Перевод с эстонского

givora написал:

[q]

Продолжение:

[/q]

Я согласилась, и в условленное время мы встретились. Сообщила А. Леэтсманн, что ничего не слышала об этом авторе. Тогда она рассказала мне подробнее о Покровском, о том, как он принимал участие в революции 1905 года в Москве, как скрывался от преследований полиции сначала в Финляндии, потом во Франции, где он продолжил исследование истории России.
Я привыкла к чтению вслух ещё в Сибири, теперь же приходилось всё время останавливаться, т.к. я не понимала многих вещей. Помогали разъяснения А. Леэтсманн. Когда мы провели в работе уже нескольких прекрасных июльских дней, А. Леэтсман предложила, что мы могли бы читать на свежем воздухе. Так мы и стали ходить читать в парки, а то и за пределы Питера. В окрестностях Питера было много дивных мест, где можно было уединиться и почитать. Когда мы уставали от чтения, то наслаждались произведениями искусства, смотрели красивые здания и дачные места. Моя спутница постоянно обращала моё внимание на достопримечательности. Около Зимнего дворца она рассказывала, что оттуда стреляли в рабочих.
Наши чтения Покровского продолжались чуть более месяца. Тезисы и аналитический метод Покровского вкупе с разъяснениями Леэтсманн заставили меня глубоко задуматься о русской истории, то стало моим самым большим достижением первого учебного года в КУНМЗ. Хотя позже я увлеклась ещё биологией, геологией и палеонтологией (проф. Полянский умел излагать очень увлекательно), но они не смогли затмить историю.
Почему А. Леэтсманн выбрала именно меня для совместного чтения? Быть может, она хотела лучше изучить мои способности? Впоследствии я и сама пользовалась в преподавательской работе такой индивидуальной работой со студентами. С этих чтений начался мой большой интерес памятникам и к искусству вообще. С этого времени я начала серьёзнее изучать свой родной город. Ведь в детстве я не видела здесь ничего, кроме рабочих районов Питера и Крестовского острова.
У нас был самый разгар чтений, когда пришло известие, что 25 июля мне нужно ехать в санаторий. Поскольку я уже чувствовала себя очень неплохо, то засомневалась, нужно ли ехать. А. Леэтсманн не хотела даже слышать о том, что я не поеду.
Сестрорецкий санаторий находился на берегу Финского залива близ Питера. Лечение было интенсивным, я много занималась гимнастикой, гуляла по берегу моря. Здоровье пришло в норму, но недосыпание осталось на всю жизнь.

givora написал:

[q]

что дальше:

[/q]

1923/24 учебный год.
Мои однокурсники перешли на второй курс, меня и ещё нескольких оставили повторять курс. Сюда пришли теперь такие сильные студенты с подготовительного курса, как В. Тырва, Д. Таэвере, Ф. Кийслер и другие. Если в прошлом учебном году я жила в общежитии вместе с С. Ребане, то теперь попала в одну комнату с финкой Яскиляйнен, очень милой девушкой. Она владела русским языком, а я хотела учить финский. У нас был общий интерес – русская литературная классика. Так мы дополняли друг друга и жили дружно.
У меня было по-прежнему много комсомольских обязанностей: осенью меня выбрали членом комсомольского бюро университета, и моим поручением снова осталось заботиться о регулярном выходе стенгазеты «Юный Западник». Я была ещё комсомольским организатором эстонского сектора и принимала участие в самодеятельности. С удовольствием декламировала стихи Демьяна Бедного. Был у нас и драмкружок, но мы не ставили там большие произведения. Зато выступали вошедшими в то время в моду группами «синеблузников», это вроде нынешних агитбригад, мы критиковали недостатки в университете и в эстонском секторе. Комсомольское бюро университета ходатайствовало об экскурсии в Москву на открывшуюся осенью 1923 г. сельскохозяйственную выставку. Подготовку этой /поездки/ подробно осветил в своей книге воспоминаний Р. Маяк, он был секретарём выставочной комиссии. Все сельскохозяйственные районы и народы Советской страны, в их числе и эстонские поселенцы в России, должны были участвовать в выставке, показывать свои достижения. В сентябре мы и поехали. Помню, уже выпал снег и было несколько градусов мороза. Ярчайшим впечатлением от выставки были жизнь и быт народов севера. Эскимосы, чукчи и другие прибыли со всем своим житьём-бытьём, жили в чумах, в которых в центре пылал огонь в очаге и варилась оленина. Сами жители чумов были в меховой одежде и обуви. Разговаривать с ними можно было лишь через переводчика. Когда позднее, после Великой Отечественной войны я снова посетила в Москве выставку народного хозяйства и такие же выставки в Средней Азии, был виден мощный прогресс.
Зимние каникулы провели в городе. Когда утром 22 января 1924 г. мы пришли в столовую, по громкоговорителю объявили о смерти Ленина. Это известие повергло всех нас в шок, кусок не лез в горло, текли и текли слёзы. Во время похорон мы все вышли на улицу и выразили своё горе в минуте молчания. Проходили траурные митинги, где клялись отдать все свои силы для продолжения его дела. Я старалась делать это всю свою жизнь, основательно изучала произведения Ленина и воспоминания о нём, шла дорогой его учения.
Параллельно с учебной и общественной работой весной 1924 г. нас стали готовить к летней практике в эстонских поселениях. В мае вышло произведение Сталина «Основы ленинизма», мы должны были его разъяснять, а также уметь организовать самодеятельность.

givora написал:

[q]

[/q]

Т.к. к 1923 году мои домашние перебрались из Барнаула в сибирское поселение Эстония, я согласилась поехать туда на практику. В то время Эстония была большим и богатым селением. Там было много активной молодёжи, с ними можно было многое сделать. Мы вовлекали молодёжь в беседы и живую газету, показали и один спектакль. С людьми постарше часто приходилось вступать в споры, особенно если разговор шёл о сельском хозяйстве и коллективном труде. Мне предъявляли столько возражений, что с ответами /на них/ приходилось попотеть. Kuid sel-lele mõtlema, et talurahval ju teist teed sotsialismile polnud, panin nad ikkagi. - /здесь чего-то не хватает, пропущено, не дописано ?/ - Но если (?) подумать, что у крестьянства другого пути к социализму не было, то я всё же заставила их … (?)
Подготовила несколько молодых людей к вступлению в комсомол. Но организации там ещё не было. Её создание осталось заданием регионального комитета, куда я ходила разговаривать об этом деле. Но это было довольно далеко от Эстонии, и создание организации затягивалось.
По возвращении с практики мы записали всю летнюю деятельность в отчёт.
1924/25 учебный год. Он начался в неблагоприятных для нас условиях, т.к. «оппозиционеры» ЭКП начали публично преследовать сторонников генеральной линии ЭКП. Я уже в конце прошлого семестра стала последовательным сторонником последних, чему способствовали доклад Х. Пеэгельманна, чтение газеты «Классовая борьба» и дискуссии со студентами, которые были подкованы в этом вопросе. Я смело высказывала всё, что думаю. «Оппозиционерам» это не нравилось, они обсуждали это даже на партбюро, обвинив меня в нарушении партийной дисциплины. Особенно бойким обвинителем был Я. Палвадре. Обвинение было в корне лживым: я хорошо справлялась с учёбой и выполняла все общественные обязанности. Комсомольская организация университета выбрала меня делегатом комсомольской конференции Центрального района, где я выступала. Я опровергла обвинения Палвадре и некоторых других. Не помогла и угроза Палвадре исключить меня из КУНМЗ. Я сказала ему прямо: «Попробуйте!»
Как отмечала выше, в начале мая 1922 г. в Омской партшколе меня приняли в кандидаты в члены ВКП(б). В промежутке произошла партийная чистка и борьба с троцкизмом, в связи с чем приём новых членов был приостановлен. К концу 1924 г. были подготовлены документы для приёма меня в члены. Одним из рекомендовавших был Я. Арен. Комсомольская организация поддержала меня. В то время было принято задавать вступающему в партию много вопросов. Я отвечала хорошо и «оппозиционеры» не посмели начать нападать на меня на общем собрании. Решение общего собрания было утверждено комитетом Центрального района 25 января 1925, с этого времени я - член коммунистической партии. В то время я стала постоянным читателем газет «Правда» и «Вперёд» /или «Эдази», если подразумевается газета на эст. языке/.

Друзья, помогите определить принадлежность к семье Karela (подчеркнула)


[ Изображение на стороннем сайте: sprosyt_eaa1865_002_053_1_4_00009_m_800.jpg ]

[ Изображение на стороннем сайте: i.gif ]

Там в правой части есть Анна - 30-ти лет, жена Юхана Перри. Или не жена, сестра...



Там интереснее другое - первые два сына - Юхан и Ян - это сыновья Юхана Перри, а вот Петер, Фредерик и Карел (первый) - сыновья Кристиана?
Там надо еще разобраться кто такой Кристиан, кто кому из них кем приходится