КАРАКОЗОВЫ

За первые двенадцать лет брака у супругов родилось шестеро детей. Вот как пишет об этом сам Владимир Иванович:

Вступил я в законное супружество с дочерью Сердобского 1-й гильдии купца, что ныне почетным гражданином Алексея Ивановича Ишутина, Марьею Алексеевной, с которою прижил детей: Петра в1825 г, Анну - 1826 г., Екатерину - 1829 г., Александру - 1831 г., Николая - 1833 г., Софью - 1835 г..
(Прошение В.И. Каракозова о внесении в Дворянскую родословную книгу детей от 2.12.1837)

Еще два сына В.И. Каракозова появились на свет уже после того, как он ходатайствовал о внесении своих старших детей в дворянскую родословную книгу. 30 декабря 1837 года родился Алексей, а 23 октября 1840 года - самый младший сын Дмитрий.

С 1842 года в семье Владимира Ивановича воспитывался рано осиротевший племянник его жены Марии Алексеевны - НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ ИШУТИН, ровесник младшего сына Каракозовых Дмитрия. Советские историки, изучавшие ишутинский кружок, всячески подчеркивали, что Николай Ишутин происходил из семьи небогатых купцов, бедстовал и ходил в простой холщовой рубахе. Возможно, к середине 1860-х семья Ишутиных и обнищала, но в середине 1830-х никто в Сердобске не назвал бы Ишутиных небогатыми. Возможно, холщовая рубаха Николая Ишутина столько же отражала его материальные затруднения, сколько и холщовая рубаха графа Льва Николаевича Толстого...

Сложно сказать, что за человек был Владимир Иванович. Но все его сыновья окончили Пензенскую мужскую гимназию, и как минимум двое - Алексей и Дмитрий - продолжили обучение в университете, что выделяет его из бесконечной вереницы провинциальных коллежских асессоров.

Есть косвенные сведения, что в последние годы жизни Владимир Иванович страдал душевным расстройством.

Отец Каракозова, пишут из Сердобска в одну петербургскую газету, служил заседателем сердобского земского суда и умер лет 10 —15 тому назад помешанным . (Газета "Колокол" 1867 год)

Насколько достоверны эти сведения, сказать трудно. Умер Владимир Иванович ок. 1855/56 г.г.

Стрелявший в государя оказался исключенным за участие в беспорядках из числа студентов сперва Казанского, а потом и Московского университетов, дворянином Саратовской губернии Дмитрием Каракозовым. Обнаружение причин, вызвавших преступление, и выявление его соучастников было возложено на особую следственную комиссию, председателем которой назначили графа М.Н. Муравьева.

Каракозов вначале скрывал свою фамилию и назвался крестьянином Петровым. 5 апреля шеф жандармов князь Долгоруков в докладе царю писал: "Все средства будут употреблены, дабы раскрыть истину". Это звучало зловеще. На следующий день Долгоруков сообщил царю, что арестованного "допрашивали целый день, не давая ему отдыха, - священник увешивал его несколько часов". Еще через день тот же Долгоруков докладывал: "Из прилагаемой записки Ваше величество изволит усмотреть то, что сделано главной следственной комиссией в течение второй половины дня. Несмотря на это, преступник до сих пор не объявляет своего настоящего имени и просит меня дать ему отдых, чтобы завтра написать свои объяснения. Хотя он действительно изможден, но надобно еще его истомить, дабы посмотреть, не решится ли он еще сегодня на откровенность".


[ Изображение на стороннем сайте: dcc4a4860c27.jpg ]

Д.В. Каракозов в тюрьме

Кропоткин в "Записках революционера" передал слышанный им в крепости рассказ жандарма, сторожившего Каракозова в камере: при заключенном неотлучно находилось по два стражника, менявшиеся через каждые два часа. По приказанию начальства они не позволяли Каракозову заснуть. Как только он, сидя на табуретке, начинал дремать, жандармы встряхивали его за плечи.

Покушение дворянина на царя представлялось настолько немыслимым, что в первые дни после аресат широко обсуждалась тема психического нездоровья Дмитрия Каракозова.

[ Изображение на стороннем сайте: 4a55ce43776b.jpg ]


Имя и дворянское происхождение цареубийцы вызвало панику в поволжском дворянстве.

Донесение штаб-офицера Симбирского жандармского управления П.М. фон Брадке шефу жандармов генерал-адъютанту князю В.А. Долгорукову

16 апреля 1866 г.
Секретно

В дополнение к донесению моему от 7 апреля за № 85*, имею честь довести до сведения вашего сиятельства, что по получении по телеграфу известия о покушении на жизнь государя императора жители Симбирска с большим нетерпением ждали подробностей этого небывалого случая в России, толкуя, что лицо, покушавшееся на цареубийство, не может быть русским. 13 апреля получены были газеты из Петербурга и Москвы, которые читались с жадностью; хотя газеты и сообщили некоторые подробности, но о звании и имени преступника ничего не было сказано. 14 апреля министр внутренних дел дал знать по телеграфу симбирскому губернатору, что фамилия преступника - Каракозов, Сердобского уезда. Вследствие этой телеграммы губернатор тотчас сделал распоряжение о напечатании объявлений, которые и были прибиты на столбах и разосланы жителям.

Это известие страшно встревожило дворян, и они упали духом, узнав фамилию Каракозова: фамилия эта многим известна как помещика Саратовской губернии, что еще более побуждает дворянство бояться как немилости государя, что русский дворянин покусился на жизнь императора, а также дворянство страшится мстительности крестьян, которые с любопытством сами читают газеты или просят грамотных читать им все, что относится к покушению на жизнь государя, вообще все слои общества раздражены.

Дворянство на днях собрало до 300 руб[лей] сер[ебром] на кубок, назначенный ими в знак признательности спасшему жизнь монарха дворянину Ивану Силовичу Комиссарову.

Подписал: подполковник фон Брадке

Любопытно узнать, был ли в числе "упавших духом" и боявшихся немилости императора дворян сам подполковник Брадке? Которому фамилия Каракозов была известна лучше, чем многим другим в Симбирске, ведь, он как мы помним, приходился свояком предводителю дворянства Саратовской губернии Михаилу Михайловичу Каракозову!

Заседания верховного суда, которому был предан Каракозов, происходили все в той же Петропавловской крепости, где судили декабристов и петрашевцев. Александр II пожелал, чтобы процесс был закончен как можно скорее. В состав суда были введены лица, беспощадная жестокость которых была известна заранее. Председателем суда был князь Гагарин.

Совсем не бесстрастное судейское настроение его вылилось наружу в самом начале процесса, когда он заявил секретарю суда, что будет обращаться к Каракозову на "ты", так как "такому злодею нет возможности говорить "вы". Впрочем, секретарю удалось убедить его обращаться к подсудимому на "вы".

Во время самого суда до сведения председателя было доведено желание царя ускорить окончание процесса. "Если казнь Каракозова не будет совершена до 26 авг., то государю императору неугодно, чтобы она произошла между 26 (днем коронации) и 30 авг. (днем его тезоименитства)". Так подсказывался приговор. Он и был вынесен. Его вынесению предшествовало частное совещание членов суда на квартире председателя, где было решено казнить одного Каракозова. Член суда Панин согласился с этим очень неохотно, сказав, что, "конечно, двух казнить лучше, чем одного, а трех лучше, нежели двух".

Каракозов, совсем надломленный следствием и судом, дал показания и подал просьбу о помиловании. Министр юстиции, он же обвинитель по процессу, доложил ее царю, о чем впоследствии рассказывал: "Какое ангельское выражение было на лице государя, когда он сказал, что он давно простил его, как христианин, но, как государь, простить не считает себя вправе". Так, лицемерно, пышной фразой царь, неограниченный монарх, ограничивал себя в праве избавления от виселицы осужденного!..

2 сентября председатель суда вызвал Каракозова из равелина в здание, где происходил суд. Каракозов вошел с таким светлым лицом, что, по-видимому, ждал помилования, но услышал об утверждении приговора, и весь свет исчез с его лица, оно потемнело и приняло суровое и мрачное выражение. Осужденному пришлось ждать казни целые сутки.

[ Изображение на стороннем сайте: 03d3864fde5a.jpg ]


Д.В. Каракозов в ожидании приговора

Кроме Каракозова Верховный уголовный суд судил по его же делу еще 35 других обвиняемых, разделенных на две группы. В первую группу были отнесены вместе с Каракозовым 11 человек, а во вторую - 25. Кроме того, с частью арестованных по тому же делу правительство расправилось без суда, в административном порядке. В вину обвиняемым ставилась та или иная форма принадлежности к покушению на Александра II и участие в организации, ставившей своей целью государственный переворот и водворение новых социальных начал. Большинство членов кружка не шло далее попыток организации артелей и производственных товариществ, дальше намерений вести пропаганду при помощи библиотек и школ. Обвинительные акты в первую очередь выдвигали обвинение против участников общества под названием "Ад", в котором убийство царя как средство переворота было предметом обсуждения.

Большинство обвиняемых на следствии ив суде после осуждения их на каторгу и поселение подавали просьбы о помиловании. Подавал просьбу о помиловании уже после казни Каракозова и Ишутин, приговоренный к повешению. Он был помилован по совершении над ним всей церемонии публичной казни вплоть до одевания в саван и надевания петли на шею. Это стоило ему потери душевного здоровья. Возраст осужденных был в пределах 19 - 26 лет.

Свидетелем казни Каракозова был начинающий художник Илья Репин, который оставил воспоминания под названием "Казнь Каракозова", опубликованные в сборнике воспоминаний "Далекое близкое".


Уже совсем был белый день, когда вдали заколыхалась без рессор, черная телега со скамеечкой, на которой сидел Каракозов. Только на ширину телеги дорога охранялась полицией, и на этом пространстве ясно было видно, как качался из стороны в сторону на толчках “преступник” на мостовой булыжника. Прикрепленный к дощатой стенке-лавочке, он казался манекеном без движения. Спиной к лошади он сидел, не меняя ничего в своей омертвелой посадке... Вот он приближается, вот проезжает мимо нас. Все шагом — и близко мимо нас. Можно было хорошо рассмотреть лицо и все положение тела. Закаменев, он держался, повернув голову влево. В цвете его лица была характерная особенность одиночного заключения — долго не видавшее воздуха и света, оно было желто-бледное, с сероватым оттенком; волосы его — светлого блондина, — склонные от природы курчавиться, были с серо-пепельным налетом, давно не мытые и свалянные кое-как под фуражкой арестантского покроя, слегка нахлобученной наперед. Длинный, вперед выдающийся нос похож был на нос мертвеца, и глаза, устремленные в одном направлении, — огромные серые глаза, без всякого блеска, казались также уже по ту сторону жизни: в них нельзя было заметить ни одной живой мысли, ни живого чувства; только крепко сжатые тонкие губы говорили об остатке застывшей энергии решившегося и претерпевшего до конца свою участь. Впечатление в общем от него было особо страшное. Конечно, он нес на себе, ко всему этому облику, решенный над ним смертный приговор, который (это было у всех на лицах) свершится сейчас.


[ Изображение на стороннем сайте: e8a2c28f8271.jpg ]

Каракозов перед казнью. Рисунок И.Е. Репина

...Жандармы и еще какие-то служители, сняв с него черную арестантскую фуражку, стали подталкивать его на средину эшафота. Казалось, он не умел ходить или был в столбняке, должно быть у него были связаны руки. Но вот он, освобожденный, истово, по-русски, не торопясь, поклонился на все четыре стороны всему народу. Этот поклон сразу перевернул все это многоголовое поле, оно стало родным и близким этому чуждому, странному существу, на которого сбежалась смотреть толпа, как на чудо. Может быть, только в эту минуту и сам “преступник” живо почувствовал значение момента — прощание навсегда с миром и вселенскую связь с ним.

— И нас прости, Христа ради, — прохлюпал кто-то глухо, почти про себя.

— Матушка, царица небесная, — протянула нараспев баба.

— Конечно, бог будет судить, — сказал мой сосед, торговец по обличью, с дрожью слез в голосе.

— О-о-х! Батюшки!.. — провыла баба.

Толпа стала глухо гудеть, и послышались даже какие-то выкрики кликуш... Но в это время громко барабаны забили дробь. На “преступника” опять долго не могли надеть сплошного башлыка небеленой холстины, от остроконечной макушки до немного ниже колен. В этом чехле Каракозов уже не держался на ногах. Жандармы и служители, почти на своих руках, подводили его по узкому помосту вверх к табурету, над которым висела петля на блоке от черного глаголя виселицы. На табурете стоял уже подвижной палач: потянулся за петлей и спустил веревку под острый подбородок жертвы. Стоявший у столба другой исполнитель быстро затянул петлю на шее, и в этот же момент, спрыгнувши с табурета, палач ловко выбил подставку из-под ног Каракозова. Каракозов плавно уже подымался, качаясь на веревке, голова его, перетянутая у шеи, казалась не то кукольной фигуркой, не то черкесом в башлыке. Скоро он начал конвульсивно сгибать ноги — они были в серых брюках. Я отвернулся на толпу и очень был удивлен, что все люди были в зеленом тумане... У меня закружилась голова, я схватился за Мурашко и чуть не отскочил от его лица — оно было поразительно страшно своим выражением страдания; вдруг он мне показался вторым Каракозовым. Боже! Его глаза, только нос был короче. http://ilyarepin.ru/kazn/

В рекордные сроки - к июлю 1866 года - род Каракозовых был лишен дворянства. Было важно, чтобы перед судом предстал не дворянин , а человек "именующий себя дворянином, но в дворянстве не утвержденный", одним словом, самозванец, примазывающийся к благородному сословию.

Сенат состряпал Указ:
"Дворянское дело рода зачислить конченным и исключить лиц оного из Дворянской родословной книги"


[ Изображение на стороннем сайте: e6ecfefd80e4.jpg ]