| john1 Модератор раздела
Сообщений: 2923
На сайте с 2008 г.
Рейтинг: 1974 | Наверх ##
16 июня 2021 22:57 16 июня 2021 23:02 А в Бельском остроге верхной бой и полати, и кровля по-
строено.
А мунгальской выходец Учинко в Бельском остроге допра-
шиван. А что в допросе сказал, и те допросные речи посланы в
Ыркуцкой под сею отпискою. А он Учинко посажен в колоде.
И о том, cтольник и воевода князь Иван Петрович, что
укажешь?» [89].
Здесь даты нет. Она указана в приложенных к отписке до-
313
Черемхово и Свирск на современной карте
314 просных речах: «202 [1694], июля в 27 день, по указу великих
государей и по указной памяти за пометой стольника и воеводы
князя Ивана Петровича Гагарина в Бельском остроге мынгаль-
ской выходец Учинко допрашиван <...>» [90].
Итак, в это время острог существовал и, надо полагать, с
двумя башнями. Стало известно и имя приказчика, который его
строил, — Федор Москвитинов. В более ранних документах фон-
да Иркутской приказной избы упоминаний о Бельском остроге нет,
упоминается Бельская слобода.
Однако авторы, ставившие вопрос о времени постройки баш-
ни (не острога!), поддерживали мнение И. И. Серебренникова.
Например, А. Н. Копылов также относит это на начало XVIII
столетия [91].
Еще далее отодвигает это событие О. В. Бычков. Он писал: «В
кратком заключении хотелось бы согласиться с мнением И. И. Сере-
бренникова о том, что Бельская сторожевая башня была возведена
в начале XVIII в. Вероятно, это произошло в 1726–1728 гг. в связи
с правительственными мероприятиями по размежеванию и усилению
русско-китайской границы на юге Восточной Сибири. Функционально
Бельская башня является пограничным дозорным форпостом» [92].
Теперь же видно, что эти мнения ошибочны.
Последняя отписка Федора Черниговского в 1695 году об от-
даче хлебных запасов:
«Великих государей [И. А., П. А.] стольнику и воеводе Афо-
насью Тимофеевичю Фетька Чернеговской челом бьет.
В нынешнем 204 [1695] году, сентября в ... день, иркуцко-
му десятнику казачью Корнилу Томскому дано вприем идинской
пахоты двести дватцеть четвертей ржы, и из Ыдинска отпущен в
Ыркуцкой с теми хлебными запасы» [93].
На обороте отметка о подаче: «Сентября в 28 день подал от-
писку иркуцкой казак, десятник Корнило Томской».
В 1696 году приказчиком Идинского острога был Андрей Са-
вельев. В одной из отписок иркутскому воеводе Афанасию Савё-
лову он сообщал:
«Великих государей [И. А., П. А.] стольнику и воеводе Афо-
насью Тимофеевичю Идинского острогу приказной Андрюшка Са-
вельев челом бьет.
В нынешнем 204 [1696] году, июля в 23 день, в Ыдинском
остроге, дал Бог, все здорово.
Били челом великим государем, а в Ыдинском идинские слу-
315
жилые и пашенные крестьяне, кои скудные, и подали челобитные
о семенном хлебе ис казны великих государей, чтоб им было чем
посеять к сему году.
И я в Ыдинском без указу великих государей и бес памяти
на семена хлеба дать не смею. А служилые и пашенные хлебом го-
разно скудны. А те их челобитные послал под сею отпискою тебе,
стольнику и воеводе Афонасью Тимофеевичю в Ыркуцкой» [94].
К отписке приложена челобитная:
«Великим государем [И. А., П. А.] бьют челом холопи ваши,
Идинского острогу служилые люди:
атаман казачей Петрушка Офонасьев
пятидесятник казачей Емелька Чернеговской
десятники: Пронька Чернеговской
Минька Кулаков
Максимко Переломов
рядовые казаки: Ивашко Захаров
Сергушка Нефедьев
Сенька Зверев
Сергушка Чернеговской
Алешка Шуваев
Максимко Кулаков
пешие казаки: Якунька Жидов
Илюшка да Пронька да Коземка
Манковы
Фетька Беспалов
да посацкие люди Левка Клыков
и все Идинского острогу служилые люди и посацкие.
В нынешнем, великие государи, 204 [1696] году в Ыдинском
хлеб не родился у жителей. И мы, холопи ваши, помираем голод-
ною смертью, и впредь ко 205 году [к 1 сентября 1696 г.] посеять
нечево.
<...> Велите, государи, из ыдинские пахоты, ис казны ва-
шея великих государей дать нам, холопям вашим, на ссуду, на
пропитание и на семена, чтоб нам, холопям вашим, не помереть
голодною смертью» [95].
На обороте: «К сей челобитной вместо атамана казачья Петра
Афонасьева по его велению Пронька Чернеговской и за себя руку
приложил».
Атаман казачий Петр Афанасьев по фамилии Раздобреев
был пасынком Федора Черниговского. Документ об этом будет
приведен ниже.
316 Время затишья прошло, и в 1696 году в Иркутске и на Ангаре
происходили громкие события, о причинах которых разбирались
в Москве. Они известны как бунт «заморских», то есть забай-
кальских казаков. Об этом в Сибирском приказе было составлено
обширное описание, которое мы приведем ниже, так как там среди
прочего есть упоминания о Федоре Черниговском и о Емельяне
Черниговском. Поскольку главные события происходили в Ир-
кутске, то предварительно приведем краткое описание Иркутско-
го острога, составленное чуть позже, в 1698 году:
«Лета 7207 [1698], октября в 17 день, по указу великого
государя [П. А.] стольник и воевода Иван Федорович Никалев
принял, а иркуцкой сын боярской Иван Максимов сын Перфи-
рьев отдал Иркуцкой великого государя город рубленой, мерою в
длину и в ширину по штидесят сажен, крыт тесом; в вышину до
обламов дватцать один венец, обламов пять венцов.
По городу строения пять башен новых, в вышину до обламов
по сороку венцов, обламов по шти венцов. В том числе четыре
башни четвероугольные, пятая проезжая, осмиугольная, вверх о
трех уступах, большая.
Да башня ж четвероугольная, проезжая, старая, с мосты.
Да вместо башни сушило большое с мосты, с верхними и с
середними, и с подошвеными боями, и городовые ключи.
В городовой стене великого государя Приказная изба с сен-
ми. Под нею подклеть. Под сенми тюрьма. А приказная изба и
сени крыты тесом. <...>
На старой проезжей башне казенной великого государя ан-
бар. У дверей замок задорожчатой с ключем. <...>
В городе таможенная изба с сенми.
На гостине дворе государевых одиннатцать лавок.
Изба с сенми, где живут приезжие торговые люди.
В городовой стене государев двор, где живут воеводы. Во дво-
ре строения: четыре горницы, две на омшенике, две на жилых под-
клетах; горница столовая на жилом подклете, да мыльня» [96].
Бунт «заморских» казаков случился в бытность на воевод-
стве стольника Афанасия Тимофеевича Савёлова. В бунте приняли
участие служилые люди Селенгинского, Удинского, Ильинского
и Кабанского острогов, находившихся в Забайкалье и входивших
в подчинение иркутского воеводы. Все эти остроги находились на
реке Селенге и изображены в «Чертежной книге Сибири» С. У. Ре-
мезова. Селенгинский острог находился на правом берегу Селен-
317
ги, в 7 километрах выше устья впадающей в нее речки Чикой.
Удинский острог (ныне г. Улан-Удэ) был возле устья реки Уды,
впадающей в Селенгу справа. Ильинский острог находился на ле-
вом берегу Селенги, в 46 километрах ниже Удинского острога.
Кабанский острог стоял на левом берегу Селенги, возле впадаю-
щей в нее речки Кабаньей, ниже Удинского острога порядка в 110
километрах.
В выписке Сибирского приказа сообщается:
«В 205 [1696] году, октября в 18 день, к Москве в Афонасье-
вой отписке Савёлова написано:
В 204 [1696] году, в феврале месяце, селенгинской сын бояр-
ской Петрушка Арсеньев да новоприсланные в Удинск полковые
стрельцы забунтовали, подговоря к себе прежних селенгинских,
Ильинского и Кабанского острога служилых людей, а иных взяв
по неволе, и промеж себя написав письменные крепости, проез-
жих людей и тутошных жителей грабят, и присланных людей, кои
посланы при нем, Афонасье, переменяют и указных памятей ни в
каких делах не слушают.
И для уговору де их в Удинск и в Селенгинск посылал он
протопопа и детей боярских, Ивана Перфирьева, и служилых
людей, чтобы их от тех злых дел уговорить. И они де уговору
учинились ослушны, и от такого злого начинания не перестают,
и похваляются итти во множестве в Иркуцк, и грозят многих ир-
куцких жителей побить и грабить» [97].
Почему забунтовали служилые люди, воевода не сообщал.
Это выяснилось позднее из показаний служилых людей во время
сыска, который проводился в Сибирском приказе. Самые подроб-
ные показания давал Антон Березовский. В «Списке разборном
селенгинским детям боярским и пятидесятникам, и десятникам, и
рядовым конным и пешим казакам» он числится пятидесятником
конных казаков [98].
«Антошка Березовской сказал: в прошлом де 204 [1696] году,
по отпуску селенгинского прикащика Остафья Перфильева и по
выбору селенгинских всех служилых людей, ездил селенгинской
казак Сенка Краснояр в Иркуцкой бить челом великому госу-
дарю о государевом денежном жалованье селенгинским служи-
лым людям на 204 [1695–1696] год при бытности в Иркуцком на
воеводстве Афонасья Савёлова. А он де, Антошка, в то время был
в своей деревне.
И в то время воевода Афонасей Савёлов послал знакомца
318 своего Гаврила Коноплева через Селенгинск к калмыцкому Бу-
бухту хану в улусы с товарами своими для торгу. И селенгинские
де служилые люди, по письму челобитчика своего Сенки Крас-
нояра, с товары остановили и товары у него взяли, для того что в
письме Сенки Краснояра к ним писано, что Афонасей Савёлов в
даче государева жалованья им отказал. А Гаврила Коноплёва от-
пустили в Иркуцкой.
А в то де время он, Антошка, в Селенгинском не был же, а
был в Иркуцком для государева денежного жалованья. А от вы-
дачи де жалованья взял с него Афонасей Савёлов от 4 рублей от
29 алтын рубль.
И как де он, Антошка, приехал из Иркуцка в деревню свою,
из Селенгинска де прикащик Остафей Перфирьев прислал к нему
память, чтоб собрать по деревням селенгинских детей боярских и
пятидесятников, и десятников, и рядовых служилых людей, ни-
зовых жителей, и, взяв их с собою, приехал бы в Селенгинск для
государева дела.
И по той де памяти приехал в Селенгинск сын боярской
Петр Арсеньев да пятидесятники Митка Таракановской, Левка
Чюжакин, десятники Стенка Харитонов, Стенка Бурдуковской и
рядовые, Ивашко Брянской с товарыщи, а сколько числом, того,
сказал, не упомнит.
И в то же время в Ильинской де острог приехал из Иркуцка
челобитчик их Cенка Краснояр, а с собою привез государевой каз-
ны на дачю селенгинским служилым людям денег 100 рублей. И
из Ильинского острогу он, Антошка, и с ним вышеписанные слу-
жилые люди, Петрушка Арсеньев с товарыщи, и Сенка Краснояр
с тою государевою казною поехали в Селенгинск.
И, поехав де он, Антошка, из Ильинского, взял с собою зна-
мя свое небольшое китайчатое, белой да черной китайки, мерою
в аршин и больше, для проезду и обережи государевой казны от
неприятельских иноземцов.
А из Ильинского де острогу, приехав, Антошка и Петруш-
ка Арсеньев с товарыщи, и Сенка Краснояр с вышеписанною
казною государевою, знамени с орлом от Приказные избы он,
Антошка, и Петрушка Арсеньев, и Митька Таракановской с това-
рыщи не имывали, и под то государево знамя его, Антошку, слу-
жилые люди не саживали. А Петрушка де Арсеньев с товарыщи
с ним, Антошкою, по донскому обычаю около него, Антошки, не
сидели. <...>
319
А взятые те товары Афонасья Савёлова, которые взяты у
знакомца его, селенгинские и ильинские, и кабанские служилые
люди розделили по жеребьям, за то что он им на 204 [1695–1696]
год денежного и хлебного жалованья не выдал, и чинил им многие
убытки и разорение.
А ему де, Антошке, достались по розделу рысь, 19 корсаков,
22 белки, сукна вершок шапочной, четверть кожи яловичной. И
те де товары променил он иноземцом на китайки.
А сколько де у него, Афонасья, послано было каких товаров
с Гаврилом Коноплёвым, и тем де товарам служилые люди взяли
у него, Гаврила, переписную тетрадь за ево, Афонасьевою, рукою.
И та де тетрадь в Селенгинску у выборных их челобитчиков.
И в 204 [1696] году взяли его, Антошку, селенгинские слу-
жилые люди вневолю, чтоб он с ними ехал в Иркуцк для взятья
государева хлебного жалованья. И как де они ехали Байкалом мо-
рем, и к ним приезжали из деревни 3 человека и говорили, чтобы
они дощаником шли бережно, для того что хочет их в Иркуцкой
хватать и мучить воевода Афонасей Савёлов за взятые свои това-
ры, что взяты у знакомца его.
И как де он, Антошка, и селенгинские, и ильинские, и кабан-
ские, и удинские служилые люди шли к Иркуцку, и, недоходя Ир-
куцка, за повороты знамя розвертывали и из мелкого ружья по вы-
стрелу стреляли пыжами, и в барабаны били, и, приплыв, к берегу
ко кресту пристали, и, пристав, знамя свернули, и ружье положили
в дощаник, а ниже де города на прежнее пристанище дощаников
итти они за Афонасьвыми угрозами Савёлова не смели.
И на дощаник приходил к ним иркуцкой сын боярской Фе-
дор Черниговской со служилыми людьми, сам третей, и звали
их, Антошку не со многими людьми, к Афонасью Савёлову. И он
де, Антошка, за устрашением к нему не пошли, для того что слы-
шали они, Антошка с товарыщи, идучи в Иркуцкой, у сторонних
людей, что хочет он, Афонасей, за взятые свои товары хватать их
в Иркуцкой и мучить.
И после де того вскоре приходил к ним на дощаник Афонасья
ж Савёлова иркуцкой же сын боярской Иван Перфильев да верхо-
ленской служилой человек Афонасей Шеметов, чтоб они к Афонасью
Савёлову шли с отписками, в скольких человеках они похотят. И они
де, Антошка, с отписки из Селенгинска от Остафья Перфилова, а
Ивашка Алемасов да Миска Борисов с отписками ж от Андрея Бейто-
на. И пришли к городовой стене, которая на берегу реки Ангары.
320 И Афонасей Савёлов в то время стоял на городовой стене с
иркуцкими жителями всяких чинов людьми. И их, Антошку с то-
варыщи, звал он, Афонасей Савёлов, с отписки на городовую сте-
ну. И они де, Антошка с товарыщи, с отписки к нему, Афонасью,
на городовую стену итти не смели, и говорили ему, Афонасью, он,
Антошка с товарыщи, чтоб он, Афонасей, принял от них отписки
в Приказе. И он де им сказал, что в город их не пустили.
И они де, Антошка и Миска Борисов, и Ивашка Пинега, при-
шед к нему, Афонасью, на городовую стену, отписки ему, Афона-
сью, подали. И били челом ему, Афонасью, чтоб селенгинским и
ильинским, и кабанским служилым людям под их хлебные запасы
дал дощаники с припасы против прежнего. И он, Афонасей, дал им
прежней старой дощаник. И как де тот дощаник и вцелости был, и
в то де время поднимал он хлебных запасов самое малое число.
И они де, служилые люди, починя тот дощаник, били челом
ему, Афонасью, о даче хлебного жалованья и о судовых припа-
сех. И он де, Афонасей, манил им в том 2 дни.
И на третей день вышел он, Афонасей, на городовую стену,
где от них принял отписки, и он де, Антошка, с товарыщи о хлеб-
ном жалованье и о судах бил челом. И он де, Афонасей, в том им
отказал и всех их на дощаниках велел от берега отбить иркуцким
детям боярским Евдокиму Курдюкову, Федору Черниговскому,
Максиму Поршенникову с служилыми людьми.
И те де дощаники от берегу прочь отбили бревнами и доща-
ничными парусными райнами. И на том де отбою от дощаников
их две лодки-завозни взломали.
И дощаники де с ними, служилыми людьми, после отбою
поплыли на низ Ангарою рекою. А к берегу они, Антошка с това-
рыщи, дощаниками своими пристали против Знаменского девичья
монастыря с великою нуждою.
И к тем де их дощаникам по их прошению иркуцкой квасной
откупщик гостя Ивана Ушакова Игнашка Ерофеев якорь и па-
русы, и дощаничные всякие припасы им дал. А он же, Игнашка,
им же, служилым людям, ему, Антошке с товарыщи, Иркуцкого
уезду в деревне Олонской дал 500 пуд ржи взаймы в кабалы.
Да иркуцкой сын боярской Федор Черниговской дал им
взаймы 500 пуд ржи.
И взяв тот хлеб, пошли они, служилые люди, для хлебной
покупки вприбавку к тому заемному хлебу Иркуцкого уезду в
Каменской и в Бельской острожки» [99].
321
Здесь Федор Черниговский называется не пятидесятником
казачьим, а сыном боярским.
О взятии хлеба взаймы здесь сказано глухо. Дальше мы при-
ведем документы, в которых сообщается, что «заморские» казаки
брали хлеб не «по их прошению», а насильством. Деревня Олон-
ская находится на правом берегу Ангары в 85 километрах ниже
Иркутска. А Федор Черниговский выдал им хлеб в Идинском
остроге, тоже не добровольно.
Каменский острог — это второе название Идинского острога.
В выписке Сибирского приказа излагается содержание вто-
рой отписки воеводы Афанасия Савёлова:
«В 205 [1696] году, декабря 8, писал к великому государю к
Москве из Иркуцка он, Афонасей:
В 204 [1696] году, мая 19, воровски приплыли в Иркуцкой
из-за Байкала моря в 2 пойма на дощанике и на каюке человек в
двухстех и больши, с ружьем и с знамены, и с барабаны, и во вся-
кой готовности, будто к воинскому делу, не по прежней обыкно-
сти, удинские, селенгинские и кабанские, и ильинские служилые
люди, конные и пешие казаки, и полковые стрельцы, Антошка
Березовской, Миска Борисов, Ивашка Алемасов, Емелька Пани-
кадильщик, Куземка Кудреватой, Данилка Фык с товарыщи, и,
пришед бунтом к городу и к воеводскому двору в многолюдстве,
и просили государева денежного, хлебного и соляного жалованья
впредь на 205 [1696–1697], и дощаников.
А на 204 [1695–1696] год государевым хлебным и соляным
жалованьем все они полными оклады и на прошлой 203 [1694–
1695] год пожалованы, только на 204 [1695–1696] год не додано
селенгинским полковым конным и пешим казакам денег 97 рублей
17 алтын 2 деньги.
И он, Афонасей, им, селенгинским, государево хлебное жа-
лованье в додачю на 204 [1695–1696] впредь на 205 [1696–1697]
годы оклады их, хлебные и соляные, выдал сполна. А о денежном
де жалованье он, Афонасей, им сказал, что выдано им будет из
иркуцких доходов на 205 [1696–1697], как казна в сборе будет, и
дощаники и всякие припасы отвесть им велел.
И мая же в 20 числе Антошка Березовской с товарыщи в
многолюдстве, человек в 200 и больши, пришли к городу и к
воеводскому двору в другой ряд с дубьем, и кричали в кругу град-
цким жителям, чтоб ему, Афонасью, от воеводства отказать, и в
Приказную избу не пустить, и посадить своего воровского при-
322 Село Бельск на современной карте
323
казного, и над государевою казною поруху учинить. И сказывали
на него, Афонасья, государево дело и измену.
И поплыв де из Иркуцка на низ Ангары реки, в Идинском и
Бельском острогах, и по заимкам всяких чинов жителей разоряли
и животы их пограбили безостатку. И они де, удинские и селен-
гинские, и полковые служилые люди, прибрав к себе на дощани-
ки беглых полковых стрельцов и беглых холопей, и ясырей с же-
нами и с детьми, и с животы, пришед в Иркуцкой с государевым
хлебным жалованьем, которое хлебное жалованье они, удинские
и селенгинские служилые люди брали в Бельском остроге, при-
валя к берегу, бунтом, умысля воровски, втретье порядным делом
с ружьем к городу и к воеводцкому двору к нему, Афонасью,
приступили, и из пищалей к стрельбе на него, Афонасья, и на
градцких всяких чинов жителей из ружья побить и город, и дво-
ры [со] стороны хотели зажечь. И он де, Афонасей, с градцкими
всяких чинов людьми сидели в городе от их воровского бунту и
приступу 7 дней.
И видя де он, Афонасей, такой их воровской вымысл и бунт,
и к городу приступ, и к разоренью, и к пожегу похвальныя их
слова, что хотят над государевым городом и над казною такое
разоренье учинить, посылал он, Афонасей, к ним на дощаник не
по одно время детей боярских Ивана Перфирьева с товарыщи, и
служилых, и посадцких людей, и пашенных крестьян для уговору
их, заморских служилых людей. И они де в разговор не дались,
и от города не пошли, и говорили, что они под Иркуцкой зимою
будут человек в пяти или шестистах, и над ним, Афонасьем, и над
градцкими людьми всякое разоренье учинят» [100].
А Антон Березовский давал такие показания о пребывании в
Бельском остроге и обратном походе в Иркутск:
«И приходили де к ним, Антошке с товарыщи, Бельского
острога служилые люди и пашенные крестьяне, и извещали слова-
ми, что иркуцкой сын боярской Евдоким Курдюков курил у себя
в деревне своей вино многое. И винокуренную его медную посуду:
котлы и куб, и трубы, и два тчана у него взяли. Да у него же взяли
в дому его хлебных запасов пуд с 30 да 2 коровы, да две свиньи.
И винокуренную посуду и хлеб привезли они, Миска с товарыщи,
в село Бельское. Да с ними же де, с Мискою, пришли люди ево,
Евдокимовы, 3 человека з женами.
И живучи де при них в том селе Бельском, они, Миска с
товарыщи, все служилые люди, тот Евдокимов запас и коровы, и
свиньи съели.
324 А из Бельского де селенгинские и ильинские, и кабанские, и
удинские служилые люди, и он, Антошка, пошли вверх по Ангаре
к Иркуцкому. И пришед к Иркуцкому, стали на прежнем приста-
нище, от которого их по Афонасьеву веленью Савёлова иркуцкие
дети боярские Евдоким Курдюков с товарыщи от берегу отбили. И
стояли на том пристанище для хлебного печенья в дорогу 3 дня.
И пошли мимо города Иркуцка вверх Ангары реки. И знаме-
на де и барабаны на дощаниках у них были. И у верхнего креста,
которой на берегу Ангары выше города Иркуцка, к берегу приста-
ли, для того что забыли они у иркуцкого посадцкого человека у
Епишки государеву хлебную осминную бельскую меру. И пошли
по ту осмину к Епишке с дощаника служилые люди Ганька Без-
рукой с товарыщи, 6 человек. И не допустя де их до двора, ир-
куцкие служилые люди, прозвище Кобыла, с товарыщи хотели их
хватать и отвесть к Афонасью Савёлову, неведомо за что. И они
де хватать себя не дали, и ушли к себе на дощаник, 5 человек. А
шестого человека, Ивашка Новикова, ухватя, привели в город и
отдали в тюрьму по приказу Афонасья Савёлова.
И они де, Антошка с товарыщи, на тех иркуцких служилых
людей в бое и взятье в город Ивашка Новикова шли бить челом
Афонасью Савёлову. И он де, Афонасей, увидя их из хором сво-
их, что они идут к городу, прислал к ним дворянина Афонасья
Бейтона, для чево де они идут. И они сказали: идут бить челом
на иркуцких служилых людей Афонасью Савёлову. И Афонасей
Бейтон им говорил, чтобы они от города шли прочь, а если не
пойдут, и на них де в городе затравлена пушка.
И они де, Антошка с товарыщи, видя иркуцких служилых
людей в собрании с ружьем и иных в пансырях, пошли от города
прочь к дощаникам своим. А пансыря де в то время на нем, Ан-
тошке, не было, и из ружья у них нихто по городу не стрелял.
И приходил де к ним к дощаникам духовных дел десятник
Иван Толстоухов и с ним многие служилые люди, и говорили,
чтоб они пошли от города прочь. И они де, Антошка с товарыщи,
им отказали, что им того числа и вскоре с пристанища за нощною
порою итти дощаниками никоими делы невозможно. А на другой
день с пристанища рекою Ангарою они пошли.
А Миска де Борисов да Данилко Фык с товарыщи пошли с
дощаником наперед вверх реки Ангары берегом. И идучи, они,
Миска и Данило с товарыщи, сухим путем, в деревне Иркуцкого
уезду у сына боярского у Юрья Крыжановского взяли грабежом
325
ржи и пшеницы, и рогатой скот и свиней они убили. А сколько
ржи и пшеницы, и скота и свиней сколько побили, того он Ан-
тошка, не ведает, а иное, что грабежом взяли, не ведает же. И
грабежную де Юрьеву пшеницу в двух мешках холщевых на до-
щаниках он, Антошка, видел.
Да они же де, Миска и Данилка с товарыщи, идучи сухим
путем наперед их же, Антошки с товарыщи, у зимовья на Бур-
дугузе прибили иркуцкого казака Ивашка Исакова да пашенного
крестьянина Ганку Познякова, и грабежом взяли два постава ка-
мок лауданов да тулуп, да суму с табаком.
А пришед де они, Антошка с товарыщи, на дощаники с хлеб-
ными запасы, Иркуцкого уезду в Кабанской острог, разошлись
все по своим острогам» [101].
Упомянутый здесь дворянин Афанасий Бейтон — герой вто-
рой албазинской обороны.
А красноярский сын боярский Василий Саломатов, которого
воевода посылал из острога для уговора казаков, сообщил другие
подробности:
«Да в Иркуцку и в Сибирском приказе красноярской сын
боярской Василей Саламатов сказал: в прошлом де в 204 [1696],
июля в 9, удинские и селенгинские служилые люди стояли в до-
щаниках на Ангаре реке, и с дощаников послали от себя шти чело-
век служилых людей гостя Ивана Ушакова к прикащику Игнатью
Ерофееву на квасную для хлебной осмины, чем хлеб мерять.
И шли де те 6 человек мимо воеводского двора, потому что
тут путь надлежит. И от Афонасья Савёлова из малого города
выскочили ссыльные Гаранька Исленев с сыном, всего человек з
10, и начали их, удинских и селенгинских людей, бить и хватать,
и весть в малой город к Афонасью Савёлову. И они де, удинские
и селенгинские служилые люди, выхватили у себя ножи для обо-
роны от них, ссыльных людей, и говорили: "на начинающего Бог",
и стали от тех ссыльных людей ножами борониться.
И удинские, и селенгинские, и ильинские, и кабанские слу-
жилые люди, увидя то, что их братью, 6 человек, ссыльные бьют
и хватают в малой город к Афонасью Савёлову, с дощаников сош-
ли и пришли многолюдством с ружьем, и к городу с ружьем при-
ступали.
И Афонасей де Савёлов, и иркуцкие всяких чинов жители,
такой воровской неприятельный приступ видя, посоветовав, его,
Василья, из города к ним, удинским и селенгинским служилым
326 людям, софейского дома с сыном боярским с Иваном Толстоу-
ховым для разговору посылали, чтобы они к городу с ружьем не
приступали и с градцкими людьми убийcтв и ссор, и никакого
разоренья не чинили, и шли б за море безспорно.
И они де, Удинского и Селенгинского, и Кабанского, и
Ильинского острогов служилые люди, в разговор не дались и
говорили: "уноси де и ты от нас свои ноги. А будет де из города
хотя один человек вышед и в нас выстрелит, и мы де учиним то:
со стороны де город зажжем, а с другой станем рубить".
И в то де время из малого городка от Афонасья Савёлова
наведены были на них, служилых людей вышеписанных острогов,
2 пушки и мелкое ружье. А стрельбы ни у кого не было» [102].
Василий Саломатов почему-то умолчал о захвате людьми во-
еводы Савёлова Ивашки Новикова.
Антон Березовский тоже рассказал не все. «Заморские» каза-
ки спускались вниз до Братского острога, провожая отправленных
в Москву челобитчиков Сеньку Краснояра и Онисимка Падерина.
В розыске, который проводил сменивший Афанасия Савёлова но-
вый воевода Иван Николев, выявлены были убийства. Выписка
Сибирского приказа так и озаглавлена:
«Об убийствах.
По розыску иркуцкого воеводы Ивана Николева явилось:
тех иркуцких казаков били и стреляли по ним из ружья все про-
вожальщики, человек 40, и убили из ружья Прохорка Каравае-
ва — Данилко Домашнев Орел, Митку Безрукого — Ивашка
Мягкой, Фомку Кузнецова деревом убил Ивашка Тарханов. А
кафтан и рубаху с него снял и в воду его спихнул селенгинского
попа дворовой детина.
И в том убийцы в роспросе винились. А убили де они иркуц-
ких казаков для того, что де они посланы были от Афонасья Са-
вёлова челобитчиков их побить и пожитки их по себе разделить,
и письмо у них взять, и Афонасью отдать. Потом де они, дорогою
едучи, похвалялись. И им, заморским казакам, дали они, иркуц-
кие, о том скаску.
И брацкие жители сказали, что те иркуцкие казаки были
ниже Брацкого острога и, беглых людей сыскав, повратились, и
выше де Брацкого под Кежемскою деревнею заморские казаки
учинили им бой и убийство, и битых шесть человек привезли в
Брацкой, и на приезде учинили из ружья стрельбу по одному вы-
стрелу, и после, убитых платье и обувь раскликая, продавали и
по себе делили.
327
А раненых иркуцких поставили на дворы и, приходя, угро-
жали смертью, чтобы они дали им скаску, что они посланы от
Афонасья челобитчиков их побить и ограбить, и письма обрать. И
они де, бояся смерти, такия скаски дали.
И они де, брацкие жители, их, заморских казаков, разгова-
ривали, и, чтоб тех шти человек не побили, взяли их на поруки з
записью, чтоб им впредь их поставить, как они, казаки, спросят.
Из тех шти человек, взяв, они, казаки, Сенку Щетинку, при-
везли в Бельской острог к достальным заморским казакам. И с до-
щаника де для думы сносили знамя и барабаны, и кричали многие,
чтоб его, Сенку, в воду посадить, а иные кричали и разговарива-
ли, чтоб его не убили. И удинские де Данилко Фык, Петрушка
Каинов, Алешка Уваров, поклав ему каменья в пазуху, бросили
его в воду.
И те убойцы сидят в Иркуцку в тюрьме за караулом до указу
великого государя» [103].
В 1699 году брат умершего к этому времени Ивана Ушакова
Алексей Ушаков подал челобитную о возмещении хлеба, взятого
заморскими казаками. Об этом есть отрывочный документ:
«И ныне великому государю [П. А.] гостиной сотни Алексей
Ушаков бьет челом: в прошлом де во 204 [1696] году в Сибири, в
Ыркуцке, взяли у прикащика ево у Игнашка Ярофеева удинские
и селенгинские казаки хлебных покупных запасов 1000 пуд ржи
да струг [с] снастьми и с парусом.
И великий государь пожаловал бы ево: велел ему вместо той
ржи (дать) в Ыркуцку из своей великого государя (казны) то ж
число, 1000 пуд ржи, прикащику ево Игнашке Ярофееву. А за до-
щаник и за дощанишные припасы выдать в Ыркуцком деньгами.
И о том бы дать ему великого государя грамоту.
На той ево челобитной помета дьяка (Афонасья) Парфёнова:
207 [1699], генваря в 10 день. Против сего челобитья иркуцких
служилых людей, которые ныне на Москве, допросить» [104].
«И против сей пометы идинской и иркуцкой служилые люди
в Сибирском приказе допрашиваны.
А в допросе идинской пятидесятник Ем(ельян) Чернигов-
ской сказал: в прошлом во 204 [1696] году был в Ыдинском на
приказе дядя ево, Емельянов, иркуцкой сын боярской Федор
Черниговской. И в то де время приплыли в Ыдинской удинские
и селенгинские служилые люди, и взяли насильством из (анбару)
гостиной сотни Алексея Ушакова хлебных з(апасов) пятьсот пуд
328 ржи. А те де хлебные запасы по приказу дяди своего Федора Чер-
ниговского тем удинским и селенгинским служилым людем...
А в Олонской деревне они ж, удинские и селенгинские слу-
жилые люди, взяли насильством у прикащика ево, Алексеева, у
Игнашки Ярофеева пятьсот пуд ржи.
И в том де взятом хлебе они, удинские и селенгинские служи-
лые люди, Фед(ору) Черниговскому и Игнашке Ярофееву да(ли)
на себя за руками заемные письма.
А дощаник де и дощаничные всякие припасы у прикащи-
ка ево, Алексеева, (у Игнашки Яро)феева под хлебные запасы
взя(ли ль), про то он, Емельян, не ведает» [105].
На обороте: «К сим допросным речам Емелька Чернеговской
руку приложил».
«Иркуцкие служилые люди:
десятник Остафей Григорьев
да казаки Гараска Васильев
Филка Шапкин
в допросе сказали: как де удинские и селенгинские служилые
люди, приплыв в Ыдинской и в Олонскую деревню, у прикащи-
ка у Федора Черниговского из анбара и у Алексеева прикащика
Ушакова у Игнатья Ерофеева ево, Алексеевых, хлебных запасов
тысячю пуд взяли, про то де они от своей братьи, служилых лю-
дей слышали» [106].
На обороте хорошим почерком написано: «К сей скаске вме-
сто Осташки Григорьева, Гараски Васильева по их велению ир-
куцкой пятидесятник казачей Емелька Чернеговской руку прило-
жил». Затем: «И к выписке челобитчик Алексей Ушаков подал
заемных писем удинских и селенгинских служилых людей во взя-
том хлебе в 1 000 пудах, каковы он и дали идинскому прикащику
Федору Черниговскому и Игнашке Ярофееву списков списки, а в
них написано» [107].
Один заемный список, тот, который был дан приказчику го-
стя Ивана Ушакова Игнатию Ярофееву, Алексей Ушаков предъя-
вил в Сибирском приказе. С него там сняли список:
«Лета 204 [1696] году, июля в ... день, Селенгинского города
и Удинского города, и Ильинского, и Кабанского острогов дети
боярские и пятидесятники, и десятники, и рядовые служилые
люди, будучи мы в Ыркуцком городе, били челом великим госу-
дарем о хлебных окладах и о денежном, и о соляном жалованье.
А в Ыркуцком стольник и воевода Афонасей Тимофеевич Савё-
329
лов нас, холопей государевых украинных городов, государским
жалованьем: хлебным и денежным, и соляным, и дощанишными
припасами не пожаловал.
И для ради нашей скудости, гостя Ивана Ушакова прикащик
ево Игнатей Ярофеев дал нам на ссуду пятьсот пуд ржи да на
дощаник варовые снасти: бечеву да два дрога, да шесть ног, да
парус ветхой, а те писаные снасти — на парус.
А заплатить нам ему, Игнатью, за ту пятьсот пуд рожь и за
варовые вышеписанные снасти, и за парус, как великие государи
укажут.
В том мы, селенгинские и удинские дети боярские, и пятиде-
сятники, и десятники, и все рядовые служилые люди ему, Игна-
тью, и росписку дали.
А росписку писал по их веленью, детей боярских и пятиде-
сятников, и всех рядовых служилых людей селенгинской рядовой
служилой человек Тараска Иванов.
Лета 7204 [1696] году, июля в ... день» [108].
Затем следуют рукоприкладства.
Видимо, подобная расписка была дана и Федору Чернигов-
скому.
А далее следует выписка о челобитной Алексея Ушакова:
«И против сей челобитной в Сибирском приказе выписано:
В прошлом в 205 [1697] году писал к великому государю с
Тюмени думной дьяк Данило Полянской да дьяк Данило Берестов
и прислал к Москве Удинского и Кабанского острогов выборных
челобитчиков Сеньку Краснояра да Онисимка Падерина и списка-
ми заручных пять челобитен удинских и селенгинских, и кабан-
ских, и ильинских разных чинов служилых людей на иркуцкого
воеводу на Афонасья Савёлова в обидах и налогах, и во взятках,
и в разоренье, и в ыных делех о розыску.
Да в тех же их заручных челобитных написано: в прошлом
де в 204 [1696] году, маия в 24 числе, приплыли они, селенгин-
ские и удинские, и ильинские, и кабанские служилые люди в Ыр-
куцкой, и били челом воеводе Афонасью Савёлову о государеве
денежном жалованье и о дощаниках, и о дощаниш(ных) припасех
дни п(о два) и по три.
И Афонасей Савёлов, рнясь на них, служилых людей, за то
что у людей ево, Афонасьевых, выняли заповедной товар и ру-
жье, и порох, и он де Афонасей против челобитья их отказал.
И они де, видя над собою такое великое разорение и напад-
330 ки, не хотя голодн(ою смертью з же)нами и з детьми п(омереть и)
государевы службы не отбыть, в Ыркуцком в Вознесенском мона-
стыре взяли взаймы 500 пуд ржи Идинского [написано: Удинско-
го. — Г. К.] острогу у Федора Черниговского 500 пуд ржи да у
гостя Ивана Ушакова, у прикащика ево Игнашки Ярофеева, 500
пуд ржи, и на дощанике всякие судовые припасы. И в тех заем-
ных хлебных запасех дали им на себя заемные письма.
А в допросных речах удинских и селенгинских служилых
людей, которые были присланы к (Мос)кве в челобитчиках, Сень-
ки Краснояра да Онисимка Падерина, написано: в прошлом де
204 [1696] году, как оне приплыли для хлебных своих окладов к
Иркуцкому, и воевода Афонасей Савёлов в город их не пустил,
и дощаником велел плыть и пристать ниже города. И они де по
ево, Афонасьеву, приказу тем дощаником пристали гостя Ивана
Ушакова у торговой бани.
И Афонасей де Савёлов тех удинских служилых людей ир-
куцким служилым людем велел от берегу отбить. И они де, удин-
ские и селенгинские служилые люди, поплыв Ангарою на низ,
стали под Вознесенским монастырем. Взяли взаймы в том мона-
стыре у строителя 600 пудов ржи и сплыли в Идинской острог. А
в том де остроге взяли у прикащика у иркуцкого сына боярского
у Федора Черниговского да гостя Ивана Ушакова у прикащика у
Игнашки Ярофеева 1000 пуд ржи. И в тех заемных хлебных за-
пасех строителю и прикащику Фе(дору Черниговскому) и гостя
Ивана Ушако(ва прикащику ево) Игнашке Ярофееву (дали на
себя заемные письма)» [109].
Емельян Черниговский в 201 [1692–1693] году был рядовым,
а в 1699-м уже пятидесятник Идинского острога. А между тем
в окладных книгах Илимского острога он почему-то продолжал
числиться. В окладной книге Илимского острога за 203 [1694–
1695] год записано: «Емелька Васильев сын Черниговской со 195
[1686–1687] году послан на службу в Дауры и по 203 [1694–1695]
год в Ылимск не бывал. Оклад его порозжей» [110].
Такая же запись имеется в книге за 204 [1695–1696] год [111];
за 205 [1696–1697] [112]; за 207 [1698–1699] и 208 [1699–1700]
годы [113]; в другой книге за 208 [1699–1700] же год [114].
Все эти книги были посланы из Илимска в Москву. Но, ока-
зывается, не каждой записи в документах можно верить, бывают
оплошности даже без злого умысла.
С Емельяном Черниговским из Верхотурья в Иркутск была
отправлена товарная казна:
331
«Лета 7207 [1699], маия в 2 день, про указу великого го-
сударя и по памяти из Сибирского приказу за приписью дьяка
Афонасья Парфенова иркуцкому пятидесятнику Емельяну Черне-
говскому с товарыщем верхотурской таможенной и заставной го-
лова Василей Шышелов отдал великого государя товарные казны,
которую он, Василей, покупал в руских городех. [Далее следует
перечисление количества холста и крашенины. — Г. К.]
Всего тое товарные казны на триста рублев.
А тое товарную казну отдал я, Василей, по образцам, каковы
присланы с Москвы на Верхотурье из Сибирского приказу в ны-
нешнем 207 [1698–1699] году.
Да на тое ж казну отдал три рогожи рядных, дватцать рогож
простых, двенатцать веревок, два короба» [115].
Кроме этого из Верхотурья же были отправлены письменные
принадлежности. Об этом сообщается в отписке верхотурского
воеводы Козьмы Козлова иркутскому воеводе Ивану Федоровичу
Николеву:
«Господину Ивану Федоровичю Козьма Козлов с товарыщи
челом бьет.
В нынешнем в 207 [1699] году, апреля в 8 день, по указу
великого государя [П. А.] прислана на Верхотурье из Сибирского
приказу ево, великого государя, грамота. А подписана в Нерчин-
ской к стольнику и воеводе к Ивану Никалеву, да четыре масца,
да в дву туисках чернила, да краска за казенною печатью Сибир-
ского приказу с верхотурскими детьми боярскими, з Григорьем
Загурским с товарыщи.
А та великого государя грамота и четыре масца, и в туисках
чернила, и краска у них принять было на Верхотурье в При-
казную полату. А с Верхотурья послал я тое великого государя
грамоту и четыре масца, и чернила, и краски за казенною печатью
Сибирского приказу вцелости к тебе в Ыркуцкой с ыркуцким пя-
тидесятником с Омельяном Чернеговским, маия в 12 день нынеш-
няго 207 [1699] году. И о приеме тое великого государя грамоты
и четырех масцов, и чернил, и краски, и о посылке из Ыркуцка в
Нерчинской, и для ведома о письме ко мне учинить тебе, господи-
не, по указу великого государя» [116].
На обороте отметка о подаче: «208 [1699] году, декабря в
22 день, подал отписку Идинского острогу пятидесятник Емелька
Черниговской».
Что такое «мазец», неизвестно, в словарях это слово не
встречается.
332 Затем Емельян Черниговский сдал товарную казну:
«208 [1700], генваря в ... день, принял таможенной и за-
ставной голова Василей Курлаков да выборной целовальник Фе-
дор Кычин товарную великого государя меновную казну, которая
прислана по указной памяти из Приказной избы от стольника и
воеводы Ивана Федоровича Никалева и московского посыльщика
у идинского пятидесятника Емельяна Чернеговского.
А каких товаров и с которыми ценами принять, и то писано в сей
росписке имянно по статьям. [Далее перечисляются товары. — Г. К.]
И против приему не достало трех рогож рядных, двух
коробок» [117].
На этот товар рассчитывали выменивать у местного населе-
ния мягкую рухлядь, но товар не пошел.
На замену воеводе Афанасию Савёлову был послан Семен
Тимофеев Полтев, но, не доехав до Иркутска, умер, воеводскую
должность правил его трехлетний сын Николай и выборный при
нем Иван Перфильев.
А между тем, челобитчиков «заморских» казаков в Сибир-
ском приказе приняли неплохо. Но их приезд в Москву для Фе-
дора Черниговского обернулся большими неприятностями. В чем
заключались эти неприятности, следует из выписки Сибирского
приказа:
«В прошлом в 205 [1697] году, генваря во 12 день, посла-
на великого государя грамота в Ыркуцкой к воеводе к Семену
Полтеву, что явилось челобитьем Селенгинского и Удинского, и
Кабанского, и Ильинского острогов служилых людей и с челобит-
чики с Сенкою Краснояром, с Анисимком Падериным, иркуцкой
казак Федка Челюскин в Сибирском приказе на очной ставке ска-
зал: будучи де в Иркуцку, Афонасей Савёлов, презря великого
государя указ и наказ, без указу великого государя и без грамоты
верстал многих людей в дети боярские, а иных в атаманы, и не
против наличного числа людей в пятидесятники и десятники, а
иным многим чинам придачи многие.
И тех людей, которые верстаны в Ыркуцком и в острош-
ках, опричь рядовых казаков, при нем, Афонасье, и при прежних
воеводах без указу и без грамот ис Сибирского приказу, всем
из ссыльных людей быть в прежних чинех, хто в каком был, и
ссыльные, хто в какой чин присланы.
А хто кому по воевоцкому верстанью великого государя жа-
лованья ис казны дано денег и хлеба, и соли сверх прежних окла-
333
Башня Бельского острога
334 дов, и ссыльным людем, которых в службу верстать не велено, и
то взять в государеву казну из воевоцких животов, не описываясь
ничем, для того, чтоб впредь иным воеводам без указу великого
государя и без грамот, соединясь с челобитчики для больших сво-
их взятков, делать того было неповадно» [118].
А в Иркутск тем временем прибыл новый воевода Иван Фе-
дорович Николев. Он проверил дела о верстании в служилые
люди при бывшем воеводе Афанасии Савёлове и выявил, что тот
некоторых служилых людей верстал в неуказные чины:
«Будучи де в Иркуцку воеводою, Афонасий Савёлов, презря
великого государя указ и наказ, каков ему дан из Сибирского при-
каза, без указа великого государя и без грамоты верстал многих
людей в дети боярские, а иных в атаманы, и не против наличного
числа людей — в пятидесятники и в десятники, а иным к прежним
окладам чинил придачи многие.
И тех людей велено от чинов отставить, что им по тому во-
еводскому верстанью дано из казны денег и хлеба, и соли сверх
против окладов, и ссыльным людем, которых верстать в службу
не велено, и то взять в государеву казну из воеводских пожитков,
для того, что и в иных сибирских городех воеводское верстанье и
придачи, что они без указу великого государя чинили, велено от-
ставить, чтоб впредь иным воеводам без указу великого государя
и без грамоты, соединясь с челобитчики для больших своих взят-
ков, делать того было неповадно» [119].
С воеводы Савёлова была взыскана крупная сумма денег, а
тем, кому он и его предшественник Иван Гагарин незаконно дали
придачу к окладам, уменьшили жалованье до прежних размеров.
В числе таких оказался, как ни странно, даже один из глав-
ных бунтовщиков Антон Березовский. В «Списке разборном се-
ленгинским детям боярским и пятидесятникам, и десятникам, и
рядовым конным и пешим казакам» 1699 года записано: «Пяти-
десятнику конных казаков Антону Березовскому к прежнему его
окладу при князе Иване Гагарине учинено ему придачи: денег
2 рубли, хлеба 2 чети ржи, овса тож, пуд соли. По указу великого
государя, по грамоте его государевой, воевоцкую придачю отста-
вить» [120].
Коснулось это и Федора Черниговского. В отписке воеводы
сообщалось:
«Петр Демьянов сын Многогрешный. Да в прошлом в 199
[1690–1691] году под Селенгинском убит. И в прошлом в 201
335
[1692–1693] г. при стольнике и воеводе при князь Иване Гага-
рине за восприятие христианские веры поверстан новокрещеный
Петрушка Иванов сын Тайшин в оклад Петра Многогрешного.
Придачи ему учинено пуд соли. И в прошлом 203 [1694–1695]
[написано: 205. — Г. К.] г. стольник и воевода Афонасий Савёлов
к прежнему его окладу учинил придачи: денег 2 р., хлеба 2 чети
ржи, овса тож, 12 п. соли. И в прошлом же во 203 [1694–1695] г.
он, Петрушка, изменя великому государю, бежал в мунгалы.
И в 204 [1695] г., сентября в 8 день, по помете на челобит-
ной стольника и воеводы Афонасья Савёлова поверстан на его,
Петрушкино место Тайшина, в дети боярские из идинских пятиде-
сятников Федор Черниговский, и учинен ему оклад его, Петруш-
кин, с прибавкою: денег 13 рублей, хлеба 13 чети ржи, овса тож,
4 пуда соли, за хлебное жалованье служить с пашни.
И тот его Федоров оклад отставлен, потому что в тот оклад
верстаны были без указу великого государя и без грамоты.
Оклад по приверcтке боярина и воеводы Ф. А. Головина де-
нег: 7 р. 16 алт. 4 деньги, хлеба 7 четей с осминою ржи, овса тож,
2 п. соли» [121].
Упомянутый здесь Петр Демьянов Многогрешный — сын со-
сланного в Сибирь украинского гетмана Демьяна Многогрешного.
В окладной книге 207 [1698–1699] года в разделе о детях бо-
ярских сделана следующая запись: «Федор Никифоров сын Чер-
ниговский, верстан после Петрушки Иванова в выбылой оклад
Петра Многогрешного, и того окладу ему, Федору, по разбору
стольника и воеводы Ивана Федоровича Николева до указу ве-
ликого государя давать не велено, потому что верстан в выбылой
оклад без указу великого государя и без грамоты» [122].
А в окладной денежной книге этого же 207 [1698–1699] года
в фонде Сибирского приказа имеется несколько иная запись:
«Оклад денег тринатцать рублев.
Федор Никифоров сын Черниговской. И в нынешнем в 207
[1698–1699] году по указу великого государя и по грамоте, и по
помете на розборной выписке стольника и воеводы Ивана Федо-
ровича Николева оклад ево до указу великого государя давать не
велено» [123].
В окладной книге хлебного и соляного жалованья за этот же
207 [1698–1699] год записано:
«Оклад тринатцать чети ржи, овса тож, четыре пуда соли, за
хлебное жалованье служит с пашни
336 Федор Никифоров сын Черниговской» [124].
Что было дальше, сообщается в выписке Сибирского приказа:
«И в прошлом 208 [1699] году, октября в 14 день, писал к
великому государю из Иркуцка стольник и воевода Иван Николев
и под отпискою прислал разборной список. А в списке написано:
В прошлом де в 204 [1695] году, сентября в 8 день, по помете
на челобитной стольника и воеводы Афонасья Савёлова поверстан
на Петрушкино место Тайшина в дети боярские из ыдинских пя-
тидесятников Федор Чернеговской и учинен ему оклад денег 13
рублев, хлеба 13 чети ржи, овса тож, 4 пуда соли. За хлебное
жалованье служит с пашни. И тот ево Федоров оклад отставлен,
потому что в тот оклад верстаны были без указу великого государя
и без грамоты.
И великому государю [П. А.] иркуцкой отставной сын бояр-
ской Федор Чернеговской бьет челом» [125].
Далее следует изложение его челобитной, а мы приводим ее
полностью:
«Великому государю [П. А.] бьет челом холоп твой, иркуц-
кой отставленной сынчишко боярской Федька Черниговской.
В прошлых, государь, годех отцу твоему государеву, бла-
женные памяти великому государю [А. М.], и братьям твоим
государевым, блаженные памяти великим государем [Ф. А.,
И. А.], и тебе, великому государю [П. А.], служил я, холоп твой,
в сибирских городех многие годы. И ис тех городов во многих
посылках и острогах для разных твоих великого государя дел бы-
вал. И, служа и радея тебе, великому государю, прибыли чинил
и в походех многажды бывал, и с неприятельскими воинскими
людьми бился, не щадя лица своего.
И за ту мою, холопа твоего, вышеписанную службу в про-
шлых годех по воевоцкому расмотрению поверстан я, холоп твой,
был по Иркуцку ис пятидесятников в дети боярские. А сынишко
мой Петрушка был приверстан в атаманы.
И в прошлом, государь, в 206 [1698] году по твоему велико-
го государя указу и по грамоте я, холоп твой, с сынишком своим
Петрушкою ис тех чинов отставлены.
<...> Вели, государь, мне, холопу твоему, по-прежнему быть
по Иркуцку в детех боярских, а сынишку моему Петрушке в ата-
манех. А за хлебное твое великого государя жалованье вели, го-
сударь, мне, холопу твоему, и сынишку моему Петрушке владеть
пашенною и непашенною землею, и сенными покосы, и скотинны-
337
ми выпуски, и всякими угодьи по прежним моим, холопа твоего,
письменным крепостям.
Вместо Федьки Черниговского Федко Клепиков руку
приложил» [126].
Похоже, что Федор Черниговский был неграмотным. А о
сыне его Петре упомянуто в первый и последний раз, хотя оклад-
ные книги по Иркутску за это время сохранились.
Однако челобитье не было удовлетворено, так как установлен-
ные для Иркутска 12 должностей детей боярских были заполнены.
В 1699 году в Иркутске производился сыск по злоупотре-
блениям бывшего воеводы Афанасия Савёлова. Для этого необхо-
димо было опросить всех людей Иркутского уезда, нет ли у них
каких-либо жалоб. Федору Черниговскому вручили память:
«Лета 7207 [1699], мая в ... день. По указу великого госуда-
ря [П. А.] память иркуцкому сыну боярскому Федору Никифоро-
ву сыну Черниговскому да конному казаку Ивану Чичагову.
Ехати им из Ыркутцкого в Ыркутцкой уезд [в] Вверх-
Иркутцкую и Ангарские деревни, в Кудинскую и в Уриковскую, и
в Оёцкую слободы, в Хомутовскую и в Талькинскую, и в Карлуц-
кую, и в Познякову деревни, в Ыдинской и в Бельской остроги, и
в Олонскую деревню.
И, приехав, им, Федору и Ивану, в те вышеписанные остроги,
слободы и деревни, роспрашивать служилых людей и пашенных
крестьян, и промышленых и гулящих людей, кому какие обиды
и налоги, и разорение от прежняго воеводы стольника Афонасья
Савёлова были ль или нет.
И буде кому ни есть от него, стольника Афонасья Савёлова,
какие обиды и налоги, и разорение были, и они б на него, Афона-
сья, приносили в Ыркутцкой в Приказную избу челобитные. И по
тем челобитным указ великого государя по грамотам и по наказу,
и по статьям им, челобитчиком, будет тотчас.
А есть ли до него, Афонасья, никому о челобитье дела не бу-
дет, и те б люди давали б им, Федору и Ивану, скаски за своими
руками. А те скаски им, Федору и Ивану, привесть в Ыркутцкой
в Приказную избу и подать столнику и воеводе Ивану Федорови-
чю Никалеву.
А хто будет челобитчиков на него, Афонасья, и тех челобит-
чиков переписать им, Федору и Ивану, на роспись. А челобитчи-
ков выслать к розыску в Ыркутцкой, не замотчав, чтоб за ними
розыскное дело не стало.
338 Такова ж память дана Ивану Чичагову» [127].
Выполнив приказ, Федор Черниговский и Иван Чичагов по-
дали доезд — письменный отчет.
«Лета 7209 [1701], мая в 2 день, по указу великого государя
[П. А.] и по указной памяти за пометою стольника и воеводы Ива-
на Федоровича Николева ездили иркуцкие сын боярской Федор
Никифоров сын Черниговской да конной казак Иван Чичагов в
Ыркутцкой уезд [в] Верх-Ангарские деревни, в Кудинскую и в
Урецкую, и в Оёцкую слободы, в Хомутовскую и в Талькинскую,
и в Карлуцкую, и в Познякову деревню.
А приехав в те вышеписанные остроги и слободы, и в дерев-
ни, велено нам, Федору и Ивану, допрашивать служилых людей
и пашенных крестьян, и промышленых, и гулящих людей, кому
какие обиды и налоги, и разоренье от прежняго воеводы стольника
Афонасья Тимофеева сына Савёлова были ль или нет.
А буде кому ни есть от него, Афонасья Савёлова, какие на-
логи и обиды, и разоренья были, и они б на него, Афонасья,
приносили в Ыркуцку в Приказную избу челобитные. И по тем
челобитным указ великого государя по грамотам и по наказу, и по
статьям им, челобитчиком, будет тотчас.
А есть ли до него, Афонасья, никому о челобитье дела не бу-
дет, и те б люди давали нам, Федору и Ивану, за своими руками
скаски. А те скаски велено нам привесть в Ыркутцкой в Приказ-
ную избу за руками.
А Идинского и Бельского острогов, и Олонские деревни слу-
жилые и посацкие люди, и пашенные крестьяня давали нам, Фе-
дору и Ивану, скаски за своими руками. И те скаски — под сим
доездом.
А кудинские и урецкие, и оецкие, и хомутовские, и карлуц-
кие, и талькинские, и позняковы пашенные крестьяня сказак нам
не дали. А сказали, что они будут на Афонасья Савёлова челобит-
чики.
В том Федор и Иван и доезд подали за своими руками.
А доезд писал по их, Федорову и Иванову, веленью Стенька
Соколов» [128].
На обороте — рукоприкладство: «К сему доезду вместо ир-
куцкого сына боярского Федора Черниговского и за себя Ивашка
Чичагов руку приложил».
К доезду приложена сказка служилых людей Идинского
острога:
339
«207 [1699] году, маия в 7 день, по указу великого государя
и по наказу, и по приказу стольника и воеводы Ивана Федоровича
Николева иркуцкой сын боярской Федор Черниговской да конной
казак Ивашко Чичагов, приехав в Ыдинской острог, допрашивали
служилых людей:
идинскова атамана Петрушку Раздобреева
десятника Максима Переломова
Проньку Черниговскова
Миньку Кулакова
и рядовых служилых людей
Ивашка Хорошова, Илюшку Манькова, Якушка Жидова, Кузь-
ку Манькова, Сергушку Черниговскова, Фетьку Безпалова, Проньку
Манькова, Петрушку Бутакова, Кирюшку Утюжникова, Пантюшку
Хорошова, Алешку Хорошева, Левку Клыкова, Куску Бодороева,
Максимка Кулакова, Ивашка Минина.
И все мы, служивые люди, сказали про стольника Афонасья
Тимофеевича Савёлова, что от него, стольника, никаких абид и
налоги, и разоренья никакова не видали.
То наша казачья и скаска.
Того ж числа сказали служивые люди Идинскова острогу:
Олешка Шюваев, Митька Шюваев, Олешка Кулаков,
Васка Безпалой, Олешка Тугаринов
против тех же вышеписанных казаков, что писано в сей ска-
ске выше сего» [129].
На обороте — рукоприкладства. Среди них: «К сей сказке
вместо Петрушки Роздобреева, Сергушки Чернеговского по его
велению Пронька Чернеговской за себя руку приложил».
Петрушка Роздобреев – это пасынок Федора Черниговского.
В приходной книге Иркутского острога есть две записи о
приеме от Федора Черниговского денег с местного населения вме-
сто ясака, ввиду оскудения пушного зверя.
«Июля в [22] день [1704 г.] великого государя в казну по по-
мете с приписью подьячего Ивана Ипатьева на отписке из Идин-
ского острогу от прикащика иркуцкого сына боярского Федора
Черниговского зборных денег великого государя в ясак с идин-
ских братцких людей за их скудостью за соболиное число к иным
зверям впридачю на нынешней 1704 год дватцать шесть рублев.
Да доимочных за квасной откуп того ж Идинского острогу на
прошлой 1703 год с откупщика иркуцкого сына боярского Юрья
Крыжановского пятнатцать алтын две деньги.
340 Всего дватцать шесть рублев пятнатцать алтын две деньги
принято у посыльщика того ж Идинского острогу пешего казака
Ивана Зверева и отдано в приход выборному казенному целоваль-
нику Андрею Юдину. Под тою запискою в приеме тех денег он,
целовальник Андрей Юдин, росписался» [130].
И вторая запись:
«Сентября в 22 день [1704 г.] великого государя в казну по по-
мете с приписью подьячего Ивана Ипатьева на отписке из Идинско-
го острогу прикащика иркуцкого сына боярского Федора Чернигов-
ского зборных денег великого государя в ясак с ыдинских ясачных
брацких людей за их скудостью за соболиное число и к ыным зверям
в придачю на нынешней 1704 год одинатцать рублев дватцать шесть
алтын четыре деньги принято у посыльщика того Идинского острогу
у пешего казака у Прокопья Манкова и отдано в приход выборному
казенному целовальнику Андрею Юдину. Под тою запискою в прие-
ме тех денег он, целовальник Андрей Юдин, росписался» [131].
Тут уже нет сомнений, что Федор Черниговский в 1704 году
был по-прежнему сыном боярским.
В книге именной денежной расходной на жалованье служи-
лым людям 1704 года записано: «Девять рублев. Иркуцкого сына
боярского Федора Никифорова сына Черниговского, которому в
207 [1698–1699] г. по указу великого государя и по грамоте из
Сибирского приказу, и по разбору прежнего воеводы стольника
Ивана Николева по указу великого государя денежного жалова-
нья давать не велено, потому что он верстан в выбылой оклад
умершаго сына боярского Петра Демьянова сына Многогрешного
без указа великого государя и без грамоты» [132].
Не ясно, платили ли ему какой-либо оклад.
И еще одна запись из окладной книги за 1708 год:
«Дети боярские <...>
Оклад десять четвертей ржи, овса тож, четыре пуда соли.
Федор Никифоров сын Чернеговской.
И генваря в 22 день великого государя соляное жалованье на
нынешней на 708 год ему, Федору, четыре пуда соли дано в оклад
ево сполна ис приему целовальника Андрея Притчина.
В приеме того соляного жалованья в подлинной книге роспи-
сался вместо ево, Федора, иркуцкой житель Корнилов» [133].
Из этих записей следует, что Федор Черниговский все-таки
был восстановлен в детях боярских. О получении денежного жа-
лованья не сказано. Это последняя запись из обнаруженных о
Федоре Черниговском.
341
О других Черниговских записи есть. В книге Иркутского го-
рода хлебных и соляных расходов 207 [1698–1699] года упомина-
ются двое Черниговских:
«Ноября в 10 день [1698 г.] дано великого государя соляное
жалованье на нынешней 207 [1698–1699] год Идинского острогу
служилым людем:
десятнику конному Прокофью Черниговскому
рядовым Сергею Нефедьеву
Максиму Кулакову
Алексею Шуваеву
Сергею Черниговскому
по два пуда человеку,
да пешим Якову Жидову
Алексею Бирисову
Алексею Тугаринову
Козьме Бодороеву
Дмитрею Шуваеву.
Да идинскому казаку Якову Жидову за прошлой 206 [1697–
1698] год два пуда без чети соли.
Итого десяти человеком — дватцать пуд с полупудом соли.
Во взятье в подлинной книге в их место росписался и за себя
Пронька Черниговской» [134].
Сергей Черниговский — это сын Анисима Никифорова Чер-
ниговского.
В 1703 году Прокопий Черниговский побывал в Москве. В
грамоте, отправленной из Cибирского приказа, написано:
«От великого государя [П. А.] в Сибирь в Ыркуцкой столь-
нику нашему и воеводе Юрью Федоровичю Шишкину.
В нынешнем 1703 году по нашему великого государя указу
послано с Москвы в Ыркуцкой иркуцким всяких чинов служилым
людем на наше великого государя годовое жалованье к тамошним
иркуцким доходам вприбавку денег тысячю рублев да товаров [да-
лее перечисляются эти товары и какова их цена. — Г. К.] с ыркуц-
кими служилыми людьми:
с пятидесятником с Аникою Воловым
да с конным казаком с Андреем Стерховым
да Идинского острогу з десятником казачьим с Прокофьем
Черниговским
да Верхоленского острогу с пешим казаком с Васильем Со-
рокиным за их счетом и приемом» [135].
342 Во время пребывания в Москве упомянутые в грамоте служи-
лые люди подавали челобитную, написанную по новому образцу,
установленному в царствование Петра. Титул царя не писался, а
имена челобитчиков указывались в конце:
«Державнейший царь, государь милостивейший.
В нынешнем, государь, 1703 году приехали мы к тебе, госуда-
рю, к Москве, с отписками и с твоею государевою казною в про-
вожатых. И будучи, государь, на Москве, купили мы, раби твои,
себе и детям, и братьям своим по пищали да поруху и свинцу по
небольшому числу.
Всемилостивейший государь, просим Вашего Величества,
вели, государь, нам купленые наши пищали, порох и свинец на
Верхотурье пропустить.
А у кого, государь, сколько пищалей и пороху, и свинцу, и
кому везем, тому под сею челобитною роспись.
Вашего Величества нижайшие рабы, иркуцкие
пятидесятник Аника Волов
казаки Прокопей Черниговской
Андрей Стерхов
Василей Сорокин.
1703, февраля в ... день.
Роспись, у кого сколько ружья и пороху, и свинцу.
Село Бельск Иркутской области. Вид с острожной горы
343
У Аники Волова пищаль-турка. Да сыну ево Ивану, да пле-
мяннику Алексею Воловых по винтовке, полпуда пороху, десять
фунтов свинцу.
У Прокопья Чернеговского пищаль-винтовка. Да детем ево
Семену да Михайлу Чернеговским по пищале-винтовке, полпуда
пороху, десять фунтов свинцу.
У Андрея Стерхова пищаль. Да брату Михайлу Стерхову
пищаль же, полпуда пороху, десять фунтов свинцу.
У Василья Сорокина пищаль. Да брату Афанасью Сорокину
пищаль, десять фунтов пороху, свинцу тож.
К сей челобитной вместо Аники Волова по его веленью Про-
кофей Чернеговской и за себя руку приложил.
К сей челобитной вместо Андрея Стерхова по его велению и
за себя Василей Сорокин руку приложил» [136].
Михаилу Прокопьеву Черниговскому в это время, согласно
переписи 1748 года, которую мы приведем ниже, было всего лишь
семь лет. Рано детей приучали к обращению с оружием. А Семен
Прокопьев Черниговский в переписи не упомянут.
После возвращения Прокопия Черниговского в Иркутский
острог в приходной книге сделана запись:
«Октября в 11 день великого государя в казну по грамоте из
Сибирского приказу нынешнего 1704 году, марта 18 числа, не-
довозной денежной великого государя казны московские присыл-
ки у посыльщика Идинского острогу пешего десятника казачья у
Прокофья Черниговского в уплату пятнатцать рублев шеснатцать
алтын четыре деньги принято и отдано в прием выборному казен-
ному целовальнику Андрею Юдину.
Под тою запискою в приеме тех денег он, целовальник Ан-
дрей Юдин, росписался» [137].
Эта недовозная денежная казна предназначалась на жало-
ванье самому Прокофию Черниговскому и еще двум идинским
казакам. Там же, в Иркутске, Прокофий Черниговский получил
денежное жалованье на себя и для передачи идинским казакам, о
чем в расходной книге сделана запись:
«Того ж числа [11 октября 1704 г.] по указу великого госуда-
ря по помете на выписке подьячего Ивана Игнатьева великого госу-
даря жалованье впредь на 1705 идинским пешим казаком, налично-
му десятнику Прокофью Черниговскому да в посылку в Ыдинской
острог с ним же, Прокофьем, рядовым Семену Звереву, Ивану
Захарову, ис приему выборного казенного целовальника Андрея
344 Юдина денег, десятнику пять рублев шеснатцать алтын четыре
деньги, рядовым дву человеком по пяти рублев, итого пятнатцать
рублев шеснатцать алтын четыре деньги дано по окладом сполна.
А в подлинной книге под тою запискою во взятье жалованья
и в посылку в Ыдинской острог вместо Семена Зверева, Ивана
Захарова росписался Прокофей Черниговской» [138].
Служилых людей в Идинском острожке было недостаточно
для несения всех служб. Поэтому они подали челобитную, о кото-
рой сообщили в Москву иркутские воеводы:
«Великому государю [П. А.] холопи твои, Ларион, Борис
Синявины да Лука Артемьев челом бьют. В прошлом, государь,
706 году, декабря в 6 день, били челом тебе, великому государю,
а в Ыркуцку в Приказной избе нам, холопем твоим, Идинского
острогу служилые люди пешие
пятидесятник Емельян Чернеговской
десятник Прокопей Чернеговской
рядовые
Миня Кулаков
Петр Бутаков
Иван Захаров
с товарыщи, всего дватцать человек, подали за руками чело-
битную.
А в челобитной их написано: в прошлом де 706 году, октября
в … день, по твоему великого государя указу и по иркутцкой указ-
ной памяти взято де из Ыдинского острогу для ясачного збору в
Балаганской острог из них, служилых людей, два человека. А в
Ыдинску де их малое число, только дватцать человек.
Да из них же де, служилых людей, в твою великого государя
службу выбираютца в год в Ыдинском остроге:
за ясачным збором по два человека
к пивной продаже на квасную в целовальники по два человека
к хлебной покупке на винное твое великого государя куренье
по одному человеку
к збору конских пошлин на конскую площадку по одному
человеку
к молодьбе десятинного хлеба по одному человеку
на железные заводы к збору десятинного железа по одному
человеку
к збору с посадцких людей и с кузниц и с мельниц годовых
оброков по одному человеку.
345
А за вышеписанными де твоими великого государя службами
в Ыдинском остроге для обережи твоей великого государя казны
на карауле остаетца их только восемь человек.
И чтоб великий государь пожаловал их, служилых людей:
велел по Идинскому острогу приверстать вновь казаков вприбав-
ку, сколько человек ты, великий государь, укажешь.
А по справке, государь, в Ыркуцку в Приказной избе в про-
шлом 701 году, декабря в 21 день, в твоей великого государя
грамоте из Сибирского приказу в Ыркуцк к прежнему воеводе
стольнику Юрью Шишкину за приписью дьяка Ивана Чепелёва
написано: указал ты, великий государь, учинить Иркутцкого при-
суда в пригородах и острогах служилых людей:
в Удинском конных казаков пятьдесят человек, пеших сто
пятьдесят человек. Всего двести человек
в Селенгинску конных и пеших пятьдесят человек
в Ыдинском, в Ыльинском, в Кабанском по дватцати человек
в остроге.
А больши того указного числа служилых людей прибавли-
вать и убавливать не велено.
А твоего великого государева жалованья оклады им денеж-
ные и хлебные, и соляные велено учинить против иркуцких ка-
заков: конным против конных, пеших против пеших, всем равно.
И мы, холопи твои, против их, Идинского острогу служилых
людей, челобитья послали из Ыркутцка в Ыдинской острог для
обережи и караулу твоей великого государя казны иркуцких слу-
жилых людей пять человек. И велели им в том остроге быть до
твоего великого государя указу.
А вновь по Идинскому острогу служилых людей без твоего
великого государя указу и без грамоты из Сибирского приказу
привестать мы, холопи твои, опасны.
И о приверске, государь, по Идинскому острогу вприбавку
служилых людей что ты, великий государь [П. А.], нам, холопем
твоим, укажешь?
А сию, государь, отписку послали к тебе, великому госу-
дарю, мы, холопи твои, к Москве из Ыркутцка чрез почту до
Тобольска в первом свяске в нынешнем 707 году, мая в 15 день, с
ыркутцкими служилыми людьми, с Ываном Ярцовым, с Андреем
Короваевым, и велели подать в Сибирском приказе князю Мат-
вею Петровичю Гагарину с товарыщи» [139].
Обратим здесь внимание на то, что согласно указу, полу-
346 ченному 21 декабря 1701 года, в Идинском остроге должны быть
только пешие казаки. Упомянутые в этой отписке челобитчики
Емельян Черниговский, Прокопий Черниговский, Иван Захаров
Хороших в 1692 году были конными казаками, а теперь пешими.
Для конных казаков устанавливались более высокие оклады по
сравнению с пешими. Но, может быть, идинские конные казаки не
были ущемлены, так как их оклады приравняли к более высоким
окладам иркутских пеших казаков.
А сейчас приведем документ о пасынке Федора Чернигов-
ского.
«Державнейший царь, государь всемилостивейший.
В прошлых годах, назад тому лет с тринатцать, по твоему
великого государя указу поверстан был я, раб твой, Иркуцкого
города по Идинскому острогу в конную казачью службу в десят-
ники. А за службу отца моего, иркуцкого сына боярского Федора
Черниговского, поверстан был я, раб твой, по Иркуцку в ата-
маны.
И по твоему ж великого государя указу и по грамоте отстав-
лен для того: которые де верстаны в какие чины в Ыркуцку, а не
по московской грамоте, и таких велено отставить. А в мое место
поверстан по Идинскому острогу в пешую казачью службу гуля-
щей человек Максим Кирилов сын Переломов. А я, раб твой, ни в
какой чин не приверстан, скитаюсь межу дворы, нужен и беден.
Всемилостивейший государь, прошу Вашего Величества, по-
жалуй меня, раба своего. Вели, государь, поверстать меня, раба
своего, в прежнее мое место по Идинскому острогу в пешую ка-
зачью службу.
Вашего Величества нижайший раб, иркуцкого сына боярско-
го Федора Чернеговского богоданной сын, Петр Афонасьев сын
Роздобреев.
1707 году, июня в 5 день.
К сей челобитной вместо брата своего Петра Роздобреева по
его велению Прокофей Чернеговской руку приложил» [140].
Богоданный сын — это неродной сын, пасынок. Значит, Фе-
дор женился второй раз и взял в жены женщину с ребенком.
Напомним, что, рассказывая о побеге отца, Федор Черниговский
упомянул, что его, Федора, тестем был пашенный крестьянин
Оська Васильев Подкаменный, ссыльный черкашенин, бежавший
с Никифором Черниговским на Амур, а из Албазина в Китай. У
Оськи Васильева было три дочери. Женой Федора, предположи-
347
тельно, была средняя дочь, Евгеньица. У него был родной сын
Егор. Когда Федор женился второй раз, неизвестно. Подробности
остаются загадкой.
Документы за XVIII век идут с большими перерывами. Вот
документ, относящийся к 1723 году:
«Указ Его Величества Императора и самодержца Всероссий-
ского ис канцелярии Иркуцкой правинции в Ылимск камисару
Петру Соловарову или кто до прибытия ево кто управляет.
Нынешнего 723 году по Его Императорского Величества ука-
зу велено сыскивать Иркуцкого города недорослей, казачьих де-
тей, которые не явились к высылке в Тобольск. И по получении
сего указу оных недорослей сыскивать в Ылимску и в уездех на-
крепко, с прилежанием и радением, без упущения. А как сысканы
будут, прислать в Ыркуцк под караулом немедленно. <...>
Идинского острогу
Василей Прокопьев сын Чернеговский
Василей Иванов сын Пашков
Василей Алексеев сын Тугаринов
Петр Семенов сын Чернеговский» [141].
Василий Прокопьев — это внук Никифора Черниговского.
Согласно переписи 1748 года, ему в это время было 22 года. А
Петр Семенов — внук Прокопия Черниговского. В дальнейших
переписях ни он, ни его потомки не упоминаются.
Подведем пока итог потомкам Никифора Черниговского по
мужской линии по состоянию на 1723 год.
Никифор Романов сын Черниговский
У него дети Федор
Анисим
Василий
У Федора сын Петр
У Анисима дети Сергей
Прокопий
У Василия сын Емельян
У Прокопия дети Семен
Михайло 1686–1756
Антипа 1693–1756
Василий род. 1701
У Семена сын Петр.
Годы рождения и смерти взяты из переписей 1748 и 1762 го-
дов, которые мы приведем ниже.
348 Эти данные не являются исчерпывающими. Встречаются до-
кументы с неопознанными Черниговскими. Есть один загадочный
документ, из которого следует, что в 1686 году в Якутске прожи-
вала какая-то вдова Черниговская:
«195 [1686] году, октября в 26 день, била челом великим го-
сударем [И. А., П. А.], а в Якутцком в Приказной избе генералу
и воеводе Матвею Осиповичю Кровкову словесным челобитьем
вдова Огрофенка Иванова дочь Черниговского:
В нынешнем де во 195 [1686] году, октября в 26 день, пойма-
ли де ее работники, якуты, на аласе острова коня, шерстью бело-
во, в сенном остожье. Вломилась к сену и сено поела в остожье
много. А чья де та лошадь, того де она, Огрофенка, не знает.
И чтоб ее великие государи, Огрофенку, пожаловали: велели
ее словесное челобитье записать и того же коня, досмотря, запи-
сать же.
Того ж числа по указу великих государей и по приказу гене-
рала и воеводы Матвея Осиповича Кровкова отдан тот приводной
конь белой великих государей до указу кормить денщику Якуньке
Сирянину» [142].
Внизу написано: «Я, Якунька Сирянинов, взял коня шерс-
тью белово до указу и руку приложил».
На обороте рукоприкладство: «К сему словесному челобитью
вместо вдовы Огрофенки Ивановы по ее веленью Петрушка Григорь-
ев руку приложил».
Имела ли ли эта вдова отношение к роду Никифора Черни-
говского, сказать невозможно. Напомним, что жену Никифора
Черниговского еще до ссылки в Сибирь звали Аносьицей, а ее от-
чима звали Петром. А на Лене, хотя и упоминают жену Чернигов-
ского, но не называют ее по имени. Может, это была албазинская
жена Черниговского, которая могла выйти на Лену с казаками
после сдачи Албазина китайцам.
Есть и еще записи в таможенных книгах за 1701 год о неопо-
знанном промышленном человеке Петрушке Иванове сыне Черни-
говском, который занимался сплавом хлеба из Илги в Якутск:
«Того ж числа [1 июня 1701 г.] приплыл сверху Лены реки
в Якуцкой город промышленой человек Петрушка Иванов сын
Черниговских.
А у него по илгинской выписке хлебного запаcу сто пятьдесят
пуд ржи. А илгинская цена той рже пятнатцать рублев. А ту рожь
купил он в Ылгинской волости у пашенных крестьян на явленные
349
свои платежные деньги, с которых денег взято с него по десяти
денег с рубля на Илге в нынешнем 1701 году.
Да с него ж по той же проезжей послан с ним племянник
ево родной Гаранька Иванов сын Ярофеевых, илгинской же по-
купки сто пятьдесят пуд ржи. Илгинская цена той рже пятнатцать
рублев. А ту рожь купил он на явленные свои платежные денги,
с которых денег взята десятая у него, Яранки, за продавцов за
пашенных крестьян по десяти денег с рубля на Илге. А в Якут-
цком донято по десяти ж денег с рубля в таможнях в прошлом
1700 году.
И в нынешнем 1701 году тот ево вышеписанной хлебной за-
пас в Якутцком не в продаже, в остатке впредь 1702 году» [143].
Имеется список промышленных и гулящих людей Илгинско-
го острога за 1709 год. В нем записаны:
«Микитка Пантелеев Черниговских
Василей Иванов Черниговских» [144].
Возможно, что Василей Иванов Черниговских — брат упомя-
нутого выше Петрушки Иванова Черниговских. Однако сам Пет-
рушка Иванов Черниговских в списке промышленных и гулящих
людей Илгинского острога за 1709 год не упомянут. А Микита
Пантелеев Черниговских ранее и после не упоминается ни в каких
документах, так же как и его отец Пантелей.
В 1735 году участники экспедиции Академии наук составили
«Описание водяного пути от города Иркуцка вниз по рекам Ан-
гаре, Тунгуске и Енисею до Енисейска». В этом описании упоми-
наются две заимки Черниговских. Одна из них была расположена
выше Идинского острога, другая ниже. О той, которая выше,
написано:
«Черниговская заимка <...> на левом берегу Ангары за остро-
вом. В ней житель — пашенной крестьянин».
Значит, не все Черниговские были служилыми людьми.
В шести верстах ниже Черниговской заимки на правом бере-
гу Ангары находилась Гришева заимка. Ниже ее в семи верстах
упоминается:
«Каменка деревня, она ж и Верхняя слобода, на том же берегу
Ангары. Принадлежит к нижеписанному Идинскому острогу. В ней
дворов с 15, жители посадские люди и пашенные крестьяне. <...>
Ида речка. Впала между вышеобъявленною деревнею Камен-
кою и следующим острогом в Ангару, а вершиною вышла верстах
в 20 с восточной стороны из хребта.
350 Идинской острог Балаганского дистрикта на правом бере-
гу Ангары на высоком каменном яру, по которому оной острог в
просторечии и Каменкою называют. <...> Жители при оном ос-
троге — служивые, казачьи дети, посадские и пашенные крестья-
ня. От Олонской слободы до сего острогу 44 версты, а от деревни
Каменки 1. <...>
Чернеговская, она ж и Каменка деревня, присуду Идинского
острогу на левом берегу Ангары. В ней 3 двора. Жители — слу-
живые люди» [145].
Видимо, на этой заимке и жил Федор Черниговский.
Напротив деревни Каменки на левом берегу Ангары находи-
лась Бейтонова заимка иркутского дворянина Матвея Бейтона. В
ней — два двора и часовня во имя Николая Чудотворца. Матвей
Бейтон — сын Афанасия Бейтона, руководившего обороной Алба-
зина во время второй его осады китайцами.
Из переписей, которые проводились в то время, сохрани-
лась переписная книга второй ревизии, 1747 года. Во время этой
ревизии переписывались только лица мужского пола. Отставные
казаки и их дети, не поверстанные в службу, значились как раз-
ночинцы. Приводим выписку из этой книги о Черниговских:
«Идинского острогу разночинцы
№
Лета
9816 Иван Чернеговской 28
9817 У него брат, в прежнюю перепись написанной, Василей 25
9818 После переписи рожденной у Василья сын Павел 2
9819 Написанной в прежнюю перепись Антипа Чернеговской 55
[сын Прокопия]
У него братья, в прежнюю перепись написанные:
9820 Михайло [Прокопьев] 62
9821 Василей [Прокопьев] 47
9822 У Михайла сын, в прежнюю перепись написанной же,
Дмитрей 27
После переписи рожденныя:
9823 У Антипы сын Петр 20
9824 У Михайла сын Иван 14
У Василья дети:
9825 Григорей 4
9826 Иван 10
9827 Козьма 3
351
9828 Семен 3-х недель
9829 У Дмитрея сын Яков 6 недель
<...> Написанной в прежнюю перепись Степан Чернеговской 68
У него дети:
9838 В прежнюю перепись написанной же Семен 26
9839 После переписи рожденной Ларион 20» [146].
Из приведенных ранее документов неизвестно, чей сын Иван
Черниговский, записанный под № 9816. И еще более удивитель-
но, что самый старший в этом списке Степан Черниговский, запи-
санный под № 9837, ни разу не упоминался в приведенных выше
документах, поэтому тоже неизвестно, чей он сын.
В разделе выбывших к 1648 году записано:
«В том же Идинском остроге разночинцы:
Померло
3892 Иван Чернеговской
3906 Емельян [Васильев] Чернеговской
3911 Прокопей [Анисимов] Чернеговской
Определено в казачью службу по Идинску
3921 Иван Чернеговской
3924 Егор Чернеговской
В рождении не бывало
3930 Дмитрей Емельянов сын Чернеговской
Писан двоекратно
3931 Емельян Чернеговской» [147].
Отсутствие отчеств не дает возможности составить непрерыв-
ную родословную.
В 1762 году проводилась третья ревизия. По ней переписыва-
лись также и лица женского пола. Приводим выписку, касающую-
ся Черниговских.
«1762 году, апреля 18 дня, Идинского острога выборные от
разночинцов десятники Петр Чернеговской да Петр Панфилов
сын Хороших, по силе публикованного в 761-м году Правитель-
ствующего Синоду указу, дали сию скаску в положенных в ни-
жеписанном остроге по последней 1747 году ревизии в подушном
окладе, и ис тово числа разными случаями убылых, и после того
рожденных, и объявляем по самой истине без всякой утайки.
А буде впредь кем обличены явимся в том повинны, будем поло-
женного по указом всякого штрафа безо всякого милосердия» [148].
Далее на листах 459–462 следует таблица. В ней записаны
разночинцы Идинского острога с указанием возраста по состоя-
352 нию на 1745 и 1762 годы. Выпишем из нее Черниговских.
«Написанной в бывшую последнюю ревизию
Иван Чернеговский, 45. Взят в город Иркуцк в службу.
У него брат Василей, 42. Умре в 756 году.
У Василья сын Павел, 19. Вышел на Кутулицкой станец в
ямщики.
Написанной в бывшую последнюю ревизию
Антипа Чернеговской, 55. Умре в 756 году.
У него жена Ирина Иванова, семидесяти годов, ста-
ринная, взятая Идинского острогу крестьянина Ивана Коробова
дочь.
У него брат Михайло, 62. Умре в 756 году.
У него жена новокрещеная Анна Алексеева, пятиде-
сят[и] годов, старинная, взятая Идинского острогу в Казачьей
деревне казака Алексея Малышева дочь.
Василей, 47. 64 [в 1762 г.]
У него жена Марья Иванова, пятидесят[и] двух годов,
взятая Идинского острогу [в] Верхней деревне крестьянина Ивана
Черноусова дочь, старинная.
У Михайла сын Дмитрей, 27. 44 [в 1762 г.]
У него жена Марфа Федорова, сорока годов, старин-
ная, взятая того же острогу Бурецкой деревни крестьянина Федо-
ра Балушина дочь.
У Антипы сын Петр, 20. 37 [в 1762 г.]
У него жена Орина Степанова, сорока трех годов, старин-
ная, взятая того же острогу Бумашкинской деревни крестьянина
Степана Трусихина дочь.
У Михайла сын Иван, 14. Умре в 745 году.
У Василья дети: Григорей, 31. По Иркуцку в казаках.
У него жена Анна Тимофеева, тритцати годов, взятая того
ж острогу деревни Серёткиной крестьянина Тимофея Серёткина
дочь.
Иван, 10. Взят в рекруты в 757 году. 27 [в 1762 г.]
У него жена Оксинья Данилова, дватцати семи годов, взятая
того ж острогу в Казачьей деревне Данила Крюкова дочь.
Козьма, 3. Умре в 760 году.
Семен, 30 недель. Умре в 745 году.
У Дмитрея сын Яков, 6 недель. 17 [в 1762 г.]
После последней ревизии рождённые:
У Дмитрея сын Нефед, 5 [в 1762 г.]
353
У Петра дети: Иван, 8 [в 1764 г.]
Павел, 5 [в 1762 г.]
Евдоким полугоду [в 1762 г.]
У Григорья сын Данило, 7 [в 1762 г.]
У Ивана дети: Василей, 3 [в 1762 г.]
Матвей, 2 [в 1762 г.]
Дочери:
У Антипы: Акилина, дватцати четырёх годов, выдана
в замужество за иркуцкого посадского Василья Бархатова.
Елена, дватцати трех годов, выдана в за-
мужество того ж Идинского острогу в Казачью деревню за иркуц-
кого посадского Ивана Бутакова.
У Петра Антипова: Марфа, восмьнатцати годов,
Овдотья, десяти годов,
Стефанида, осми годов.
У Василья: Агафия, тритцати годов, выдана в замуже-
ство Идинского острога в Бумашкинскую деревню за идинского
посадского Петра Донских.
Орина, дватцати пяти годов, выдана в за-
мужество Якуцкого Спаского монастыря Тыптинской заимки за
вкладчикова сына Емельяна Мартынова.
Марина, восмьнатцати годов.
Орина, шеснатцати годов.
У Дмитрея: Стефанида, дватцати трех годов, выдана в
замужество Черемховой станец за ямщика Спиридона Поздеева.
Стефанида ж, пятнатцати годов.
Домна, десяти годов.
Наталья, дву годов.
У Григорья: Анна, семи годов.
Анна ж, дватцати недель.
У Ивана: Настасья, четырех годов.
Написаны в бывшую последнюю ревизию:
Степан Чернеговской, 68. 85 [в 1762 г.]
У него дети: Семен, 43. По Иркуцку в казаках.
Ларион 20. Умре в 756 году.
У него жена Анна Осипова, тритцати годов, взятая Ба-
лаганского ведомства Хорьюзовской деревни посацкого Осипа
Долганова дочь.
После последней ревизии рожденной у него незаконнорож-
денной Лев, 20 недель.
354 Дочери родныя: Федора, тринатцати лет.
Офимья, восьми лет.
Авдотья, семи годов.
Авдотья же, шти годов» [149].
А дальше идут какие-то уточнения: дочери, которые записа-
ны в этой таблице как незамужние, оказываются замужними, а в
именах встречаются разночтения.
Так, в Верхней деревне Идинского острога значится: «На-
писанного в бывшую последнюю ревизию Михаила Чернеговского
дочь Ксения [Оксинья], осмнатцати лет, выдана в замужество Бу-
машкинской деревни за крестьянина Василья Донских» [150].
Далее: «Написанного ж в бывшею последнюю ревизию Василья Чернеговского дочь Марина, осмнатцати годов, выдана в
замужество в Малтинскую деревню за крестьянина Прохора Чанцова» [151].
|
