Душа должна быть радостной!

Молиться надо на горе
В закатный час и на заре,
В той совершенной тишине,
Где Божий голос слышен мне,
На той великой высоте,
Где больше места нет тщете,
Душа открыта всем мирам.
Храм есть Гора. Гора есть Храм.



Стихи- Зинаида Миркина.


Художник - Татьяна Юшманова.Тишина.

James C. Christensen - "SLEEPER LOST IN DREAMS".




Мир — симфония, сочиненная Богом, а тебе было предназначено пропеть в ней всего лишь одну ноту — твою собственную, единственную жизнь, такую короткую и такую незаменимую.
Бог милостив, но если ты пропела ее фальшиво, то не звучать тебе в этой музыке с Божиего листа, ты просто выпадешь из нее.

(Юлия Вознесенская. Из книги "Мои посмертные приключения)"

От отчаянья до прощения...


От иллюзии до отчаянья —
Пересортица разных душ.
Кто-то светится обаянием,
Кто-то мелок и неуклюж…

Но для каждого покупателя
Всё ж имеется свой товар.
Нет в ошибках вины Создателя.
А любить — это божий дар.

И холодного, и упрямого,
И капризную, с полнотой,
Можно очень любить той самою
Всеобъемлющею душой…

И поддерживать, и укутывать,
Словно пледом, в любовь свою.
Где любовь с эгоизмом путают,
Птицы ранние не поют.

Там обиды и одиночество,
Даже если живут вдвоём.
Там любовь отдавать не хочется
Или только давать в заём…

Чтоб вернули в большом количестве
И с процентами за добро.
Там гордыня — её величество,
Занимает удобный трон.

А любовь покрывает бережно
Недостатки родных людей.
Нету там ни претензий денежных,
Ни желанья сбежать скорей.

Там легко чью-то боль выслушивать,
Резким мнением не добив.
Там смеются вдвоём за ужином,
Оттого и рассвет красив!

И в ответ на упрёки жгучие —
Обнимают, чтоб снизить гнев.
Люди с любящим сердцем — лучшие,
Словно песни родной припев.

От отчаянья до прощения —
Из любви безразмерный мост.
Где любовь — там живёт терпение,
А в душе — миллионы звёзд.

© Ирина Самарина-Лабиринт



Художник Леонид Баранов. «У тебя зима, у меня лето».

Художник- Сердюков Александр.




Ромашковый июнь.

Ромашковый рассвет и воздух полон неги,
И по небу плывут причудливые сны.
Грядущий день надежд, неистовый в разбеге —
В нем отголоски снов немножечко грустны —

Таят волшебный май,
Со шлейфом белой розы,
Медовый и хмельной,
Желающий побед…
Роняющий слова,
В густой тени березы,
Хранящий тайны грез
И ожиданья свет.

Июньские луга — коврами трав по пояс.
Клубничная Луна струит прохладный морс.
А в шелковых полях пшеничный зреет колос…
И треплет ветерок
Копну твоих волос…

Акации наряд волнующ и крахмален.
Июнь еще так юн, и нежен и красив.
И соловей под стать ему сентиментален.
И легок ветерок над гривой сочных нив.

По травам босиком — в задумчивость рассвета.
Воздушный белый пух теряют тополя…
Как хорошо в гостях у ситцевого лета,
Где васильковы сны, ромашковы поля.



Стихи © Алла Даниленко

Художник Белогуров Эдуард Алексеевич -"Дети войны".





Это история про куклу. Про довольно уродливую куклу с нарисованными глазами.

Вы бы и в руки побрезговали такую куклу взять. А одна девочка не выпускала ее из рук.

Во время блокады эту маленькую девочку эвакуировали из Ленинграда. Леночка ее звали. А фамилию свою она забыла, такая она была маленькая и измученная. Она потеряла всю семью; маму, бабушку, старшего братика… А ее нашла специальная бригада истощенных девушек — тогда ходили по квартирам страшной блокадной зимой, искали детей, у которых погибли родители или при смерти были…

Вот Леночку нашли и смогли отправить в эвакуацию. Она не помнила, как детей везли в тряском грузовике по льду, не помнила, как попала в детский дом; она маленькая была. Как истощённый гномик с большой головой на тонкой шейке…
И она уже не хотела кушать. Такое бывает при дистрофии. Она лежала в постельке или сидела на стульчике у печки. Грелась. И молчала.

Думали, что Леночка умрет. Много детей умерло уже в эвакуации; сильное истощение, и нет сил жить и кушать. И играть. И дышать…
И одноногий истопник, фронтовик дядя Коля лет двадцати от роду, свернул из старого полотенца куклу. Как-то подрезал, свернул, пришил, — получилась уродливая кукла. Он химическим карандашом нарисовал кукле глазки и ротик. И носик-закорючку.

Дал куклу Леночке и сказал серьезно: «ты, Леночка, баюкай куклу. И учи ее кушать хорошо! Ты теперь кукле мама. И уж позаботься о ней получше. А то она болеет и слабая такая. Даже не плачет!».
И эта Леночка вдруг вцепилась в куклу и прижала ее к себе. И стала баюкать и гладить тонкими ручками. А за обедом кормила куклу кашей, что-то шептала ей ласковое. И сама поела кашу и кусочек хлебца, — кормили не разносолами в эвакуации…

Ну вот, Леночка и спала с куклой, и у печки ее грела, обнимала ее и хлопотала о кукле. Об уродливой кукле из старого полотенца с нарисованными глазами…

…Девочка выжила. Потому что ей нельзя было умереть; надо заботиться о кукле, понимаете? Когда надо о ком-то заботиться, — это огромная сила жизни для некоторых людей.
Для таких, как эта девочка. Которая стала медсестрой потом и прожила долгую жизнь. И руки ее были всегда заняты. А сердце — наполнено…

© Анна Кирьянова