Занимательные истории Ивана Сивопляса

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Продолжаю помещать рисунки Ивана Эдуардовича Сивопляса к его книге "Истории с картинками".

[ Изображение на стороннем сайте: fcb26bc534e4.jpg ]

ИСТОРИЯ 21-я. ГРОЗНЫЙ «ГРИБ» В СИМБИРСКОМ КРАЕ

"Как давно, и в то же время недавно это было. В ноябре 1889 года, вирус этот впервые посетил Симбирскую губернию, и более уже не оставляет ее своим «прилипчивым» вниманием.
Просвещенное человечество впервые столкнулось с этой болезнью в дальнем-дальнем 1173 году, когда эпидемия прокатилась по Западной Европе. На Руси грипп появился при Иване Грозном, в середине XVI столетия, когда московские полки много и с переменным успехом воевали с немцами в Прибалтике. От своих сопливых неприятелей стародавние русские и нахватались болячки, которую окрестили «сыпишкой». Кстати, старинные немцы – вот уж, мастера валить с больной головы на здоровую! – называли грипп «русским кашлем»!..
В приснопамятном 1889 году гриппом болела вся Европа, две трети Америки и половина Азии. От него страдали и простые люди, и великие мира сего – например, писатель Антон Павлович Чехов. О болезни трубили в столичных газетах, и обыватели в провинции не без дрожи ожидали прихода эпидемии.
«С начала ноября, и не только в нашем приходе, селе Коржевке и деревне Челдаевой, но и в других селах, даже и в других уездах, начали заболевать люди какой-то новой, непонятной болезнью. Врачи называют болезнь сию «influentia» - «гриб», - записывал по свежим следам священник села Коржевки Карсунского уезда Иоанн Мальцев, один из первых пострадавших.
«Прежде появляется озноб и легкий жар, потом ломота в оконечностях рук и ног, в плечах, а потом резь в животе, при запоре. Болезнь при хороших условиях жизни и лечения ослабевает через 5 или 6 дней; при худших продолжается до двух и более недель. Были у нас от сей болезни и смертельные случаи. Заболеваний же было множество, и теперь продолжаются».
В селе Тереньги также «посетила и удручила народ новая эпидемическая болезнь, по существу своему несколько загадочная, хотя, как оказалось со временем, и неопасная, но зато заразительная, названная инфлюэнцей. Весьма редкие семейства остались непосещенными этою болезнью. К счастью, эта болезнь не была смертельною», - писал здешний батюшка Александр Разумов.
«В редком доме не было больного, а в некоторых домах были больны человека по два-три и более в семействе», - вторил «коллегам» священник села Коноплянки Алексей Братолюбов, - «При этой болезни необходимо человеку беречься от простуды, и она сама собой пройдет. В противном же случае, болезнь имеет влияние на воспаление в легких, а затем следует смерть».
Из тысячи наличных жителей, в Коноплянке «болеющих гриппом было 200 человек обоего пола». В этом, сравнительно небольшом, по старым меркам, селе болезнь свела в могилу восемь человек. «Как это много!», - можем воскликнуть мы.
Увы, у наших предков, еще сравнительно недавно, существовала совсем другая арифметика. Эпидемии, при полном почти отсутствии медицинской помощи, случались тогда пугающе часто. И восемь умерших – почти смешная цифра. В начале того же, 1889 года скарлатина унесла в той же Коноплянке жизни сорока малышей: даже это считалось в порядке вещей…
А потому, наделавший вначале столько переполоху, грипп скоро стал хорошим поводом для шуток. «Страдаю инфлюэнцею, осложненною месопотамской чумой, сапом, гидрофобией, импотенцией и тифами всех видов», - отписывал писатель Чехов, кстати, врач, по специальности, на вопрос о своем здоровье.
В общем, не так страшен «гриб», как его «реклама»".

ИСТОРИЯ 22-я. СПАСАТЕЛЬ ИЗ КЛЮЧИЩ.

"Наверное правильно, что совсем плохих людей, наверное, не бывает. И часто не самый хороший человек способен проявить редкое величие души. В тому убеждают нас разные исторические примеры – как, например, это происшествие, имевшее место в селе Ключищах Симбирского уезда почти 112 лет тому назад…
Здесь, как огня, боялись крестьянина Михаила Карабанова, всегда нетрезвого и готового на драку. И то – в двадцать один год угодил Карабанов в тюрьму за поджог соседского дома. В тридцать лет, по приговору схода, его высекли посреди села розгами «за развратную жизнь и пьянство». А летом 1892 года, в самый канун сорокалетия, загремел Михаил под суд за кражу у односельчанина 7 рублей 5 копеек. Пусть и сумма оказалась не слишком значительна, и прямых улик против Карабанова у суда не нашлось – ещё одно пятно на Михаила, «оставленного, - как гласила формулировка приговора, - по суду в сильном подозрении».
Так и продолжал Михаил Карабанов – потягивать вино и поругиваться с соседями, пока не стряслось в размеренной жизни Ключищ серьезное происшествие. Утром 8 ноября 1892 года два крестьянских мальчика, братья Михаил и Яков Заклюшновы отправились на Свиягу, на мельничный пруд – не то сгонять уток, не то поиграть на только что установившемся льду, свидетели в этом расходились. Видели в то утро и Карабанова – сельский «герой» был «выпивши», поскольку накануне гулял на чьей-то свадьбе. Отойдя за восемьдесят метров от берега, почти в самом центре пруда, оба мальчишки провалились в воду и стали тонуть. Отчаянный крик погибавших услышали многие. Но кто полезет на тонкий лёд? Осторожные мужики не спешили с помощью. Кто искал досок понадежнее, кто побежал на мельницу за верёвками.
И только один – самый отчаянный, устремился прямо на помощь к мальчишкам. Гроза села, Михаил Карабанов, в чём есть и как был, бежал по ненадёжному льду. «Стоя у своего двора, я увидел, что мальчики погибают, нельзя мне к ним пробраться, я взял от своего двора доску и побежал», - просто объяснял потом Михаил. Не добежав до тонувших метров двенадцать, спасатель провалился – и уже вплавь, ломая телом лёд, продолжил свой путь. Помощь подоспела как раз вовремя – ослабевшие, замерзшие мальчишки уже шли ко дну. Младшего, полностью обессилевшего Якова, Карабанов положил на доску, Михаила Заклюшнова обхватил левой рукой – и так, ломая лед, подталкивая доску с мальчиком, поплыл к мелководью.
«Кто-то с улицы закричал мне, что мои дети утонули, - рассказывала мать мальчиков, Аграфена Заклюшнова, - я побежала сейчас же на пруд, где увидала, что Михаил Карабанов плавает в воде среди пруда, держа в одной руке … Михаила, а … Яков лежал на плавающей доске. Карабанов довольно долго плыл с моими детьми до мелкого места, с тем, чтобы встать на ноги, а затем обоих сыновей вытащил на лёд.
Старший Михаил побежал домой, а Якова замертво я сейчас же отнесла в тёплую баню, где он пришёл в сознание… Карабанов, спасая жизнь моих детей, подвергал опасности свою собственную жизнь».
Обессилевшему Карабанову тоже помогли выбраться на берег. Геройство в ледяной воде сразу дало о себе знать – слишком много сил истратил ослабленный алкоголем организм. Михаил Карабанов опасно заболел и слёг.
Проболев полтора года, 42-летний крестьянин, сам отец двоих взрослых сыновей, безвременно скончался – уже настоящим сельским героем, а не персонажем сомнительных попоек и мордобитий.
Ключищенское волостное правление своевременно поставило губернские власти в известность о геройском поступке своего односельчанина. Но и после смерти героя Симбирское начальство всё продолжало решать, как наградить крестьянина Карабанова «за человеколюбивый его подвиг». И препятствием к выдаче положенной в подобных случаях медали «За спасение погибавших» оказались прошлые «художества» ключищенского мужика. Как доказать министру внутренних дел, который лично утверждал списки награжденных, что неоднократно судимый крестьянин по-настоящему достоин медали!..
За разъяснениями, наконец, рискнули обратиться прямо в Министерство, и из Санкт-Петербурга пришло решение этого бюрократического казуса: выдать семье покойного Михаила Карабанова в воздаяние геройского поступка сорок рублей, порядочную для тех времён и сельской местности сумму. В общем, подвиги вполне измеряются деньгами!.."

ИСТОРИЯ 23-я. ЧУДЕСНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ

"Святитель Николай Мирликийский, Никола-угодник - один из самых почитаемых народом православных святых. В его честь воздвигались храмы, от чудотворных икон Святителя Николая ожидали больные скорого исцеления.
В Свято-Троицкой церкви села Грязнухи хранился когда-то старинный образ Николы Чудотворца – необычной, круглой формы, точная копия с древней чудотворной иконы из Великого Новгорода. Образ почитали местные жители. Но вот зимой 1894 года группы богомольцев из города и окрестных селений стали усердно навещать каменный Троицкий храм.
Богомольцы настойчиво просили и даже требовали отслужить молебен перед иконой Святителя Николы. Народ рассказывал о чудесном исцелении, который получила от Грязнухинского образа Николы одна смертельно больная Симбирская мещанка. Сами священники недоумевали - никакой мещанки они и в глаза не видели: откуда эта женщина могла узнать про икону из сельского храма? Да, «в половине января» они отвозили образ Николы Чудотворца в Симбирск, сделать на него «футляр со стеклом», но и тогда к иконе не приносили никаких больных мещанок.
В Николин День, 9 мая 1894 года, только из Симбирска в Грязнуху явилось сразу более сотни желающих помолиться перед иконою. Толпа богомольцев и просто любопытных густо наполнила сельский храм. Общие взоры были устремлены на маленькую, со вкусом, но не богато одетую молодую женщину. «Вот она», «это она», - перешептывались в толпе. Люди расступались, пропуская женщину к иконе. Она едва завидела лик Николы, как слезы обильно брызнули из ее глаз. Глядя на молодую мещанку, умилился и прослезился весь народ…
Жившая в Панской улице и трудившаяся портнихой Симбирская мещанка София Илларионовна Сорокина действительно никогда раньше не бывала в Грязнухе и не видела въяве до Николина дня образа Николы Чудотворца – чудотворный образ явился ей во сне!
Вот как описывала сама женщина то, что случилось с ней: «Много лет я страдала грудною болезнию и в особенности нынче, в 1894 году. Генваря 6 дня я разрешилась от беременности и после родов болезнь моя усилилась до такой степени, что через неделю после родов я не в силах была вставать с постели. Обращалась за помощью к врачам Ермакову и Благовидову, но никакой помощи не получила, а доктор Благовидов даже посоветовал мне оставить лечение, что болезнь моя неизлечима и что у меня чахотка, а потому я и не стала лечиться.
Не могу с точностью указать на число, но не более как недели три спустя после родов я увидела чудный сон, будто я где-то хожу всё по полю и ношу на руках икону круглую Святителя Николая без ризы, только края обложены серебром.
Когда я ходила по полю, ко мне подошли мужики и попросили нести икону к хлебным амбарам: там будут насыпать хлеб, так нужно отслужить молебен. Не знаю как, но я увидела священника и диакона в полном облачении, я сказала батюшке, что Святителя Николая просят нести к хлебным амбарам.
Батюшка сказал: «Ладно, я пойду, только прежде подшей мне подкладку под ризу, материал будет мой, только работа твоя», - и при том приподнял край ризы и показал худую подкладку. Я отвечала, что с удовольствием исполню его просьбу, и мы пошли к хлебным амбарам, но мужиков я больше не видала. Батюшка шел за мною, а я все лезла на какую-то гору, земля под ногами осыпалась, а я все никак не могла влезть, так и проснулась.
Утром на другой день ко мне пришла моя повивальная бабка и я рассказала ей мой сон, а она и говорит мне: «Софья Илларионовна, я слышала, что здесь есть икона Святителя Николая, принесенная из Грязнухи, только не знаю, где она находится, а говорят, она круглая и очень старинная».
Я стала просить бабушку, чтобы она отыскала икону и дала ей на свечки. Бабушка исполнила мою просьбу и прямо от меня пошла отыскивать икону Святителя. Вечером того дня она пришла ко мне и принесла масла из лампады Святителя, дала мне выпить масла и намазала мне грудь, с того времени я стала чувствовать облегчение моей болезни, и мая 9 дня я пришла в Грязнуху помолиться Святителю.
При входе в церковь я была поражена видом Святителя Николая и сразу узнала ту самую икону, которую видела во сне. С глубокою верою помолясь, сослужив молебен Святителю Николаю, я благополучно возвратилась домой, славя Бога и его великого угодника Николая. Здоровье мое понемногу укрепляется и подтверждаю истину моих слов Именем Господним».

ИСТОРИЯ 24-я. КОНДУИТНЫЕ СПИСКИ.

"Чинные гимназистики в чистеньких мундирчиках – такими предстают они нам со старинных фотоснимков. А ведь гимназисты, ровно нынешние школьники – покуривали в туалете, или в отхожем месте, поколачивали младших товарищей, дурно вели себя на уроках, читали «посторонние книги» и «упорно ленились». О том свидетельствуют кондуитные списки, мрачные перечни проступков и нарушений, в которых строгие педагоги уличали своих воспитанников.
Впрочем, время всегда налагает свой отпечаток. Деток на учебу брали с девяти лет. Гимназистов в единственную мужскую гимназию свозили со всей губернии. Они жили, под присмотром строгих дядек, в гимназическом пансионе. За проступки запросто лишали чая (а чай считался почти роскошью), завтрака, ужина, сажали в карцер. В отпуск к родне или знакомым отпускали только по «билетам» - типа увольнительных свидетельств у военных, с обязательной отметкой о прибытии.
Дети обязаны были посещать церковные службы, посещать публичные места только под присмотром взрослых и только в гимназической форме. Это надо иметь в виду, читая, что гимназист Медведков 2 февраля 1897 года «явился из театра в пансион часом позднее других, вследствие бытности его в маскараде без дозволения, одевшись в штатский костюм».
Да к внешнему виду гимназистов требования выдвигались повышенные. Некто Левитский «явился на молитву в туфлях». Третьеклассник Ростовых «ушел в гимназию без калош». Семикласник Самойлов «носил фуражку не вполне форменного покроя».
Скучный пансионный быт гимназисты разнообразили, как умели. Некто Иссинский «натер нюхательным табаком лицо Благовещенскому» и «вымазал ваксой стены отхожего места». Гимназист Вельц «ради шалости испортил несколько ламповых стекол – брызгал на них водой, так что стекла полопались». Приготовишка Забродин «сходил» вместо ватерклозета в печь». А его старший товарищ Преображенский «сжег сапожную щетку».
Бойкий третьеклассник Богданов «самовольно в пансионе зазвонил в колокольчик, что было принято учениками за приглашение воспитателя идти на плац, и этим произвел беспорядки». Пятиклассник Карсаков «в классе кидался мелом, причем угодил неосторожно в господина преподавателя», а в другой раз «во время урока в классе, отворивши дверь в коридор, плюнул туда». А гимназист Гурьев и вовсе, «пел во время занятий в отхожем месте»!
Кроме папирос, великовозрастные школяры баловались и «чем покрепче». Гимназист Петров, «купивши водки, пил в отхожем месте пансиона». А натертый табаком Благовещенский «во время масленицы замечен был в том, что однажды из театра бегал через улицу в ресторан для покупки закусок».
Но и карцер не мог сломить самых упорных. Вышеупомянутый Иссинский, «сняв лампу в карцере, керосин вылил в печь», а Петров, кушавший водку по отхожим местам «будучи в наказание посажен в карцер, сделал на стене неприличную надпись»!..