Трансгенерационная передача травмы

Феномен размывания границ между поколениями

Феномен размывания границ между поколениями, переплетения отношений и бессознательной идентификации с переживаниями предков отмечала и психоаналитик Х. Файмберг (Faimberg, 2005). Она описывает этот процесс, обозначая его термином «телескопирование» поколений (telescoping generations, télescopage). Телескопирование, схлопывание трех поколений наподобие телескопа, происходит за счет сильной идентификационной связи между ними и заключается в том, что личность идентифицирует себя с событиями, относящимися ко времени до её рождения, ассимилируя, таким образом, чужие жизненные истории и оказываясь под влиянием «неосознанного знания». В этой связи Х. Файмебрг вводит термин «отчужденные идентификации» (alienated identifications). Отчужденными они становятся потому, что частично принадлежат конфликту предыдущих поколений, а некое значимое психическое пространство оказывается захвачено историей, которая не принадлежат напрямую поколению субъекта.

Другой французский психоаналитик – Серж Тиссерон – подробно описал действие замалчивания. Не передавая какую-то информацию на вербальном уровне, то есть замалчивая ее, предки транслируют её потомкам на невербальном уровне. По выражению Тиссерона, секрет «просачивается» через контейнер посредством символов, образов, жестов, интонации, манеры речи (Lassmann, 2013). Такой дисбаланс оказывается очень травмирующим для психики воспринимающей стороны во многом потому, что семейный секрет сопряжен с тревогой, стыдом, травматическим опытом, горем. Ребенок не знает истории, но чувствует и перенимает тревогу и стыд, с ней связанные. Символическим способом выражения этого секрета могут стать разнообразные симптомы и нарушения поведения, отношений, когнитивной и эмоциональной сферы (Nicolo, 2014).
.............................
...............................

Трансгенерационная травма появляется в первом поколении как то, о чем нельзя говорить, так как с ним связна какая-то боль или стыд. Во втором поколении он становится запрещенным к упоминанию, невыразимым и, наконец, в третьем поколении о нем перестают думать, он не воспринимается на когнитивном уровне и знание о нем отсоветует (Yassa, 2002). Иными словами, именно к третьему поколению материал оказывается вытесненным в область бессознательного и именно в этом поколении становятся наиболее выражены проблемы психологического функционирования. Последующие поколения оказываются резервуаром для переживаний предыдущего поколения, которым они не смогли дать выход и вынуждены были «вложить» их в своих потомков.


................................

Травма как объект семейной истории


Замалчивание и любое другое искажение семейной истории оказывает патологизирующее влияние на личность. Говоря о семейной травме, мы будем иметь в виду эмоционально заряженные события и ситуации, которые имели место внутри семьи (и не были связаны напрямую с историческими событиями страны) и не имели возможности быть переработанными тем человеком и в том поколении, с которым они произошли. К таким событиям, например, можно отнести суицид, трагическую внезапную смерть, физические и психические заболевания, банкротство, исключение члена семьи из системы, постыдные события и факты и пр. В данном случае речь идет о «патологизирующем семейном наследовании» – термин Э. Г. Эйдемиллера и В.В. Юстицкиса, которым они обозначают «формирование, фиксацию и передачу паттернов эмоционально-поведенческого реагирования от представителей одних поколений в дисфункциональных семьях представителям других» (Эйдемиллер, 2001). Передача патологии от одного поколения к другому выражается, в частности, в появлении в семейной системе определенной семейной роли – «носитель симптома». Им становится тот член семьи, в котором семейная дисфункция закрепилась, например, в качестве нервно-психического расстройства или определенного качества, которое другими членами семьи отрицается. Таким образом, носитель симптома обеспечивает легальное удовлетворение нелегальных потребностей семьи.

В семье может иметь место «молчаливый сговор», своего рода табу. Молчание как будто бы призвано сохранить безопасность в семье, но на деле создает некий психоэмоциональный шаблон, который организует жизнь её членов на протяжении поколений. Травма как тень, которая присутствует в душах людей, и эта тень попадает в души их близких, затрудняя истинно личное бытие, блокируя импульсы, и осложняя жизнь на многих уровнях. Родитель, который не прожил какую-то важную часть самого себя, будет неосознанно ждать от ребенка "исправления" этого, а ребенок вынужден будет нести этот груз ожиданий. Винцент де Гольжак дал очень меткое определение того, какого рода наследство достается предкам от потомков, а именно им передается «инструкция по экзистенциональному бытию» (Де Гольжак, 2003). Трансгенерационная травма оказывается детерминирующим фактором для становления и развития жизненного пути. Таким образом, жизнь предыдущих поколений становится функциональной моделью для жизни потомков, а «психические функции одного члена семьи обусловливают психические функции другого» (Шутценбергер, 2007).

Здесь будет уместно упомянуть понятие «сценария», введенное Эриком Берном, которое описывает бессознательный жизненный план человека, сформированный под влиянием процессов, происходящих в нескольких поколениях семьи. По мнению Берна, сценарий представляет собой план жизни человека, в основе которого лежит принятое в детстве решение, изначально спровоцированное родителями и подкрепленное впоследствии событиями взрослой жизни. «Сценарий – это постоянно действующий жизненный план, созданный в детстве под воздействием родителей. Это психологическая сила, подталкивающая человека к его судьбе, независимо от того, сопротивляется ли он или подчиняется добровольно» (Берн, 2016). Понять и в полной мере расшифровать сценарий можно, проследив историю семьи на протяжении минимум трех поколений. Иными словами, основные компоненты сценария наследуются от предков, и потомки идут по их стопам. Сценарий или жизненный план формируется в детстве как способ сохранения психологического баланса, позволяет сделать жизнь более предсказуемой (сценарной).

Фанита Инглиш говорит о существовании внутри семьи феномена психологического заражения тревожным состоянием (например, тревога, депрессия, суицидальные мысли и т. д.), которое может передаваться от одного человека к другому в течение нескольких поколений. Она объясняет это тем, что носитель симптома сознательным или бессознательным образом считает, что может освободиться от симптомов, передав их другому, кто, таким образом, неосознанно для самого себя становится «уязвимым получателем». То есть существует некое убеждение в том, что если такой сценарий передать, то от него можно избавиться. Инглиш сравнивает этот процесс с игрой в «горячую картошку», когда участники перебрасывают мяч друг другу, стараясь держать его в руках как можно меньше. В качестве такого «обжигающего» мяча в семье может выступать симптом, нечто неудобное, семейная миссия или «проклятие, передаваемое из поколения в поколение» (English, 1969).

Мда, интересно. И если это правда, то что получается? А получается, что мы как ветка на дереве - получаем соки от ствола и передаём своим листьям. Да ещё и добавляем в этот сок черной краски от своего персонального жития. И ничего не можем изменить. Или можем? А может это просто реклама психоаналитиков всяких? Лучше бы так и было.

Гринцевич2 написал:

[q]

... И ничего не можем изменить. Или можем? ...

[/q]

Виктор Владимирович,
Я склонна думать, что это у всех по-разному. И каждый сам для себя решает, что ему дают те знания, которые он приобретает в процессе занятия генеалогией (или психологией), и хочет ли он с этим что-то делать.
Лично мне понимание того, что какие-то мои поведенческие шаблоны или реакции могут объясняться травмами моих родителей (репрессированный дед-священник, участие в войне отца, смерть 6 братьев-сестер мамы) помогло относиться к ним (моим шаблонам и реакциям) более осознанно. Насколько это их изменило?.. Ну, я думаю, я не стала другим человеком. Но в каких-то ситуациях у меня появилось больше выборов.

А я вот пчел боюсь очень. Может быть у меня был предок пчеловод, которого сильно покусали пчелы?