным, так и губернским. Поэтому её решили устранить и, пользуясь тем, что идёт война, обвинили в шпионаже, враждебности к пролетариату, притянули доказательства и расстреляли.

Это объясняет ту спешку, с которой было проведено следствие и исполнен приговор. Ксенофонтова приехала из г. Усолья в г. Пермь 27 сентября 1919 г. и в этот же день была задержана.
Допрошена в субботу и воскресенье 27, 28 сентября, а 29 числа расстреляна.

Постановление же о её расстреле было написано только во вторник, 30 сентября. Более того, в деле имеется заключение от 15 апреля 1992 г. старшего помощника прокурора Пермской области А.С. Уткина о реабилитации Ксенофонтовой Е.П., где в пункте «дата ареста» указано, что ареста не было.

Интересен тот факт, что допрос Ксенофонтовой производила молодой следователь Лепсис Александра Ивановна, которая сама была из купеческой семьи Могильниковых г. Чердыни, мечтала стать врачом, но с 13 августа 1919 г. стала следователем Особого отдела губчк.

После изучения дела у меня возник вопрос: если бы Е.П. Ксенофонтова никуда не ездила и не осаждала местные власти раздражающими их требованиями, осталась бы она тогда жива? Сейчас уже этого не узнать, но брата её, Николая Прокопьевича Борисова, не спасло даже то, что он перешёл на сторону советской власти и служил в рядах красной армии.
Он пережил сестру почти на два десятилетия и был расстрелян 20 декабря 1937 г.

К сожалению, Следственное дело Николая Прокопьевича мне посмотреть не удалось, но уверен в том, что он был не единственным обвиняемым проходящим по своему делу. К этому времени чекисты научились искать не одиночных врагов, а целые организации, в том числе и шпионские. Борьба с врагами советской власти продолжалась ещё с большим усердием, в результате исчезали семьи целиком.

Так, в заключении о реабилитации Е. П. Ксенофонтовой пункт «Данные о реабилитированном и его родственниках, кому, когда и по какому адресу направлена справка реабилитации» не заполнен.
Остается надежда, что её сын, Николай Михайлович, выжил в годы репрессий, и его потомки продолжили род Ксенофонтовых.

Автор статьи - Лыткин Дмитрий Сергеевич.

Жалованые грамоты купцам.

Жалованная Грамота Ксенифонтова.

Божиею Милости Мы Пресветлейшие и, Державнейшие Великие Государи Цари и Великие Князи Иоанн Алексеевич Петр Алексеевич Всея великие и малые и Белыя россии Самодержцы, пожаловали усольца Михаила Петрова сына Ксенифонтова, велели ему дать сии нашу Великих Государей жалованную Грамоту для того, В прошлом во 191м году у Соли-камской в таможне и на кружечном дворе был он Михайло и таможенные пошлины и питейной прибыли собрал одиннадцать тысяч двести три рубли тридцать Алтын Пять денег, и против прошлаго 190 м году прислал две тысячи триста восемьдесят девять рублев дватцать шесть Алтын пол пяти деньги, и по нашему Великих Государей Царей указу за радительную его службу и за большой прибор дано ему нашего Великих Государей жалованье Ковш серебряной Вызолочен да
Л.49 об.
Камки Куфтер, Сорок Соболей в тритцать руб. Да он же Михейка в пршлом во 198м году был у соли-камской в Таможне и на Кружечном дворех и таможенной пошлины питейной прибыли собрал тринадцать тысячь Пять Сот девяноста три рубля дватцать три Алтына пол трети Деньги, и пртив збору197 году он Михайло прбрал три тысячи Семь Сот тридцать один рубль тртцать Алтын две деньги, и по нашему Великих Государей указу за то что к нам Великим Государям радетельную службу и За Большой прибор дана Ему Михайлу нашего Великих Государей Жалованья Ковш Серебряной весом в 3 Гривенки, Пара Соболей в восемь рублей, Отласу да Камки по 10ти аршин, Сукна Кармазину да тавты по 5 аршин, да денежного жалованья дватцать рублев, да Ему же Михайлу и детям Его пива и вина и мед держать у Себя без Пенно и без Явочно, на дворе
Л.50.
Стояльцов Ставить и Огния вымитать и на Караул их Мостовшины и Перевозу с них имать не велено, чтоб в Пред Ево Брать иным Будучи в Иных Службах в Зборе нашия великих Государей денежной Казны радеть и Прибыли во всем Искать было повадно, А буде в таможенном и Кабачьском Зборе Кому Какое дело будетот него Михайла указали мы великие Государи бить челом на Москве в Приказе Большой Казны, а у соли-камской и В Городех Его Михайла в том не ведать, А прочитая Сим наших Великих Государей жалованную Грамоту отдавати Ему Михайлу, Писана сия наша великих Государей жалованная Грамота в нашем Царствующем Велицем Граде Москве Лета от Создания мира 7,201 го Мца Октября 28 дня.
Печатных Пошлин по уложению 7 рублев с полтиною взята и в книгу записано.

Л.49.Л.50об.
На обороте подлинной Грамоты подпись такая:
Дьяк Борис Артемьев

Отправил Алешка Чеглоков.

***
Указ ея императорского величества самодержицы всероссийской из правительствующего сената: соликамскому магистрату: по указу ея императорского величества состоявшемуся минувшаго апреля в 19 день за подписанием собственныя ея императорского величества: руки в котором написано: великоустюжского купца василия иванова сына шилова, да соликамской купца же ивана лапина за усердие их и ревность в сыскании за камчаткою новых островов, всемилостивейше увольняет ея императорское величество от градских служеб так как и в 1764 м году бывшие в таковой же компании купцы уволены: правительствующий сенат приказали о дложном по их высочайшему ея императорского величества указу исполнении в главный магистрат и куда надлежит послать указы а в санкт петербургския правителствующего сената департаменты воизвестие сообщить ведение, и соликамскому магистрату учинить о том посему ея императорского величества указу, а в главной и великоутюжской магистраты указы посланные и для ведома в санкт петербургския правительствующего сената департаменты ведение сообщено, мая 3 дня 1767 года.

Обер Секретарь Никалай ………….?

департамента регистратор Петр Беляев

***
Отмечая заслуги русских купцов в освоении Алеутских островов, 12 апреля 1767 года Екатерина издает указ:
«Великоустюжского купца Василия Иванова сына Шилова, да Соликамского купца Ивана Лапина за усердие их и ревность о взыскании за Камчаткою новых островов, Всемилостивейше увольняем Мы от гражданских служб».

Яков (Иаков) Васильевич Шестаков (Камасинский) -

священнослужитель, миссионер, краевед, публицист, этнограф, издатель, историк церкви, общественный деятель.

Родился 28 апреля 1858г. в селе Камасине Пермского уезда в семье священников.
Отец умер, когда мальчику было 7 лет. Мальчик находился на воспитании деда, так же священника, уроженца Владимирской губернии, переселившегося на Урал и служившего в Крестовоздвиженской церкви в трех верстах от Кунгура.
Дед учил внука часослову и церковному пению. Дед Якова, Василий Спиридонович Смирнов, отличался редкой добротой, трудолюбие его было поразительно, в свободное время занимался иконописью. В 10 лет внук был сдан дедом в приготовительный класс Пермского духовного училища, размещавшегося в то время в нижнем этаже духовной семинарии.
Биограф Якова Шестакова, А.А.Игнатьев, называет его прилежным учеником, окончившим училище в 1873 г., ни разу не подвергшись угощению «березовой кашей» (розги - авт.), так принятой в то время.
Затем Яков был принят в семинарию, где усиленно занимался, пел в семинарском хоре, исполнял обязанности ризничного и алтарника семинарской церкви и окончил семинарию в 1879 г. «9-м студентом».
По окончании семинарии Я.В.Шестаков служил законоучителем в Редикорском земском училище, затем в Урольском (жил с матерью и сестрой).
В селе Уролке он посадил кедр при храме и сад при училище. Чтобы лучше понимать своих подопечных, он через сторожа начал изучать их родной коми-пермяцкий язык.
Мы не знаем были ли у молодого учителя в то время далеко идущие издательские замыслы, но начало было положено.
Затем он переехал в село Юксеево, где продолжает изучать коми-пермяцкий язык настолько, чтобы владеть свободно разговорной речью. Занимаясь педагогическим трудом, вносит денежные средства в общество помощи учащимся.
Здесь впервые появилась у учителя мысль - открыть для просвещения «инородцев» - коми-пермяков женскую обитель, где «пермячки могли бы обучаться нравственности, добрым христианским навыкам, труду и домашнему обиходу».
В начале 1887 г. Я.В.Шестаков оставил педагогическую работу и, очевидно, перед решающим поворотом судьбы занялся своим духовным усовершенствованием. Для ознакомления с христианским просвещением «инородцев» он отправляется в вогульский монастырь Симеона Верхотурского Чудотворца на реке Туре, в феврале поступает в Верхотурский Николаевский монастырь в качестве послушника, занимается делопроизводством (письмоводством) обители, посещает святыни столиц, Киева и Казани.
Утвердившись в мысли служения делу просвещения коми-пермяков, Я.В.Шестаков женился на коми-пермячке, Александре Матвеевне Вилесовой, окончившей гимназию. В том же году был рукоположен в священники Новотуринской церкви Верхотурского уезда. С 1889 г. Я.В.Шестаков служил священником недолгое время в с. Хохловка, а затем, в том же году состоялся перевод отца Якова в город Чердынь к храму Успенья Богоматери. И в Чердыни Я.В.Шестаков продолжает свою просветительскую деятельность. С его приходом в Успенской церкви ввелись внебогослужебные собеседования. По настоянию Шестакова воскресный «торжок» (от слова «торговля», т. е. базар, рынок) переведен на субботу. В доме городской управы им была открыта библиотека-читальня, закрытая после его отъезда. Шестаков приобрел для библиотеки вывеску, принес цветы и портьеры на окна. Заведующий библиотекой С.В.Федосеев при содействии Шестакова обратился к писателю Мамину-Сибиряку о книгах, на что Дмитрий Наркисович благосклонно откликнулся - выслал все свои сочинения. Часовня «убиенных нагайскими татарами» была сделана теплой (печь устроена купцом Г.Г.Надымовым). Тогда же были впервые напечатаны списки погибших защитников русского поселения для раздачи народу. При церковном хоре отличались пением купцы С.З.Насонов и И.С.Верещагин, псаломщик И.А.Неволин. Однако не все складывалось легко и гладко. Позднее Я.Шестаков в своем рассказе напишет, как встретил молодого священника известный купец Алин (в рассказе поменяны имена: Алин - Калин, Иаков - Иакинфий - авт.): «Мы век прожили и не думали ни о какой читальне... Что он хочет заставить нас ходить в читальню?.. Еще молод нас учить-то...А за то, что поп Иакинфий перевел торговый день с воскресенья на субботу, мы его больше не потерпим: он прямо по карману нас ударил... Протопопу Остроумову семушку (простонародное, седьмая часть листа бумаги, т. е. записку) пошлем... А если одной бумаги будет мало, то и губернатору пошлем.». Но все постепенно улаживалось, Я.В.Шестаков состоял членом-секретарем уездного отделения училищного совета, исполнял ряд поручений Преосвященного Владимира по судебным делам.
За службу Шестаков был награжден набедренником, а вскоре, 24 мая 1891 г., переведен в церковь с. Кудымкар на должность старшего священника и назначен благочинным 3-го округа церквей Соликамского уезда».

Теперь он мог с большими возможностями осуществлять свои помыслы вносить культуру и образование в жизнь «инородцев»: строить храмы Божии в отдаленных деревнях, открывать святые иноческие обители, печатать книги на языках «инородцев», способных молодых людей отправлять учиться и т.д. При обозрении благочиния Шестаков наметил 6 деревень и 1 село, где необходимо было строительство новых церквей: Пешнигорт, Милюхина, Ык, Захарова, Самкова и Антипина и село Отево.
В неурожайный 1891 г. Шестаков получает от И.А.Урбановича, уполномоченного по продовольствию, 6400 руб. на строительство церквей и школ. Для получения средств из Елабужского комитета, 400 руб., и бесплатного леса Строгановых Шестаков ездил в Елабугу, в Санкт-Петербург. Таким образом, получив денежные средства и основной строительный материал - лес, Шестаков решает строить сразу пять церквей. Не смотря на финансовые затруднения, строительство шло благополучно.
Сами коми-пермяцкие крестьяне оказывали всяческое содействие и радовались, как дети, первым звукам колокола. Благодаря бесплатному лесу получилась экономия, на которую было заказано два иконостаса. По просьбе Шестакова благочинный Московских кремлевских соборов выслал священнические и дьяконские облачения, Училищный совет Святого Синода на строительство Самковского храма отпустил 600 руб. - здесь строилась церковь-школа, Стахеевский комитет дал 300 руб. При строительстве церкви в деревне Пешнигорте, было предложено открыть женскую обитель для коми-пермячек. В своей статье «Пермяки-инородцы» Шестаков писал: «Обитатели этого злополучного края до настоящего времени остаются, за весьма немногими исключениями, все такими же сынами природы, какими они были несколько десятков, если только не сотен лет тому назад. Неподвижные, малоразвитые, они производят на постороннего наблюдателя впечатление людей первобытной культуры по бедности своего языка и примитивности развития своих душевных качеств... живут в дымных закоптелых грязных избах... умываются редко и вытираются черными обносками рубах... а кухонная посуда если и споласкивается, то редко вытирается, ее очищают тараканы...». Сами коми-пермяки вынесли такой приговор: «Иметь у себя женскую общину нас побуждает следующее: Во-первых, чтобы жены наши имели при себе пример перед своими глазами, умели устраивать домашнюю жизнь более чистоплотной, а то они очень грязны, и большая часть оных не могут сшить для себя даже самой простой одежды».
В глухой деревне Коча, в 200 верстах от Чердыни, Шестаков решил открыть новую обитель, где ежегодно 18 августа, в день Флора и Лавра, приносилось по 500 быков в жертву. Коми-пермяки не только одобрили замысел отца благочинного, но и помогли в этом деле. «Пермяками было уступлено под общину две большие усадьбы, по первому зову перевезли огромный двухэтажный дом за 15 верст, стоящий 3000 рублей, в с. Пешнигорте устроили благолепный храм и женскую школу грамоты с миссионерским приютом, в которую поступило несколько девочек-инородок», - писал Шестаков. Сельский учитель, будучи еще хорошим столяром, бесплатно изготовил мебель.
Монахиня Серафима из Челябинского монастыря пожертвовала 10000 руб. на устройство монастырской жизни. Приехали монахини из Сарапульского уезда и к 1917г. в монастыре было 60 сестер, в большинстве пермячек, построено 16 домов, земством построена молотилка, установлены ткацкие станки. Шестаков объехал священников Глазовского уезда, взял с них письменные обязательства на устройство мужской обители в Чердынском уезде с миссионерской целью, однако осуществить задуманное не удалось. Таким образом, за три года было построено 5 церквей.
Я.В.Шестаков 7 лет занимал должность благочинного. После его отъезда храмы в Ыку и Антипиной так и не были построены. За время службы в Кудымкарском Николаевском храме священником Шестаковым была проведена большая как церковная, так и просветительная работа. В церкви был установлен новый иконостас, приобретено малое серебряное евангелие, на заводе И.И.Любимова изготовлена чугунная печь, храм стал теплым, вместо деревянной устроена железная церковная ограда.
Я.В.Шестаков собрал материал по истории храма и опубликовал его в адрес-календаре Пермской епархии за 1894 г. В Кудымкаре была открыта библиотека-читальня на средства бывшего управляющего Пермской казенной палатой А.Е.Рейнбота. Шестаков передал в библиотеку ряд книг (Шестаковым была приобретена библиотека покойного протоиерея Е.А.Попова), портреты писателей. Шестаков ходатайствовал перед учебным округом об открытии столярной мастерской при Кудымкарском 2-хклассном училище. Для расширения знаний среди учителей церковных школ благочиния в 1892 и 1894 гг. устраивались курсы в с. Кудымкаре по общеобразовательным предметам и сельскому хозяйству, где занимался губернский агроном В.А.Владимирский и местный агроном П.Н.Батманов. Для борьбы с бичем инородцев - трахомой по настоянию Шестакова, в поездку его в Санкт-Петербург, была организована экспедиция врачей - окулистов, приезжавших в село Кудымкар в 1896 и 1998 гг.
За два месяца было сделано много операций по удалению катаракты и многим коми-пермякам возвращено зрение. Благочинный в течение 8 лет отправлял способных мальчиков и девочек «инородцев» в разные учебные заведения. Многоие из них получили образование и специальности священников, учителей, сестер милосердия. Шестаков оказал большое содействие графине О.Д.Апраксиной в открытии приюта эпилептиков в городе Вятке, найдя благотворителя в лице купца А.И.Швецова.
В деле открытия школы глухонемых в городе Перми участие отца Якова выразилось в том, что отправил одну из основательниц школы, Н.Г.Красноперову, учиться. В 1898 г. Я.В.Шестаков был уволен от обязанностей благочинного, а 27 сентября 1899 г. отрешен по суду от места священника, но не лишен сана. С иронией и сочувствием писал об этих событиях писатель М.Осоргин: «Отец Яков - бесприходный поп, родом из приуральской губернии. Бесприходным стал после разных сложных событий и неприятностей, и семейных, и общественных, и финансовых. В чем дело - никто точно не помнит, и в родные места отец Яков больше не жалует. Было что-то со сбором на голодающих и с приютом для девочек - история стародавняя». С 1899 г. Я.В.Шестаков преподаватель Пермской духовной семинарии. В 1899 г. Шестаков выпустил «Юбилейную памятную книгу для духовенства» и «Краткий исторический очерк столетия Пермской епархии. (1799 - 1899)», в 1900 - «Справочную книгу всех окончивших курс Пермской духовной семинарии». В 1899 г. в «Пермских епархиальных ведомостях» был опубликован указатель основных постановлений епархиальных съездов духовенства за 49 лет. В том же году отдельно издана брошюра о голодающих «инородцах Прикамья» и отчет о полученной сумме в 3000 рублей на воззвание о помощи. Я.В.Шестаков много странствовал по всей России. И эта одна из причин того, что его издательская деятельность еще не изучена.

Живым и любопытным предстает пред нами отец Яков в романе М.Осоргина: «Жительствует больше по знакомым, не напрашиваясь, а по дружбе, со скромностью. Толст и слегка краснощек - но не пьет спиртного и не склонен к чревоугодию; просто всякая жизнь и всякое питание ему на пользу. Сегодня он в Москве, завтра в Питере, через неделю в Вологде, в Уфе, в Рязани, зимой - по городам, летом на Волге и Каме третьим классом парохода от Рыбинска до Астрахани, от Нижнего до Перми. И всюду друзья и знакомые, временный приют, ласковый привет».

Священник А.А.Игнатьев указал, что духовных изданий у Я.В.Шестакова имеется около 150, светских - до 40. М.Осоргин о творчестве Шестакова написал: «Отец Яков знает все типографии и всех маленьких издателей и книжечек выпустил не меньше двадцати, а статеек написал без числа». Первый крупный труд Я.В.Шестакова - «Кутимский завод» - появился в 1893 г. в № 11 «Пермских губернских ведомостей», и в том же году вышел отдельной книжкой. За время служения в Кудымкаре отец Яков издал самые крупные свои книги «Адрес-календарь и справочную книгу для духовенства за 1894 год», разошедшуюся в тысячах экземпляров по Пермскому и Уральскому краю. Шестаков подарил указанную книгу всем церковным школам родной епархии. Тогда же им выпущен очерк 100-летия Пермской епархии. При благочинии Шестакова была организована комиссия для перевода книг на коми-пермяцкий язык.
Были переведены и изданы сказки А.С.Пушкина, издавались брошюры санитарного и религиозного характера. Памятные книжечки Шестакова давали ценные указания, например, как встречать архиерея, как при нем служить сельскому дьякону, как печь просфоры и пр. Издатель-Шестаков считал, что книга должна быть доступна простому народу, читаться в семье, в школе. Ками-пермяцкие книги были необходимы, ведь большинство крестьян, особенно женщин не знали русского языка. При всем этом Я.В.Шестаков бережно относился к национальной культуре и быту коми-пермяков.
На списке, рекомендуемой литературы для крестьянских детей издателем были напечатаны слова поэта Т.Шевченко: «Детки поучайтесь, но и своего не чурайтесь».

В 1905 г. Я.В.Шестаков положил начало книгоиздательству «Кама» и стал печататься в столичных журналах под псевдонимом Камасинский (Камасино - по пермяцки - камский глаз). Книгоиздательством выпущен сб. «Около Камы», путеводитель от Санкт-Петербурга до Байкала, альбом древностей Прикамья и Чусовой, спутник пассажира от Перми до Чердыни и др. Книгоиздательство Шестакова имело свой книжный знак, эмблемой которого служили предметы церковной археологии, свитки, телефон и другие знаки труда и прогресса. Духовные издания выпускались под названием «Прикамский летописец».
В 1915 г. в Трудах ученой архивной комиссии исследователь - Шестаков опубликовал разбор дел бывшего Соликамского правления. Ряд статей помещен в Пермских епархиальных ведомостях и трудах Пермского статистического комитета. В 1916 выпущен альбом Пермских архиереев, а в 1915 - альбом древностей Прикамья (58 фотографий). Большинство изданий Я.В.Шестакова приурочено к юбилейным событиям родного края. Так, к 25-летию кончины о. протоиерея Е.А.Попова, издан очерк его жизни и деятельности; к 10-летию смерти о. протоиерея Стефана А.Луканина издана брошюра о его миссионерской деятельности.
В статьях, помещенных в адрес-календарях и памятных книжках Пермской епархии Шестаков опубликовал биографические сведения о таких своих собратьях-писателях, как архимандрит Иероним (Луговской), священники Е.А.Попов, А.М.Луканин, В.П.Удинцев, С.А.Луканин, И.П.Любимов, И.Ф.Словцов и др. Я.В. Шестаковым были изданы карта Пермской епархии в большом масштабе, карта XVIII столетия Оханского, Соликамского уезда и ряд других карт Прикамья. В своих литературных трудах писатель не ограничивается только пределами Пермского края. Его перу принадлежит «Описание Петроградского Охтенского Красногорского храма и подворья», «История Коряжского монастыря Вологодской епархии», «Очерк деятельности первого епископа Вятского и Великопермского Александра, в бозе почившего в коряжском монастыре», «Очерк деятельности миссии в Новой земле». Описание монастырей: Николо-Березовского, Прикамского Уфимимской епархии, Сарапульского мужского, Гальянского и Каракулинского женских, Фаворского мужского, Благодатного Пермского уезда, Белогорского, Кочинского женского и др. Издана ведомость «Три сестры» о 3-х епархиях: Вятской, Пермской и Екатеринбургской. В журнале «Исторический вестник» напечатаны статьи: «Инородцы-пермяки» (Август 1902) и «Памяти историка Вологотского края. Отца Сергея Непеина» (Октябрь 1910). В журнале «Вестник знания» помещена статья «Особняком» (май 1905). В журнале «Общества изучения северного края» напечатана статья «О культурном подъеме закамских инородцев» (1912). В журнале «Этнографическое обозрение», издаваемого Московским университетом была помещена статья с рисунками «Жертвоприношения закамских инородцев». Я.Шестаков помещал свои статьи в духовных журналах «Миссионерское обозрение», «Русский паломник», «Православный благовестник» и др. В предреволюционные годы Я.В.Шестаков вернулся в Пермский край.
В 1917 году им выпущены в свет следующие издания: Описание Чердынской Иоанно-Богословской церкви. История Верхнекосинского мужского монастыря Чердынского уезда. Исторический путеводитель по Соликамску. Описание возникновения женских монастырей Шамарского, Гефсиманского, Гальянского и Каракулинского. Списки настоятелей, ключарей, протодьяконов, регентов Пермского кафедрального собора. Памятка об открытии викариатства в городе Осе и стихи на открытие в этом городе Фаворского подворья. За труды по истории края Пермским епархиальным церковно-историческим обществом Шестаков избран членом общества. Я.В.Шестаков принес в дар Пермскому церковно-историческому обществу большое количество снимков Пермской старины и свои издания.

Отцом Яковом были сданы вырезки о Великопермском, Пермском и Уральском крае из разных изданий столичной и провинциальной печати в Чердынскую публичную библиотеку, Чердынскому, Соликамскому, Казанскому и Екатеринбургскому музеям.

В период красного террора в 1918 году Я.В. Шестаков был арестован в г. Соликамске вместе со священником В. Боголюбовым. Но за отца Василия вступились красноармейцы
из д. Тверитиновой, входящей в приход Богоявленской церкви. А Я.В. Шестаков был увезен
в Пермь.Красноармейцы вывезли священника за город,предположительно в д. Хохловка и расстреляли, добив умирающего штыками.

23 декабря Русская Православная Церковь празднует день памяти священномученика иерея Иакова Шестакова, как и многие священнослужители, прославившего имя Господа нашего Иисуса Христа мученической кончиной за свою веру и служением в годы безбожных гонений на Церковь России.

Много опубликованных материалов оставил Я.Шестаков. И сколько мог бы еще написать. О создании им накопительных материалов М.Осоргин написал так: «Пухлая, белая рука отца Якова - на каждом суставе по подушечке - писала слова с завитушками; если когда-нибудь дотошному историку пригодятся эти писания - намучается он над поповским почерком! А пригодиться могли бы, в особенности «Летопись отца Иакова Камасинского», куча тонких школьных тетрадей... В этих тетрадочках, на обеих сторонах линованных страниц, отец Яков записывал ход лично им наблюденных достопамятных событий, а также доверия заслуживающие слухи, с предпочтением - которых не было в газетах. Тетрадок с собой не возил, кроме последней, а, заполнив, оставлял где в то время находился, на сохранении у верных людей, своих многочисленных знакомых: одна - в Москве, другая - в Рязани, а то - в Уфе, в Саратове, в Твери или в самом Санкт-Петербурге. Все подумывал собрать эти тетрадочки воедино и хотя бы сшить вместе в одну обложку и передать самому верному человеку и все никак не удавалось». Многочисленным своим ученикам Я.Шестаков говорил: «Каждый день старайтесь сделать кому-нибудь добро. Если не можете полезного сделать людям, то хотя цветочек полейте водой, он тоже живет. Приласкайте животное, оно тоже нуждается в ласке...
Не говорите ничего дурного при детях. Дети цветы земли, наша надежда, строители будущего. Только в оздоровлении молодежи спасение нашей Родины. О, Родина, святая! Какое сердце не дрожит тебя благословляя. А это мы забыли».

Библиография:

Игнатьев А.А. Священник И.В.Шестаков: очерк жизни и трудов: юбилейное издание. Сарапул, 1918; Кашихин Л.С. Просветитель Шестаков // Местное время. 1992. 29 октября; Нечаев М.Г. Просветительская деятельность священника Иакова (Я.В.Шестакова) // Интеллигент в провинции: тезисы доклада Всероссийской научно- практической конференции 4-5 февраля 1997 г. Екатеринбург, 1997. Выпуск 2. Страницы 14-17; Мельчакова О.А. Коми-Пермяцкий просветитель - священномученик Иаков Васильевич Шестаков // Пермская старина: церковно-краеведческий альманах. Пермь, 2009. Выпуск 2. Страницы 1-7.

Соликамская земля в судьбе репрессированных писателей.

Лазарь Карелин о соликамской пересылке.

С городом Соликамском связана судьба писателя ХХ века Лазаря Викторовича Карелина (1920-2005).
В 1932 г. его родители были репрессированы и высланы в город Соликамск. Здесь в школе № 1 он учился с четвертого класса до выпуска. (В настоящее время в этом здании находится гимназия № 2).

В телефонном разговоре он признавался Ювиналию Чиркову, бывшему редактору газеты «Соликамский рабочий»: «Соликамск сделал меня писателем! Пережитое на Урале – ссылка, голод, холод – и привело к писательству».
Обратимся к повести «В конце ленты», опубликованной в январском номере журнала «Москва» за 1992 год. В ней Л. Карелин дает яркое описание соликамской пересылки.
Главная тема повести – тема памяти и искупления грехов человеческих. Она настойчиво начинает звучать с первых страниц произведения. Лыков смотрит фильм о Берии, действие которого переносится на Урал. Вот здесь-то как раз и возникает образ города Соликамска – Ключевого, как назван он в повести.
Город этот прекрасен. Согревают сердце Лыкова купола, колокольни, древний уклад монастырских стен, увяз кедровых неохватных бревен в сохранившихся старинных домах.
Автор вспоминает историю торгового города, но она ушла в прошлое. «Ключевой, перестав быть торговым, стал вскоре, уже в 20-е годы, центром лагерных обоснований, нареченных «Усольлагом», и купола ключевских церквей озирали теперь бескрайние пространства заколюченной земли – от Усолья, Соликамска, к Чердыни, к Ныробу...»
Вместе с Лыковым читатель оказывается в бывшем монастыре «на холме посреди города, где обосновалась центральная «зона», тюрьма, пересылка и контора «Усольлага». «Знатные места кого только не перевидели. Хоть врезай в вековые монастырские стены мемориальные доски, как на иных домах столичных на улицах Грановского и Неждановой. Тесно бы тут стало от этих мраморных досок, сколь ни обширен обхват монастырских стен.»

Карелин заставляет читателя по-новому взглянуть на стены монастыря. Это не далекая история XVI века, а страшная история ХХ столетия, «грозная, мрачная». «Это было место, гремевшее на всю страну, за рубежом своим именем устрашавшее, особенно тех, кто побывал здесь, чудом вырвался, но сны тюремные их не покинули и не покинут.
Про замученных в тюрьмах не принято на тюремных стенах мрамором оповещать. Зато молва, легенды, иные книги, правдивые и лживые, откровенные и с утайкой - весь этот свод про беззаконие, попрание человека в этих стенах были широко известны». Но весь ужас происходившего здесь Лыков, а вместе с ним и читатель, осознает, когда отец Николай ведет его в монастырскую молельню, в самый строгий молитвенный придел. Это святое место.

33 ступени, как 33 года Иисуса Христа, ведут сюда. По выдавленным в каменном полу линиям можно угадать, где стоял когда-то алтарь. От фресок не осталось ничего, даже цветного пятнышка. «Кто-то очень старался их сбить, срубить и даже расстрелять. Вся стена была в пулевых, уже исстарившихся, осыпавшихся, дырах. Понизу эти дыры даже линиями шли, почти сплошными линиями, выбив в могучих кирпичах стены волнистую буро-красную полосу».
Место молитвы превратили в годы сталинщины в место убийства. Заплечных дел мастера тут отвели душу: специально в полу прорубили желоб, чтоб по нему кровь расстреливаемых стекала. Гнев и ужас вызывают эти строки, нет ничего человеческого в тех, кто убивал здесь политзаключенных.
Узнает Лыков, что жители Ключевого начали здесь восстанавливать монастырь, не музей, а именно монастырь. За это борются, отвоевывают здания у новых русских, у начальства. Не понимает сначала Лыков, зачем им это нужно: церковь монастырская восстановлена, храмы из-под складов и контор освободили, а монастырь-то зачем? Но приходит к нему, как озарение, понимание: пока вся страна делами земными и суетными занята, здесь, в городе Ключевом, в глухомани уральской, «поднялись люди на молитву за всю Россию».

«Вот зачем он и нужен тут, это монастырь, чтобы замолитствовать грехи. Чтобы души, тут загубленные, укрыть молитвой. Только за этим, чтобы отмаливать годы и годы грехи наши. Эта земля была тюрьмой, пыточным местом. Теперь здесь должна была возникнуть ЗОНА молитвы».
Конечно, описание соликамской пересылки дано с художественным вымыслом, это не архивный документ, но эмоциональное изображение этого места совпадает с восприятием соликамцев.

Достоверный факт – в 1998 году здесь действительно восстановлен мужской монастырь. Теперь в кельях обитают монахи, как это было в XIX веке, и молятся о невинноубиенных, жертвах политических репрессий.

Источник:

Митракова А.В."Соликамская земля в судьбе репрессированных писателей."
Материалы научно-практической конференции «Неизведанные страницы истории Соликамска».15-16 ноября 2012,Соликамск.

Соликамская земля в судьбе репрессированных писателей.

Осип Мандельштам и Варлам Шаламов на соликамской земле.

В Соликамске в 30-е годы были как политзаключенные мастера слова мировой величины Осип Мандельштам и Варлам Шаламов.

19 февраля 1929 года. Это день ареста Варлама Шаламова. Причина ареста?

Он был среди тех, кто распространял «Письмо к съезду» Ленина, так называемое «Завещание», с которым Ленин предостерегал от концентрации власти в одних руках.

Ему не было и двадцати двух лет. Дело 1929 года тоненькое. Шаламов заполнил анкету, но на вопросы следователя отвечать не стал. И на втором допросе собственноручно написал: «…С предъявлением обвинения по ст. 58 УК, примененным ко мне, как и другим товарищам, разделяющим взгляды большевиков-ленинцев (оппозиции) решительно не согласен и считаю обвинение клеветническим и противоречащим содержанию 58 статьи.
58 статья направлена против контрреволюционеров.
2 марта 1929 г. В. Шаламов»

Дерзкое поведение на допросах было оценено по заслугам: Особое совещание (ОСО) при коллегии ОГПУ постановило: «Заключить в концлагерь сроком на три года».
Представление о трагическом пути В. Шаламова по нашему краю дает документальная повесть А.Н. Морозова «ВИШХИМЗ», антироман В. Шаламова «Вишера» и рассказы «Первый зуб», «Алмазная карта», «У стремени», «Эхо в горах».
Сам писатель так вспоминает те страшные дни: «Был март, уральский март. В1929 году в Советском Союзе был только один лагерь — СЛОН — Соловецкие лагеря особого назначения. В 4-е отделение СЛОНа на Вишеру нас и везли.
Соседи мои хвалили вагонных конвоиров. Это хороший конвой, московский. Вот примет лагерный, тот будет похуже.
В Соликамске сгрузились — арестантских вагонов оказалось несколько.
Тут было много людей с юга — с Кубани, с Дона, с Грузии... Этап был человек сто, чуть побольше. Всех завели в сводчатый подвал Соликамской городской милиции, в бывшей церкви.

Крошечный низкий подвал. А нас 100 человек. Я вошел одним из первых и оказался у окна, застекленного окна на полу, с витой церковной решеткой…
Люди были набиты, вбиты в подвал так, что нельзя было ни сесть, ни лечь, только стоять. До половины стен подвал был в белом пару дыхания, нечистом, душном. Начались обмороки. Задыхавшиеся пытались пробиться к двери, в которой была щель, и был «волчок», глазок, пробовали дышать через этот глазок. Но стоявший снаружи часовой-конвоир время от времени тыкал штыком своей винтовки в глазок, и попытки вдохнуть свежий воздух через тюремный глазок были прекращены.
И на сводах подвалов я нашел письмена, сделанные простым углем огромными буквами по всему потолку: «Товарищи! В этой могиле мы умирали трое суток и все же не умерли. Крепитесь, товарищи!»
В зимнее время заключенные шли под конвоем лесными тропами от Соликамска до Вижаихи 120 километров, путь длился 5 дней.
Были установлены места ночевок: деревни Верхнее Мошево, Татарское, Губдор, командировка Чернушка (об этом свидетельствует запись в блокноте политзаключенного Ф.Д.Шишкина).
Вот как пишет об этом Варлам Тихонович в рассказе «Первый зуб»: «Под крики команд этап вышел за околицу Соликамска и двинулся в низину. Небо было синее-синее… Солнце жгло, ветер охлаждал наши лица — они становились коричневыми к первой же ночевке в пути. Ночевка этапа, подготовленная заранее, проходила всегда по установленной форме. Для арестантской ночевки у крестьян снимали две избы — одна почище, другая — победнее — нечто вроде сарая, да иногда и сарай… Каждый вечер в сумерках всех пропускали мимо начальника конвоя, который взмахом руки показывал, где очередной арестант должен провести очередную ночь… Вся «пятьдесят восьмая» была вместе, и «тридцать пятая» также…»
Трудно представить, как в обыкновенной деревенской избе можно было разместить 100 арестантов. По свидетельству Ф.Д.Шишкина, еду выдавали только один раз — перед ночевкой. Это были селедка и хлеб, а иногда просто кипяток, зато оскорбления и побои пьяными конвоирами — без ограничений.
На соликамском этапе с молодым писателем произошел случай. «Под матерщину проволокли перед строем чье-то тело… Стали топтать сектанта ногами».
Это был Петр Заяц. Все молчали. Тогда Варлам Тихонович почувствовал, что если он сейчас не выступит, это будет означать, что лагерь его сломает. Шаламов сказал: «Это не советская власть. Что вы делаете?» Избиение прекратилось. Но заступника в первую же ночь разбудили: «Выходи! Снимай белье!». Шаламова вывели на снег. Писатель не помнит, сколько он стоял на морозе, терял сознание, пытался сесть, но его снова заставляли стоять.
« …— Понял теперь? — донесся до меня голос…
Я молчал.
— Одевайся. Марш в избу!
Сектант, за которого я заступился, сам осуждал мое вмешательство.
В лагере это главное правило — сам за себя. Стой и молчи, когда убивают соседей… Но я просто хотел доказать сам себе, что я ничем не хуже моих любимых героев из прошлого русской истории»

Этот эпизод отражен в скульптуре Р.Веденеева, где Шаламов изображен с чуть приподнятыми руками — это естественный жест замерзающего человека.

В Соликамске В.Т. Шаламов был недолго. Поэтому в его произведениях он не так часто упоминается. В 2005 году членами общества «Мемориал» при финансовой поддержке Соликамского магниевого завода совместно с «Северной палатой недвижимости» на здании Свято-Троицкого мужского монастыря была установлена мемориальная доска в память о В.Т. Шаламове.

«Вес памятного знака — 150-200 килограммов. Планировали, что установка займет часов пять, а справились за два», — рассказал Юрий Владимирович Горшков, начальник ремонтно-механического цеха СМЗ, руководитель работ по установке памятной доски, отлитой на одном из пермских заводов.

Памятная доска установлена на стене Свято-Троицкого монастыря, но, по мнению Г.А. Бординских, автора книги «Соликамск литературный», она помещена не на том здании, т.к. пересыльная тюрьма на территории соликамского мужского монастыря появилась только в 1937 году, а пересылка в конце 20-х годов располагалась в зданиях бывшего женского монастыря на Красном.

Варлам Тихонович Шаламов родился в Вологде 1 июля 1907 года в семье православного священника.

Первый раз был арестован в 1929 году за распространение так называемого завещания Ленина («Письмо к съезду») и приговорен к трем годам лагерного заключения, которое отбывал на Вишере (Северный Урал). Некоторое время он провел в соликамской пересыльной тюрьме. 1 января 1937 снова арестован, приговорен к пяти годам колымских лагерей: работал на золотых приисках, в тайге, на угольных разработках Магаданской области. В 1942 получил новый срок — 10 лет — за то, что назвал Бунина русским классиком (было расценено как антисоветская агитация).
Освободился писатель только в 1951 году, позже стал печататься в центральных советских журналах. Скончался в 1982 году в интернате для инвалидов в Москве. Реабилитирован в 2001 году.
Соликамский мужской монастырь основан в конце XVI века, закрыт большевиками в 1928 году. Восстановление обители началось спустя 70 лет.

В 1934 году через Соликамск проследовал Осип Мандельштам, поэт Серебряного века, арестованный за стихи о Сталине и отправленный как политзаключенный в город Чердынь.

Есть предположение, что поэт «находился в пересылке, которая тогда располагалась в двухэтажном полукаменном доме, на правом берегу р. Усолки, рядом с мостом у Крестовоздвиженского собора».
В воспоминаниях Надежды Яковлевны Мандельштам, жены поэта, находим запись о впечатлении Осипа Мандельштама о Соликамске: «В Соликамске нас посадили в грузовик, чтобы с вокзала отвезти на пристань. Ехали мы лесной просекой. Грузовик был переполнен рабочими. Один из них – бородатый, в буро-красной рубахе, с топором в руке – своим видом напугал Осипа Эмильевича.
«Казнь-то будет какая-то петровская», - шепнул он мне». Когда они уже находились в каюте, О.Мандельштам смеялся над своими страхами и понимал, что не стоит бояться суровых уральских мужиков.
Осипа Эмильевича страшила смерть.
Не смерть как таковая, а смерть от «их» (НКВД) рук. «Они» мерещились ему все четверо суток следования к месту отбытия ссылки, готовые в любой миг отнять жизнь.
До Свердловска почтовый поезд № 72 тащился почти двое с половиной суток, или, согласно расписанию, – 57 часов и 17 минут. Там – первая пересадка: ссыльная парочка и трое «телохранителей» несколько часов дожидались вечернего поезда по соликамской ветке.
До Соликамска – еще почти целые сутки: почтовый поезд № 81 находился в пути, согласно расписанию, 20 часов и 14 минут.
В Соликамске – снова пересадка, причем от вокзала до пристани ехали на еспромхозовском грузовике.
Последний перегон – водный: против течения – вверх по Каме, по Вишере и по Колве – Осип Эмильевич с Надеждой Яковлевной проплыли с комфортом – в отдельной каюте, снятой по совету Оськи-конвоира («Пусть твой отдохнет!»).
В Чердыни конвоиры сдали «личность осужденного» непосредственно коменданту, и тот, под воздействием слов начальника конвоя, проявил неслыханную для себя гуманность и устроил новеньких одних в огромной и пустой угловой палате правого крыла на втором (самом верхнем) этаже едва ли не лучшего здания в городе.
Как и многие представители интеллигенции того времени, поэт много говорил о самоубийстве, о том, что лучше покончить с собой, чем «попасть в их лапы». Но, как и многие, он не сумел осуществить задуманное.

Как и многие представители интеллигенции того времени, поэт много говорил о самоубийстве, о том, что лучше покончить с собой, чем «попасть в их лапы». Но, как и многие, он не сумел осуществить задуманное. До сумасшествия боявшийся расстрела, Мандельштам умер от тифа во Владивостокском пересыльном пункте 27 декабря 1938 года.

Четверо суток без сна, под конвоем, взвинченный до предела Мандельштам по прибытии в Чердынь в первую же ночь попытался бежать – или покончить с собой.

«…Вдруг – я почувствовала это сквозь сон – все сместилось: он вдруг очутился в окне, а я рядом с ним. Он спустил ноги наружу, и я успела заметить, что весь он спускается вниз. Подоконник был высокий. Отчаянно вытянув руки, я уцепилась за плечи пиджака. Он вывернулся из рукавов и рухнул вниз, и я услышала шум падения – что-то шлепнулось – и крик… Пиджак остался у меня в руках…» Н.Я. Мандельштам. «Воспоминания».

Внизу были два этажа и перекопанная клумба. Попытка самоубийства закончилась для Осипа Эмильевича вывихом с переломом плечевой кости.
Впрочем, так вышеописанную сцену называют другие, не сам Мандельштам.
Но Надежда Яковлевна, стараясь облегчить участь мужа, тут же написала о его состоянии во все мыслимые инстанции.
Вскоре последовал ответ о немедленном переводе Мандельштама в любой город по его выбору – кроме крупных столичных городов. Супруги выбрали Воронеж. Однако пока длилась бюрократическая волокита, они продолжали оставаться в Чердыни.

Источник:

Митракова А.В."Соликамская земля в судьбе репрессированных писателей."
Материалы научно-практической конференции «Неизведанные страницы истории Соликамска».15-16 ноября 2012,Соликамск.
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ и Урал./ Сост. и предисл.: П. Нерлер.
Что случилось с Мандельштамом в Чердыни.https://zen.yandex.ru/media/id...00acafefa9

24 февраля ушёл из жизни соликамский поэт -
председатель городского литературно-поэтического клуба "ЛИРА" Леонид Павлович Олюнин.

Мне дан судьбою этот край
Поля,просёлки и опушки,
И этот вот собачий лай
И полдня солнечные стружки.
Даны мне эти небеса,
К которым так привыкли тучи,
И птиц неярких голоса,
И коростель- шаман трескучий.
И этот плёс,и этот луг
Под осеребряной луною,
Кусты и травы у излук,
И берег у воды стеною.
Что будет,разве ведать можешь?
Так было и так будет впредь:
Но дай мне,Боже!
Дай мне Боже!
Где я родился умереть.

СОЛИКАМСКИЕ ДОРОГИ

Эх! Соликамские дороги!
Кто их помнит — врать не даст,
И черт переломает ноги,
И сорок раз помянет вас.
Сейчас асфальт кругом разглажен,
Ругаем — он не без греха.
Не зная, не поверишь даже,
Что здесь торцовник громыхал.
Торцовник — это калабашки,
Торец — короткое бревно.
Поедешь по нему, кандрашка
Колеса хватит, так оно.
И пыль стояла гаревая:
А так же подсыпался шлак.
В песке тонула Боровая
Косясь на Чердынский большак.
Боровск стоял от Соликамска
Не менее чем на семь верст,
Бугры на тракте словно каски,
А лужи, коль ни пруд, так плес.
А пешеходам, тем под ножки,
Ну, не сказать чтобы ковры,
Обычные стелили доски,
В пролом нога, в больнице вы.
Струится дым от папироски,
От солнышка прищурил глаз…
Ох, соликамские дорожки,
И почему я вспомнил вас!?

***

Всегда мне мил закат над Камой,
И розой вспухнувший восток,
И этот город - лучший самый,
(Поверьте- не пустой восторг).

Соликамск в литературе.

Боголюбов Константин Васильевич.

Советский писатель, критик, литературовед (1897—1975).Литературный псевдоним Н. Чердынцев.

Первая книга «Певец Урала», выдержавшая три издания, вышла в 1939 году. Вслед за ней в Свердловском книжном издательстве был опубликован сборник рассказов «Идет война народная». В послевоенные годы Константин Боголюбов обратился к историко-революционной тематике. Выходили в свет его повести, посвященные прошлому Урала, быту уральских рабочих и крестьян («Связанные крылья», «Зарницы», «Атаман Золотой», «Грозный год», «Человек без имени»). Великой Отечественной войне посвящена книга «Маршевая рота». Для детей Константин Боголюбов написал повесть «Алешина находка».

Родился в с. Александровском Красноуфимского уезда Пермской губернии в семье священника. В 1910 г. его отец получает место священника в Соликамске.

В Соликамске у Боголюбовых был свой деревянный дом на улице Преображенской, 10 (сейчас ул. 20-летия Победы). За годы учёбы в гимназии и университете Константин Васильевич неоднократно бывал в родительском доме. Одну из таких поездок он описал в повести «Годы и встречи»:

«Вот и моя пристань Усть-Усолка. Ни души кругом, придётся пешком идти до Соликамска. Вижу покосившиеся деревянные башни старых, чуть ли не Строгановских времён, варниц. Иду берегом реки Усолки. Вот и село Красное на горе. Отсюда Соликамск — как на ладони. Светится луковицами глав десяти своих церквей. Прохожу мимо монастыря, где был убит архимандрит Иакинф, бывший игумен Далматовского монастыря и зверский усмиритель крестьянского восстания — Дубинщины. А дальше воеводский дом, теперь библиотека, Троицкий Собор эпохи Ивана Грозного. ... В XVIII веке стал Соликамск местом ссылки, не один раз горел. О прошлом напоминают и названия улиц: Зелёная, где наказывали шпицрутенами, Тюфяевская — в честь губернатора Тюфяева, Турчаниновская — в честь промышленника Турчанинова.
Я спешил к родительскому дому. ...На крыльце меня встретила мать.... Приехал из Лобановой отец. Увидел меня, заплакал: «Мы уж думали, ты погиб в сей юдоли плача и скорби».

Переехав на постоянное жительство после 1925 года в г. Свердловск, Константин Васильевич в Соликамске уже больше не бывал.

Источник:

Из книги Г.А. Бординских, Е.И. Баклановой «Соликамск литературный», 2006 г

Происхождение, история заселения и др.