XXV Савеловские чтения

Участники XXV Савёловских чтений посетили выставку.

Участники XXV Савёловских чтений посетили выставку.

Участники XXV Савёловских чтений посетили выставку.

Участники XXV Савёловских чтений посетили выставку.

из докладов субботы 15 декабря 2018 года

12. Малышко-Березовская Елена Евгеньевна, зам.директора музея "Старобелоусский исторический комплекс" (Чернигов, Украина)

"Поздний визит": из истории дружбы и переписки М.А. Олениной д. Альгейм и Е.И. Александровой

Предлагаемый для прочтения доклад являет собой логическое продолжение серии моих выступлений прошлых лет (2015-2018 гг.), связанных с исследованием дружественного окружения жительницы г. Чернигова Е.И. Александровой (Лучаниновой), воспитанницы Московского Александровского института 1904 года выпуска. Юные годы Елены Ивановны, дочери Черниговского подполковника в отставке Ивана Ивановича Лучанинова, неразрывно связаны с Москвой конца XIX - начала XX века, в первую очередь, с культурной составляющей этой жизни: музыкой, литературой, театром. Одним из заметных явлений на музыкальном небосклоне Москвы первого десятилетия 1900-х была камерная певица – Мария Алексеевна Оленина-д, Альгейм. Сегодня это имя, к сожалению, утеряно те только для специалистов, но и для узкого круга любителей музыки.
Будущий популяризатор русских романсов и песен - Мария Алексеевна Оленина родилась 19 .09. (1.10. нового стиля) 1869 года в родовом имении отца - Истомино близ городка Касимова Рязанской губернии, на живописном берегу Оки. Имея с рождения проблемы со зрением, девочка была в большей мере ориентирована на познание своего внутреннего мира: любила песни, много времени проводила наедине с живой природой, слушая ее волшебные голоса ...Отец - Алексей Петрович Оленин, был человеком художественно одаренным - хорошо рисовал, лепил. Мать- Варвара Алексеевна, дочь тверского генерал - губернатора, происходила из знатного рода Бакуниных. Большое влияние на девочку имела крестная мать Анна Алексеевна Оленина- обладательница волшебного голоса, воспитанница самого М.И. Глинки. Именно ей А.С. Пушкин когда-то посвятил стихотворение » Не пой, красавица при мне », положенное на музыку М.И. Глинкой. В таком творческой среде и воспитывалась будущая прима камерной сцены, которая, по ее собственным воспоминаниям, начала раньше петь, чем говорить. В 1880 году семья Олениных переезжает в Москву - Алексей Петрович получил должность директора Строгановского училища. В 1887 году - новый переезд - в Петербург, который сыграет решающую роль в судьбе Марии Алексеевны: она начинает брать уроки вокала у известного педагога Ю.Ф. Платоновой, первой исполнительницы роли Марии Мнишек. На прослушивании девочка производит хорошее впечатление, выполнив несколько произведений, в том числе и «Озорника« Мусоргского. Юлия Федоровна согласится заниматься с девочкой бесплатно. Рассказы Платоновой о Мусоргском, с которым она была лично знакома, общая атмосфера уважения к композитору поразили Марию до глубины души. Эта встреча в каком-то смысле спроецирует ее творческий приоритет- всю свою долгую жизнь Н.А. Оленина с, Альгейм будет популяризировать творчество именно этого автора. Ю.Ф. Платонова много рассказывает о своей талантливой ученице, в том числи и на встречах «Могучей кучки». По приглашению Балакирева Мария Алексеевна посещает званый вечер, где с успехом дебютирует. Ее дальнейшее обучение в Петербурге связано с личностью А.А. Моллас. Далее - Париж, где ее талант проходит окончательную «шлифовку» и »огранку». Во Франции решается и личная судьба Марии Алексеевны - она выходит замуж за Пьера д, Альгейма - французского барона с русскими корнями, своего кузена. В 1890 году увидит свет книга, созданная супружеским дуэтом: «Мусоргский»- Марии Алексеевне удастся передать своему мужу увлеченность творчеством Мусоргского. В 1901 году супруги решают переехать в Москву, где бурлит культурная, и ,прежде всего, музыкальная жизнь. За это время в репертуаре Олениной д, Альгейм сосредоточено порядка 600 вокальных произведений, большей частью - авторства композиторов «Могучей кучки». Д, Альгемы принимают самое активное участие в деятельности так называемого Керзинського кружка, основанного семьей Керзиных. Постоянным аккомпаниатором Марии Алексеевны в эти годы выступает Евгений Богословский - молодой, талантливый пианист и музыковед, недавно окончивший с отличием Московскую консерваторию. По совместительству Евгений Васильевич преподает в училище Святой Екатерины и в Александровской институте благородных девиц, где учится в то время Елена Ивановна Александрова (Лучанинова). Как произошла первая встреча наших героинь, история умалчивает. Возможно, сам Евгений Васильевич пригласил воспитанниц института на своего рода «открытый урок» музыки. Но не подлежит сомнению факт - жизненные пути Елены Ивановны и Марии Алексеевны впервые пересеклись именно в Москве начала прошлого века…В 1908 году д, Альгеймы создадут в Москве уже собственное музыкальное объединение - «Дом Песни», который просуществует до октябрьской революции. Рядом с Марией Алексеевной – неизменный аккомпаниатор - Евгений Богословский, которому подвластны освоения сложного музыкального материала. «Дом Песни» имеет успех и много гастролирует : концерты проходят в Петербурге, Киеве, Саратове и за рубежом! 1917 перечеркивает все творческие планы…Супруги Д, Альгеймы уезжают во Францию, Е.В. Богословской и А.И. Александрова - в Чернигов, где живут их родные. В 1921 году Поль д, Альгейм умирает - сказались нервные потрясения последних лет... Мария Алексеевна пробует самостоятельно организовать концертную деятельность для нового слушателя. Во Франции проживают широкие круги русской интеллигенции, хорошо помнящей «старые времена». Но, странное дело, невзирая на то, сколько страданий и разрушений нанесла революция ее семьи (гибель родных, конфискация имения, крушение всех творческих замыслов), Мария Алексеевна выражает странные «либеральные» взгляды и в некотором роде осуждает эмигрантов, покинувших Родину: cебя же считает репатрианткой. Это, разумеется, не добавляет популярности ее проектам . Спустя некоторое время все - таки удается частично возродить деятельность «Дома Песни» в Париже, Оленина с, Альгейм привлекает к сотрудничеству новых авторов. В то же время Мария Алексеевна мечтает о возвращении в Москву, которую чувствует своей Родиной. Впервые после революции посетив СССР в 1926 году, она делает соответствующий запрос и получает отказ. Несмотря на странные симпатии к «новому обществу» это общество ее не воспринимает, считая «монархисткой » и «человеком старого мира». В 1930- е гг. – отправляется новый запрос о возможности возвращении - и снова визируется отказом. Ангел- хранитель берег Марию Алексеевну...
Шли годы ... .Жизнь Олениной д, Альгейм в послевоенной Франции была нелегкой - крошечного пансиона едва хватало на еду. Не имея собственного жилья, она время от времени арендует маленькие комнаты в мансардах.. Осенью 1949 Марии Алексеевне исполнилось 80, но она не теряет надежду вернуться в Советский Союз. Движет ею в первую очередь желание поделиться с молодыми исполнителями своими наработками и многолетним опытом «жизни в музыке». Мечтает Мария Алексеевна и о новой книге. Но для осуществления этих планов понадобится еще 10 лет Существует предание, что почти 90 летнюю Оленину д, Альгейм, которая жила в то время уже в доме престарелых, посетила в 1958 году лично Екатерина Фурцева, министр культуры СССР. Шла оттепель, и Советское государство нуждалось в ярких примерах на тему »они возвращаются». Появление в этой роли представителя «старой интеллигенции» было бы хорошим примером для других. Как - говорится, в данном случае «желания и возможности« совпали.- Марии Алексеевне даже обещаны персональная пенсия и отдельная квартира. Нашлась и формально «принимающая сторона» - для получения визы « возвращенца» необходимо было подтвердить, что кто-то из родственников берет на себя такие обязанности. В этой роли выступила Татьяна Тургенева - двоюродная племянница Олениной д, Альгейм…
Серым январским утром 1959 года в международном аэропорту Шереметьево приземлимся самолет. Среди его пассажиров - дипломатов и важных фигур партноменклатуры выделялась благообразная старушка - Мария Алексеевна возвращалась на родину умирать ...
В это время в Чернигове своей чередой происходили другие события. А. И. Александрова заранее из каких-то своим «музыкальных источников» узнает о подготовке «возвращение« кумира своей юности. Особенно ее волнует тот факт, что Оленина с, Альгейм долгие годы творила рядом с Богословским - как известно, Елена Ивановна собирает все, что касается жизни и творческого пути Евгения Васильевича - мечтает издать его музыковеды труда и воспоминания современников о нем. В своих письмах к профессору Московской консерватории Д.Р. Рогаль - Левицкого еще за полгода описываемых событий Елена Ивановна уточняет, правда ли это? На что неизменно ироничный Дмитрий Романович откровенно отвечает: "Этого не может быть! Она слишком стара для этого. Здесь не осталось никого, кто бы мог помнить ее.» Сам профессор, тем не менее, хорошо помнит певицу: десятилетним мальчиком, учеником музыкальной школы ему было поручено переворачивать страницы нот аккомпаниатору Богословскому на одном из концертов« Дома Песни ».
Мария Алексеевна обоснуется в Москве - в 15-ти метровой комнате коммунальной квартиры над Сандуновскими банями - вместе с племянницей и ее мужем. Но после определенных мытарств семья все-таки получит трехкомнатную квартиру-в только что отстроенном доме на Ленинском проспекте 36, с «Домом фарфора» на первом этаже. И настанет момент, когда жизненные пути Елены Ивановны и Марии Алексеевны вновь пересекутся- 50 лет спустя после первой встречи. Проведя ряд предварительных исследований, Елена Ивановна обретет заветный адрес и напишет первое письмо, должным образом отрекомендовавшись. Завяжется переписка. В свое время в музей - архив музыкальной культуры им. Глинки Елена Ивановна передала на хранение 7 писем от Олениной д, Альгейм. Еще несколько экземпляров я нашла в РГАЛИ. К сожалению, не сохранилась письма первых дат переписки, но и то, что представлено, очень интересно. Письмо, приведенное ниже, собственно, и вдохновило меня на дальнейшую разработку этой темы.
29.07. 1963: «Многоуважаемая Елена Ивановна, я еще в Москве, может быть, Вы бы заехали ко мне перед Вашим возвращением в Чернигов? Планы мои, как в поговорке: «Чем дальше в лес, тем больше дров». Сама я к Вам приехать не могу - Вы ведь все-таки моложе меня. Моя квартира на 5 этаже, налево от лифта. Жара как будто спала. Приезжайте лучше всего 2 или 3 августа вечером, часикам к 8, потолкуем.«
Я представила себе встречу двух почтенных дам, судя по контексту - первую за все время их переписки. Елена Ивановна, гостившая в то время в семье старшего брата на Новослободской, думается, взяла такси- прекрасная возможность проехать улицами любимого города, узнавая и не узнавая в облике домов, парков и скверов образы своей счастливой юности…Приглашение, назначенное на столь позднее для визитов время, разумеется, предполагало долгую беседу за чашечкой чая...
07.10.1963 г. «Только что выписалась из больницы старых большевиков, где пробыла целый месяц. От Туманова нет никаких известий. Может быть, он еще не вернулся в Москву, но я решила послать ему 2 Ваших письма, думаю, они его заинтересуют. Я, как Вы знаете, в настоящее время не могу думать о прошлом - у меня не хватает времени. »
На полях письма пометка рукой Елены Ивановны - «Туманов-?»
06.04. 1964. «« Вы просите меня вспомнить о том, что и как делал Е.В. Богословский в «Доме Песни». В 1901 г. я только приехала в Москву и мне был представлен окончивший консерваторию пианист. Очень симпатичный. С ним я и приготовила первый концерт - тщательно и подробно. А после мы репетировали мало, т.к. он скоро усвоил мой стиль, мое дыхание и мое исполнение. Я пела только то, что написано автором и ничего не прибавляла от себя другого. Я сперва сама выучивала всю программу, а затем уже исполняла ее с аккомпаниатором. Весной 1910 года мне захотелось поехать в имение братьев на Оке, весна была прекрасна и разлив реки еще полный. Я пригласила Евгения Васильевича сопровождать меня , и мы оба всю ночь просидели на палубе парохода, любуясь разливом огромной реки…Вот и все, что я Вам могу рассказать о моем милом сотруднике. Ужасно устала, жду – не дождусь весны, а она, как нарочно, запаздывает. Желаю Вам всего - всего лучшего!»
Забегая немного назад.
16.05. 1963 р.: « Уважаемая Елена Ивановна! Я Вам забыла написать, что моя книга «Мусоргский « давно переведена на русский язык и находится в библиотеке Ленина. На немецкий язык ее перевел Любер, профессор немецкой школы в Москве. Евгений Васильевич это, видимо, знал, поэтому и не отдавал свой перевод в печать. Я провела ужасно тяжелую зиму. Ослеплена снегом. Жду поездки на дачу.»
Изъятые из контекста сроки о переводе предисловия к книге «Мусоргский» кажутся непонятными. Да еще и загадочная фигура «Туманов», видимо, в то время не известная и самой Елене Ивановне, поскольку на полях стоит знак вопроса ...
Со временем, обобщив многогранную информацию о делах А.И. Александровой, изучая ее письма, воспоминания, записи, архивные памятки, я внезапно поняла - почему она время от времени рассылала этот загадочный текст почти всем своим дружеским адресатам ... Черновик упомянутого перевода предисловия был найден в руинах пострадавшего от бомбежки черниговского дома Богословских в августе 1941 ... Исторические сроки, увидевшие свет в далеком 19 веке, переведенные Е.В. Богословским на немецкий язык (очевидно, для переиздания в немецкоязычных странах) в начале 20 века и Еленой Ивановной на русский - в середине 20 века, начали жить отдельной жизнью:«Бывают люди, которых считают за беднейших и потому при жизни очень презирают. Они умирают, и вот выясняется, что эти самого печального вида существа, запущенная внешность которых вызывала лишь усмешку, провели свою жизнь в накапливании сокровищ. Аналогично - очень часто встречаются люди Духа. Но сообразно с природой богатства, которое они нам завещают, следует опасаться, как бы мы в своей поспешности не насладились эти богатством слишком скоро, оценив его по кажущемуся ( мнимому) бросающемуся в глаза достоинству , а не про настоящему достоинству, которое только и побуждало этих людей, поддерживало их в одиночестве, заставляло их работать на запущенной или необработанной почве , где семя могло произрасти только после длительного времени…» Д, Альгеймы писали о Мусоргском, я увидела в этих строках Елену Ивановну…В своих стараниях сохранить память о Прошлом она чувствовала себя совершенно одинокой... Фрагменты переписки Олениной д, Альгей и Александровой охватывают период 1962-1964 гг, полагаю, общение продолжалось и далее. Судить об этом сложно, исходя из той избирательности документов, которые Елена Ивановна пожелала передать в архивы на хранение.
Как сложилась жизнь Марии Алексеевны в последующие годы? Фрагмент ее письма Виктору Рыбинскому, 10 ноября 1964г.:»Мне только что принесли газету «Правда», в ней опубликован состав жюри конкурса Мусоргского. Я с удивлением прочла, что меня баллотировали почетным членом и, конечно, без права голоса... Никто меня об этом не просил, как всегда и везде это делается. Тех, кто так поступают, зовут неучами. Все, как я вижу, участники в жюри – профессора и, верно, послали своих учеников и учениц конкурировать и сами же будут за них голосовать. Нигде, ни в каком конкурсе так не поступают, и очень ясно, почему. Приглашаются в жюри музыканты и музыковеды, которым конкурирующие не знакомы.» Этот конкурс стал для Олениной-д'Альгейм своего рода испытанием- долженствующим показать: возможна ли в Советском Союзе та деятельность в пользу музыки Мусоргского, о которой она мечтала. На поверку оказалось – невозможна. И снова предпринимает Мария Алексеевна отчаянный, теперь уже заведомо обреченный (в 96 лет!) шаг в попытке вернуться назад во Францию – в тот самый приют Галиньяни для престарелых артистов, который она покинула в 1959 году. Но на этот раз французская Академия изящных искусств сухо извещает ее, что свободных мест в подведомственном ей приюте нет, а если таковые появятся, то в досье мадам Олениной должны наличествовать следующие документы: свидетельство о рождении, справка об отсутствии инфекционных заболеваний, справка об общем состоянии здоровья и, наконец, подтверждение серьезности намерений вернуться во Францию. Сохранился черновик ответа Марии Алексеевны, который она начала писать карандашом на оборотной стороне этого официального документа, но так и не закончила. Черновик открывается словами: «Мое стремление и желание – жить под небом Франции...» Что ж, горькая чаша разочарований, ожидавших ее при возвращении на родину, видимо, была испита до конца… В эти последние годы в советской прессе не было напечатано ни одной заметки о живущей еще в Москве великой артистке. Исключение составляет 1969 год, год столетия Олениной-д'Альгейм, когда в печати появилось несколько поверхностных материалов, посвященных этому событию. Единственным, кто поздравил живую легенду русского музыкального искусства, да и то по личной инициативе, от самого себя, был старший консультант Всесоюзного театрального объединения Ф. Монахов, узнавший о столетнем юбилее из интервью в «Литературной России». Вот как описывает этот эпизод племянница Марии Алексеевны, дочь известного русского философа Сергея Соловьева Наталья Сергеевна: «Ф.Монахов разыскал телефон, договорился. Ему назначили время. Мария Алексеевна была чрезвычайно взволнована. Гостя поразило ее благородное лицо, седые волосы, одухотворенность. Чем-то она ему напомнила Яблочкину. Совсем глухая. Налили красного винца, чокнулись. Она выпила и сказала: «Поживем еще». К началу 1970 года здоровье Марии Алексеевны резко ухудшилось. По совету врачей ее поместили в дом для престарелых, где она и скончалась 30 августа, не дожив месяц до 101 года. Печать обошла это событие полным молчанием. Только спустя полгода краткое сообщение о ее смерти появилось в журнале «Музыкальная жизнь». Она умерла, как умирали герои песен Мусоргского, как умер и сам композитор- в безвестности и одиночестве. Место ее захоронения на Ваганьковском кладбище считается утерянным.
А Александр Туманов, к слову, нашелся. Солист модной в 1960-е гг. группы «Мадригал», большой почитатель личности Марии Алексеевны, издал в 1995 году, проживая к тому времени уже в Канаде: » Она, музыка и слово». В книге я «насчитала» 7 ссылок на имя Е.В. Богословского…