Арзамасский уезд

Деревня Стрелка, Вадской волости



17 августа 1904 года, в 10 часов вечера, через наше село прошла с юга на север буря с сильным дождём и градом; градины были с лесной орех.

Град, выбив стёкла в окнах жилых домов, нагнал немало страху и повредил всему нашему яровому полю, преимущественно овсам и коноплям. Первого выбито зерна до 5 проц., а последних побито наполовину, до 120 десятин, около же 10 десятин побито почти начисто, едва ли осталось 10 проц.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 37, 1904 г.

О крестьянской торговле



Из Арзамасского уезда


По рассказам стариков видно, что было время, когда крестьяне мало нуждались в деньгах, у них было всё своё, а не купленное, и деньги требовались только на уплату податей, на мелочи и для особых случаев. За всю зиму, бывало, крестьянин побывает на базаре раз или два, продаст что-нибудь по хозяйству, закупит что ему нужно для дома и везёт остальные деньги домой. Теперь не то. Рубахи, платки, одежа, разная посуда по хозяйству - всё покупается на деньги. На хлеб тоже нужны деньги, потому что по нынешним урожаям его до нови не хватает. Вот поэтому -то крестьяне занимаются ремёслами, уходят на заработки, а при сбыте продуктов хозяйства им приходится быть торговцами.

О такой торговле я и хочу поговорить. Что в торговом деле считать выгодным и что невыгодным?

У мужика испортилась корова и он её за хорошую цену продал в город купцу, не предупредив, что она испорченная. Выгодно это или нет? Человек легкомысленный и алчный до наживы, конечно, скажет "выгодно". Ему будет понятно только то, что он испорченную корову продал за 40 рублей, когда она на самом деле не стоит и 20, следовательно половина денег, полученных мужиком с купца - чистая выгода. Но человек рассудительный разочтет иначе. Получив с купца лишних 20 рублей, он зато в купце потерял хорошего постоянного покупателя, да и другие мужики станут прижимать на базаре: ты, дескать, человек недобросовестный, хорошую цену давать тебе опасно - обманешь.

Какая же в этом выгода?

Так прославились у нас крестьяне с. Салалей, Арзамасского уезда, которые торгуют на базаре льном и пенькой. Купят 20 пудов пеньки хорошей и 10 пудов плохой. После её сортируют, т. е. плохой товар кладут в середину "куклы", а хороший обкладывают по бокам. Цену они брали настоящую и товар свой, по-видимому, сбывали с рук с большой выгодой, а теперь салалейские торговцы льном и пенькой своей плутней прославились на весь Арзамасский уезд.

Был я один раз на базаре, в том ряду, где покупают и продают лён и пеньку. Меня заинтересовал какой-то покупатель - он подошёл к возу одного мужика и спросил цену товара. Тот ему сказал. Дело сошлось бы скоро, да только покупатель спросил мужика:

- А ты чей будешь?

- Салалейский, кормилец, - ответил мужик.

- Салалейский? Ну так мне пеньку твою и за даром не надо! И покупатель пошёл от мужика в сторону.

Тут же к нему подошёл молодой крестьянин-продавец и подал ему два узелка: один - с гречневой крупой, другой - с пшеном, пробу товара. Покупатель назначил цену и крупную сделку кончили с двух слов. "Нельзя, - объяснил мне покупатель, - с салалейскими решил не связываться, а эти мужики больно добросовестные, что покажут, то и насыпят".

Затем ещё: товар свой всегда надо стараться продать настоящим покупателям, а не перекупщикам. На всех базарах существуют торговцы и торговки, которые до свету поджидают мужиков, перекупают у них весь товар, а потом уже его продают настоящим покупателям с большой выгодой. Мужик остаётся доволен и тем, что товар свой продал оптом без канители, рассчитывает, что теперь раньше вернётся домой, и не исхарчится на базаре.

Простояв лишки, мужик израсходует на калачи 15 коп., да лошади полмеры овса - 25 коп., всего же - 40 коп., но зато он получит лишних 2 или 3 руб., следовательно, за какие-нибудь два-три часа мужик упускает целые рубли, которые ему годились бы для хозяйства.


Крестьянин С. Масленников



Источник: "Нижегородская земская газета", № 45, 1904 г.

Нечто о "путях сообщения"



Большинство грунтовых дорог у нас в уезде, в особенности осенью, бесспорно представляют собой "пути разобщения". Всякий, кому приходилось ездить на лошадях по нашим просёлкам, на своих боках мог испытать все прелести дороги, ехать же с грузом часто представляется совершенно невозможным. И никому, по-видимому, и дела нет о состоянии дорог. Все, кажется, полагают, что это - неизбежное, непреоборимое зло, а между тем в законе ясно сказано, где и как должна пролегать дорога, какую иметь ширину, какие сооружения, кто её должен содержать и чинить, кто за исполнением сего должен наблюдать, какие полагаются за неустройство дорог и за повреждения их наказания, и даже кто по каким дорогам имеет право ездить. Но одно дело - закон, другое - жизненная действительность. Весьма любопытно наблюдать, какова эта действительность в нашем уезде на одной из самых многолюдных дорог - от станции Шатки, через Понетаевку, в Саров. Начать с того, что с этой станции, утопающей теперь в грязи, как это ни странно, совершенно нет легальной дороги на ближайшее село Корино (на Понетаевку), и поэтому всякий едет, где ему хочется, хотя не всегда безопасно так ездить. Около станции сухое место занято складами леса, и проезжают болотами. Далее за переездом проезжающие подвергаются нападению крестьян с топорами и палками в руках - не дозволяют топтать их посевы. Соседняя помещица, чтобы не пускать через свой мост, вынимает в нём несколько половиц. И те и другая вправе не пускать ездить по их полям, но надо же где-нибудь отвести дорогу. Наконец, выбравшись в поле, путник попадает на комья чернозёма, так как дорога вся перепахана, и в темноте осенней ночи решительно не знает, куда путь держать. Не лучше обстоит дело и с другой дорогой, ведущей со станции Лукоянов через наш уезд на Понетаевку (и Саров). Никто, по-видимому, не может заставить крестьянские общества и богатый Понетаевский монастырь сделать мост через речку Элтьму, поэтому несчастные богомольцы, часто старушонки, старики полуслепые, принуждены чуть не ползком переправляться по двум колеблющимся брёвнам, переброшенным с берега на берег, на высоте, над водою, а конное сообщение совершенно невозможно по причине или большой воды, или засасывающего песка. И та и другая дорога должны быть плановыми, как дороги общего пользования и первой важности в уезде.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 4, 1903 г.

Проект новой железнодорожной линии



Потомственный почётный гражданин И.Н. Топорков, представитель торгового дома "Наследники И.И. Зурова", подал г. нижегородскому губернатору прошение, в котором излагает, что в последнее время усиленное движение грузов и богомольцев от Арзамаса до Сарова и неустройство здесь сообщения вызывают потребность в сооружении рельсового пути. Этот путь имеет особое значение для названного торгового дома. Ташинский завод, главным участником которого состоит дом, и дела которого, как известно, пришли в последнее время в упадок, нуждается в поддержке, и устройство рельсового пути должно улучшить дела завода. Поэтому г. топорков просит о разрешении ему построить для нужд завода и для общего пользования рельсовый узкоколейный путь от Выездной Слободы (близ Арзамаса) до Саровской пустыни через Глухово, с веткой от Глухова или Кремёнок для частного пользования до Ташина завода. В начале предполагается открыть конное движение с тем, чтобы в ближайшем будущем заменить его паровым. Направление дороги от Арзамаса до Сарова - казанский тракт, от которого Топорков просит отрезать полосу в две сажени. От Глухова или Кремёнок до Ташина завода вся или часть площади находится во владении частных лиц или обществ, с которыми Топорков обязуется войти в соглашение об отчуждении, не утруждая правительство. За двухсаженную полосу Топорков предлагает арендную плату, обязуясь кроме того бесплатно передать в казну или земство всю устроенную им дорогу вместе с подвижным составом, соглашаясь, в случае надобности, заменить в течение двух лет конную тягу паровой. Прошение Топоркова передано г. губернатором в губернскую земскую управу для обсуждения в предстоящем губернском собрании.



Источник: "Нижегородская земская газета", № 7, 1903 г.

Арзамасские корни художника-импрессиониста Н.И. Фешина



Отец выдающегося художника XX века Николая Ивановича Фешина - Иван Александрович, был родом из Арзамаса, предки его происходили из деревни Пушкарки (сейчас в составе с. Выездной Слободы). Фамилия Фешин также встречается у жителей д. Марьевки и с. Абрамова.



На изображении: 1) Н.И. Фешин; 2) его картина "Лето" (1924 г.)