Душа должна быть радостной!

«Зимнее солнце», Константин Фёдорович Юон.





Небеса сервированный стол.


Небеса — сервированный стол:
Скатерть смотрит на нас облаками,
И тарелки планет под руками
Замыкают любви ореол.

Бытие — словно радостный пир,
Будто нет ничего долгожданней,
Точно свадьбу весёлую в Кане
Вновь родившийся празднует мир.

И хозяину ясно давно,
Что свидания с Ним вы искали,
И вода, оказавшись в бокале,
Превратится внезапно в вино.

© Григорий Хубулава

Симонова Ольга. "В ожидании чуда"





Письмо Деду Морозу.


Я письмо давно отправил,
Все желанья изложил.
Не ленился в ожиданьи,
А трудился, что есть сил.

Попросил для всех я Света,
Счастья, Радости, Любви.
Но дары такие с Неба
Просто так бы не сошли.

К Свету надобно стремиться,
А Добро всегда творить,
А Здоровье укрепится,
Если Мир вокруг любить.

Я за всех просил животных,
Чтоб жилось им хорошо,
Чтобы не было бездомных,
Чтобы было всем тепло.

Лишь просить, конечно, мало,
Нужно ближним помогать,
Чтоб счастливых больше стало —
Дело делать, а не ждать.

Лишним быть никак не может
В добром деле волшебство!
Дед Мороз нам всем поможет,
Прочитав моё письмо!


© Белый Филин

Lovis Corinth."Franz Heinrich Corinth on His Sickbed".








Женщина вяжет всю ночь у постели мужа.


Женщина вяжет всю ночь у постели мужа,
Будят его кошмары, тогда она
Гладит ладони и шепчет, как он ей нужен,
И понимает, что тоже ему нужна.

Чтобы теням заблудившимся неповадно
Было под веки уснувшему проникать,
Нить не теряет бессонная Ариадна
И помогает просветы во тьме искать.

Разума сон безобразных рождает монстров,
Снова виденья над ним захватили власть,
Верность и жертвенность — это не подвиг… просто…
Петелька к петельке… крепче влюблённых связь.

То возникают, то исчезают лица,
Кажется лёгкой немеющая рука,
Медленнее и быстрее мелькают спицы
В свете неровном горящего ночника.

Зорко следит за луною, и спать не ляжет,
Ровно дыханье любимого, сон глубок,
Женщина ночь напролёт у постели вяжет,
Сердца дрожащий разматывает клубок.


© Григорий Хубулава

Художник Урос Предич - "Святой Николай"




ЧУДО СВЯТИТЕЛЯ НИКОЛАЯ.


Из воспоминаний.

В ссылке я был. Голодный год. Есть было совсем нечего. Работа очень и очень тяжелая. А есть нечего. Совсем почти нечего. Да еще зима суровая, пасмурная. Транспорт не мог ходить, и доставка прекратилась. Мы несколько суток были совсем голодны и холодны. Да еще, как на грех, мороз прибавил до сорока градусов. Птица мерзла на лету. А одежонка-то… Многие мои собратья полегли, обессилили и не могли ходить. Я тоже собрался умирать с голоду и холоду.
Ночевали мы в отдельных хибарках, маленьких таких и совсем худых. Окна заткнуты тряпками. На полу снег, — надул в щели. Дверь полуоткрыта. Понамерзло на ней льда целый вагон.

Был холодный вечер. Я лежал, уткнувшись в тряпки. Мороз лез и леденил все тело. Вдруг мне сильно захотелось спать. Я знал прекрасно, что это предвестник смерти. Чуть засни и… все, больше бы я не встал навеки. С силой поднявшись, я решил последний раз помолиться святителю и чудотворцу Николаю. «Угодничек Божий, — сказал я ему, — ведь я помираю. Ты все видишь. Ты скорый помощник, и сам приди ко мне, помоги». Дальше не помню, что говорил или не говорил, — не помню. Только слышу я сильный стук в дверь. Открыл. Порыв сильного ветра с холодным снегом обдал лицо. Никого не было.

Но что это такое? Свежие следы от двери. Заглянул дальше за угол… Сумка большая стоит. И снег еще не успел ее замести. Боже мой, да что же это такое за привидение? Еще раз оглянулся на следы. Они уходили в сторону леса. Кругом ни души. Только буря еще сильнее расходилась.

Взял эту сумку. Тяжелая. Принес в хату, открыл… Милые вы мои детки… — и старец навзрыд заплакал. — В сумке-то были свежие хлебы. Да еще теплые, совсем горячие! Будто только вот из печи их вытащили. А какая там печка?! На пятьдесят верст не было ни одной хозяйской хаты, одни ссыльные да арестанты.

И вот этим хлебом мы жили целую неделю. Когда утихла пурга, принесли нам паек. И никто тогда не умер. А в других лагерях, слышно было, многие померзли в эту метель. А наши никто не замерз. Чудотворец Николай спас нас!..

© Архимандрит Филадельф Мишин

Илья Репин.«Николай Мирликийский избавляет от смерти трёх невинно осуждённых».1888





Спас ... Николай Чудотворец.


19 декабря - пямять святителя Николая, епископа Мир Ликийских, чудотворца. (Николая Угодника)


В январе 1996 года от нечего делать взялась я перебрать старые бумаги и фотографии, хранившиеся в коробке. Взяла в руки свой комсомольский билет. Как-то сразу нахлынули воспоминания юности.

В январе 1956 года меняли билеты на новые, и было это в день Рождества Христова. Жила я тогда в Тульской области, и было мне всего 14 лет.
Райком комсомола находился от нашего поселка в 17 километрах. Рано утром привезли нас, школьников, в райцентр на автобусе. Мы с подругой получили новые билеты первыми.
Мне не очень хотелось ждать, пока билеты обменяют всем, и я предложила Люсе (так звали мою подругу) пойти к моей родственнице, жившей в 4 километрах от городка. Мы очень быстро добрались до нее. Она нас накормила, и мы с Люсей буквально «впились» в книги. У тети было полное собрание «Всемирной истории» и Большой советской энциклопедии. По тому времени — огромная редкость.

За чтением мы не заметили, как пролетел день. Быстро оделись и отправились на автобусную остановку по краю поселка. Темнело. На автобус мы опоздали; ждать следующий — очень холодно, а пешком идти — и холодно, и уж очень далеко, более 12 километров. Можно было сократить путь втрое, если пересечь водохранилище.

Я не помню, кому пришла в голову эта мысль, однако мы свернули на тропу, ведущую к нему. Я обратила внимание, что по тропе в этот день никто не проходил — следы были припорошены снегом. Люся меня успокаивала: мол, тропа-то видна, и на водохранилище она будет такая же.
Но когда мы подошли ближе, нас охватил ужас: лед был голый, с темными разводами трещин, зловеще блестел под рождественским небом, никаких следов тропы не было. Мы стояли молча и не знали, что делать. Автобус ушел, пешком — и далеко и холодно, через лед — страшно, можно угодить в полынью.
О чем думала Люся, я не знаю. А я стояла и силилась вспомнить хоть какую-либо молитву, которым учила меня бабушка. Ничего я не смогла вспомнить, кроме: «Николай угодник, спаси и сохрани нас». Я повторяла и повторяла эти спасительные слова. Тем временем стало совсем темно.

И вдруг метрах в 20−30 от нас на льду мы увидели мужчину преклонных лет, в старомодном коротком пальто, с посохом. Он махал нам: что, мол, стоите, ведь вам надо на другой берег. Идите! И мы пошли за ним, дрожа от страха и холода, прижимаясь друг к другу. Наш проводник шел впереди, не давая приблизиться к нему, разгоняя нас в стороны, говоря, что если мы будем идти кучей, то обязательно угодим под лед. Так мы и шли, дрожа как осиновые листочки, перепрыгивая через трещины. А проводник нас вел только ему ведомой дорогой, в полной темноте, обходя полыньи. Ширина водохранилища в том месте более 2 километров!
Когда до берега осталось метров 50, мы бросились бежать, обогнав нашего проводника. Выскочив на берег, я остановилась, чтобы поблагодарить того, кто нас спас от верной гибели.
Но… ни на льду, ни на берегу его не было. Мы онемели от страха. Постояв еще какое-то время, бросились бежать в поселок. Молча разошлись по своим домам. Когда на следующий день нас спросили, как мы добирались домой, мы с Люсей не сговариваясь отвечали — автобусом.
Ни дома, ни друзьям не рассказали мы об этой истории ни слова. Вспомнив спустя 40 лет, я не сомневаюсь, что подарил нам спасение Николай Чудотворец. Спасибо ему за наши спасенные души.


© Галина Мартынова