Соликамск и район.

Соликамск в литературе.


Григорьева Ольга Николаевна

​
Ольга Николаевна Григорьева родилась 25 апреля 1957 года в г. Новосибирске. Поэтесса, член правления Славянского центра. Автор множества книг для детей, поэтических книг, книг-очерков.
Работает обозревателем Павлодарской областной газеты "Звезда Прииртышья".
​Член Союза журналистов Казахстана. Член Союза российских писателей. На сайте «Ураловед» Ольга Григорьевна написала:
​«Летом 2012 года мне посчастливилось побывать в Пермском крае. Незабываемые впечатления оставила эта поездка: Пермь, Соликамск, Чердынь, Ныроб, Всеволодо-Вильва, Чусовой, Лысьва и, наконец, Кунгур - город, в который нельзя не влюбиться! …

​После поездки родился целый цикл стихов, который я назвала «Пермский период»».


Жучковый орнамент
Надо, надо прикасаться
К этим древним кирпичам.
Будут церкви Соликамска
Долго сниться по ночам.
И подскажет сразу память
Их небесный белый цвет,
И «жучковый» их орнамент –
Зашифрованный завет.
Изразцы на Храме – прелесть:
Всё павлины, петухи…
Церкви выдохнулись, спелись,
Прочитались, как стихи.
А ещё пускай приснится
Время стройки и леса,
И простые эти лица,
И глухие голоса:
«Белый-то цвет у луны можно взять,
А золотой – у солнышка.
И кирпича почти не видать,
Красен, как наша кровушка…».

Соликамск


*

Замечателен жучковый орнамент — «прорезная» кирпичная кладка в виде буквы «Ж», поставленной в один ряд. Этот орнамент стал своеобразной визитной карточкой памятников архитектуры Соликамска, он повторяется в карнизах храмов, в колоннах, в оформлении крылец.

4 марта 2021 года исполнилось 120 лет со дня рождения советского художника- графика,карикатуриста, иллюстратора книг Константина Павловича РОТОВА (1901-1959).

Константин Павлович создал иллюстрации к книгам: Самуил Маршак — «Про гиппопотама», 1958; Ильф и Петров — «Золотой телёнок», 1931; Агния Барто — «Дом переехал», 1938; Андрей Некрасов — «Приключения капитана Врунгеля», 1939; Лазарь Лагин — «Старик Хоттабыч», 1940; Сергей Михалков — «Дядя Стёпа», 1957; Сергей Михалков — «Три поросёнка», 1958; Валентин Катаев — «Белеет парус одинокий», и ко многим другим.

Неоценимый вклад внес Ротов в искусство советской книжной графики.

«Родился в Ростове-на-Дону в семье донского казака», - писал он в авторском предисловии к книжке, посвященной его творчеству (издание журнала «Крокодил», М., 1966). Рассказывая о себе на страницах «Журналиста» (1929, № 3), К. Ротов вспоминал: «Рисовать начал с тех пор, как помню себя. Определить профессию помогла европейская война. Первый рисунок, напечатанный в 1917 году в «Биче», окончательно сделал меня художником- рисовальщиком».


Имя этого замечательного художника иллюстратора,карикатуриста связана с Соликамском.

В июне 1940 года Константин Ротов был арестован Ротов был объявлен агентом германской разведки с 1929 года и, следовательно, изменником родины. Кроме того, он был осуждён по статье 58-10, часть 1: "Пропаганда и агитация против Советской власти".
В результате допросов и очных ставок появляется Обвинительное заключение, где Константину Павловичу припомнили, что до прихода красных в Ростов он сотрудничал в «реакционном органе контрреволюционного донского казачества журнале „Донская волна“». В документе также говорится, что в 1929 году Ротов установил шпионскую связь с германским агентом Храповым, по заданию которого собирал материалы для германской разведки. А работая в редакции журнала «Крокодил», распространял антисоветские клеветнические анекдоты и карикатуры.
Ротов обвинялся в том, что с 1917 по 1920 годы, находясь в белой армии ген. Деникина, вел активную борьбу против советской власти. По заданию шпионской разведки вел шпионскую работу в тылу у Красной Армии и проводил шпионскую работу в пользу германской разведки. Занимался распространением антисоветских анекдотов и пасквилей. В качестве доказательств виновности Ротова в деле имеются показания Храпковского, работавшего в пользу германской разведки совместно с Ротовым, протокол очной ставки между ними, признания обвиняемого Ротова и вещественные доказательства – рисунки антисоветского содержания, исполненные Ротовым…

В итоге – пятнадцать лет вычеркнуты из жизни, и виной всему – донос человека, которого Ротов считал своим другом…

...Художника арестовали на рассвете 22 июня 1940 года. За ним приехали на подмосковную Клязьму, где он жил с семьёй на большой писательской даче. Незваные гости перерыли весь дом, даже общую кухню. Старались: ордер на арест художника подписал нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия. Свободу и доброе имя Ротов обрёл только через четырнадцать лет.
Когда меня арестовывали, уходя из дома, я сказал своим, что вины за мной никакой нет. Что, конечно, во всем разберутся, и я скоро вернусь домой…

Теперь-то мы знаем, что с этими словами уходили миллионы людей. Но возвращались они очень не скоро, а многие не вернулись вовсе.
Что же поставили в вину знаменитому рисовальщику?

Когда в 1954 году Константин Ротов был реабилитирован,его вызвали на допрос: “Расскажите, какую карикатуру антисоветского характера вы нарисовали в 1934 году”, показал (датировано 31 мая 1954 года):
“Никаких карикатур антисоветского характера я не рисовал. Был такой случай <…>: я изготовил карикатуру юмористического характера, а именно — лошадь с торбой на морде.

От головы до хвоста по спине растянулась очередь воробьёв, ожидающих появления помёта, которым обычно питаются воробьи. У хвоста лошади была сделана надпись “Закрыто на обед”. Никакого антисоветского замысла в эту карикатуру я не вкладывал и вложить не мог”.
Далее Ротов поясняет, что на предложение редактора опубликовать эту карикатуру в “Крокодиле” он ответил отказом из-за её “несколько вульгарного характера”.
Тем не менее рисунок получил некоторое хождение в партийных кругах и даже был показан Сталину, который, как передавали Ротову, “от души” посмеялся “над юмором этого рисунка”.
Художник сделал в протоколе допроса эскиз рисунка и высказал предположение, что его оригинал сохранился в альбоме, который существует в редакции “Крокодила”.
Из определения Верховного суда СССР: “…Главная военная прокуратура <…> указывает, что проведенным дополнительным расследованием опровергнуто обвинение Ротова в том, что в 1934 году им была изготовлена карикатура антисоветского характера. Дополнительным расследованием установлено, что карикатура, которая рассматривается как антисоветская, в действительности не является таковой. В настоящее время эта карикатура изъята из редакционного альбома и приобщена к делу”.



В городе Соликамск, где Ротов отбывал свой первый срок, работая художником, им было создано множество живописных полотен, большое количество которых хранятся в Соликамском государственном краеведческом музее. Ротов создавал и картины, на которых передал не только суровость и величие северной природы, но и настроение, царящее среди заключенных ГУЛага.

Друзья Константина Павловича узнают о том, что он отбывает свое заключение на Каме, только в 1943 году.

В лагере Ротову удалось устроиться художником, он возглавлял художественную мастерскую.
Чего только не делали в этой мастерской. Наглядную агитацию для лагеря, писали копии известных картин. Особенной популярностью пользовались Шишкин и Айвазовский. Картины эти продавались в Перми. Оформляли Пермскую сельскохозяйственную выставку, выпускали роскошные альбомы по докладам Сталина.

"Делаем главным образом ширпотреб, это из-за отсутствия бумаги, но главное назначение мастерской – плакаты и наглядная агитация. Без ложной скромности могу сказать, что держится и организована она только потому, что я здесь…"

И все же удалось сделать одну серьезную работу. Проработал и проиллюстрировал последний Сталинский доклад к 25-й Октябрьской годовщине. Рисунки произвели хорошее впечатление, и мне дано задание повторить в увеличенном размере и на хорошей бумаге эту работу специально для Москвы. Получается довольно эффектный альбом, выполненный по всем правилам графического искусства. Я не тешу себя очень радужными надеждами, чтобы впоследствии не разочароваться, но в нормальной обстановке за такую вещь можно было стать лауреатом.

Также в лагере было налажено производство детских игрушек. Делали игрушки из папье-маше по эскизам Ротова. Это были зайчики, петушки, медведи, веселые и грустые, хитрые и простодушные.
Вспоминает Никита Бурцев:

"Константин Павлович показывал, как надо раскрашивать игрушки. И они получались похожими на зеков из художественной и игрушечной мастерских. То это оказывался Саша Стотик, то Оля Орешко! И мы смеялись, и было это в нашем положении очень полезно для здоровья!
Основным же плюсом этих мастерских было то, что они давали возможность людям выжить в отличие от тех, кто работал на лесоповале.
Обаяние этого человека распространилось даже на охранников. Известно, что майор лагеря очень хорошо относился к Ротову и в 1943 году даже приезжал в Москву в редакцию журнала «Крокодил» передать всем приветы от Кости и просил у художников краски и кисти для него. Ротов работал в клубе и очень нуждался в материалах. Не было красок, кисти он делал сам из конского волоса.
Лагерное начальство относилось к Ротову уважительно. Несколько раз его даже выводили из зоны на этюды. Правда, в сопровождении двух вооруженных конвоиров. Но лагерь – это лагерь…"

" Между прочим, в лагере, – рассказывал Константин Павлович, – я узнал, как я знаменит. Ко мне подходили товарищи по несчастью и спрашивали, не тот ли я Ротов, который нарисовал «скандал на кухне».
Это необычайно популярная карикатура, о которой Максим Горький говорил: «Кстати насчет коммунальной кухни – не могу забыть поистине замечательного рисунка в вашем „Крокодиле“ под названием „На коммунальной кухне“. Удивительный талантище ваш Ротов. Какой типаж, сколько остроумия, издевки над этими страшными обывателями. Чертовски здорово! По-моему, видел этот рисунок года два-три назад, а до сих пор помню…»

В лагере больше всего Ротова угнетало сознание того, что друзья и коллеги могут подумать, что он и в самом деле в чем-то виновен.
В июле 1943 года к нему в Соликамск приезжал на свидание художник Николай Соколов.
Почти первыми словами Ротова были объяснения своей полной невиновности. Говорил он об этом негромко, с осторожностью, оглядываясь вокруг.

– Коля, милый, вот клянусь тебе самым мне дорогим – моей единственной дочкой Ирочкой, что я совершенно ни в чем не виноват!

Оклеветал Константина один его знакомый, тоже оказавшийся в лагере.
(Дело художника Константина Ротова строилось на показаниях, которые дал против него его коллега, художник Михаил Храпковский.) Они встречались в пересыльной тюрьме, и этот знакомый просил у Ротова прощения. И боль эта осталась с Константином Павловичем на всю жизнь.

Человек, стремящийся жить полно и с увлечением в любых условиях, в лагере Ротов продолжает рисовать: делает серию акварелей, посвященных Великой Отечественной войне. Работы эти обратили на себя внимание посетившего в то время лагерь зам. наркома МГБ Сорокина, который забрал их с собой в Москву. К сожалению, местонахождение этих работ неизвестно. Авторские копии этих работ были сделаны для Соликамского Парткабинета МВД. Кроме того, Ротов оформляет клуб МВД, выполняет множество живописных и графических работ для Соликамского краеведческого музея.

"Я настолько отвык от нормальной жизни, что вообще не представляю, как можно ездить в трамвае, как можно пользоваться вилкой, ножом. <…> Я очень устал, но все же чувствую, что где-то еще сидит неистребимое мое желание работать, работать, работать. Как хочется заняться настоящим творчеством, забыв все неприглядное вокруг!»

Часть своих полотен художник написал для своих друзей-заключённых. Одна из них, узница АЛЖИРа, а затем отбывающая ссылку вместе с Ротовым в Соликамске, Филимонова Ольга Ивановна (1905—1987) — впоследствии заслуженный врач Республики, награждённая в том числе орденом Ленина писала о Ротове: «…корни его таланта находили чистую воду даже в ядовитой почве тюремно-лагерной безысходности, замешанной на крови миллионов людей, принесённых в жертву во имя великого Сталина».

4 января 1948 года Ротов был освобождён без права проживания в ста городах страны.

От природы он был светлым жизнелюбцем, с благоговением и восхищением относящимся ко всему живому (дочь художника вспоминает, что постоянными жильцами в их доме были кошки, собаки, птицы, черепахи и даже заяц). Столь же самозабвенно он любил детей. Любил и понимал их. Так что приход Ротова к иллюстрированию детских книг был не просто расширением творческой тематики. Живя в обществе, раздираемом идеями классовой ненависти, Ротов нашёл, как он надеялся, благодарно плодородное поле для добрых дел.


Умер Константин Павлович 16.01.1959 в Москве. Незадолго до этого у него отнялась правая рука. Художник стал учиться рисовать левой…
В феврале 2009 в Государственном Литературном музее прошла первая персональная выставка Константина Ротова, на которой были представлены его работы разных периодов, хранившихся в семейном архиве, включая альбомы с зарисовками 1941-1947, сделанных Ротовым в годы заключения и ссылки.



Источники:

Сергей ДМИТРЕНКО. "ЭТО РОТОВ!"
http://metod-sunduchok.ucoz.ru/load/42-1-0-2757
Маша Новоселова."Константин Ротов. История одного крокодильца". https://urokiistorii.ru/article/52377
Константин Павлович Ротов 1902-1959
http://rostov50.ru/1950_rotov.html
Карикатурист Константин Ротов: "Крокодил", ГУЛАГ, "Весёлые картинки"
По материалам каталога «Художники Земли Донской» (авт. Ю. Немиров), Ростов-на-Дону, 1980.

Соликамская земля в судьбе репрессированных писателей.

Через пересыльные тюрьмы Соликамска в 50-60-е годы прошли 

М.И. Танич, Лев Разгон, Ахто Леви, Анатолий Марченко.

На лесоповале в лесах по берегам Глухой Вильвы работал, отбывая свой срок, известный поэт-песенник Михаил Танич (1923-2008).


Он был арестован в 1947 по статье 58, осужден на 6 лет. Первый год своего срока отбывал в Соликамске – работал в художественной мастерской Усольлага (она находилась в зоне около железнодорожного вокзала).
Остальные годы заключения провел на лесоповале в Нижней Сурдье Красновишерского района. Его бригадиром – «бугром» - был Михаил Павлович Федоров, они жили в одном бараке. В семье Федорова М.Танича считали почти родственником, и когда поэт умер, то эту весть приняли как трагедию семьи.
Михаил Иванович создал песни, ставшие шлягерами, сотрудничал со многими ведущими композиторами и артистами эстрады, с группой «Лесоповал».

В 50-е годы, во время второго ареста, в Соликамском районе находился писатель и мемуарист Лев Эммануилович Разгон (1908-1999).


Первый раз он был арестован в апреле 1938 года, второй – в 17 августа 1950. Провел в лагерях 17 лет. Семнадцать лет скитаний по островам ГУЛАГа, тюрьмы, пересылки, лагеря, короткая передышка и новый арест. Семнадцать долгих лет! С 1938 по 1955 год.
С тридцати лет до сорока семи. Не просто был, а прожил, пережил - шесть тысяч двести двадцать дней в неволе.
Освобожден в 1955 году. Реабилитирован, восстановлен в партии. Казалось, естественным было бы желание похоронить гулаговское прошлое, не возвращаться туда, забыть. Начать жизнь с начала, с чистого листа. И воспевать эту жизнь, устремив взор в будущее. Но бывшему зеку Разгону достало мужества до последнего дня писать о том, что было.
И ознакомиться в архивах КГБ с делами близких ему людей тоже хватило сил. "Никогда не забуду шока, испытанного мною, когда я в страшно-известном доме на Лубянской площади знакомился с делами всей своей семьи. Потрясение было вызвано не тем, что я узнал. Я это знал уже и раньше. Я рассматривал дела шестерых людей, из которых трое были расстреляны, а остальные попали в мясорубку, которая вошла во все словари мира под названием ГУЛАГ. Погибли не все, остался в живых я, и мне судьбой приуготовлена обязанность рассказать то, что я знаю".
Эта мемуарная проза, которая стала издаваться только в конце 80-х, принесла ему широкую известность. "Непридуманное", "Плен в своем отечестве", "Позавчера и сегодня" и "Аллея праведников", ненаписанная книга, - это все о тех, кого любил и потерял, о тех, кто оказывался рядом в трудные моменты, о тех, кого запомнил навсегда.
Свои впечатления о пребывании в наших краях (1950-1955 г.г.) Лев Разгон описал в произведениях «Непридуманное» и «Концертмейстер первых скрипок». 
В его повести находим названия командировок, которые до сих пор существуют или живы в памяти коренных жителей Соликамского района.
Это Усть-Сурмог и Кровавый Сим. Определение последнему дал сам Лев Разгон, но оно красноречиво характеризует положение заключенных на этой командировке. Одно из наказаний здесь было садить обнаженного человека в лесу на пень, привязывать его и оставлять на съедение гнусу, комарам и мошкаре. Делалось это по приказанию тюремщиков.
Тюремщик - это не только тот реальный человек, который ходит со связкой ключей по тюремному коридору, сажает в карцер, ведет на расстрел. Кроме этих есть, как говорит Разгон, уйма других. Они и не бывают в тюрьме, сидят в нормальных кабинетах, но именно они сочиняют правила тюремной жизни.
«Каждый карцер, прежде чем стать темным и вонючим ящиком или же светлым адом, существует в описаниях, чертежах. И если нужно повесить человека, то эти люди делают чертеж виселицы; и если нужно расстрелять, то они объясняют, куда стрелять, как и чем смывать кровь ... ».
Именно о таком тюремщике рассказывает Лев Разгон в главе «Генерал- майор Тимофеев».

Фамилия этого генерала была знакома многим сотням тысяч заключенных, которые прошли лесоповальные лагеря Урала, Коми, Карелии, Архангельщины, Сибири. На разводах читались приказы о расстрелах беглецов и отказчиков за «контрреволюционный саботаж», о новых сроках за небрежное отношение к лошадям, машинам. И все эти приказы заканчивались словами: «Подлинный подписал: Начальник Главного Управления Лагерей Лесной Промышленности НКВД СССР –генерал-майор Тимофеев».
Не всякому арестованному удается увидеть воочию тюремщика такого ранга, но Л.Разгону удалось, и даже дважды.
Мы обратимся ко второй встрече, так как она произошла летом 1952 года в Усть-Сурмогском отделении Усольлага (этот поселок до сих пор существует, он находится в 40 км от Соликамска, до недавнего времени там работали на лесоповале заключенные).
В лагпункт пришло известие о приезде высокого гостя, началась суматоха приготовлений, особенно начальство беспокоилось о внешнем виде зоны.
Нужно сказать, что в лагере сидел земский доктор, любитель цветов. Он разбил вокруг стационара и конторы потрясающе красивый цветник.
«На клумбах, тщательно окаймленных острыми уголками кирпича, росли турецкая гвоздика и бегонии, пышные георгины и кудрявые астры... и очень много было пахучих цветов: резеды, табака, маттиолы... Вечером они пахли с такой силой воспоминаний, что иногда останавливалось дыхание. Эти клумбы были гордостью лагпункта, самый последний шакал не осмеливался сорвать цветок».
Неудивительно поэтому, что местное начальство первым делом повело генерала Тимофеева к цветнику. И тут произошло что-то совершенно дикое, непонятное ... Тимофеев остановился у самой красивой клумбы, простер руку и поманил пальцем. К нему подскочил начальник лагпункта; выслушав, подозвал Еремчука. Тот кинулся в сторону, через несколько минут вернулся в сопровождении десятка людей. Все были с лопатами. Началось немедленное уничтожение цветника. Они вырубили георгины, растоптали маттиолу, раскидали по оскверненной земле уголки кирпича.
Тимофеев к цветнику не вернулся. Он знал, что его приказания выполняются.
А слова были цитатой из Сталина о том, что тюрьма не должна напоминать санаторий. И маленькие начальники Усть-Сурмога уничтожили все, что напоминало о доме, о воле заключенным.

В 60-е годы через соликамскую пересылку прошел еще один писатель-диссидент
Анатолий Марченко.

Марченко Анатолий Тихонович родился в Барабинске, в семье железнодорожника.
Окончив восемь классов, работал в геологоразведочных экспедициях, на шахтах и нефтепромыслах.
В начале 1958 после массовой драки в рабочем общежитии (в которой участия не принимал) был арестован и приговорен к двум годам лишения свободы.
Спустя год бежал из заключения — незадолго до того, как в колонию пришло решение о его освобождении со снятием судимости по Указу Президиума Верховного Совета СССР. Осенью 1960 попытался бежать из СССР, но был задержан на границе, приговорен Верховным судом Туркменской ССР за "измену Родине" к шести годам лишения свободы. Срок отбывал в мордовских политических лагерях и во Владимирской тюрьме.
В 1968 г. задержан за нарушение паспортного режима и 21 августа 1968 г. приговорён к одному году тюрьмы, но через год на свободу не вышел. Ему было предъявлено обвинение по статье 190-1 УК РСФСР (Распространение клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй).
Оно связано с книгой Марченко «Мои показания». Приговорён к двум годам лагерей.
К моменту вынесения приговора был достаточно известным диссидентом. Отбывал срок в пермских политических лагерях (прошел через соликамскую пересылку, Ныробский лагерь).
Непрерывно подвергался преследованиям со стороны администрации: лишения свиданий и переписки, заключение в карцер за малейшую провинность. Освободился летом 1971 г..
Ныробский лагерь описывает в повести «Живи как все».
Затем были пятая и шестая судимости. В последнем слове на суде сказал: «Раз этот государственный строй считает, что единственный его способ сосуществования с такими, как я, это держать их за решеткой, – ну, тогда, значит, я буду вечно, до конца дней, за решеткой».
Последний срок он не отбыл даже до середины: 4 августа 1986 года начал бессрочную голодовку, главным требованием которой было освобождение всех политических заключенных в Советском Союзе.
28.11.1986 вышел из голодовки. Через двенадцать дней внезапно почувствовал себя плохо. Был направлен из тюрьмы в местную больницу, где вечером того же дня скончался — по официальной версии, от острой сердечно-легочной недостаточности. Это был последний советский политический заключенный, погибший в неволе.
В 1988 Европарламент посмертно наградил Марченко премией им.А. Сахарова.
С 1989 года произведения борца против политических расправ с инакомыслящими стали публиковаться на родине.





Митракова Анна Васильевна.2012 г.

Соликамск в литературе.


Карелин Лазарь Викторович (1920-2005)

Советский писатель, драматург, член Союза писателей с 1956 года. Автор многих книг, среди которых: «На тихой улице», «Стажёр», «Змеелов» и др.Родился в Москве в семье еврейских беженцев из Белостока, выселенных в 1914 году из прифронтовой зоны.

В 1932 году его родители были репрессированы и высланы в Соликамск.

Здесь в школе №1 Л.В. Карелин учился с четвёртого класса и до выпуска (ныне гимназия №2).Вот как сам Карелин вспоминал об этом периоде своей жизни:

«Шесть лет прожил я в Соликамске, куда сослали моего отца. Кончил там школу. Это был очень суровый университет. Но этим шести годам я обязан той выучке, которую нельзя пройти, не познав лишений. В Соликамске обрёл я друзей, научился ходить на лыжах, дрался в кровь, падал и вставал. Перед войной я прошёл свою войну. Отца реабилитировали, я смог поступить в киноинститут (ВГИК) на сценарный факультет».

После отъезда семьи из Соликамска в 1938 году Карелин ещё дважды бывал в городе, где прошло его детство. В последние годы писатель всё чаще обращается в своих произведениях - «В конце ленты», «Отказник», «Девочка с красками», - к образу Соликамска, выводя его под именем города Ключевой. Но и в других, более ранних произведениях, таких как «Путешествие на край солнца», «Младший советник юстиции», «Надежда и любовь», можно чётко проследить черты Соликамска.

«Путь в лес шёл мимо Торговой площади, через единственный в городе мост на Заречную лесную сторону.

Возле самого моста, на высоком холме, стояло приземистое кирпичное здание, с окнами-бойницами, с могучими стенами и крепостными башнями по углам. Глубокой стариной веяло от этого строения с закаменелыми в кладке кирпичами. Некогда в этом доме-крепости жил воевода» («Девочка с красками»).





Из книги Г.А. Бординских, Е.И. Баклановой
«Соликамск литературный», 2006 г.


***

Крашенинников Авенир Донатович

​

Советский писатель, прозаик и поэт (1933 - 1991). Родился в Перми. Окончил Высшие литературные курсы в Москве. Член Союза писателей СССР с 1964 года.

В июне 1978 года принял участие в Днях советской литературы в Прикамье. В своём очерке «Белые ночи над Камой» пишет о встречах писателей с тружениками некоторых городов и селений области.
Путешествие происходило на теплоходе «… по изменчивым просторам Камского водохранилища на север, с остановками в Добрянке, на Керчевском сплавном рейде, потом – на обратном пути – в Соликамске».

«Утром мы посетили краеведческий музей, долго осматривали с площади и улиц величественные соборы, с уникальной архитектурой, любовались стройными силуэтами башен, каменными кружевами.
Спустились в калийную шахту. От скорости чуточку заложило уши, как при посад­ке на самолете, и вот мы уже внизу, на трехсотметро­вой глубине.
Сверху в мягком озарении ламп дневно­го света поблескивал потолок, будто ледяной, — из чистой каменной соли.
С боков, среди причудливых арок и столбов, виделись роскошные картины абстракт­ной и вполне реалистической живописи: вишневые, малиновые, брусничные, красные узоры, линии, фигу­ры. Это играли красками карналлиты».

​






Сост. Т. Буякова,гл. библиограф ЦГБ

Соликамск в живописи и литературе.


Алексей Валентинович Ефремов
Член Союза художников России.Живописец, график.
Лауреат премий губернатора Свердловской области за выдающиеся достижения в области литературы и искусства (2010, 2015 гг.).


Соликамск.Троицкая церковь.