Однодворцы

Расправа по положению о губерниях 1775 г. судебное место для однодворцев и других разных ведомств казенных поселян (черносошные, государственные крестьяне, экономические, дворцовые, приписные к заводам и другим местам и т. д.). Р. были нижние и верхние. Нижние Р. учреждались по усмотрению генерал-губернатора, по одной на каждые 10—30 тысяч душ, в составе расправного судьи и 8 заседателей, из которых двое командировались для присутствования в нижнем земском суде и двое — в совестном суде по делам, до их селений касающимся. Расправный судья назначался губернским правлением, а заседатели избирались на 3 года селениями, подведомственными Р. Нижняя Р. была судом для гражданских и уголовных дел; окончательно она решала дела ценностью ниже 26 руб. По прочим делам решения ее могли быть обжалованы в апелляционном порядке в верхнюю Р. (см.). В 1781 г. казаки были также подчинены в своих судебных делах верхним и нижним Р. В 1796 г. Р. упразднены в Лифляндии, Эстляндии и Малороссии, а по новым губернским штатам 31 декабря того же года верхние и нижние Р. упразднены повсеместно. — По учреждению об управлении государственными имуществами 1838 г. были учреждены в каждом сельском обществе государственных крестьян сельские Р. как домашний суд первой степени. Сельская Р. состояла под председательством сельского старшины из двух избираемых крестьянами на три года сельских добросовестных, одного старшего и одного младшего. Сельская Р. рассматривала гражданские дела государственных крестьян подведомственного ей сельского общества, а также их проступки, но не уголовные преступления. Приговор сельской Р. был окончательный, если касался имущества не свыше 5 руб. или присуждал к штрафу до 1 руб., отдаче в общественные работы до 6 дней и наказанию розгами до 20 ударов. По остальным делам второй степенью домашнего суда являлась волостная Р.; она состояла из младшего и старшего добросовестных под председательством волостного головы. Волостная Р. решала окончательно дела не свыше 15 руб., а также дела о проступках. В качестве первой инстанции она рассматривала дела по спорам о домашних духовных завещаниях крестьян, явленных в волостном правлении. В руководство Р. составлен был специальный "Сельский судебный устав" (см.), имевший целью ограничить "полный произвол" обычного права. Волостные и сельские Р. просуществовали до 1858 г.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон 1890—1907

Судебный сельский устав для государственных крестьян

Судебный сельский устав для государственных крестьян был составлен министерством государственных имуществ вскоре после его учреждения и издан, одновременно с сельским полицейским уставом, в 1839 г., первоначально в виде опыта, а затем получил постоянную силу. Был вводим в действие постепенно, по мере определения способных к применению его волостных и сельских писарей. Разделялся на две части: 1) о судопроизводстве по спорам и тяжбам государственных крестьян и 2) о проступках государственных крестьян, о наказаниях за оные и о порядке судопроизводства. Наказания за проступки установлялись следующие: денежное взыскание, употребление в работу, заключение под стражу, наказание розгами и удаление из общества. Самые проступки были следующие: против церковного благочиния, против правительственного и общественного порядка; проступки, заключающие в себе соблазн и дурное поведение; проступки против законов о личной безопасности, против законов о праве на имущества. Разбирательство по этим проступкам происходило в сельской и волостных расправах (см.) и в общих полицейских и судебных местах.
Сельский С. устав вошел в устав о благоустройства в казенных селениях (Св. Закон. т. XII, ч. II, ст. 272—571 по изд. 1842 г. и ст. 318—624 по изданию 1857 г.). С преобразованием в 1866 г. общественного управления бывших государственных крестьян многие статьи сельского судебн. устава оказались отмененными. Согласно разъяснению сената в 1871 г., правила о порядке исполнения судебных решений касательно денежных взысканий с крестьян, изложенный в ст. 384—407 Уст. Казен. Сел., должны считаться сохранившими свою силу и после издания судебных уставов 1864 г. Точно так же сохранили свою силу для сельских судов и ст. 440—536 Устава. По этим правилам, если ответчик не в состоянии удовлетворить истца присужденным взысканием, то ему делается отсрочка от 1 недели до 2 месяцев, а по усмотрению истца — и на дальнейший срок. Если у ответчика, кроме двора и казенного участка земли, имеется на праве собственности недвижимое имущество, взыскание обращается прежде всего на доход, получаемый с этого имущества; в случае неимения такого имущества описывается движимое имущество и назначается в продажу такая часть, которая бы не расстраивала хозяйства и не останавливала земледельческих и промышленных занятий; освобождаются также от продажи предметы, необходимые для уплаты годового оклада податей и содержания семейства ответчика; рабочий и домашний скот может быть обращен в продажу лишь в случае явного излишества в нем; продажа имущества производится публично. Дома государственных крестьян, построенные из казенного леса, а также участки надельных земель и угодий, земли, пожалованные в общественное владение или принадлежащие по покупке целому сельскому обществу, не могут быть обращены на удовлетворение взысканий. В случае неимения у ответчика движимого и недвижимого имущества, достаточного на удовлетворение истца, дозволяется обществу употреблять ответчика в общественные работы или, за их недостатком, в заработок другим крестьянам с тем, чтобы заработная плата была обращаема в пользу истца; эти работы не могут быть продолжены долее 6 месяцев, полагая три дня в неделю. Действуют по настоящее время также статьи сельского С. устава, определяющие проступки крестьян и меру наказания за них. По положению о крестьян. 1861 г. волостные суды и старшины и сельские старосты при определении меры наказаний за маловажные проступки применяются к правилам устава 1839 г. С изданием правил 1889 г. о волостных судах применение устава 1839 г. точнее ограничено. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон 1890—1907

Составной частью процесса реформирования государственной деревни в Европейской России в первой половине XIX в. было переселение крестьян в Сибирь. Первые шаги в этом направлении были сделаны М.М. Сперанским, подробно изучавшим материалы о ссылке и пришедшего к выводу о неэффективности этого метода колонизации Сибири. 10 апреля 1822 г. принимается указ «О дозволении казенным крестьянам переселяться на земли сибирских губерний», действие которого распространялось лишь на государственных крестьян малоземельных губерний1. Процесс переселения по этому указу осложнялся требованием оформления крестьянами массы документов, в связи с чем выдача разрешения на переезд занимала, в лучшем случае, 1,5–2 года.

Сибирское начальство на местах оказалось не подготовлено к приему и размещению больших партий переселенцев. За период с 1822 по 1833 гг. в Омской области было наделено землей 4841 чел. м.п., но около 32% оказались недовольны выделенными участками и самовольно выехали в Оренбургскую губернию. Среди крестьян, получивших наделы в Среднем Прииртышье, 75% составили выходцы из Воронежской и Курской губерний (2083 и 1517 чел. м.п. соответственно). На третьем месте по количеству переселенцев находилась Оренбургская губ, из которой землю в Омской области получили 588 чел. м. п. Далее следовали Слободская Украина – 165 чел. м. п., Пензенская и Тверская губернии – 188 чел. м. п. из каждой, Рязанская губернии – 67, Тамбовская – 42 и Пермская – 3 чел. м. п.2

В результате выполнения указа от 10 апреля 1822 г. на землях Сибирского казачьего войска Пресногорьковской линии поселяются крестьяне и однодворцы из Курской и Воронежской губерний, которые сселяться в деревнях Воскресенской, Ершовке, Нижне-Алабужской, Филиповой, Успенской и др. Петропавловского уезда3. В 1827 г. на поселение в Петропавловский уезд Омской области собирались отправить 1291 д.м.п. однодворцев из Нижнедвинского и Землянского уездов Воронежской губернии. Однако 11 д.м.п. в дальнейшем от переселения отказалось, а 36 д.м.п. в ходе переезда остались на поселении в Оренбургской губернии4. В крестьянском состоянии эти переселенцы проживали на линии военных укреплений до 1847 г., после чего были зачислены в казаки.

Учитывая опыт переселения 1820-х гг., сибирская администрация в следующем десятилетии организовала землеустроительные работы для определения площади угодий и изъятия излишков земель у старожилов для размещения переселенцев на этих участках5. В 1837–1841 гг. проводилась реформа государственной деревни под руководством П.Д. Киселева, составной частью которой являлась организация крестьянского переселения в Сибирь. Первые партии переселенцев по направлению Министерства государственного имущества прибыли в Западную Сибирь в 1845 г. из числа государственных крестьян Псковской и Смоленской губерний. Но в дальнейшем среди переселенцев возобладала категория однодворцев6. Как отмечал П.Т. Сигутов, в течение 30–50-х гг. XIX в. в Среднее Прииртышье переселялось население преимущественно из Смоленской, Тамбовской, Орловской, Рязанской, Курской, Тульской, Пензенской, Витебской и Черниговской губерний7. По подсчетам А.Д. Колесников, в середине XIX в. в Среднее Прииртышье переселилось более 30 тыс. человек из европейских губерний России8.

В первой половине XIX в. однодворцы занимали промежуточную позицию в социальной структуре населения между дворянами и государственными крестьянами, а часть однодворцев являлась владельцами крестьян, получивших название однодворческие. По материалам VIII ревизии населения, проходившей в 1833–1834 гг., в России насчитывалось 10877 чел. м.п., в том числе 8 крестьян принадлежало однодворцам, переселившимся в Омскую область9. Однодворческие крестьяне проживали вместе со своими владельцами на однодворческих землях, а иногда в одних с ними домах. По закону они не могли быть продаваемы представителям других сословных групп, а только таким же однодворцам, но, при этом, управляющий V Отделением СЕИВК П.Д. Киселев по сути рассматривал однодворцев в качестве крестьянского населения. В своем письме от 31 октября 1851 г. к управляющему II Отделением СЕИВК Д.Н. Блудову П.Д. Киселев писал: «Неприличие подобного рода владения побудило Правительство принять меры к уничтожению его; но что бы сделать менее недовольных, положено было сначала предложить однодворцам уступить своих крестьян добровольно в счет недоимок с доплатою остающейся суммы из особо ассигнуемых сумм из Государственного Казначейства»10. В результате предпринятых усилий, с 1841 по 1851 гг. казной было приобретено 7955 м.д. однодворческих крестьян и 2579 м.д. осталось во владении однодворцев, не пожелавших уступать своих крестьян государству11. П.Д. Киселев полагал, что в 1851 г. «… настало время постановить окончательную меру для уничтожения права однодворцев владеть крестьянами»12.

Часть однодворцев, представители которых дослужились до офицерских чинов, вошла в состав безземельного и мелкопоместного дворянства, охарактеризованного в 1844 г. сенатором Ф.А. Дурасовым как «…класс … людей, снискивающих себе пропитание, между прочим, чрез сочинение ябеднических просьб и других бумаг…»13. Присоединение однодворцев к дворянскому состоянию привело к тому, что «в самих казенных волостях и селениях образовались чересполосные мелкие владения, которые вследствие захватов и возникающих от того споров, нарушают общее спокойствие, составляя предмет нескончаемых дел и переписки, обременяющей присутственные места»14.

Сенатором было предложено неслужащим дворянам Курской губернии разрешить переселяться в Оренбургскую губернию на линии военных укреплений и отводить каждому мужчине по 104 десятины, с условием не отчуждать и не дробить между членами семьи. В качестве средства мотивации, случае если однодворцы отказались бы переселяться, предлагалось записать их в податное сословие, пока они не возобновят прав дворянства на государственной службе. По мнению Ф.А. Дурасова поселение однодворцев на Киргизской линии «введет в страну, почти необитаемую народонаселение, Православную веру и Русский язык»15. Главноуправляющий II-м Отделением Собственной его Императорского Величества Канцелярии статс-секртарь Д.Н. Блудов поддержал идею переселения однодворцев на пограничные линии для несения военной службы, заметив только, что поселять их можно не только в Оренбургской губернии, но и в Западной Сибири: землю давать в собственность по 100–150 десятин с обязанностью водвориться, землю не отчуждать никому, кроме своих прямых наследников по нисходящей мужской линии, с сохранением дворянских прав и преимуществ служить в казачьих войсках; по выслуге лет прибавлять еще земли (100–150 дес.) в пожизненное пользование. Таким образом создавалась бы группа «служилых дворян» из которой в последствии, по далеко идущим планам чиновников, можно было бы создать особые полки, с наименованием «земского» или «пограничного дворянского войска».

Безземельные дворяне, к которым относилась часть однодворческих семей, не приписанных к крестьянскому состоянию, обладающие правом свободного передвижения по стране, добирались до Сибири беспрепятственно, выписывая себе бессрочные паспорта в полицейских управлениях или проходные свидетельства в земских управах. Однако они не имели права на льготные проездные тарифы, которыми пользовались ходоки и крестьяне-переселенцы, получившие официальное разрешение на поселение в Сибири. Но самые большие сложности возникали у дворян-земледельцев уже по прибытии в Сибирь и связаны они были с процессом наделения казенной землей. Поселяясь в деревнях сибирских старожилов или переселенческих поселках дворяне, в силу своего социального положения, не могли быть причислены к сельским обществам, а без причисления к сельскому обществу они не могли землю в свое пользование.

Показательна в этом отношении история воронежских дворян Корчагиных, поведанная чиновником особых поручений Переселенческого управления МВД в своей записке от 29 января 1898 г., адресованной начальнику Переселенческого управления. До своего переселения в Сибирь Корчагины проживали в с. Сенном Задонского уезда Воронежской губернии, где владели около 45 дес. земли. В конце 1830-х гг. в результате семейных интриг они лишились своего земельного участка: земля «… отнята была… одним дьяконом, женившимся на родственнице…», которой в приданое отдали треть земельного участка, вследствие махинаций дьякона вся земля Корчагиных оказалась в его собственности16. В результате этого несчастья Корчагиным пришлось арендовать землю небольшими участками у ближайших помещиков по цене 15 руб. за десятину и собственноручно обрабатывать ее под посев. После того как помещики подняли арендную плату за землю, Корчагиным пришлось арендовать свободные душевые наделы у крестьян с. Сенного, которым, помимо аренды, приходилось поставлять каждый год ½ ведра водки с десятины.

Дальнейший рост арендных цен на землю вынудил дворян Корчагиных (двух братьев и 27-летнего сына одного из них) на переезд в Сибирь. Их выбор пал на д. Большие Чирки Ражевской волости Ишимского уезда Тобольской губернии, но, являясь дворянами, надельные участки от крестьянской общины этого поселения Корчагины получить не могли. Поэтому 27-летний сын главы незадачливого дворянского семейства,

Марей Иванов Корчагин, выпросил у крестьянского общества д. Большие Чирки приемный приговор и инициировал ходатайство в Задонское полицейское управление Воронежской губернии о причислении в крестьяне.

Чиновник Переселенческого управления, описавший эту историю, отметил, что случай с переселением дворян Корчагиных далеко не единственный и что большинство переселяющихся в Сибирь дворян-земледельцев прибывает из Центральной земледельческой полосы: Курской, Орловской, Калужской, Рязанской губерний.

Те из дворян, которые пришли в Сибирь с крестьянской переселенческой волной рубежа 1880–1890-х гг. смогли на основе «захватного права» получить участки казенной земли под пашню и официально водворится на этих участках на основании закона 13 июля 1881 г. Пять семей курских дворян Лихошерстовых и четыре семьи Степановых, поселившиеся в пос. Троицком Итатской волости Мариинского уезда Томской губернии в 1889 г., спустя 10 лет проживали в поселке на правах разночинцев17, имея крайне напряженные отношения с соседями-крестьянами18. В дальнейшем, однодворцы, которым удавалось доказать свое дворянское происхождение, получали возможность беспрепятственного переселения в Сибирь на основании закона 22 июня 1900 г. о переселении в Сибирь дворян-земледельцев.

Таким образом, в середине XIX в. шел процесс социального размежевания группы однодворцев, в результате которого бóльшая часть однодворцев оказалась в составе сословия сельских обывателей в качестве государственных крестьян, меньшая – в составе малоземельного дворянства. Исходя из этого переселение однодворцев в Сибирь в XIX – начале XX вв. регулировалось различными для крестьян и дворян законодательными актами и на разных условиях.

Примечания

1 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. – Новосибирск, 1982. – С. 169.
2 Там же. – С. 170.
3 ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 64. Лл. 163-163 об, 164 об; Д. 145. Лл. 169, 238 об, 269 об, 291 об, 512 об.
4 РГИА. Ф. 1285. Оп. 1. Д. 215. Л. 1-19.
5 Колесников А.Д. История заселения Омской области // Конференция по географии Западной Сибири. – Омск, 1977. – С. 55.
6 Колесников А.Д. Состав переселенцев в Сибирь // Вопросы формирования русского населения Сибири в XVII – начале XIX вв. – Томск, 1978. – С. 9–10.
7 Сигутов П.Т. Состав населения Омской области по районам выхода // Природа, население и хозяйство Омской области. – Омск, 1974. – С. 52.
8 Колесников А.Д. О национальном составе населения Омской области (Исторический процесс формирования населения Среднего Прииртышья в этническом и национальном отношениях) // Материалы к третьему научному совещанию географов Сибири и Дальнего Востока. Вып. 1. – Омск, 1966. – С. 94.
9 РГИА. Ф. 1589. Оп. 4. Д. 21. Л. 3.
10 Там же. Оп. 1. Д. 1034. Л. 44 об. – 45.
11 Там же. Л. 45.
12 Там же.
13 РГИА. Ф. 1589. Оп. 1. Д. 1034. Л. 68 об.
14 Там же. Л. 68 об. – 69.
15 Там же. Л. 69.
16 РГИА. Ф. 391. Оп. 2. Д. 388. Л. 2–2 об.
17 Там же. Л. 68 об.–70.
18 Там же. Оп.1. Д. 714. Л. 1 об.–2; Оп. 2. Д. 298. Л. 109.