Изданы Переписные книги г. Харькова 1667, 1669 годов.
«Времена переписей и разборов»
Начальный период истории Слободской Украины, создания слободских полков –наверняка один из самых интересных и запутанных периодов истории этого региона. Cложностей для исследователя этого времени очень много, прежде всего в социальных и политических процессах, становлении социальной структуры, часто сохранявшей ту систему социальной организации, которая господствовала на «метрополии» – полково-сотенное казацкое устройство.
Первое большое неудавшееся переселение украинцев (или, по тогдашней терминологии, «черкас») во главе с гетманом Яковом Остряницей в 1638 г. на Чугуево городище уже имело эту структуру: разделение на сотни и наличие казацких старшин. Но вместе с особым устройством переселенцы переносили в «колонии» и противоречия казацкой избирательной системы, которые сразу вышли наружу и были одной из причин убийства гетмана и реэмиграции переселенцев в Полтаву. Первый «слободской полк», Острогожский, тоже, кажется, возник при переселении. Во время перехода через границу между Речью Посполитой и Московским государством, еще окончательно не определенную даже после размежеваний в 1647 г., московские чиновники в 1652 г. фиксируют, что переселяется полк с четким разделением на сотни и десятки во главе с полковой старшиной.
Но очень важным окажется то, что переселение «черкас» часто происходило под контролем царского правительства, местных чиновников Московского государства. Дабы легче ориентироваться в переселенческих потоках, распределять жалование и снимать налоги, конечно, было удобно, чтобы переселенцы уже имели четкую структуру и начальство. Переписи и разборы русских чиновников – часто единственные источники для характеристики социальных и демографических изменений в ходе колонизации Слободской Украины.
Царское правительство пыталось не только контролировать, но и использовать переселенцев для охраны южных рубежей государства и проведения своей «украинской» политики, особенно во время сложных противоречий между Московским государством и Гетманской государственностью конца 50-х – начала 60-х гг. XVII в. Сметы, разборы, отписки воевод о количестве населения и служилых – распространенные документы. Эти исторические источники очень ценны по своему наполнению, особенно если сравнивать переписи разных годов. Сама ситуация на приграничье была очень сложной. С начала 50-х годов XVII в. началось большое переселение украинских мигрантов в междуречье Псла и Дона. Отношения этих переселенцев с московскими чиновниками, пытавшимися контролировать возникновение новых городов и слобод, были противоречивыми и часто конфликтными. «Казацкие вольности», внимание к которым особенно обострилось во время событий 1648–1657 гг. на украинских землях, столкнулись с приграничным московским аппаратом, подчиненным непосредственно авторитарной власти московской приказной системы. Название «черкасы» в московских документах – прежде всего социальное название переселенцев с их казацким устройством. Со временем это название распространилось на всех украинских переселенцев.
Город Харьков, сейчас самый большой город востока Украины, в те времена не очень выделялся среди городов, созданных переселенческой стихией. Он возник около 1654 г. Переселенцы «черкасы» осели на землях Белгородского Николаевского монастыря между реками Лопанью и Харьковом, начали рубить лес и вскоре мостить дорогу к соляным разработкам на Тор. Чугуевский воевода из близлежащего административного приграничного центра не мог контролировать переселенцев. Уже через два года в Харьков был послан воевода Воин Селифонтов, который должен был руководить построением крепости, но переселенцы не больно уж слушались воевод и соорудили крепость «своим обычаем» еще до приезда чиновника. Первая большая перепись «харьковских черкас» была проведена в начале 1656 г., затем в середине 1656 г. была проведена еще одна перепись, которую в свое время опубликовал известный историк Дмитрий Багалей, с ошибкой в один год отнеся эту перепись к 1655 г., поскольку она попала в документацию переписи других городов Слобожанщины 1655 г. Помимо всего прочего Дмитрий Багалей издал перепись не очень тщательно, без многих нюансов, поэтому через девять лет перепись сверил и напечатал в своей работе другой историк Слободской Украины –Евгений Альбовский.
Перепись очень ценна, ведь это первые поселенцы города Харькова, разбитые на сотни и десятки и возшлавденніе атаманом Иваном Крывошлыком.
В конце 50-х – в начале 60-х годов XVII в. произошли значительные изменения на приграничье. Из украинских переселенцев стали создавать слободские черкасские полки, структуры, подобные казацким полкам соседней Гетманщины, но непосредственно подчиненные московскому правительству. Эти события почти напрямую связаны с событиями на Украине во время гетманства Ивана Выговского.
Мы придерживаемся той точки зрения, что слободские черкасские полки вначале возникли только на бумаге, во время завершения реформирования приграничных подразделений, Белгородской черты, возникновения большой приграничной армии Белгородского полка в 1658 г., – 1658–1660 годы. В связи с таким огромным реформированием было проведено несколько переписей с установлением списков населения в городах по Белгородской черте и за ней. Наиболее ценная перепись – перепись 1660 г., харьковская часть которой опубликована талантливым учеником Михаила Грушевского Виктором Юркевичем. Это первое упоминание о Харьковском казацком полке и о своеобразной социальной структуре города. Мы еще неоднократно будем использовать данные этой переписи для интересных сравнений.
Следующий разбор «харьковским черкасам» был проведен в 1662 г. Мы встречаем ту же социальную структуру, что и в прежних переписях. Хотелось бы отметить, что документ переписи очень измаран и плохо читается. Но на отдельные моменты мы тоже обратим внимание. И наконец, очень тщательный список был сделан в 1667 г., он и предлагается вашему вниманию. Первым, кто ввел этот документ в научный оборот, был Дмитрий Багалей. Он отдельно опубликовал описание Харьковской крепости (ошибочно датировав его 1668 г.) и, довольно наспех, значительно позже – сами фамилии из списка. Мы полностью публикуем в дополнении эту работу Дмитрия Багалея.
Следующий список харьковских жителей датирован 1669 годом. Этот список не использовался прежними исследователями, но описание крепости тоже уже опубликовано все тем же неутомимым историком Дмитрием Багалеем.
Сразу следует отметить три важных факта. Население Харькова непостоянно. Колонизация Слободской Украины продолжалась еще долгие годы, и одной из ее особенностей было не только движение населения на далекие расстояния, но и своеобразная «субурбанизация». Сначала возникало укрепленное поселение – «город» или слобода, этому населенному пункту отмежевывались земли, которые заселяли жители «города», выезжая на пасеки, ставя там винокурни, занимаясь охотой, рыбалкой, выпасом скота. создавая хутора и села в окрестностях того же Харькова. С большой неохотой это население несло как городовую, так и полковую службы. Уже второй воевода Харькова Иван Офросимов жаловался на харьковских «черкас», что многие живут не в городе, а по хуторам или ушли на сезонные промыслы. Постоянное харьковское население только формировалось, и переписи дают нам яркую картину этого процесса. Но и это не все: фамилии могли изменяться в ходе многих обстоятельств. Сопоставить их очень сложно, как и утверждать, что речь идет об одном или о другом человеке.
Второй момент, который следует отметить, не менее важен, особенно в разрезе публикуемых документов. Перепись 1667 г. существенно отличается от переписи 1669 г. В 1667 г. мы видим организацию Харьковского полка, множество мещан. В 1669 г. наблюдаем увеличение количества русских служилых, замечание о том, что «черкасы» в походе. Главное – мы не найдем в переписи многих заметных харьковских деятелей. Причина существенной разницы: события на Слободской Украине в 1668 г., в которых Харьков сыграл событиях очень важную роль. В 1665 г. Харьковский полк возглавил полковник Иван Сирко, одна из самых ярких личностей истории Украины XVII века. Полковник, как и многие другие казацкие старшины и простые казаки, не мог смириться с воеводским правлением и пытался установить демократические казацкие обычаи на территории слободских полков. Не признавая воеводы, живущего в Харькове, Сирко поселился не в Харькове, а в близлежащей большой слободе Мерефе. Осенью 1667 г. он вместе с запорожцами воевал в Крыму, а вернувшись под Харьков в начале 1668 г., поддержал восстание гетмана Ивана Брюховецкого против царских воевод, Ивана Сирко поддержали многие населенные пункты: Мерефа, Змиев (где восстание поднял сотник Степан Таран, личность известная как харьковский житель), Цареборисов. Но время для восстания было избрано неудачно – начало весны, паводок. Харьковские черкассы не поддержали полковника, а избрали другого – Федора Репку (в переписи 1667 г. – Фесько Репка). Восставшие несколько раз подходил к городу, но тщетно. Однако у Сирко были сторонники, например казак Федор Волошенин, расстрелянный в городе. Многие харьковские казаки присоединились к Сирко, бросив дома с женами и детьми, ушли потом в Чигирин, избрав после Сирко полковником Ивана Дубягу. Поняв тщетность усилий, Сирко с сообщниками пошел на соединение с Брюховецким под Ахтырку. В Харьков перевезли оставленные в сожженном повстанцами Змиеве пушки, что следует из описания харьковской крепости 1669 г. Но в городе было очень неспокойно. В октябре 1668 г. первый харьковский атаман Иван Крывошлык (казак по переписи 1667 г.) с несколькими сообщниками убили полковника Репку и покололи сотника Костя Федорова (известного как сотник также по переписи 1667 г.) рогатиной. Но это выступление также не имело успеха. Сотник Григорий Донец использовал момент для движения по карьерной лестнице и, наверное, подавил выступление и вместе с харьковскими казаками был вызван в войско белгородского воеводы Григория Ромодановского для похода на Гетманщину. Перепись 1669 г. существенно отличается от прежних; к тому же она, возможно, более русифицирована.
Третий и наиболее важный момент – нестабильность социальных рамок на приграничье, широкий простор для социальной мобильности. Простой в переписи 1660 г. казак Григорий Донец, в 1662 г. уже десятник, в 1667 г. – сотник первой сотни, а через год уже полковник. Точно также недейственны рамки «черкашенин – русский служилый»: многие из черкас служили службу «боярских детей». Вот пример из тех же харьковских переписей: Кузьма Сатин, личность, представленная во всех упоминаемых харьковских переписях. В 1656 г. он в первой харьковской сотне, в переписи 1660 г. – сотник, а вот уже в 1667 г. он находится среди русских служилых людей.
Хотелось бы остановиться на отдельных социальных группах, представляющих население Харькова.
Харьковские «полковые черкасы»
Наиболее привилегированной группой населения были харьковские казаки – «полковые черкасы». Собственно говоря, эта группа населения была вооружена и несла «полковую службу», участвовала в походах Белгородского полка, отражала татарские набеги. Первое упоминание о «полковых черкасах» в Харькове – перепись 1660 г. Во главе полка находился полковник Остап Воропай. В переписях 1667-го и 1669 г. мы не видим полковников. Это несложно объяснить: в челобитной о землях 1667 г. харьковчане называют себя «харьковского черкаского полку полковника Ивана Дмитриевича Серика черкасы». Но полковник Иван Сирко жил не в Харькове, а в своей слободе Мерефе и часто бывал в походах. Перепись 1669 г. непосредственно отмечает, что в Харькове есть «полковые козаки, которые н(ы)не в домех своих оставлены для бережен(ья) города от приходу военских людей», следовательно, значительная часть полковых казаков была в походе в Гетманщине вместе с белгородским воеводой Григорием Ромодановским. Но выскажем предположение, что первый из казаков в переписи 1669 г. Иван Лощенко (Лещенко, Лазченко) и руководил полковыми казаками в Харькове на данный момент, ведь этот старшина был харьковским наказным полковником во время подавления восстания Степана Разина в 1670 г.
Мы не будем останавливаться на вооружении харьковских казаков, хотя согласны – это очень интересные сведения. Единственное, что хотелось бы отметить: харьковские черкасы, кажется, значительно оскудели в сравнении с 1660 г. Но возможно, это только предположение.
В 1660 г., по подсчетам В. Юркевича, в Харькове и окрестностях было 1357 полковых казаков (67% украинского населения), 605 мещан (28%) и 169 крестьян (8%). Но эти данные могут варьировать.
В переписях 1667 г., 1669 г. не наблюдаем четкой полковой структуры, каковая присутствует в переписи 1660 г. (с полковником и полковой старшиной). Отдельные старшины 1660 г. – простые казаки 1667 г. Судья Григорий Каркач (в 1660 г. на коне с пищалью и саблею и парой пистолетов) в 1667 г. только на меринке с пищалью. Весьма зажиточный полковой есаул Федор Репка в 1660 г. (с сагайдаком и саблею), «да за ним человек на мероне с пищалью и саблею, да за ним же человек с простым конем», следовательно, вооружал еще двоих людей), в 1667 г. также простой казак Фесько Репко и «бою» у него только пищаль. Полковой в 1660 г. атаман Жадан Курган тоже в 1667 г. простой казак, утратил только саблю. В переписи 1667 г. первым среди «черкас» идет сотник Григорий Ерофеевич Донец, давший начало известному роду Донец-Захаржевских. Известны из прежних переписей и сотники Степан Таран (сотник и в 1660 г.) и Мартин Гадяцкий.
Конечно, очень интересным будет упоминание в списках о харьковских «черкасах», которые не заняли старшинских должностей в переписях 60-х гг., но имели определенное влияние на местную жизнь. Например, Семен Песецкий – сотник в 1656 г., чей дом был взят «на харьковскую съезжую избу» после пожара в 1666 г.
Русские дети боярские
Харьков вначале возник как город «черкаский», русского служилого населения здесь в первые годы существования города практически не было. В крайнем случае, мы не имеем о нем упоминаний. В 1656 г. вместе с воеводой Воином Селифонтовым в Харьков были присланы из разных городов 70 человек русских служилых, но они были быстро и «сведены» из Харькова; сами эти служилые по жалобе воеводы Воина Селифонтова были не военные, а «работники» и без ружья и коней. Но проблемы начались в связи с событиями на гетманской Украине после смерти Богдана Хмельницкого. Новый (следующий после Селифонтова) воевода Иван Офросимов выяснил, что местное население не присягало царю, «люди самовольные», на них «надежи держать не мочно», они отказали воеводе в караулах и несении службы и служилых русских людей в Харькове нет. Началась переписка о том, чтобы «боярских детей» из Чугуевского уезда из сел Архангельского и Жихаря перевести служить и приписать к Харькову. Перепись 1660 г. «Харкова города дети боярские, которые живут и в городе и по деревнях вместе с черкасы» тоже рисует картину немногочисленности русского населения в Харькове и окрестностях (в Харькове 45 человек, в Харькове и окрестностях (в селах Жихаре, Ольшане, Липцах, Тишках) – 121 чел.). Все равно для харьковских воевод возникали проблемы, как писал воевода Василий Сухотин в 1661 г.: «многие русские люди живут в Харьковском уезде меж черкас без службы» и не из кого даже набрать пушкарей для Харьковской крепости. О слабом подспорье в сооружении крепости от русских служилых писали харьковские «черкасы» в челобитной о землях в 1667 г., местное харьковское население с надлежащими оборотами и риторикой заявляло, что построили город Харьков «собою» «без русских твоих государевых ратных людей». Но количество русских служилых возле Харькова увеличивалось. Уже источники 1665–1666 гг. говорят о 133 русских служилых в Харькове. Приведенные данные 1667 г. интересны в сравнении. Число детей боярских возросло до 142. Многие имена и фамилии этих служилых уже встречались в переписи 1660 г. По нашим подсчетам, в 1667 г. это 32 человека из 45 служилых в Харькове в 1660 г. Еще один русский служилый, связанный с предыдущей службой, – Анофрей Титов сын Грешной в переписи 1667 г., наверняка сын Тита Иванова сына Грешного в переписи 1660 г. Когда дети продолжают службу после отцов, это уже свидетельствует о постоянности населения и наличии у детей боярских поместий возле Харькова. Незначительная часть из списка детей боярских 1667 г. (Федол Демчишный, Иван Псарев, Дмитрий Еремин, Самойла Харин – всего 9 человек) встречается в 1660 г. как дети боярские села Жихарь: наверняка они продолжали там жить, но службу несли в Харькове. Несколько имен и фамилий соотносятся с русскими жителями Тишков 1660 г.: Ермол Егупов (Егунов в 1667 г.), Яков Хромой (Хромаго в 1667 г.), Тимофей (Тимошка) Белев (Беляев в 1667 г.). То есть это подтверждает тот факт, что харьковская перепись не ограничивается пределами Харькова, но и перечисляет служилых русских из близлежащих сел. Интересным покажется и Логвин Бабаев (из-за топонимики названия села Бабаи возле Харькова).
Следует отметить и тот факт, что количество русских служилых было очень незначительным. По переписи 1667 г. русские служилые составляли 8,78% мужского населения Харькова.
Еще более широкую и яркую картину русских служилых Харькова рисует перепись 1669 г. Из нее много можно узнать о русском мужском населении Харькова и окрестностей вместе с детьми и братьями. Это уже яркий пример несения службы с поместий.
Мы только проводим пунктиром интересные линии для следующих исследователей. Но следует отметить главное в отношении постоянства русского населения возле Харькова в 60-х гг. XVII в.
«Пашенные черкасы»
Огромный социальный катаклизм, происшедший на украинских землях в середине XVII в., имеет разные названия в историографии. Для социального историка (начиная с российских и украинских марксистов и тяготеющих к новым теориям современных представителей нового поколения «национальной историографии») он носит название «казацкой революции». Социальная составляющая этого процесса очень важна. Сословные противоречия на приграничье выплеснулись в огромную войну, сопровождавшуюся «оказачиванием» масс, переходом в казацкое сословие крестьян и мещан. Переселяясь на Слободскую Украину из объятой огнем войн Гетманщины, большинство переселенцев называло себя казаками, не только способными нести службу, но и более того – получать за нее систему льгот. Многие из этих «казаков-черкас» не имели оружия и не могли им пользоваться. Преимущественно это были бывшие крестьяне. Эти переселенцы вовсе не хотели строить оборонительные сооружения и нести службу. Первые харьковские жители так и заявили воеводе Воину Селифонтову, что вначале они построятся дворами и засеют поля, обзаведутся хлебом и лишь потом будут достраивать крепость. Иван Офросимов в 1658 г. ярко охарактеризовал харьковских «черкас»: «зброд, мужики деревенские», у кого были конь и оружие, забраны в поход белгородским воеводой Ромодановским. Соответственно социальная группа населения Харькова, несшего службу в крепости и занимавшегося сельским хозяйством, называется в переписях «пашенные черкасы». Если в переписи 1660 г. мы не встречаем эту группу («пашенные мужики», не черкасы, живут только в близлежащих от Харькова селах: Хорошеве, Пересечном, Деркачах), то в 1667 г. и 1669 г. эта группа во главе с сотником Хомой Черным представлена очень полно. Всего в 1667 г. «пашенных черкас» 67 чел., но это очень удобная для внесения в список группа. И в 1669 г. практически все неполковые «черкасы», не принимавшие участия в походах, вписаны в этот список вместе с детьми. Мещан в этой переписи нет. Это свидетельствует о непостоянстве социальных и податных категорий, установленных только переписью, но не существующих на самом деле.
Хотелось бы отметить важный социальный момент, очень ярко выраженный в переписи 1669 г. Это родственники: сыновья, зятья, братья и соседи. Последняя категория населения – зависимые люди, «что в соседях живут домов своих не имея», поэтому и работают на хозяина и записаны за ним. По переписи складывается впечатление о господстве «большой патриархальной семьи», где всем распоряжается «старейшина», несущий службу, а за ним записаны дети (часто старше 20 лет), братья, зятья и соседи. Действительно это имело место или это только перепись для лучшей мобилизации и фискального гнета? Столь интересный вопрос предстоит разрешить в последующих исследованиях.
Мещанская организация
Перепись Харькова 1660 г. уже четко выделяет «лавочных людей» и мещан. Выделение мещанского сословия подчеркивает большую роль местного самоуправления, традиции жизни в «городе» с элементами магдебургского права, перенесенными переселенцами из метрополии. Наличие мещанского населения в Харькове XVII в. – очень интересная страница истории города. К сожалению, страница не исследована надлежащим образом. Ведь мещанское самоуправление и сословие на Слободской Украине ликвидировали в последствии реформы 1706 г.
Отдельный интерес среди мещан из переписи 1667 г. вызовет, конечно, Михайла (Мисько) Покотило. Он известен нам как наездной сторож «сгонных баранов» харьковчан, который в 1658 г. поймал воров скота, русских людей под покровительством Прокофия Васищева. Этот интересный сюжет о возникновении двух больших сел возле Харькова: русского Васищева и украинского Покотиловки. Еще одна личность – Логвин Федорович (Федоров), упоминаемый во всех харьковских переписях, будущий даритель Куряжского Преображенского монастыря.
История крепости
Огромное значение для исследователя имеют описания Харьковской крепости того времени. Харьковский острог «черкасы» в 1655–56 гг. соорудили очень неаккуратно, поэтому его все время достраивали и перестраивали. В начале 60-х гг. под руководством воеводы Сухотина к крепости пристроен острожек с четырьмя колодцами. Харьковская крепость на самом деле – очень существенное укрепление на юге Московского государства: с десятью башнями и большим погребом для боеприпасов. Наверняка восставшие с Иваном Сирко во главе в 1668 г. побоялись штурмовать этот укрепленный пункт.
Все наши мысли, высказанные в предисловии, – только вехи для последующих исследований и открытий. Не сомневаемся, их будет много. Изучение, казалось бы, такого скучного источника, как переписи и ревизии, на самом деле – увлекательнейшее занятие. Исследователь и простой читатель, приступая к изучению переписей того времени, будет задавать еще много вопросов. Уверен, множество интересных открытий по местной топонимике, топографии, ономастике, тех проблем, которых мы не касались или касались вскользь в этом предисловии, – еще впереди. Один из наиболее ярких украинских писателей ХХ века Мыкола Хвылевой говорил о Харькове как о городе, «забывшем свою историю». Сейчас мы наблюдаем, как интерес к прошлому оживает, все больше и больше людей начинают искать свои корни, наблюдать за огромными социально-политическими изменениями, ища их истоки в недавней и древней истории. Процесс «воспоминания» или переосмысления прошлого нелегок и долог, но, надеюсь, эта книга внесет свою маленькую лепту в новые страницы историографии противоречивых местностей «между Лопином и Харьковой», населенных пестрой массой колонизаторов.
Владимир Маслийчук
