Денис Погребной. Остарбайтер. Группа Сопротивления : ВГД

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Следующий этап: опрос свидетелей и очевидцев.
На удитвление, нашла немало людей, которые помнили Дениса, учились с ним. А с помощью сельского краеведа Софии Мороз удалось даже найти тех, кто находитсяв Лейпциге и мог знать о лагере, где находился Денис.
Оказалось, что способности к рисованию заметила у сельского парнишки не кто-нибудь, а знаменитая Татьяна Акимовна Пата, основавшая школу художественной росписи в с. Петриковка. Уже прославившая сэтот стиль, названный петриковской росписью, Татьяна Акимовна в 1936 году основала школу, в которую собирала способных мальчишек и девчонок из окрестных сел. Вот в первый ее выпуск и попал Денис.
Жив и здарвствует соученик Дениса Владимир Иванович Соколенко,прошедший войну, ставший потом во главе фабрики народной росписи в с. Петрикова, создавший музей-усадьбу, где собрал уникальные образцы, историю промысла. Он же впервые создал плакаты, в стиле "петриковки", которые украшали немало украинских хат - настолько красивыми они были.
Денис же после окончания школы был направлен в Кролевец сумской области, на только что созданную фабрику художественного ткачества.
Наверное, мастера тогда были нужны, потому что его даже не призывают в армию. Сохранилась скатерть, вытканная по эскизу молодого художника.

Но это не приближало меня к поиску документов и сведений о военной судьбе Дениса васильевича.
На одной из фотографий, сохранившейся у сестры и уже неизвестно как оказавшейся в семье, рядом с Денисом сфотографирована какая-то девушка. На оборотной стороне кем-то написан ее адрес, фамилия, имя и отчество.
Якобы это была девушка, с которой у него были романтические отношения в Германии. А если так, то, возможно, это даст толчок в моих поисках?
Запросила сведения о ней , попросив сотрудников областного архива найти ее фильтрационное дело.
Архивную справку прислали. Даже уточнили, что допущена ошибка в фамилии. Перечислили названия предприятий, на которых она работала в Германии. Одно из них находилось в пригороде Лейпцига.

На сайте "Форум поисковых движений" в теме "Советские военнопленные, погибшие при бомбардировках" разместила свое сообщение-вопрос.
Спасибо участникам форума, которые откликнулись на мой призыв о помощи и дали много ссылок.
Но....
Каждый вечер в поисковике я искала упоминания о лагарях принудительного труда , расположенных в Лейпциге, о группах Сопротивления в Германии.
И вот. наконец-то, нашла на сайте "Молодая Гвардия" книгу Е.А.Бродского "Забвению не подлежит", а в ней:

Можно предположить, что важную роль в работе этих подпольных патриотических организаций играли
Дмитрий Мороз, староста в лагере фирмы "Ойле"
27-летний Михаил Шкурин,
23-летний Денис Погребной из лагеря "Антон",
19-летний Павел Гребенюк из Новомосковска, находившийся в лагере предприятия ДАФ, который был подчинен директорату "Веркцойг унд геретефабрик",
27-летний преподаватель математики и физики Иван Петров из лагеря фабрики "Воллькеммерай",
20-летний Алексей Русицкий, работавший на предприятии "Банбетрибсвагенверк Лейпциг-хауптбанхоф вест",
19-летний Виталий Войтенко,
Иосиф Сергеенко из таухского лагеря "Миттельдойче моторенверке",
22-летний Владимир Соломонов,
29-летний советский военнопленный из лагеря Л-277 на Наумбургерштрассе Николай Белов (личный номер 110015 IV), который до начала войны жил в Куйбышеве, а теперь находился на принудительных работах на предприятии фирмы "Зейдель".
ИАК удалось установить связь с лагерями военнопленных, в том числе с лейпцигским офицерским лагерем, находившимся в казарме на Халлишенштрассе. В нем среди пленных было несколько десятков советских старших офицеров

http://www.molodguard.ru/heroes31.htm
Глава седьмая
В БЕРЛИНЕ И ЛЕЙПЦИГЕ

Это была уже маленькая , но крайне важная для продолжения поиска, как я думала, победа!
Дальше было письмо в Международную службу розыска, откуда получила ошеломляющий ответ.
В нем сообщалось, что Денис Погребной был арестован гестапо 20 июня 1944 года, содержался в полицейской тюрьме Лейпцига, был обвинен в государственной измене и принадлежности к Компартии Германии и 2 августа 1944 года отправлен в концлагерь Освенцим.

Следующим запросом было письмо в Музей Освенцима.
Откуда пришло сообщение, что данных о Денисе Погребном не найдено. Что документы были уничтожены эсесовцами по приказу Гиммлера, чтобы скрыть масштабы уничтожения узников. Но по воспоминаниям Марии Кабановой , оставшейся в живых, вскоре по прибытию эшелона из Лейпцига в лагерь ( а зарегистрирован он 5 августа 1944 года) руководитель организации Николай Румянцев был казнен вместе с еще 19 членами организации, а вскоре были убиты и другие члены Интернационального антифашистского комитета , находившиеся в Освенциме.
На просьбу прислать воспоминания Кабановой сотрудница Музея Освенцима, к которой обращалась, не ответила.

Но самым потрясающим была публикация в областной газете рассказа о...
Павле Гребенюке! Оказывается, он жив! ВЫЖИЛ в Освенциме, хотя был одним из самых активных членов ИАК!
http://gorod.dp.ua/news/news.p...7#comments

Как утверждает Е.А.Бродский. "наибольших успехов в создании интернациональных организаций антифашистского Сопротивления советские люди достигли в Лейпциге, Мюнхене, где их инициатива сомкнулась с аналогичной инициативой немецких антинацистов и где образовались в силу этого наиболее значительные интернациональные антифашистские центры".
Значит, ИАК оставил след в документах. Значит, можно продолжать поиск уже в немецких архивах!
И я не ошиблась.
18 июля 1944 года лейпцигский прокурор направил имперскому министру юстиции донесене, в котором писал: "Управление государственной полиции Лейпцигасообщило мне следующее. ...В результате обстоятельной полицейской слежки и в ходе длительного расследования установлено существование в Лейпциге трех коммунистических организаций. Все они преследуют одну и ту же цель - насильственное устранение национал-социалистического руководства.
Охарактеризовав каждую из групп, прокурор Лейпцига подчеркнул, что первая из них, именовавшаяся Интернациональный Антифашистский комитет, в сентябре 1943 г. установила связи с советскими гражданскими рабочими и военнопленными, находящимися в Германии, и вместе с ними пыталась создать партизанские группы среди иностранных рабочих крупнейших лейпцигских военных заводов. С началом запланированногог вооруженного восстания "эти групы под руководством советско-русских военнопленных офицеров должны были вооружиться путем нападения на заранее установленные полицейские посты и военные склады акционерного общества Хуго Шнейдер в Лейпциге"

В служенбном бюллетене гестапо, который назывался "Донесения о важных происшествиях, расследованием которых занимается тайная государственная полиция" , возвращаясь к тому, о чем докладывал прокурор Лейпцига 18 июля, сообщало, что "ликвидирован Интернациональный антифашистский комитет, насчитывавший 33 активиста". Комитет руководил отлично организованными ячейками, во главе которых в большинстве своем стояли политически подготовленные люди. Он поддерживал конспиративные связи с 12 арестованными политически опытными немецкими коммунистами - представителями интеллигенции.

Еще я получила ответ из Госархива Германии, что найдены документы об аресте Дениса Погребного.
Сообщили условия получения их копии.
Прислали анкету, которую надо заполнить и попросилли прислать документы, дающие право на получение копий.

И вот очередная невероятная находка.
Может быть, это тоже подтверждения одного из рассказов о роли Дениса как художника в антифашистском Сопротивлении
Те, кто вернулся, рассказывали, что он изготавливал какие-то бланки, печати. За что, мол, его и арестовали.
Я никак не могла понять о каких бланках идет речь. Зачем они нужны остовцам?
Но сегодня я нашла одно письмо, содержание которого показалось мне интересным. прежде всего потому, что в нем речь идет о русском, изготовившем документы и печати, и о том, что передал он их через бельгийца. Но ведь парень на фото с Денисом тоже бельгиец!

"Все поддельные документы для каждой зоны в отдельности и удостоверения об освобождении по болезни били сделаны технически настолько безукоризненно, что выдержали испытания на многочисленных проверках в шести зонах. Пожми от моего имени руку тому товарищу, который их делал, если он жив-здоров, и сообщи мне его адрес.
...Я пока не сообщаю тебе о русских товарищах по подпольной работе, так как не знаю, кого ты помнишь и о ком хочешь что-нибудь узнать. Поэтому при первом твоем запросе о ком-либо я сообщу тебе обо всех, кто остался в живых, и их адреса. Очень прошу тебя сообщить мне о судьбе Марселя и его товарища, который смастерил документы, позволившие нам беспрепятственно проехать шесть шталаговых зон по фашистской Германии.

Опубликовал ли ты у себя на родине или кто-нибудь из французских товарищей записки о работе Интернационального подпольного комитета или какие-нибудь документы? Надеюсь, ты сообщишь мне об этом."
http://www.sakharov-center.ru/...p;page=204

Сегодня состоялась встреча с Павлом Федоровичем Гребенюком
Мне несказанно повезло!
Из рассказа П.Ф. Гребенюка
Мы познакомились с Денисом, наверное, в мае 1944, незадолго до нашего ареста. Мы из нашего лагеря на работу ходили мимо их лагеря. И вот Дима Мороз нас и познакомил. А как они были знакомы, я не знаю. Димины нары были как раз над моими.
Николай Румянцев тогда уже был на нелегальном положении, жил в семье Хауке, ему документы сделали на имя Орлова. Он снабжал нас листовками. И где-то в конце мая он приходил к Диме, передал листовки, поговорили. Мороз его только проводил, как слышим шум - Николая задержали. У него были листовки. Говорю Диме: ты понимаешь что это для тебя означает, беги, спасайся. А он мне: "Я верю своим товарищам. Я решился на все". И остался.
Прошло немного времени, приходят к нам в барак полицейский и один в штатском, а с ними переводчик. Спрашивают где койка Мороза. А где он? Дима тогда был на работе. Они осмотрели все и ушли. Мы , конечнго, все поняли. Собрали его вещи. Прошло пара дней, это было 20 июня. Я только вернулся с работы. Тут мне уже: собирайся. Порылись в вещах. Было много фото. В том числе неецкой девушки, которая мне симпатизировала. Следователь еще так внимательно его рассматривал. Потом бросил в кучу..Я эти все фото в печку.
Выводят меня. Садимся в машину. В машине Дима. Ну, понятно уже что случилось. Привезли нас в тюрьму. А в камере набито так, что просто не протолкнуться. И вдруг я вижу в камере этой Дениса. Я-то и не предполагал, что он имеет какое-то отношение к подполью. И в той же камере Алеша Ружинский, мой земляк. И вталкивают все новых и новых...
Мы потихоньку стали пробираться друг к другу. Собрались вместе. Перешептываемся. Арест Николая, потом Димы. Теперь вот нас сразу троих. Определили нас в камеры. В разные. И недели на две о нас как будто забыли. На прогулки нас не выводили, встречались только в бане. В баню водили регулярно. Ну, а спустя недели две нас троих повели на допрос. Следователь ведет допрос, пока переводчик переведет, успеваешь сообразить что говорить. Конечно., били. Пальцы в двери зажимали. Открывают такой шкафчик, а там тростник стоит - от тоненького до долстого. Мол, выбирай чем мы тебя бить будем. Один берет тоненькую тростинку бамбука, а второй толстую. Я очнулся уже в камере. У меня там чех был еще и француз. Ребята помогли, нашли сухарь: ешь, силы нужны. На второй день снова на допрос. И тут заводят Диму Мороза. очная ставка. Он говорит, что знает меня, что передавал мне листовку. Да, говорю, давал мне читать. Но я вернул ее. Они стали бить Диму.
Дениса и Алешу жестоко пытали. Дениса подвешивали на дыбу. Подвесят и бьют теми же палками. Алеше было легче - его забрали с работы, и у него роба хоть с манжетами выручала. Но мы треврдили, что знакомы, но ничего такого не знаем. Да, читали листовки, но не передавали их никому. А в лагере "Антон" вообще было трудно - забором все обнесено, не выберешься просто так. Так что какие там сходки! От кого получали листовки? Ну, находили иногда. А листовки писал Румянцев. Раз в месяц получалось. И тираж был маленький. Одна на лагерь, а потом ее читали, передавали.
Мы понимали, что раз нас все время втроем водят, то кто-то назвал нас троих. Теперь я знаю кто это был. Но не осуждаю. Я не знаю как бы себя повел, если бы каждый раз повторный допрос устраивали.
Что такое повторный?Ну, я однажды прошел через это. Заканчивает следователь допрос. Говорит переводчику- прочитай ему, пусть подпишет. А тут заходит в кабинет пацан совсем. Ну, на вид лет 18. В галифе, но пиджак, шляпа. Говорит: а сейчас я тебя пытать буду и скалится. У меня, говорит, ты разговоришься. И в размаху меня в зубы. Счесал кожу на пальцах до крови. А ему следователь говорит: зачем руки мараешь о него? Возьми указку. А это такой прут из пластмассы, четырехгранный. И он меня этим прутом по лицу. И еще требует: не отводи глаза, смотри в глаза. А я уже ничего не вижу просто, заплыли глаза. Сознание потерял. Привели меян в тюрьму. А надсмотрщик говорит: никогда такого еще не видел. Хлопцы же в одежде. Лешу и Дениса так били, что у них мясо отходило от кости. Уже гноится начало. Они стояли с трудом на ногах. Кладут на распорки и бьют снова.
Потом перестали вызывать на допросы. И однажды нас снова повели в общую камеру. Смотрим - нащи все. Забрали вещи личные. Запечатали в конверты. Дали расписаться. Что с нами будет дальше? Девчата тоже в камере. На утро нас вывели , посадили в полуторку, повезли на вокзал. Куда - никто не знает. Уже в вагоне Тая Тонконог с охранником нашим разговорилась: када нас? Говорит: в лагерь. Какой? Он посмотрел в документах - Аушвиц. А мы о нем ничего не слышали. Знали, что есть Дахау, Бухенвальд, был еще страшный штрафлагерь в Розене. Туда направляли на 4 недели, если оставался живым - возвращали обратно.
Денис и Леша не могли ни сидеть, ни лежать. Мы их поддерживали стоя. А у них уже тело разлагается - дыщать в вагоне нечем. И маленькое такое окошко застекленное. Так мы выбили стекло. Август же. Жара. Хоть немного воздуха свежего было. Привезли нас в Аущвиц 5 августа. Мой день рождения. С вокзала погнали к воротам. Теперь уже каждый знает эти ворота с надписью их. Завели нас в какой-то барак. Пол цементный. ну, мы как-то до утра там пробыли. А старожилы уже мимо барака туда-сюда: Откуда кто, ребята? И тут Коля Селезнев своего сослуживца арейского узнал. Тот говорит: я не могу сейчас, но вечером я тебя найду и поговорим.
Всех увели. Мы остались. Девчат забрали. Потом меня и троих поляков вызывают. Дали нам по бумажке с номерами. Один номер на руку, второй на лоскуте - на робу нашить.
Вечером меня нашел сослуживец Николая. Спрашивает о нем. Говорю, что так, мол, и так.. Э, говорит, все, крышка им. Пиши пропало. Их на крематорий. Это было 6 августа, значит. А потом мне сказали, что видели на складе вещи наших ребят. Вот так их 11 человек.. И Таю тоже.
Так что я и не разыскивал Дениса после войны. Знал, что никому из них уцелеть не посчастливилось. А меня 28 августа перевели в Заксенхаузен.

- А ты знаешь, что название концлагеря Аушвиц придумал Гимлер? И название польского городка Освенцим перенесено на него уже после освобождения. По-немецки название лагеря пишется так: Auschwitz. - написал в моем блокноте Павел Федорович.

ausschwitzen - вот от этого слова и возникло название. Переводится это слово как изгнание болезни с потом. Отсюда и знаменитая надпись на воротах "Работа делает свободным".

Мурзилка написал:

[q]
Это фото датировано 1 мая 1943 года.
На память родным и брату о т Демы Погребного о пребывании в одном из городов запада.
[/q]

А кто из них Погребной ?

Статья напечатана в газете «ЗНАМЯ КОММУНИЗМА» №12 (223). Суббота,27 января 1962 года. Орган Грайворонского райкома КПСС и райсовета депутатов трудящихся Белгородской области.

НОМЕР 82984
В квартире по улице Розы Люксембург
Был долгий зимний вечер. В семье главного инженера завода каменного литья тов. Каверина, проживающей в Донецке по улице Розы Люксембург, №2, каждый занимался своим обычным делом. Двенадцатилетняя Танюша, ученица пятого класса, сидела за уроками, а восьмилетний Коля пристроился возле матери.
Закончив хлопоты по хозяйству, Надежда Алексеевна стала просматривать собравшиеся за день свежие газеты и журналы. И вдруг она вздрогнула, побледнела и, опустив газету ,задумалась. Портрет, помещенный в газете, пробудил в её памяти картины далекого, но не забытого прошлого.
- Мамочка, что с тобой? – прервал размышления Надежны Алексеевны Коля. - Почему этот дядя так напугал тебя? - спросил он, указывая на портрет
-Нет, сынок, он меня не напугал, сказала она. - Это очень хороший человек, сильный, мужественный. Он любил свою родину, свой народ, свою землю.
-Расскажи о нём, мама. - Нет, сейчас не могу, в другой раз, - сказала Надежда Алексеевна и, отняв телефонную трубку, позвонила в редакцию:
- У вас в газете за девятое января опубликован материал о Николае Румянцеве - организаторе и руководителе Интернационального антифашистского комитета, действовавшего в Германии в годы Отечественной войны.
-Да. Вам известно что либо об этом человеке?
- Известно, - последовал ответ. - Я вместе с ним работала на заводе в Лейпциге, жили мы в одном лагере до его ухода в подполье, а в лагерь смерти Освенцим нас везли в одном вагоне.
- Как бы нам встретиться, может ,зайдете к нам редакцию?

Рассказывает доверенный Николая Румянцева
И вот мы сидим в редакции и беседуем о делах, оставивших неизгладимые шрамы на сердце. Шрамы остались у Надежды Алексеевны и на теле. Она закатывает рукав шерстяной кофточки и на предплечье левой руки мы видим выколотый номер 82984. Этот номер долгое время заменял ей - узнице лагеря смерти - имя, отчество и фамилию.
Надежде Алексеевне Науменко (это девичья фамилия Кавериной) едва исполнилось 19 лет, когда в город Грайворон, тогда Курской, а ныне Белгородской области, пришли фашистские оккупанты. Они согнали юношей и девушек, и отправили их на каторгу в Германию.
- Попала я работать на военный завод в районе Лейпцига, - рассказывает Надежда Алексеевна. - Кого только там не было - поляки и французы, чехи и голландцы, хорваты и сербы и многие, многие другие. Но больше всего было советских людей. Нас держали отдельно, у каждого на груди знак ''ОСТ''. Самую тяжелую, грязную работу заставляли делать нас. Трудились с 6 утра до 6 вечера. Под конвоем выводили из лагеря и под конвоем приводили обратно. Другим в определенные дни разрешалось выходить за пределы лагеря, а нас, советских людей всегда оставляли за колючей проволокой.
На заводе я встретилась в 1943 году с Костей Морозовым – красивым черноглазым парнем, который потом познакомил меня со своим другом – немного сутуловатым человеком ,невысокого роста, с шевелюрой льняных волос на голове и удивительно светлыми глазами. Он назвал себя Николаем Орловым. Помню первый вопрос, который задал мне Орлов: - Вы комсомолка? –Да. С 1938 года. – Ну. Комсомольцы не сдаются,- сказал он и сразу перевёл разговор на другую тему. Он говорил о Горьком. Мне почему-то показалось, что он весь пропитан книгами Горького. Николай Орлов оказался очень
развитым человеком, начитанным, с богатым не по возрасту жизненным опытом.
Потом мы уже встречались как старые друзья – горе и страдания особенно быстро сближают людей. Мне было хорошо с этими двумя парнями. Морозов и орлов много знали, обладали какой-то большой жизненной силой. Их оптимизм и вера в нашу победу передавались мне, и от этого становилось легче переносить невзгоды.
Как-то утром в выходной день я прохаживалась с девушками по лагерю. Мимо прошли Николай и Костя. Они отозвали меня в сторонку. – Постарайтесь обязательно до полудня как-нибудь уйти из лагеря, - сказал Орлов. – Вот мы с Костей тоже решили пройтись и сейчас улизнём. Я не придала этим словам особого значения и не ушла. Рискованное это было предприятие. Но в полдень поняла смысл того, что мне было сказано. На завод и расположенный рядом лагерь, которые до того не подвергались бомбёжкам, налетели самолёты и засыпали их градом бомб. – Откуда они знали, что будет бомбёжка? Прошло немало времени, и инцидент этот был уже забыт. Но как-то мы встретились с Морозовым. Долго беседовали о делах на фронте. Он рассказывал так, словно сегодня слушал передачу из Москвы. – Откуда ты всё это знаешь?- спросили я. – Не задавай лишних вопросов, - ответил Костя и в свою очередь спросил: - Могла бы ты Надя, настоящим делом заняться? – Каким? – Опасным для твоей жизни, но очень важным для нашего народа. Я дала согласие распространять листовки, рассказывать, что узнаю от него о делах на Родине, на фронтах. Костя потребовал тут же дать клятву, что в случае провала я готова умереть, но под самыми страшными пытками не назову не одного имени.
И вот он принёс мне десять листовок. Они были, очевидно, размножены на ротаторе. Под ними была подпись Интернационального антифашистского комитета. Я прочитала листовку в группе наших девчат, и все они, словно онемели – настолько их поразило то, что было написано. Только Полина Кротова, которая работала на подноске ящиков в цехе, сказала:
- Дай мне эту листовку, я прочитаю её в нашем цехе. И я дала.
Так я стала доверенной Интернационального комитета. По чьему-то заданию, переданному Костей, я связалась с офицером Советской Армии Боровковым , находившимся в лагере военнопленных, и передавала ему листовки. С Орловым встречалась всё реже и реже. Считала, что он ничего не знает о делах, которыми мы с Морозовым занимаемся. Потом в 1944 году он вовсе куда-то исчез из лагеря. Когда спросила Костю, он безразлично ответил: - А кто его знает, куда он девался. Но как-то в мае 1944 года Костя встретил меня очень взволнованный. – Что случилось? – Румянцева арестовали, - выпалил он. – Какого такого Румянцева? – спросила я. Морозов уставился на меня своими большими глазами, словно впервые меня видит. – Колю, Николая, понимаешь. – Орлова? – Не Орлов он, а Румянцев. И я тебе не Морозов, а Борис Лозинский.
Гестаповцы рыскали по лагерям, они хватали то одного, то другого. Арестовали Лозинского, потом и меня с группой девушек из других лагерей. Нас истязали, мучили, секли розгами, подвешивали на руках, завязанных сзади, били плетями по ногам. От нас требовали показаний о Румянцеве, требовали, чтобы мы назвали людей, которые читали листовки. Но все молчали.
2 августа 1944 года нас всех специальным поездом вывезли в лагерь смерти Освенцим. В одной половине нашего вагона были девушки, а в другой – мужчины. Нам удалось по дороге уговорить одного из охранников открыть двери мужской половины, чтобы можно было посмотреть, кого везут. Поздно ночью дверь открыли. Мы стояли молча друг перед другом. Я увидела Николая Румянцева, Бориса Лозинского, Боровкова и других товарищей. Они тоже стояли избитые, истерзанные и смотрели на нас. Светлые глаза Румянцева по-прежнему говорили: - Не сдаваться!
Больше я не видела моих дорогих товарищей – спутников тяжёлой юности.
Надежда Алексеевна встала. – Вот это и всё, что я знаю о Румянцеве. Среди нас, арестованных девушек, была Юлия Румянцева. Не знаю, однофамилица это Николая, родственница или жена. Она их Мелитополя. Возможно, Юлия выжила и знает больше о славном сыне Донбасса, о человеке, который превратил нас, узников, в активных борцов.
Мы обещали Надежде Алексеевне продолжить розыски друзей, близких и родственников Николая Румянцева.
П. Гамарник.
( Газета «Социалистический Донбасс»
19 января 1962 г.)

Денис Погребной. Остарбайтер. Группа Сопротивления

Полгода назад я начала поиск . Было несколько фото, рассказы, похожие на легенды., и ни одного документа, их подтверждающего. Теперь могу поделиться опытом поиска.