Судьба, будь добра!

http://www.foru.ru/slovo.4135.2.html

Притча о женщине, которая не желала нести свой крест.

Одной женщине очень не нравилась, та жизнь, которую ей приходилось вести. Она постоянно роптала на Бога, говоря: «Зачем, Бог, Ты заставляешь меня нести этот крест, я не хочу, мне не удобно. Нельзя ли мне дать что-то получше».
Ночью ей приснился сон. Идет она по городу и тащит на себе огромный крест. Идет и жалуется всем, как несчастна ее жизнь и что она не хочет нести этот крест и зачем Бог на нее возложил это бремя. Перед собой женщина увидела церковь и решила занести туда свой крест и сдать его священнику. Она зашла и вдруг увидела, что в церкви стояли другие разные красивые кресты. Она отставила к стене свой крест и пошла выбирать другой. Первый крест, который она увидела, был весь из чистого золота, он величественно сверкал на солнце, демонстрируя всем свое достоинство. Женщина решила, что вот он ее крест именно о нем она мечтала столько времени, именно он идеал ее воображения. Она подошла к кресту и стала примиряться, как взять его, но, сколько бы усилий она не прилагала, все они были тщетными. Крест оказался очень тяжелым. Все что удалось женщине - чуть-чуть качнуть крест и он всей своей массой повалился на нее, едва ли не раздавив ее.

Женщина отошла от этого креста, стерла со лба выступившую испарину и подумала: нет это не тот крест, который мне нужен, уж больно он тяжел для меня. Пойду, поищу, нет ли здесь что-нибудь другого более подходящего, легкого.
Ей сразу же в глаза бросился другой неплохой крест. На вид он был значительно легче первого, но не уступал ему по красоте. Он тоже блестел на солнце, потому что был весь измазан медом. «Какой прекрасный сладкий крест, - подумала женщина. – С таким крестом я никогда не пропаду, и буду жить как у Христа за пазухой».

Надеясь, что ее поиски наконец-то увенчались успехом, женщина энергично подошла к кресту и положила его себе на спину. Все бы ничего, но крест оказался скользким от меда, которым он был покрыт. Он так и норовил соскользнуть со спины, от этого ношение его было весьма затруднено. Бедная страдалица постоянно поправляла его, изрядно замарав свои руки. После долгих попыток женщине пришлось отказаться от медового креста, она поняла, что от сладкого креста жизнь слаще не становится. Но даже после того как она отставила этот крест в сторону ее проблемы не закончились вся ее одежда и руки были перепачканы вязкой массой. Теперь до чего бы она ни дотрагивалось прилипало к ней, оставляя грязные пятна на одежде. Руки очень быстро стали грязными из-за пыли, которая покрывала неказистую церковную утварь. «Что за дурная идея пришла мне в голову взять этот крест в свои руки, - думала женщина.- Наверняка здесь есть более достойные кресты, чем этот «замарашка».

Вглядываясь в полумрак церкви, она действительно увидела такой крест, который сразу позволил ей забыть две предыдущие неудачи. Этот крест не мог оставить равнодушным даже самого черствого человека. Он был весь от самого своего основания до макушки покрыт цветами. Такое разнообразие красок способно растопить самое каменное сердце. Женщина долга не решалась подойти к этому шедевру. Она смотрела на него издалека, воображая, как она пойдет с ним по городу, и как люди будут удивляться, и завидовать ей говоря: «Вот это красота. Надо же, как некоторым везет». Она представляла, как изменится ее дом, если она внесет туда этот прекрасный несравненный крест. А запах. Крест источал тонкий изысканный запах. В этом запахе женщина узнала все то дорогое и ценное к чему стремится каждый человек.

Наполненная грезами женщина подошла к цветочному кресту и уверено протянула свои измученные руки к своей мечте. Но боль пронзила ее тело, развевая сладкий туман в голове. Под цветами на кресте были острые ядовитые шипы, которые разрывали ее плоть, принося адское мучение. Женщина попыталась нащупать на кресте место, где бы не было шипов, но весь крест на всем протяжении был покрыт зловещими колючками. Не веря, что мечта ускользает из рук, женщина снова и снова пыталась ухватиться за крест и острые «когти» цветков все больнее впивались в ее тело и душу. Совсем обессиленная она рухнула на пол, истекая алой кровью.

Какой кошмар творился в голове мученицы. Все что раньше она строила в своем воображении, разрушилось за одну минуту. Рушились не только ее мечты, но и сам смысл жизни показался далеким и не понятным.
Грязное, окровавленное тело женщины отказывалось слушаться. Словно кадры немого кино пролетели в ее голове последние полчаса, которые женщина провела в церкви. Ей пришлось приложить не мало усилий, чтобы подняться и сделать первый шаг к двери.

Подойдя к стене, женщина взяла первый попавшийся крест и обреченно поплелась домой. Ее удивило, насколько удобен и легок этот крест для нее. Расположив его на своей спине, она уныло стремилась наружу, на свежий воздух. Лишь вздох свежего приятного воздуха позволил ей, наконец, до конца осмыслить то, что с ней произошло. Но самое большое потрясение с ней произошло оттого, что она увидела, что крест на ее спине это тот самый крест, с которым она пришла в церковь.
И не было для нее ничего ценнее и любимее чем этот крест.

Андрей Бердышев, Асбест, Россия

http://zolotze.blogspot.com/2008/07/blog-post_24.html

Притча о кресте

Один мужчина все время жаловался на судьбу. Он взывал к Господу: "Как тяжёл мой крест, который ты дал мне! У всех, кого я знаю, такая лёгкая судьба!" Так он повторял почти каждый день.
Однажды Господь ответил: "У каждого свой крест, если хочешь, можешь выбрать себе свой крест сам, который тебе будет по силам."
Мужчина обрадовался. Пришёл к Господу и начал выбирать себе крест. Он подходил к одному кресту, потом к следующему, к следующему. Примерял их, и все ему казались очень большими и тяжёлыми.
Вот уже он собрался уходить и тут возле двери он заметил маленький крестик. Он был совсем неприметным среди других больших крестов. Мужчина обрадовался и говорит:
- Я возьму вот этот крест. Он мне будет по силам.
Господь удивился:
- Но это же и есть твой крест. Ты оставил его возле дверей, когда заходил.


[ Изображение на стороннем сайте: ccc0743de49e.jpg ]


Напрасно ты винишь в непостоянстве рок.
Что не внакладе ты, тебе и невдомек.
Когда б он в милостях своих был постоянен,
Ты б очереди ждать своей до смерти мог.

Омар Хайям

http://www.smisl-zhizni.ru/pri...restianina

Каждому свой крест. Притча о деревянном кресте.

Жил на свете крестьянин, работавший с утра до ночи, но при этом едва сводивший концы с концами. Так продолжалось много лет, и все эти годы все чаще приходила ему мысль о несправедливости мироустройства. «Отчего одних Бог облагодетельствовал богатством, знатностью, а других оставил в нищете на всю жизнь?»

И вот однажды было ему видение. Стоит он в огромной пещере, заполненной великим множеством крестов разного и размера, и вида, и веса. Здесь кресты и золотые, и каменные, и деревянные, и из соломы. Тут явился ему Ангел и говорит: «Видишь эти кресты? Выбирай для себя любой и неси его на вершину горы».

Выбрал крестьянин сначала самый большой золотой крест, но сколько ни старался, не мог его даже приподнять. Тогда решил взять крест поменьше, из серебра, но и его не смог взвалить на себя. Перебрал он все кресты — одни были слишком тяжелы, другие — неудобоносимы. Впору пришелся ему простой деревянный крест, который он удобно взял и понес на гору. Отнеся крест наверх, крестьянин вернулся и спросил Ангела:

— Какая же мне будет за этот труд награда?

Чтобы ты сам мог решить, чего заслуживаешь, я открою тебе, что это были за кресты, — сказал Ангел. — Золотой крест, который тебе сначала приглянулся, — это царский крест. Большинство людей думает: как хорошо быть царем! Сиди себе на мягком троне да приказы раздавай. А того не знают, что как золото — тяжелейший металл, так и доля царская — самая тяжелая. Серебряный крест предуготован тем, кто облечен властью. Эти люди несут на себе много забот и скорбей других людей, и немногим удается донести этот крест до вершины. Медный — крест тех, кому Бог послал богатство. Многие завидуют им, а ведь жить им тяжелее, чем тебе. Ты после трудов можешь спокойно уснуть, никто не покусится на твой скромный дом.

А богатый и днем, и ночью боится за свое добро, как бы его никто не обманул. Кроме того, богатый за свое богатство должен дать ответ Богу: как он его употребил. Железный крест — крест военных. Порасспроси тех, которые воевали, и они расскажут, как он достается. Каменный крест — у людей торговых; их работа физически не тяжела, зато как часто бывает, что купец теряет все и вынужден начинать сначала! А вот деревянный крест, который ты поднял на гору, — это и есть твой крестьянский крест. Знает сердцеведец Господь, что во всяком другом положении ты погубил бы свою душу, не донес креста. Так что ступай домой и не ропщи на свою долю: Господь дает каждому крест по силам.

http://ru.wikipedia.org/wiki/Воздвижение_Креста_Господня

Богослужение

Православная церковь


[ Изображение на стороннем сайте: 4a10285148e3.jpg ]


Святые Константин и Елена вокруг Животворящего Креста Господня. (Картина В. К. Сазонова, XIX век)

Богослужение аналогично богослужению Крестопоклонной Недели (3-я Неделя Великого поста) и Происхождения (изнесения) честных древ Животворящего Креста Господня (14 августа).

Накануне (то есть 26 сентября) вечером совершается всенощное бдение. По уставу в состав этого всенощного бдения должна входить малая вечерня. На малой вечерне совершается перенесение Креста с жертвенника на престол. Однако сейчас совершение малой вечерни можно встретить в России лишь в редких монастырях. По этой причине в приходских храмах Крест кладётся на престол до начала богослужения (Евангелие ставится за антиминсом).

На утрене Евангелие читается в алтаре, после чтения Евангелия поётся «Воскресение Христово видевше» вне зависимости от дня недели. Целование Евангелия и помазание елеем после чтения Евангелия не совершаются. Перед Великим славословием настоятель надевает полное облачение. Во время Великого славословия при пении Трисвятого настоятель совершает вынос креста. Держа Крест на голове, настоятель, в предшествии диакона со свечой, постоянно кадящего Крест, совершает его вынос через северную дверь; остановившись на амвоне, он произносит «Премудрость, прости», затем при пении тропаря «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство» несёт Крест на середину храма и кладёт его на аналой. Затем совершается троекратное пение тропаря «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим», во время которого трижды совершаются земные поклоны. Затем поются особые стихиры, во время которых священник совершает помазание елеем, а затем сугубая ектения, обычное окончание всенощного бдения и первый час.

На литургии вместо Трисвятого поётся «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим» (без земных поклонов).

По традиции в этот день принято надевать облачения фиолетового цвета.

Крест лежит на аналое до 4 октября — дня отдания Воздвижения. На отдание в конце литургии после заамвонной молитвы при пении тропаря и кондака Кресту Крест уносится священником в алтарь через Царские врата.

http://www.pravmir.ru/vozmi-krest-svoj/

Возьми крест свой. Священник Константин Кравцов

И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами.

В душеспасительной литературе и нормативных проповедях этот шокирующий призыв сводится к следующему: отсеки свою волю (говоря на языке монасей), а заодно с ней и голову со всеми ее бесконечными «зачем» и «почему». Она тебе больше не нужна – есть духовник, священноначалие, катехизис, номоканон и свв. отцы, давшие ответы на все вопросы) и терпи, терпи, терпи до самой, Марковна, до смерти («Житие протопопа Аввакума»).

В пору моего «неофитства» мне довелось услышать от одного популярного среди московской молодежи тогда еще молодого священника, что христианская мудрость – это мудрость салтыковского премудрого пескаря и чеховского «человека в футляре». В общем, залепи уши ватой, надень темные очки, заберись поглубже в свою нору, никогда не езди на велосипеде и пусть все тебе будет божья роса. Послушание паче поста и молитвы, то есть: постись, молись, но главное – слушайся и не мудрствуй: где просто там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного. Сиди и не питюкай, и спасешься и ты, и дом твой.


[ Изображение на стороннем сайте: 972396059824.jpg ]


Но в этом ли состоит Христом свобода, стоять в которой призывает Павел? В осознанной необходимости беспрекословного повиновения «системе»? Воля отсечена, голова отключена, т.е. та и другая, став орудиями «послушания», действуют в строго заданном извне направлении, понимаемом как «узкий путь» будто бы за Христом, хотя Христос – по умолчанию – уже и не важен, и не нужен, и не интересен: Его заменяет «система» и «старцы», вычитывание правила и магические акты индивидуального «освящения», к которому сведены крещение, евхаристия и все остальные таинства; Его заменяет заточенный под домострой быт и политическая мифология. Царство Божие понимается как а) как загробный мир («во блаженном успении вечный покой» в награду за послушание) и б) «святая Русь» (вариант: Великая Россия как православная сверхдержава) – страна-монастырь во главе с игуменом царем-батюшкой, пасущем жезлом железным и своих чернецов (Иоанн IV) и все языки (Иосиф Виссарионович, Иоанн Васильевич сегодня). Короче говоря, Царство – это рабство и физическое и духовное, как в СССР, «самой свободной стране», рабство здесь, на земле, и там, в великолепном, как ВДНХ, райскому саду, альтернатива которому – огнь не угасающий и червь неусыпающий, скрежет зубовный, тьма кромешная и мука вечная. Но если христианство – вот это, то трудно понятно, почему нашел такой «широкий отклик» призыв Вольтера раздавить гадину.

Терпение, безусловно, необходимо и необходимо во всем, без него невозможен успех ни в каком деле, и первое, чему необходимо учиться. Учиться любому, а особенно тому, кто всерьез решил следовать за Христом, увидев в Нем Путь, Истину и Жизнь, единственного Спасителя, совершенного Человека, единосущного Отцу. Но призывая отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною Иисус говорит не только о самоотверженности и терпении в несении всего, что выпадет на твою долю. Ведь это, что называется, и ежику понятно, это обычная житейская, человеческая, слишком человеческая мудрость, если вообще может быть названа мудростью общеизвестная истина, с которой никто не спорит. Но «Сын плотника» потому и говорил как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи, что, в отличие, от них, не изрекал ожидаемых нравоучительных религиозно-патриотических сентенций, упакованных в эффектные «фигуры речи». Он вербовал последователей, которые придут на смену Ему после того, как Он будет взят от мира, был – прежде всего – лидером начатого им движения и лишь «по совместительству» – «учителем нравственности» (раввином); Его заявления, переворачивали все с ног на голову, вызывали зачастую шок, а не «чувство глубокого удовлетворения».

Представим себя на месте Его слушателей. Что означало для них отвергнись себя, и возьми крест свой? В отличие от нас, они видели в этом не аллегорию, а получившего без малого сто ударов рвущими мясо нагайками висельника, к вытянутым в стороны рукам которого привязана поперечная балка креста – patibulum; обливаясь жгущими глаза потом и кровью, он волочит ее, падая, разбивая лицо о каменные плиты дороги, к месту распятья, подгоняемый конвоирами; брус длинной примерно в два с половиной метра и весом в 36 кг, из дуба (такую нес Спаситель, согласно исследованиям Туринской плащаницы), давит всей тяжестью на кровоточащее месиво в которое превращены спина и плечи, бьет по затылку, особенно – при падениях, но это ничто по сравнению с тем, что придется претерпеть осужденному, когда к ней пришьют гвоздями его запястья. Волей-неволей отвергнешься тут себя, молясь или проклиная, или – и то, и другое.

Все это слушатели Иисуса знали не из книг и не понаслышке: римляне не церемонились с участниками «фронта национального освобождения», в сочувствии которым подозревали не без основания всех иудеев. Иисус говорил о Царстве, что для иудея могло означать только одно: государственный переворот, широкомасштабное восстание, и, следовательно, воспринимался как кандидат в его руководители, сплошь объявлявшие себя мессиями (в таком титуловании себя, кстати, не было ничего особенного, и распяли Иисуса вовсе не за это). Таким образом, призыв отвергнуть себя воспринимался как призыв быть готовым к мучительнейшей, смерти, на которую тебя гонят, связанного, как скот на убой; избежать ее нет никакой возможности, ты не можешь ее не принять во всем ее ужасе, и ты не знаешь, долго ли он, этот ужас, продлится, сколько тебе корчиться с выставленным напоказ срамом, пока не станешь подвешенной для воронья и собак падалью.

Итак, тот кто хочет идти за Христом, должен быть готов не к иносказательному, а буквальному несению креста – на Голгофу, на полигон в Бутово, на Колыму, в психушку закрытого типа – всюду, куда гнал «мир сей», осмеяв, оплевав и предав в конце концов не просто смерти, а смерти позорной, в чем проявляется в полной мере изобретательность «лжеца и отца лжи, человекоубийцы от начала»: при Тиберии – крест, при «благочестивейшем» Иоанне Васильевиче – кол, в советские – следователи мочились в лицо допрашиваемым в довершение к пыткам и т.д.

Отвергнуться себя – значит быть готовым к тому, к чему никто не может быть готов, не был и Сам Иисус, молившийся в кровавом поту, чтобы Его миновала чаша сия. Но речь идет не только и даже не столько о мученичестве: оно не цель, а средство: единственное – при известных обстоятельствах – не повредить душе своей, сберечь ее. Иными словами, отвергаясь себя, ты отвергаешься не себя, а своей природы в ее «падшем» состоянии, парализованной страхом перед болью и смертью и во многом, очень во многом определяемой этим страхом.

Это природа стала тленной и смертной с тех пор как человек предпочел быть, говоря языком физики, замкнутой и потому обреченной на распад системой – тварью, обособившейся от Творца и тем самым – рабом тления. Именно этот факт – наша ограниченность нашей смертной природой – и делает невозможной для нас равнобожественную свободу, для которой мы созданы, которую мы, порвав в Эдемском саду с Создателем, потеряли и вернуть которую нам пришел Христос.

Итак, речь идет о самой радикальной из всех возможных «смене парадигмы». Кириллов в «Бесах» убивает самого себя, чтобы доказать самому себе, что он свободен и этот вызов собственной природе, ограничивающей твою свободу, логичен, иначе все разговоры о свободе оказываются на глубине своей демагогией, подростковым задиристым трепом. Христос тоже предлагает Своим последователям начать с самоубийства: умерщвления в себе «ветхого человека», без чего не родится «новый» (следуя терминологии ап. Павла). Отвергнув себя таким образом ты будешь знать, что ужас распятья – не случайность, а закономерность, твой последний штурм Царства Небесного, (напомню: по словам Христа, оно подобно еще и крепости, которую берут силой); Голгофа (смерть) неизбежна для нас, разбойников, от нее не отвертишься, и единственное, что в наших силах, определиться в своем отношении к ней: считать ли ее концом всего и слать проклятья небесам или увидеть в висящем рядом Христа и попросить не забыть нас в Его Царстве.

Итак, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною – это инструкция Смертника смертникам (т.е. всем нам, смертным); три пункта, проигнорировав которые мы потеряем душу свою, то есть нас постигнет то, о чем сказал Толстой: «после глупой жизни приходит глупая смерть». Смерть не может не быть глупой, если мы никогда не задумывались о ней всерьез, с чего, собственно, и начинается самосознание: смысл выступает из своей потаенности только перед лицом Ничто, как сказал бы Хайдеггер. И еще цитата: «То, что не выше жизни – не выше смерти» (Т.С. Элиот). Христос призывает стать выше жизни-как-смерти и тем самым – войти в жизнь-как-свободу, в свободу-как-любовь, или, по Иоанну, в жизнь вечную, жизнь Самого Бога – Отца, Сына и Духа, чья жизнь есть абсолютная самоотдача Себя Друг Другу и вызванному из ничего этой любовью миру. Иначе нам не спасти душу свою, т.е. не выйти из рабства смерти-как-разобщенности с Богом, друг с другом, с самим собой – этой шизофрении, этого разрыва между «умом» и «сердцем», всей этой путаницы противоречивых стремлений, заканчивающихся ничем.

Мне кажется, невозможно научиться терпению, не расставив все точки над «i» в вопросе ради чего ты терпишь. Ради «спасения души»? Но что оно такое, это спасение? «Во блаженном успении вечный покой», благополучное бессмертие, для надежды на которое вовсе не обязательно быть христианином, а можно быть и язычником, и мусульманином, и атеистом, т. к. – вспомним того же Павла – во всяком народе (в том числе и советском) делающий правду угоден Богу, а значит и не будет Им оставлен ни здесь, ни там на вечную муку? Следуй заповедям Моисея или Торы, или Большой там или Малой Колесницы, по выбору, или моральному кодексу строителя коммунизма, этой пародии на Декалог, тоже не учащему, впрочем, ничему плохому, – словом, будь человеком и никто тебя не посадит в вечности на сковородку, не ввергнет в кипящее огнем и серой озеро, о чем говорит и Сам Христос в притче о Суде, с некоторых пор называемом Страшным. Для веры в бессмертие души и для его получения Христос вообще не нужен и Его воскресение – лишь умножение сущностей сверх необходимости.

Символ веры заканчивается признанием: чаю воскресения мертвых и жизни будущего века – реальной, в теле, пусть и другом но вместе с тем и этим же самым, с личностным, а не растворенным в Абсолюте самосознанием. При продвинутом же неверии в это пресловутое бессмертие, при тотальной «деконструкции», изобличающей лого- фалло- и прочий центризм с его симулякрами вообще нет проблем: одна бессмыслица не лучше и не хуже другой, выбирай любую и ни в чем себе не отказывай.

Христос адресуется к тем, кто имеет шанс удостоиться креста в том смысле, о котором я говорил (хотя и «глупая жизнь», и «глупая смерть» тоже испытание, тоже в своем роде «крест»), к тем, кто хочет идти за Ним, и предупреждает, чего это может стоить. Обращается – и это тоже важно не забывать – к галилейским крестьянам, простонародью, из которого набирает Свою «команду» – измученным оккупацией и марионеточной властью, подстрекаемым к мятежу, что кончится разрушением Храма, вереницами крестов вдоль дорог, тотальным геноцидом и массовой депортацией. Крест – не иносказательный, а самый что ни на есть реальный – «светил», таким образом, едва ли не каждому в этот предельно ответственный момент кульминации истории Израиля – кульминации, наступившей с приходом обещанного Мессии.

Зная, как мало у Него времени и как взрывоопасно все, что Он говорит, Иисус не тратится на разжевывание Своих слов для не имеющих уши: Его народ в виду предстоящих страшный испытаний стоит теперь перед решающим выбором, когда каждый должен определиться, с кем он – с Иисусом, предлагающим путь мира с Римом и смертельной войны с дьяволом, подталкивающим Его, Иисуса, народ к катастрофе, или – с дьяволом, действующим и через Рим, и через пресмыкающейся перед ним «местной администрации» в лице иродов и держащих кукиш в кармане каиаф, тайно подогревающих сепаратистские настроения. Отсюда крайний радикализм Иисуса, который приспособят под свои нужды тоталитарные режимы: кто не с нами, тот против нас, например.

Но тогда, в тридцатых годах I века, вопрос о Иисусе действительно стоял во всей свое предельной остроте: на него должен был ответить и ответить прямо сейчас каждый, определиться, с кем он: с Иисусом (и тогда он будет избавлен Богом от вечного вавилонского плена у лжеца и отца лжи) или с теми, для кого Иисус – лжемессия, совратитель, колдун, сын погибели, а не Сын Божий. Если с Иисусом, то он должен быть готов претерпеть то, что претерпел Иисус и что действительно претерпевали христиане: не крест так живой факел Нерона или львы на арене цирка. Никаких абстракций – все конкретно: если пойдете за Мной, вас ждет то-то и то-то, если нет – повредите душе своей, которая для Бога дороже всего, дороже Храма и национальной независимости.

Призыв Христа, таким образом, как и все Его слова, и ситуативен и актуален – с той или иной степенью остроты – для Церкви и каждого ее члена в любое время. Например, 18-ый год, когда третьего не дано: или заслушиваешься музыкой революций, а еще лучше – идешь за нее воевать с «контрой» или ты сам «контра»; или ты ненавидишь большевизм и не идешь с ним ни на какие компромиссы, или – служишь ему, то есть соучаствуешь в физическом, нравственном, культурном уничтожении своего народа. Еще пример: перепись 37-го года с ее графой «религиозное исповедание» и тоже с единственным из двух возможных ответов: или атеист, или ставь подпись под своим смертным приговором. Ну и конечно же было бы верхом наивности полагать, что «князь мира сего» исправился, стал толерантным плюралистом и будет смотреть сквозь мохнатые виртуальные пальцы на брошенный ему на все времена христианством вызов (христианством не номинальным, а действительным, т.е. всегда гонимым, а не благословляющим гонения или утверждающим во всеуслышание, что никаких гонений нет, когда мучеников за одну пятилетку становится больше, чем за всю историю Церкви).

Итак, бывает ситуация, когда компромисс невозможен и к ней по важно быть внутренне готовым, не обольщаясь никаким очередным «измом». Однако ошибочный или обусловленный малодушием выбор совсем не всегда оказывается роковым: вспомним хотя бы сколько иудеев, считавших выдачу Иисуса римлянам и Его распятие правомерным, покаялись после проповеди Петра или того же Савла, ставшего Павлом. Заблуждение не необратимо, хотя и такой вариант должен быть учтен, то есть необходимо принимать в расчет, что новой ситуации выбора может и не быть, все определит этот – раз и навсегда. И он действительно определяет если не все, то многое, в том числе не в последнюю очередь и следующий выбор. В любом случае решение нужно принимать сейчас, не откладывая, надо честно сказать себе, что если ты не готов отвергнуться себя, и взять крест свой, и следовать за Христом в буквальном смысле, не редуцируя этот суровый призыв к терпению чужих и собственных «немощей», то причислять себя к Его ученикам будет и слишком поспешно, и слишком самонадеянным.

В конце концов, никто ведь никого ни к чему не обязывает. Для иудея есть Моисей с его десятью заповедями, для мусульманина Коран, для агностиков – «общечеловеческие ценности». Будь порядочным человеком, или просто – будь человеком (что всегда нелегко) и не думай о Боге как о генералиссимусе, отправляющем в вечный ГУЛАГ по своей прихоти кого попало и уж наверняка – тех, кто мылит не по общеобязательному шаблону, в данном случае – конфессиональному. Об этом уже шла речь. Как и о том, что радикальный призыв Христа не только негативен (терпи), но и позитивен. Что отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною означает еще и следующее: освободись от внутреннего рабства, в котором держит тебя страх перед страданием и смертью, «плоть, мир и дьявол», возьми на себя крест этой свободы стань для своего народа и всего этого мира тем же, чем был для того и другого Иисус из Назарета; пойми в чем твое призвание и следуй ему как следовал Своему – Он. А все призвания христиан, какими бы эти призвания ни были во всем своем разнообразии сводятся к одному: творить новую жизнь (се, творю все новое). Только делая свое дело и не оставляя попыток жить по Евангелию ты спасешь душу свою (в христианском понимании термина), т.е., иными словами, обретешь самого себя. Спастись – это стать тем, кто ты есть, как было замечено, стать же в полном смысле слова тем, кто ты есть, тем, кого тебе только еще предстоит найти, можно только на кресте. Этот закон непреложен. Как писал умерший в Иерусалиме в 37 лет Денис Новиков:

Не меняется от перемены мест,
Но не сумма, нет,
А сума и крест, необъятный крест,
Переметный свет.
Ненагляден день, безоружна ночь,
А сума пуста,
И с крестом не может никто помочь
Окромя Христа.