Попов Павел Капитонович

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

продолжение

"В мае 1936 г. по указанию Запсибкрайкома ВКП(б) прокуратура проверила работу местных органов НКВД, а также разгрузила места заключения. При лимите в 3,5 тыс. арестованных в тюрьмах к I июня осталось 2.934 чел., причём при лимите подследственных в 1.950 чел. налицо оставалось 1.845 чел. На 1 июня 1936 г., после разгрузки тюрем и районных арестных помещений, в тюрьмах и НТК края насчитывалось 8.399 заключённых. Но эти цифры держались недолго. Зная о подготовке масштабного карательного удара, заместитель Ежова М. Д. Берман 21 и 23 июня 1937 г. потребовал от начальников УНКВД быстро очистить тюрьмы от осуждённых и отправить их в лагеря. Освободившиеся места должны были вскоре занять бесчисленные новые враги народа.

Организовывая террор, начальник УНКВД ЗСК С. Н. Миронов в телеграмме Ежову от 8 июля 1937 г. сообщал, что он подготовил 10 новых тюремных помещений, рассчитанных на 9 тыс. чел., что охранять и конвоировать заключённых будут, помимо милиции, небольшие группы комсомольцев, а в местах концентрации арестованных размещены гарнизоны войск НКВД. За вторую половину 1937 г. в Запсибкрае было арестовано 55 тыс. чел., и одновременно в тюрьмах находилось, вероятно, не менее 20-25 тыс. одних только политзаключённых.

Привычные для 30-х годов условия содержания тем не менее меркли перед режимом 1937-1938 гг., когда люди месяцами содержались в камерах, набитых так, что там можно было только стоять, поскольку в одну большую камеру, рассчитанную на 30-40 заключённых, втискивали 200-300 чел., а в Красноярске в 1938 г. в одной из камер находилось свыше 500 арестованных. С точки зрения чекистов-руководителей, жестокий режим в тюрьме был необходимостью, поскольку помогал добывать признания. Когда начальник барнаульской тюрьмы СМ. Стычковский осенью 1937 г. заявил начальнику УНКВД СП. Попову, что в ней содержится до полутора тысяч заключённых, которых нечем кормить и налицо угроза эпидемии, тот обвинил Стычковского в либерализме, заявив, что арестованных «нужно не садить, а втискивать коленкой».

Для того чтобы максимально затруднить получение волей информации о тюремных порядках, циркуляр ГУГБ НКВД от 21 января 1938 г. запрещал администрации тюрем разрешать свидания и передачи заключённым, выдавать справки о нахождении заключённого в данной тюрьме, вступать в переговоры и переписку с родственниками осуждённых.

Окончание «Большого террора» принесло арестованным лишь временное улучшение условий содержания. После указа от 26 июня 1940 г. барнаульская тюрьма вновь была переполнена осуждёнными за прогулы так, что в 20-местных камерах держали по 100 и более чел., отчего многие люди умирали от удушья.

«Работа» с арестованным фактически начиналась с первых минут его пребывания в тюрьме. Человек обычно был шокирован грубым обращением, циничным личным обыском, атмосферой камеры, особенно в 1937- 1938 гг., когда они повсеместно были так переполнены, что в них можно было только стоять. На допрос часто брали сразу, пока арестованный ещё не пришёл в себя после ареста и обыска. Как отмечал один из ведущих барнаульских «колольщиков» Т. К. Салтымаков (коллеги его именовали «зверем» и «дядей-мухомором»), «лучший успех допроса, когда арестованный берётся в ежовые рукавицы, не понюхав ещё тюрьмы и не обдумав всего происшедшего с ним».

В Алтайском крае в общей тюрьме также были оборудованы изолированные помещения для допросов политзаключённых. Из-за огромного количества арестованных следователям мест не хватало, так что начальник отделения ГУГБ НКВД СибВО К. П. Алпатов в декабре 1938 г. жаловался на отсутствие условий для допросов в особом корпусе и тюрьме: «приходится ждать очереди, чтобы получить комнату».

Начальник барнаульской тюрьмы №1 П. П. Клобуков и начальник внутренней тюрьмы УНКВД по Алткраю К И. Леонов в 1937-1939 гг. оборудовали специальные карцеры и камеры-холодильники, предназначавшиеся для строптивых заключённых.

Арестованный начальник Томского ГО НКВД И. В. Овчинников писал следователям: «Да, безумная обстановка 1937 года, безумное проклятое время, тот психоз, которым были охвачены все мы, лишили разума и обрекли с неизбежностью рока на действия, которые возведены сейчас в преступление... [...] Я был поражён установками на размеры операции, на упрощённый порядок следствия... переживал тогда жуткие минуты страшной внутренней борьбы, примерял свою совесть и рассудок, не согласные с этой операцией, с необходимостью выполнения долга службы, диктуемого сверху, со ссылкой на Москву, но бороться с этой линией УНКВД не смел, т. к. думал, что раз Москва требует, значит так надо, значит я оперативно и политически отстал, не вижу того, что видно с московской колокольни, на которой сидел Ежов. А ведь Ежов не только нарком НКВД, это для меня был прежде всего секретарь ЦК и председатель комиссии партконтроля. Это, как говорится, не фунт изюму. Все ссылки на него [со стороны УНКВД] я понимал прежде всего как ссылки на указания ЦК ВКПб)»

Сканы из книги "Политические репрессии в Алтайском крае 1919-1965" Барнаул: ОАО "Алтайский полиграфический комбинат", 2005. 432с., ил.
касающиеся сведений о Барнаульских тюрьмах и содержании заключенных

[ Изображение на стороннем сайте: a72046d785bf.jpg ]

[ Изображение на стороннем сайте: 696714f9abb2.jpg ]

Электронная версия этой книги доступна здесь

Социологический журнал Номер: №1 за 1994 год

СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ

Шубкин В.Н.

источник

(О журнале: Проект "Социологический журнал" стал возможен благодаря гранту Российского Научного Гуманитарного Фонда (грант №05-03-12311в).

Это фрагмент воспоминаний Владимира Николаевича Шубкина - доктора философских наук, профессора, он один из создателей сибирской социологической школы, основал ряд новых направлений в теории и методологии исследований, участник ВОВ, награжден Орденом Красной Звезды и медалями.

"В 1937 г. отец был репрессирован органами НКВД. На все наши запросы о его судьбе следовал стандартный ответ: «Десять лет без права переписки». В 1956 г. я получил справку из Алтайского краевого суда, где было сказано: «Постановление тройки УНКВД Алтайского края от 25 сентября 1937 г. в отношении Шубкина Николая Феоктистовича отменено и дело прекращено». А в мае 1955 г. мне выдали свидетельство о смерти серии 1БЮ № 001605. Там указывалось, что Шубкин Н.Ф. умер 19 марта 1944 г., а место смерти в свидетельстве просто прочеркнуто — вроде бы и нет такого места.

Мне удалось опубликовать в «Огоньке» (№ 44 за 1988 г.) заметку, где я и высказал то, что меня мучило долгие годы.

Однако проходили месяц за месяцем, и никакой официальной реакции. Только друзья и сослуживцы выражали соболезнования, да откликнулись мои довоенные школьные товарищи, ученики отца и их дети.

Прошло больше года. И вдруг рано утром телефонный звонок.

— Это Шубкин? — донесся откуда-то издалека незнакомый голос.

— Слушаю.

— Владимир Николаевич?

— Да, да.

— Это ваша заметка «Восстановить справедливость» опубликована в «Огоньке»?

— Да. Но с кем я говорю? Может быть, Вы представитесь?

— Из Барнаула. Прокурор Алтайского края Гущин Иван Павлович. «В Барнауле уже разгар рабочего дня», — сообразил я.

— Слушаю Вас.

— Я прочел заметку и затребовал дело Вашего отца. По долгу службы я имею доступ к соответствующим архивам. Вы писали, что Шубкин Н.Ф. был арестован в 1937 г. и осужден на десять лет без права переписки, что в свидетельстве о смерти сказано, что он умер 19 марта 1944-го.

А вскоре я получил от И.П. Гущина «Алтайскую правду», где было опубликовано его «Открытое письмо профессору В.Н. Шубкину», с большими выдержками из протоколов допросов, проходивших в барнаульском отделе НКВД в 1937 г.

Спасибо Ивану Павловичу! Ведь мог бы и не прочесть моей заметки. И не затребовать дело отца. И не позвонить мне. И не написать статью. Все это он вполне мог бы не делать, и никто из) начальства ни одного осуждающего слова не сказал бы. А он еще вдобавок, когда я приехал в Барнаул, позвонил в управление КГБ по Алтайскому краю, чтобы мне дали возможность ознакомиться с делом.

вот в моих руках дело N 22498. Я бегло просмотрел папку. Собственно, оно объединяло дела шести человек, в том числе Н.Ф. Шубкина. Все они обвинялись «в принадлежности к контрреволюционной кадетско-монархической эсеровской повстанческой организации, ставившей своей задачей в момент объявления войны Японией или Германией Советскому Союзу - вооруженное свержение Советской власти». Здесь же я обнаружил письмо на имя Генерального прокурора СССР, которое мама в 1954 г., за год до смерти, отправила сюда, и некоторые другие документы, связанные с реабилитацией отца. Похоже, папку чистили не раз. Никаких доносов на отца и его «подельщиков» нет. А с материалами дела соседствуют выдержки из протоколов допросов самих работников НКВД К.С. Жукова, Г.С. Каменских, проводивших массовые репрессии в Барнауле и привлеченных в 1939 г. к уголовной ответственности за «вредительскую деятельность в области чекистской оперативной работы». Видимо, все-таки готовились в этом учреждении к тому, что с делами могут ознакомиться родные и близкие репрессированных, и присоединение к допросам 1937 г. материалов совсем других процессов, проходивших над сотрудниками НКВД, неслучайно. Оно должно было показать, что люди, виновные в этих преступлениях, наказаны и справедливость восторжествовала.

Мы еще вернемся к тому, кто наказан, за что наказан, как наказан. Пока же обратим внимание на то, что показания работников НКВД, арестованных в 1939 г., дают представление и о том, как проводился террор в провинции.

Террор опирался на официальную идеологию. Она, в свою очередь, латентно исходила из того, что большевики захватили власть в стране с враждебно настроенным, мелкобуржуазным в своем большинстве населением. Власти знали, что Россия не укладывается в ту схему общества, к которой они стремились. Поэтому необходимо было Россию втиснуть в это прокрустово ложе. Догма требовала, чтобы все, что не входит в эти рамки, было безжалостно обрублено.

Роль топора играли органы ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. У чекистов была своя рабочая, персонифицированная схема. Все слои, группы, классы, которые не укладывались в нее, должны были быть ликвидированы. Существовала какая-то дьявольская логика в этой подгонке живого общественного организма к придуманной схеме. Такую невиданную в истории операцию по уничтожению своего собственного народа нельзя было осуществить без идеологической обработки населения, без промывания мозгов. Все население оказалось под подозрением. Взаимное недоверие, злоба, ненависть всячески разжигались. Чекисты не верили никому, ни коммунистам, ни самим себе. А это создавало предпосылки для успешного выполнения и перевыполнения поставленных перед ними задач.

Вот, например, как описывал эти процедуры арестованный в 1939 г. заместитель начальника горотдела НКВД К.С. Жуков: «В июне месяце 1937г. в г. Барнауле на должность начальника оперсектора НКВД приехал бывший начальник 4-ого Отдела УНКВД по Западно-Сибирскому краю (в то время Барнаул входил в Западно-Сибирский край) Попов, к моменту приезда которого мною совместно с моим помощником Шутилиным был составлен список с наличием компрометирующих материалов на бывших белых офицеров, эсеров, монархистов и духовенство, намечаемых к аресту согласно имевшейся директивы бывшего начальника НКВД по Западно- Сибирскому краю Миронова. Попов, просмотрев указанный список, заявил, что санкции на арест этой категории лиц от прокурора брать не будем, так как он якобы уполномочен этот вопрос; решать самостоятельно. И тут же на списке путем наложения своей резолюции в отношении каждого в отдельности давал санкции на арест. После чего в эту же ночь и на следующую ночь было арестовано 70-80 человек».

Накопление компромата шло непрерывно. Параллельно с этим разрабатывались заговоры и схемы контрреволюционных организаций. Еще в первые годы после революции в Москве и Петрограде чекисты (среди них особенно часто упоминается Артузов) отработали эту систему — не раскрывать, а самим разрабатывать схемы, контрреволюционных организаций, придумывать их структуры, цели, связи и т.д., а затем «набивать» эти схемы живым человеческим материалом, благо «социально враждебных» — хоть пруд пруди. С тех пор этот разработанный в центре трафарет стал широко применяться по стране.

Так было и летом 1937 г. в Барнауле. «В моем кабинете в присутствии меня (Жукова) и моего помощника Шутилина и прибывшего из Новосибирска Толмачева Попов стал составлять схему контрреволюционной организации, — показывает на допросе Жуков. — Попов, составляя эту схему, во главе штаба РОВС (Российский общевойсковой союз — В.Ш.) намечал бывшего городского голову Бирюкова, бывшего кадета доктора Велижанина, а потом спросил меня: «А где же бывший полковник Шереметьев?» На что я ответил, что он арестован до этой операции как японский шпион и этапирован распоряжением бывшего начальника 3-его Отдела НКВД по Западно-Сибирскому краю Гречухина. Попов ответил: «Затребуем Шереметьева сюда, поставим его на схеме во главе штаба РОВС». Бирюков, Велижанин, Шапошников и епископ Тогадаев были намечены как члены этого штаба. Составив указанную схему, Попов передал ее Толмачеву и предложил приступить к допросам в разрезе названной схемы».

Схемы контрреволюционных организаций, которые придумывали чекисты, имели обычно иерархическую структуру.

«Все арестованные, — показывал Жуков, — разбивались Шутилиным и Толмачевым на группы... Как правило, во главе каждой группы, как отряда РОВСовской организации, ставилась видная фигура, т.е. видная в прошлом по своему военному званию и по контрреволюционной деятельности, которые, в свою очередь, имели низовку из лиц, ими завербованных в организацию РОВС».

(продолжение)

"По замыслу работников НКВД, заговор должен был не ограничиваться одним Барнаулом, а охватывать весь Западно-Сибирский край, в который, согласно территориальному делению, входили Новосибирская и Томская области, Алтайский край...

Собственно, здесь уже начинается переход к следующему этапу — наполнение схемы живым человеческим материалом, «указанием лиц», чем и занимался Жуков. Таким образом, схема как бы накладывалась на многочисленные списки неблагонадежных и подозреваемых, которые копились в недрах НКВД. 14 апреля 1939 г. Жуков показывает, что устанавливались связи арестованных как с уже арестованными, так и находящимися на свободе. «После этого все связи проверялись по книге учета арестованных, которая находилась у Шутилина, неарестованные устанавливались и включались в дополнительный список на арест». Сотрудники НКВД лучше других, естественно, знали технологию террора. Они понимали, чем больше заговоров придумают, чем больше людей уничтожат, тем выше их шансы не только спастись, но и получить награду, сделать карьеру. В их среде царили отнюдь не отношения «товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи», о которых они узнали из «Краткого курса». Напротив, постоянная подозрительность друг к другу, стремление подставить другого, разоблачить.

Аресты порождали новые аресты. Уже после смерти Сталина арестованный бывший министр безопасности Меркулов признавался, что по доносам брали тысячи людей, из которых выбивали новые тысячи имен. Тех арестовывали, и они называли новые тысячи, которых опять брали в обработку. Эта машина постоянно набирала обороты и грозила уничтожить всю страну.

Особо следует сказать о протоколах допросов. Схема, или сценарий, определяла роль каждого, его враждебную деятельность, связи и т.д. «При наличии такой схемы протоколы допросов оформлялись, придерживаясь этой схемы — рассказывал Жуков. — После того, как была скомбинирована схема организации РОВС, на отдельных обвиняемых писались фиктивные протоколы,... затем протоколы допросов, составленные таким путем, давались на подпись арестованного».

Каменских признался, что протоколы обвиняемых они писали на квартирах, затем их корректировали в отделе, после чего перепечатывали на машинке и заставляли, не читая, подписывать.

Это признание многое проясняет в технологии террора. Схема заговорщических организаций органами НКВД разработана. Под нее арестованы тысячи людей. В соответствии со схемой им определяют роли. Чекисты отправляются по квартирам и сочиняют протоколы допросов. Затем в отделе НКВД их корректируют. Ведь они должны соответствовать общему сценарию. Теперь можно перепечатывать на машинке. Наконец, вызывают арестованных и заставляют, не читая, подписывать...

Нужно было по разработанной схеме создать группу «контрреволюционной кадетско-монархической эсеровской повстанческой организации» — и дело сделано: материалы на шесть человек. подшиты в одной папке. А если сложить несколько сот таких папок — значит, разоблачена целая повстанчеекая армия РОВСа. Слава доблестным чекистам!

Далее заместитель начальника Барнаульского оперсектора НКВД Жуков утверждал обвинительное заключение, которое сочинил следователь Литвиненко. И составлялись длинные списки для представления начальству. Эти списки везли в Новосибирск в НКВД по Западно-Сибирскому краю, где заседала «тройка». В нее входили: секретарь крайкома ВКП(б) Эйхе, начальник краевого управления НКВД Миронов и прокурор края Барков. Судя по всему, — и в этом тоже одна из особенностей террора в провинции — везли только списки, обвиняемые « не предъявлялись», их держали в Барнаульской тюрьме. Они не могли сказать ни одного слова в свою защиту. А «тройка» присланные туда списки просто подмахивала.

По получению из Новосибирска решения «тройки» приговоренных к смерти расстреливали тут же, в Барнаульской тюрьме в кратчайший срок. Никакие жалобы, апелляции не принимались и не рассматривались. Тела убитых сбрасывали в заранее отрытые ямы возле тюрьмы. Недавно здесь обнаружены массовые захоронения. На улице Ползунова во дворе бывшего здания НКВД, говорят, тоже массовые захоронения, но местные власти представителям «Мемориала» раскопки не разрешают...

Вот и ответ на вопрос о свидетельстве о смерти. Все документы хранились. Все знали, но лгали десятилетиями. Обвинялся Н.Ф. Шубкин не по статье 58,10 УК РСФСР - «контрреволюционная пропаганда», а по статье 58-2-11 — «к.-р. кадетско-монархическая эсеровская повстанческая деятельность». И причина смерти не «склероз кровеносных сосудов», как сказано в официально выданной нам бумаге с гербом СССР. И не прожил отец до 19 марта 1944 г., не своей смертью умер, а был расстрелян 2 октября 1937 г. И место смерти известно: Николай Шубкин был убит в том же городе, где родился, где родился и жил его отец землемер-самоучка Феоктист Шубкин, освобожденный от крепостной зависимости по реформе 1861г., где жил его дед — крепостной горнорабочий на демидовских рудниках Иван Шубкин."

Ответ на вопрос, почему существенно отличается дата смерти репрессированного от даты, когда была сделана запись о смерти в ЗАГСе

Из сообщения Konstantin Ivanov здесь

"после ХХ съезда КПСС (1956 г.) началась первая волна реабилитации и на реабилитированных стали заводить полный комплект документов."

Из сообщения Vitaly здесь :

NEXNIK написал:

[q]

Имею на руках копию свидетельства о смерти, за регистрвционным номером № *****, заверенную натариусом о том,что мой дед умер 03.03.1942г от крупозного восполения легких.

[/q]

О порядке рассмотрения заявлений граждан

===================================================
Совершенно секретно
Экз. № 1

26 декабря 1962 г. № 3265-с

гор. Москва

ЦК КПСС

В 1955 году с ведома инстанций и по согласованию с Прокуратурой СССР Комитетом госбезопасности было издано указание № 108сс органам КГБ, определяющее порядок рассмотрения заявлений граждан, интересующихся судьбой лиц, расстрелянных по решениям несудебных органов (б. Коллегией ОГПУ, тройками ПП ОГПУ-НКВД-УНКВД и Комиссией НКВД СССР и Прокурора СССР).
В соответствии с этим указанием органы госбезопасности сообщают членам семей осужденных, что их родственники были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли в местах лишения свободы, а в необходимых случаях при разрешении имущественных или иных правовых вопросов регистрируют в загсах смерть расстрелянных с выдачей заявителям свидетельств, в которых даты смерти указываются в пределах 10 лет со дня ареста, а причины смерти — вымышленные.

=====================================================

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ПРЕДСЕДАТЕЛЯМ КОМИТЕТОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
при СОВЕТАХ МИНИСТРОВ СОЮЗНЫХ и АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК
НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ КОМИТЕТОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР по КРАЯМ и ОБЛАСТЯМ

Устанавливается следующий порядок рассмотрения заявлений граждан с запросами о судьбе лиц, осужденных к ВМН бывш. Коллегией ОГПУ, тройками ПП ОГПУ и НКВД-УНКВД, Особым совещанием при НКВД СССР, а также Военной Коллегией Верховного Суда СССР по делам, расследование которых производилось органами госбезопасности:

1. На запросы граждан о судьбе осужденных за контрреволюционную деятельность к ВМН бывш. Коллегией ОГПУ, тройками ПП ОГПУ и НКВД-УНКВД и Особым совещанием при НКВД СССР органы КГБ сообщают устно, что осужденные были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли в местах заключения.

Такие ответы, как правило, даются только членам семьи осужденного: родителям, жене-мужу, детям, братьям-сестрам. Гражданам, проживающим вне областных, краевых и республиканских центров, устные ответы даются через районные аппараты КГБ, а там, где таковых нет, — через районные аппараты милиции, согласно письменному уведомлению органа КГБ в каждом случае.

2. В необходимых случаях при разрешении родственниками осужденных имущественных и правовых вопросов (оформление наследства, раздел имущества, оформление пенсии, регистрация брака) и в других случаях по требованиям родственников производится регистрация смерти осужденных к ВМН в ЗАГСах по месту их жительства до ареста, после чего родственникам выдается установленного образца свидетельство о смерти осужденного.

В таком же порядке регистрируется смерть осужденных к ВМН, если они впоследствии были реабилитированы.

3. Решения о регистрации смерти осужденных по делам, расследование по которым производилось по линии органов государственной безопасности, принимаются председателями комитетов госбезопасности при Советах Министров союзных и автономных республик, начальниками краевых и областных управлений КГБ (в том числе управлений областей республиканского и краевого подчинения).

4. Указания ЗАГСам о регистрации смерти осужденных даются органами КГБ через управления милиции. В них сообщаются: фамилия, имя, отчество, год рождения и дата смерти осужденного (определяется в пределах десяти лет со дня его ареста), причина смерти (приблизительная) и место жительства осужденного до ареста.

5. Регистрация в ЗАГСах смерти осужденных Военной Коллегией Верховного Суда СССР производится по указаниям Военной Коллегии Верховного Суда СССР.

6. О данных заявителям ответах о смерти осужденных учетно-архивные отделы КГБ-УКГБ направляют письменные уведомления в первые спецотделы МВД-УМВД по месту ведения следствия для производства отметок в оперативно-справочных картотеках с обязательным указанием сообщенной заявителю даты и причины смерти. Если смерть зарегистрирована в ЗАГСе, в учетных карточках оперативно-справочных картотек МВД-УМВД делается запись: «Смерть зарегистрирована в ЗАГСе». Одновременно учетно-архивные отделы КГБ-УКГБ направляют соответствующие уведомления в Первый спецотдел МВД СССР для производства таких же отметок в Центральной оперативно-справочной картотеке.

Если осужденные в результате пересмотра дела реабилитированы и сняты с оперативного учета, отметки о данных заявителям ответах производятся в учетных карточках на прекращенные дела.

7. Переписка по заявлениям граждан о судьбе осужденных к ВМН приобщается к архивно-следственным делам на осужденных.

Председатель Комитета Государственной Безопасности
при Совете Министров СССР генерал армии И.СЕРОВ

№ 108сс
24 августа 1955 года
гор.Москва

KarLa написал:

[q]
Она дала координаты работника музея Карлага и тот очень быстро ответил на мое письмо (везёт мне на хороших людей!) Я сообщила ему номер личного дела прадеда в Карлаге и он обещал запросить дело и по возможности его отсканировать. Сейчас с нетерпением жду от него ответа.
[/q]

Сегодня получила весточку от Ивана, того самого сотрудника музея Карлага, что обещал мне помочь найти документы по прадеду. Он пишет, что не забыл о моей просьбе, дважды посылал запрос, в архив. Но из за смены руководства архива, ответ на запросы пока не получен. Иван пообещал вновь отправить очередной запрос в начале февраля. Будем ждать...

KarLa написал:

[q]
Сегодня получила весточку от Ивана, того самого сотрудника музея Карлага
[/q]

Karla -об этом родственнике мы не знали ничего 70 лет и не удаётся узнать всё -требуют подтверждения родства .И эта дата смерти мне кажется очень странной -21.12.1943 года ,как и у вашего деда ... http://zalil.ru/32595957

воропот
Игорь Вячеславович, я помню о Вашей просьбе, как что либо узнаю, сразу сообщу.

Вышла книга о Карлаге: http://rus.azattyq.org/content...94041.html Лариса вы не слышали ? Там есть список расстрелянных в Карлаге ,я написал по электронке может удастся связаться с автором .Вот дали ещё координаты в универе : Руководитель Педагогического салона
Карагандинского университета "Болашак"
к.п.н., профессор Смолькина Татьяна Петровна

служ. +77212420425 внутр.085
моб. +77017547526
Педагогический Салон <pedsalon@mail.ru>
Радио Азаттык -можно тоже с ними общаться http://rus.azattyq.org/content...94041.html
Заказ книг http://www.karlag.org/

воропот написал:

[q]
Вышла книга о Карлаге:
[/q]

Игорь Вячеславович, спасибо большое за информацию. О Кузнецовой Е.Б. знаю, давно пытаюсь найти другую ее книгу "Карлаг: по обе стороны колючки", писала ей на сайт http://www.karlag.kz/ но сейчас, к сожалению, на этот сайт зайти не получается... почему, не знаю. Поэтому мне очень пригодятся Ваши ссылки.

Лариса я ей писал на keb38@mail.ru она посмотрела моего деда в списке расстрелянных нет.Но она занимается только политическими по 58 статье.

воропот написал:

[q]
я ей писал на keb38@mail.ru она посмотрела моего деда
[/q]

Здорово! Обязательно напишу ей! Еще раз спасибо!

Здесь я буду собирать материал о моем прадеде по отцовской линии, а так же ссылки и материал, касающиеся темы репрессий