Воспоминания

Мне было 12 лет. Нужно было удалить зуб, и в назначенный день приехали мы с бабой к маме в поликлиннику, где она работала зубным техником, на удаление зуба. Мама отвела меня в кабинет стоматолога и ушла в свою лабораторию. Я спокойно села в кресло. Мне поставили болючий укол, после которого вся челюсть онемела и, как мне показалось, распухла. Укол я выдержала молча, меня похвалили, и ничего не подозревающая врач попросила меня немного посидеть в сторонке. И вот когда я оказалась предоставлена сама себе, мои мысли заработали в лихорадочном ритме. “Если укол такой больной, то насколько же больно будут удалять сам зуб”, - подумала я и ужаснулась: “Ну это все нафиг... Надо бежать!”. И я дернула из кабинета. Ловили меня несколько человек и достаточно долго по коридорам поликлинники, расположение которой я прекрасно знала. Наконец, выловили, скрутили. Естественно, я кричала и плакала. Распугала всю очередь. Тот еще был цирк! Уговаривали потерпеть. Куда там, я орала и никого не слушала. Реально собирались связывать, чтобы не брыкалась, и можно было нормально вырвать зуб. Наконец, кто-то из врачей прибег к обманному маневру:
- Понимаешь, укол уже поставлен, теперь не вырвать зуб уже нельзя. Обязательно нужно его вырвать, а то хуже будет.
Эти слова мне показались логичными. Я на минуту замерла, размышляя над услышанным. Этого момента врачу хватило, чтобы схватить и вырвать зуб.
- Все! Вот он! – победоносно выставила она передо мной пинцет с зубом.
- А-а! – я облегченно выдохнула. – Вырвали? Но это же так быстро и небольно?
– Конечно! Я же тебе говорила, что удалять уже не больно. Только укол больно. Такой спектакль устроила!
- А почему вы мне сразу не объяснили все это? Перед тем, как укол ставить?
- А кто же знал, что ты сорвешься и побежишь? Такая спокойная, скромная девочка... Укол ставили, даже не пикнула. Кто же знал, что ты такое устроишь?
- За дверью теперь никого нет, всех распугала! – усмехнулась другая врач.
Финиш этой комедии произошел в трамвае, когда мы с бабой возвращались домой. Я была вся красная-зареванная, едва отошедшая от пережитого стресса. А баба сокрушенно кивала головой, переспрашивая меня (она, видимо, доставила меня к маме и отлучилась куда-то, так что все самое интересное пропустила, я не помню сейчас, куда она уходила):
- И вот вчетвером гонялись за тобой, ловили? И кричала? И все, кто там был, испугались и разбежались?
- Угу, - отвечала я угрюмо.
Женщина, стоявшая рядом, не выдержала и сказала:
- Бедная девочка! Хулиганы избили! И никто не помог, не заступился?
- Какие хулиганы, кого избили!? – повернулась к ней баба. – Зуб удаляли в больнице! А она убежала, с трудом поймали и зуб вырвали!
В трамвае повисла минутная немая сцена, после чего раздался всеобщий смех.

Одно время я переписывалась с девочкой из Польши. Предложила классная руководительница, желающим дала адреса для переписки. Можно было попробовать с немцами переписываться из ГДР, на немецком (я учила в школе немецкий язык), но мне, наверное, было лень. Я выбрала вариант попроще – переписку на русском. Девочка была моя ровесница, ее звали Рената. Она писала мне небольшие красивые письма, с аппликациями, рисунками, открытками, закладками и пр. Мои письма были большими и развернутыми, для нее, думаю, это была хорошая языковая практика, и я так же высылала ей открытки, закладки и календарики.

В классе у нас были очень популярны анкеты, которые мы заполняли друг другу на переменах. Заводилась толстая 96-листовая тетрадь, внутри ее разукрашивали разными фломастерами, делали разные секретики, писали тексты любимых песен, придумывали вопросы для анкеты и давали для заполнения одноклассникам. Жаль, что у меня не сохранилась моя тетрадь с анкетами.

В 1991 г., когда я поступила в 10 класс в экспериментальную школу-лицей, прямо накануне учебного года случился путч. Целый день по телеку крутили балет «Лебединое озеро», было непонятно, что происходит. Я очень боялась, что они победят и закроют только появившиеся гимназии и лицеи, и все будет как раньше, и мне придется возвращаться обратно в прежнюю школу. Спрашивала у папы, а он раздраженно отвечал, что не знает, что будет. Родители у меня вообще были аполитичны, но в данном случае все были на взводе, просто не понимали, что происходит.
Настроения людей в массе своей были на стороне Ельцина. Все хотели перемен. Помню, как после подавления путча иду по улице, и меня обгоняет рабочий в спецовке с газеткой в руке, хлопает по плечу и говорит радостно: "Ура, сестренка! Наши победили!"
Что, интересно, этот рабочий думает сейчас обо всем этом?
Я понимаю ностальгию по СССР, по великой стране и по советскому детству. И очень согласна с крылатой фразой про то, что многие тогда стреляли в СССР, а попали в Россию.

А тогда было такое преклонение перед Западом! Помню лет 12 мне еще было, нас с папой подвозил его знакомый. Они разговаривали, а я на заднем сидении слушала их разговор.
- Говорят, ты в загранку съездил, - спрашивал папа.
- Да. В Болгарию, - лоснясь от удовольствия, ответил его друг.
- Ну и как там? Зашибись?
- Спра-а-ашиваешь, - друг слегка закатил глаза. – Даже там. А представляешь, что там в Америке… Живут же люди!
Папа что-то ему в ответ еще сказал, но тут, потрясенная этим разговором, вмешалась я:
- Подождите, так там же люди в коробках на мусорках живут! Я по телевизору видела, показывали негра в коробке!
Папа, наверное, в этот момент чуть не умер от стыда и так цыкнул на меня, что я тут же заткнулась. Папин приятель ухмыльнулся, и разговор на эту тему более не возобновился.