Воспоминания.

Н.М. ПУХНАЧЁВ.

Николай Михайлович Пухначёв – брат известного сибирского поэта Василия Михайловича Пухначёва – не был нашим родственником , но оставил яркий след в моих воспоминаниях и оказал большое влияние не только на мою любовь к литературе , но и на моё интеллектуальное развитие.
Но сначала небольшое предисловие.
Мои дедушка с бабушкой , купив в Камне маленький дом с достаточно большим приусадебным участком, задумали построить другой, более просторный . Участок был разделен пополам , старый домик с половиной участка предполагалось продать, а на другой половине поставить своё новое жильё. Для этого рядом с местом новой постройки сначала соорудили небольшую, но крепкую бревенчатую избушку с печкой и продали старую с половиной участка. В этой избушке семья жила год-два, пока не построили новый дом. Потом эту «времЯнку» , как её называли, не стали разбирать и эта избушка служила гостевым домиком. Поистине «нет ничего более постоянного, чем временное» ! Зимой в ней иногда жили студенты , родственники или квартиранты, а летом иногда родня, приезжающая в гости, но большую часть лета этот домик пустовал.
Соседями нашими были близкие родственники Пухначёвых.
Вот к ним-то и приехал погостить Николай Михайлович. Наверное было у него желание побыть у близких больше, чем денёк-другой, но при этом не хотелось их стеснять. В итоге разместили его в нашей «времянке» и в дальнейшем приезжал он в Камень на отдых неоднократно. Специально для него дед мой даже сделал небольшую калитку в заборе между нами и соседями.
Мне в ту пору было около 6 лет. Его возраста я не знаю , но , как отложилось в моей детской памяти , он был старше моих родителей, но моложе бабушки с дедушкой. Не знаю, была ли у него своя семья, но к родственникам он приезжал всегда один. Жил он, насколько мне известно, в г. Новосибирске и работал журналистом в каком-то издании .
МЕФИСТОФЕЛЬ И БИБЛИОТЕКА,
Через некоторое время после его заселения в нашу избушку меня попросили зайти к нему и что-то передать. Возможно прийти «через полчаса обедать» , что впоследствии часто бывало. Я , постучав и дождавшись ответа, зашла. Николай Михайлович сидел у стола с бумагами в сизых клубах дыма. Курил он трубку. Я передала , что просили. Он задал мне несколько вопросов из тех, что взрослые обычно задают детям. Я ответила и , несколько осмелев, сказала , что у него очень интересная трубка – в виде «чёртика». Он рассмеялся и сказал мне , что это не «чёртик» , а Мефистофель. Немного рассказал мне о великом немецком поэте Гёте, о Фаусте и даже прочитал наизусть довольно большой отрывок. Я повторила несколько строк, задав какой-то вопрос, чем его удивила. То ли вопросом , то ли своей памятью… Помню, что он мне ответил и сказал, что я прочту всю поэму , « когда подрасту и научусь читать». Ещё более он поразился , когда узнал, что читать я умею и довольно хорошо.
Я не посещала детский сад, как все соседские дети, а воспитывалась бабушкой и дедушкой.Сначала изучение букв , а потом и чтение были одним из основных моих развлечений лет с трёх. К своим пяти годам я уже читала и отнюдь не по слогам. Все детские книжки , которые были в доме, к тому времени были уже перечитаны по многу раз.
Николай Михайлович прошёл со мною в наш дом и поговорил с дедом о том , что хорошо бы для меня было записаться в детскую библиотеку. Услышав , что я «очень умный ребёнок» и мои «большие способности нужно обязательно развивать» , я решила отправиться в библиотеку незамедлительно. Обещание бабушки пойти туда со мною завтра прозвучало для меня неубедительно. Выйдя тут же погулять , я «догуляла» до детской библиотеки.
Библиотека была неподалёку от нашего дома , но я воспринимала её , как хранилище и доселе не понимала, что там можно брать книги домой , чтобы прочитать. Зашла я туда за несколько минут до обеда. Выслушав моё желание записаться , мне ответили , что самой можно записаться , когда пойду в школу и научусь читать , пока же надо прийти записываться только со взрослыми. На моё возражение, что я умею читать, сотрудники недоверчиво улыбнулись , повторив, чтобы пришла со взрослыми и выйдя со мной из здания , отправились на обед , закрыв на замок двери. Я же вернулась на крыльцо , решив дождаться окончания перерыва. Руководило тогда мной не столько настойчивое желание записаться и взять книгу именно в тот день, сколько доказать, что я сказала правду о своём умении читать. Конечно, библиотекари просто остолбенели, когда вернувшись, увидели меня на крылечке. Я выдержала их «экзамен» на умение читать и вернулась домой с тоненькой детской книжицей , пообещав , что «завтра обязательно приду с бабушкой». Дома меня уже успели потерять и слегка пожурили.
Так , благодаря Николаю Михайловичу, я стала прилежным читателем детской библиотеки. Впоследствии он стал для меня главным советчиком в выборе литературы для чтения. Николай Михайлович очень любил поэзию и много стихов знал наизусть. Я с удовольствием слушала , как он читает стихи, как рассказывает о поэтах. Именно от него в детстве я впервые услышала :
« Белеет парус одинокий в тумане моря голубом….» и ещё много чего интересного.
МАРКИ.
Один из наших родственников был военным и в 60-х годах служил в ГДР. Он писал письма , которые приходили в конвертах с марками. На очередном таком конверте была марка с рисунком, который мне очень уж понравился. Это была красивая диковинная бабочка. Николай Михайлович случайно зашёл в тот момент , когда я решала : то ли вырезать её, то ли отодрать….. Тогда он рассказал мне о филателистах, о коллекционировании марок и дал несколько советов. Примерно через год для моих марок уже был куплен специальный альбом. С лёгкой руки Николая Михайловича и при большой поддержке деда, я занималась собирательством марок около 10 лет. Полноценной коллекцией это , конечно, назвать ни в коем случае нельзя, собирала я их бессистемно и никаких ценных и редких экземпляров в моём альбоме не было. Часть этих марок у меня до сих пор хранится, как память о детстве и о тех далёких уже временах.
СОЛНЦЕ , ЗВЁЗДЫ И ДНЕВНИК.
С возраста пяти-шести моих лет бабушка с дедушкой брали меня с собой в лес по грибы-ягоды. За ягодами ездили на грузовой машине, а вот по грибы – на катере через речку. Вставали рано утром до восхода солнца. Первый рейс как раз совпадал с рассветом. Мне очень нравилось наблюдать, как солнце восходит из-за горизонта, вначале окрашивая небо и гладь реки в розово-багровый цвет, а потом всё : и небо , и вода, становилось золотистым .В тот же миг начинали петь , чирикать и свистеть на все лады птицы , весело плескалась вода в реке и иногда было видно , как плавает в прозрачной глубине мелкая рыбёшка. Когда я чуть подросла и уже училась в школе, то иногда, проснувшись рано утром , бегала на речку « посмотреть рассвет» , возвращаясь через часок к завтраку. Бабушка с дедом воспринимали это вполне нормально и никаких возражений с их стороны я не помню. И вот в одно такое раннее утро Николай Михайлович тоже встречал рассвет на берегу Оби. Он в буквальном смысле опешил , когда, шагая по берегу, вышел из зарослей ивняка и увидел среди прибрежной растительности мою кучерявую головушку. После выяснения , что именно я делаю на реке в столь ранний час и что бабушка с дедом в курсе моих любований восходом солнца , мы вместе возвращались домой. Поскольку к тому времени мы были уже хорошо знакомы , я поведала ему о своих впечатлениях , о природе и прочла свои очередные «стихи». В том возрасте я уже что-то сочиняла и Николай Михайлович знал о моём рифмоплётстве. В плане литературы он был для меня огромнейшим авторитетом и доверенным лицом. Тогда я впервые узнала, что дневник бывает не только для оценок в школе. Оказывается в дневник можно записывать свои впечатления и свои сочинения в стихах и прозе. И ещё я узнала в тот день , что звёзды на небе рассыпаны не просто так, а созвездиями. В тот вечер я отправилась спать позже обычного. Николай Михайлович показал Полярную звезду, Большую и Малую Медведицы и созвездие Орион. Не могу сказать, что я увлеклась астрономией в школе и ориентируюсь в небесных светилах , но , любуясь звёздным небом , до сих пор невольно сразу выделяю Медведицу и Орион.
На следующий день дед принёс мне новенькую общую тетрадь, сказав , что она мне куплена для ведения дневника. Много лет я вела личный дневник, исписав множество тетрадей, пока не столкнулась с тем, что без моего ведома его может кто-то прочесть с неприятными для меня комментариями. В нашем доме не было принято читать чужие письма и личные бумаги. Я испытала настоящий шок , когда страницы моего дневника прочли без моего разрешения. Все тетради свои я сожгла в тот же день.
МЕТКИЙ СТРЕЛОК.
Когда было мне уже лет 12 -13 , то Николай Михайлович учил меня и свою племянницу стрелять из ружья. Его племянница Наташа была , насколько я помню, постарше меня года на два-три. Именно поэтому мы , хоть и играли иногда вместе, но подружками не были. Соседский двор был гораздо больше нашего и там, у стены сарая, располагалась поленница дров. На эти дрова мужчины помещали мишень и упражнялись в меткой стрельбе. Не помню уже , то ли я , то ли Наташа , упросили Николая Михайловича научить нас стрелять. Отнёсся он к этому очень серьёзно. Вначале объяснил , что такое оружие , что «раз в году стреляет незаряженное ружьё , а раз в жизни деревянное» , поэтому, даже шутя и играючи, категорически нельзя наводить ствол на людей и домашних животных. Показал, как правильно держать , целиться и стрелять. Хорошо помню первый выстрел и первую «отдачу». Еле на ногах удержалась. В то лето и на следующее нам с Наташей иногда позволяли пострелять . Позже, когда я на уроках военного дела в школе училась стрельбе, то очень удивила преподавателя своей относительной меткостью. Помню , что даже сдала норматив на значок «Меткий стрелок». Но близорукость помешала мне совершенствовать своё мастерство.
ФОТОГРАФИИ.
У Николая Михайловича был очень хороший по тем временам фотоаппарат. Он делал снимки и сам распечатывал фотографии. Именно благодаря ему в нашем семейном альбоме хранятся самые лучшие на мой взгляд и дорогие моему сердцу снимки. Он умел «уловить момент» и запечатлеть на фото секунды самой обычной жизни. Были, конечно, и постановочные кадры. Самые первые цветные снимки в нашей семье были сделаны именно Николаем Михайловичем.
К моему великому сожалению ни одного фото самого Николая Михайловича у нас нет. Не подарил он нам своей фотографии. Осталось его лицо лишь в моей памяти.

Мои воспоминания, семейные истории, легенды.