Денис Погребной. Остарбайтер. Группа Сопротивления

Следующий этап: опрос свидетелей и очевидцев.
На удитвление, нашла немало людей, которые помнили Дениса, учились с ним. А с помощью сельского краеведа Софии Мороз удалось даже найти тех, кто находитсяв Лейпциге и мог знать о лагере, где находился Денис.
Оказалось, что способности к рисованию заметила у сельского парнишки не кто-нибудь, а знаменитая Татьяна Акимовна Пата, основавшая школу художественной росписи в с. Петриковка. Уже прославившая сэтот стиль, названный петриковской росписью, Татьяна Акимовна в 1936 году основала школу, в которую собирала способных мальчишек и девчонок из окрестных сел. Вот в первый ее выпуск и попал Денис.
Жив и здарвствует соученик Дениса Владимир Иванович Соколенко,прошедший войну, ставший потом во главе фабрики народной росписи в с. Петрикова, создавший музей-усадьбу, где собрал уникальные образцы, историю промысла. Он же впервые создал плакаты, в стиле "петриковки", которые украшали немало украинских хат - настолько красивыми они были.
Денис же после окончания школы был направлен в Кролевец сумской области, на только что созданную фабрику художественного ткачества.
Наверное, мастера тогда были нужны, потому что его даже не призывают в армию. Сохранилась скатерть, вытканная по эскизу молодого художника.

Это была уже маленькая , но крайне важная для продолжения поиска, как я думала, победа!
Дальше было письмо в Международную службу розыска, откуда получила ошеломляющий ответ.
В нем сообщалось, что Денис Погребной был арестован гестапо 20 июня 1944 года, содержался в полицейской тюрьме Лейпцига, был обвинен в государственной измене и принадлежности к Компартии Германии и 2 августа 1944 года отправлен в концлагерь Освенцим.

Следующим запросом было письмо в Музей Освенцима.
Откуда пришло сообщение, что данных о Денисе Погребном не найдено. Что документы были уничтожены эсесовцами по приказу Гиммлера, чтобы скрыть масштабы уничтожения узников. Но по воспоминаниям Марии Кабановой , оставшейся в живых, вскоре по прибытию эшелона из Лейпцига в лагерь ( а зарегистрирован он 5 августа 1944 года) руководитель организации Николай Румянцев был казнен вместе с еще 19 членами организации, а вскоре были убиты и другие члены Интернационального антифашистского комитета , находившиеся в Освенциме.
На просьбу прислать воспоминания Кабановой сотрудница Музея Освенцима, к которой обращалась, не ответила.

Но самым потрясающим была публикация в областной газете рассказа о...
Павле Гребенюке! Оказывается, он жив! ВЫЖИЛ в Освенциме, хотя был одним из самых активных членов ИАК!
http://gorod.dp.ua/news/news.p...7#comments

Еще я получила ответ из Госархива Германии, что найдены документы об аресте Дениса Погребного.
Сообщили условия получения их копии.
Прислали анкету, которую надо заполнить и попросилли прислать документы, дающие право на получение копий.

Сегодня состоялась встреча с Павлом Федоровичем Гребенюком
Мне несказанно повезло!
Из рассказа П.Ф. Гребенюка
Мы познакомились с Денисом, наверное, в мае 1944, незадолго до нашего ареста. Мы из нашего лагеря на работу ходили мимо их лагеря. И вот Дима Мороз нас и познакомил. А как они были знакомы, я не знаю. Димины нары были как раз над моими.
Николай Румянцев тогда уже был на нелегальном положении, жил в семье Хауке, ему документы сделали на имя Орлова. Он снабжал нас листовками. И где-то в конце мая он приходил к Диме, передал листовки, поговорили. Мороз его только проводил, как слышим шум - Николая задержали. У него были листовки. Говорю Диме: ты понимаешь что это для тебя означает, беги, спасайся. А он мне: "Я верю своим товарищам. Я решился на все". И остался.
Прошло немного времени, приходят к нам в барак полицейский и один в штатском, а с ними переводчик. Спрашивают где койка Мороза. А где он? Дима тогда был на работе. Они осмотрели все и ушли. Мы , конечнго, все поняли. Собрали его вещи. Прошло пара дней, это было 20 июня. Я только вернулся с работы. Тут мне уже: собирайся. Порылись в вещах. Было много фото. В том числе неецкой девушки, которая мне симпатизировала. Следователь еще так внимательно его рассматривал. Потом бросил в кучу..Я эти все фото в печку.
Выводят меня. Садимся в машину. В машине Дима. Ну, понятно уже что случилось. Привезли нас в тюрьму. А в камере набито так, что просто не протолкнуться. И вдруг я вижу в камере этой Дениса. Я-то и не предполагал, что он имеет какое-то отношение к подполью. И в той же камере Алеша Ружинский, мой земляк. И вталкивают все новых и новых...
Мы потихоньку стали пробираться друг к другу. Собрались вместе. Перешептываемся. Арест Николая, потом Димы. Теперь вот нас сразу троих. Определили нас в камеры. В разные. И недели на две о нас как будто забыли. На прогулки нас не выводили, встречались только в бане. В баню водили регулярно. Ну, а спустя недели две нас троих повели на допрос. Следователь ведет допрос, пока переводчик переведет, успеваешь сообразить что говорить. Конечно., били. Пальцы в двери зажимали. Открывают такой шкафчик, а там тростник стоит - от тоненького до долстого. Мол, выбирай чем мы тебя бить будем. Один берет тоненькую тростинку бамбука, а второй толстую. Я очнулся уже в камере. У меня там чех был еще и француз. Ребята помогли, нашли сухарь: ешь, силы нужны. На второй день снова на допрос. И тут заводят Диму Мороза. очная ставка. Он говорит, что знает меня, что передавал мне листовку. Да, говорю, давал мне читать. Но я вернул ее. Они стали бить Диму.
Дениса и Алешу жестоко пытали. Дениса подвешивали на дыбу. Подвесят и бьют теми же палками. Алеше было легче - его забрали с работы, и у него роба хоть с манжетами выручала. Но мы треврдили, что знакомы, но ничего такого не знаем. Да, читали листовки, но не передавали их никому. А в лагере "Антон" вообще было трудно - забором все обнесено, не выберешься просто так. Так что какие там сходки! От кого получали листовки? Ну, находили иногда. А листовки писал Румянцев. Раз в месяц получалось. И тираж был маленький. Одна на лагерь, а потом ее читали, передавали.
Мы понимали, что раз нас все время втроем водят, то кто-то назвал нас троих. Теперь я знаю кто это был. Но не осуждаю. Я не знаю как бы себя повел, если бы каждый раз повторный допрос устраивали.
Что такое повторный?Ну, я однажды прошел через это. Заканчивает следователь допрос. Говорит переводчику- прочитай ему, пусть подпишет. А тут заходит в кабинет пацан совсем. Ну, на вид лет 18. В галифе, но пиджак, шляпа. Говорит: а сейчас я тебя пытать буду и скалится. У меня, говорит, ты разговоришься. И в размаху меня в зубы. Счесал кожу на пальцах до крови. А ему следователь говорит: зачем руки мараешь о него? Возьми указку. А это такой прут из пластмассы, четырехгранный. И он меня этим прутом по лицу. И еще требует: не отводи глаза, смотри в глаза. А я уже ничего не вижу просто, заплыли глаза. Сознание потерял. Привели меян в тюрьму. А надсмотрщик говорит: никогда такого еще не видел. Хлопцы же в одежде. Лешу и Дениса так били, что у них мясо отходило от кости. Уже гноится начало. Они стояли с трудом на ногах. Кладут на распорки и бьют снова.
Потом перестали вызывать на допросы. И однажды нас снова повели в общую камеру. Смотрим - нащи все. Забрали вещи личные. Запечатали в конверты. Дали расписаться. Что с нами будет дальше? Девчата тоже в камере. На утро нас вывели , посадили в полуторку, повезли на вокзал. Куда - никто не знает. Уже в вагоне Тая Тонконог с охранником нашим разговорилась: када нас? Говорит: в лагерь. Какой? Он посмотрел в документах - Аушвиц. А мы о нем ничего не слышали. Знали, что есть Дахау, Бухенвальд, был еще страшный штрафлагерь в Розене. Туда направляли на 4 недели, если оставался живым - возвращали обратно.
Денис и Леша не могли ни сидеть, ни лежать. Мы их поддерживали стоя. А у них уже тело разлагается - дыщать в вагоне нечем. И маленькое такое окошко застекленное. Так мы выбили стекло. Август же. Жара. Хоть немного воздуха свежего было. Привезли нас в Аущвиц 5 августа. Мой день рождения. С вокзала погнали к воротам. Теперь уже каждый знает эти ворота с надписью их. Завели нас в какой-то барак. Пол цементный. ну, мы как-то до утра там пробыли. А старожилы уже мимо барака туда-сюда: Откуда кто, ребята? И тут Коля Селезнев своего сослуживца арейского узнал. Тот говорит: я не могу сейчас, но вечером я тебя найду и поговорим.
Всех увели. Мы остались. Девчат забрали. Потом меня и троих поляков вызывают. Дали нам по бумажке с номерами. Один номер на руку, второй на лоскуте - на робу нашить.
Вечером меня нашел сослуживец Николая. Спрашивает о нем. Говорю, что так, мол, и так.. Э, говорит, все, крышка им. Пиши пропало. Их на крематорий. Это было 6 августа, значит. А потом мне сказали, что видели на складе вещи наших ребят. Вот так их 11 человек.. И Таю тоже.
Так что я и не разыскивал Дениса после войны. Знал, что никому из них уцелеть не посчастливилось. А меня 28 августа перевели в Заксенхаузен.

Мурзилка написал:

[q]

Это фото датировано 1 мая 1943 года.
На память родным и брату о т Демы Погребного о пребывании в одном из городов запада.

[/q]

А кто из них Погребной ?