Усадьбы

Усадьба князя Куракина.
В 1700 г. Пётр I пожаловал своему свояку Б. И. Куракину почти 25 тыс. га земель по берегам рек Хопёр и Сердоба с центром в селе Борисоглебское, переименованном впоследствии в Куракино.
За распространение в России шведских масонских лож Екатерина II в 1782 г. выслала в это поместье Саратовской губернии князя Александра Борисовича Куракина, который, по её мнению, пагубно влиял на престолонаследника Павла Петровича. Опальный вельможа дал имению говорящее название "Надеждино", или "Надежино". По характеристике Вигеля, "в великолепном уединении своем сотворил он себе, наподобие посещенных им дворов, также нечто похожее на двор. Совершенно бедные дворяне за большую плату принимали у него должности главных дворцовых управителей, даже шталмейстеров и церемониймейстеров; потом секретарь, медик, капельмейстер, библиотекарь и множество любезников без должностей составляли свиту его и оживляли его пустыню".
Александр Борисович прожил в дальней своей усадьбе целых 10 лет, прежде чем взяться за строительные работы: "Я долго по неизвестной судьбе моей от сего строения удерживался. Наконец, сад мой и продолжающаяся одинаковость в моих обстоятельствах меня решили". В 1792 г. домашний архитектор Н. А. Телегин начинает возводить трёхэтажный дом с шестиколонным ионическим портиком, смотрящим в сторону реки. В переписке князя сохранилось упоминание, что он лично определил внутреннее расположение комнат и начертил вид трёх фасадов здания.
Во дворце, достроенном в 1795 году, было приблизительно 80 комнат, украшенных живописью и предметами искусства, вывезенными из Европы. Князь-эпикуреец и в деревенской глуши не отказывал себе в удовольствиях. Своих многочисленных детей, прижитых от местных крестьянок, князь по названию речки нарёк Сердобиными. По изяществу убранства его дом соперничал с Зубриловкой, имением Голицыных, расположенным у впадения Сердобы в Хопёр. Выросший в Зубриловке Ф. Вигель вспоминал время опалы Куракина:
"Всякий день, даже в будни, за столом гремела у него музыка, а по воскресным и праздничным дням были большие выходы; распределение времени, дела, как и забавы, всё было подчинено строгому порядку и этикету. Изображения вел. кн. Павла Петровича находились у него во всех комнатах; в саду и роще там-сям встречались не весьма изящные памятники знаменитым друзьям и родственникам. Он наслаждался и мучился воспоминаниями Трианона и Марии Антуанетты, посвятил ей деревянный храм и назвал её именем длинную, ведущую к нему аллею."
О павловском дворе напоминали устройство пейзажного парка и названия тропинок — Цесаревича, Нелидовой, Браницкой, Алёнина, Катишина, Софьина. Семь основных аллей сходились в 250 м от дворца на круглой площадке, отмеченной аркой; характерны названия этих аллей — Веселые мысли, Антуанеттина, Милой тени, Гатчинская, брата Алексея, Отважная. Хозяин Надеждина писал Павлу Петровичу в Гатчину:
"Из своего окна я вижу речку, за ней озеро в две версты, село Александровское, деревни, вспаханные поля, равнины, пастбище, огромный лес. По этому наброску картины, которая ежедневно предстаёт перед моими глазами, Вы можете представить себе, что происходит во мне, и как я должен быть сейчас покоен и счастлив."
На углах и пересечениях дорожек были поставлены павильоны с характерными для эпохи сентиментализма названиями — храм Дружбы и Славы, галерея "Вместилище чувствий верных", храмы Истины, Верности, Терпения. Об облике этих сооружений можно судить по пейзажам, выполненным на рубеже XVIII и XIX вв. художниками П. Малютиным, Я. Я. Филимоновым и В. П. Причетниковым. Виды куракинского парка были гравированы в Вене в 1800 году Й. Моссмером.
С 1882 года в полузаброшенной усадьбе постоянно жил князь Ф. А. Куракин (1842—1914). Любовь к сердобским местам привила ему мать, урождённая княжна Голицына, дочь владельца Зубриловки. Фёдор Алексеевич разобрал хранившиеся в усадьбе бумаги своих предков и по настоянию историка М. И. Семевского осуществил в Саратове публикацию многотомного "Архива князей Куракиных", но, не имея прямых наследников, в 1910 г. продал усадьбу купцам Асеевым.
В начале 1920-х усадьба Надеждино, подобно сотням других усадебных дворцов по всей России, была сожжена крестьянами. Парковые павильоны снесены, от дворца А. Б. Куракина уцелел только остов. Сохранились проездные ворота, Борисоглебская церковь 1792 года постройки.
Источник:
http://ru.esosedi.org/RU/PNZ/8...=0&v=1

Усадьба Васькино
Старинная усадьба Васькино, расположенная на пути к Мелихову,
в восьми километрах от станции Лопасня, принадлежала
в начале XIX века князьям Щербатовым. В 20-х годах прошлого
столетия здесь бывали декабристы И. Д. Якушкин и Ф. П. Шаховской.
Антон Павлович часто посещал владельца васькинской усадьбы - князя
С. И. Шаховского, служившего земским начальником и принимавшего
участие в общественных мероприятиях. Васькино входило в
медицинский участок, который обслуживал Чехов.
Бывал Чехов и у жившего в усадьбе инженера В. Н. Семенковича,
племянника поэта А. А. Фета. Вместе с Семенковичем он работал
по переписи населения. В васькинской церкви в 1896 году венчался
брат Чехова - Михаил Павлович. Сейчас в усадебном доме, построенном
в 1825 году, находится дом отдыха. Тенистый липовый парк и
большой проточный пруд в Васькине сохранились.

Усадьба Пожарского в селе Вершилово ( Нижегородский край).
(Не сохранилась)
Из текста описи усадьбы Д.М. Пожарского 1647 г., документа редкой для того времени подробности.
Он позволяет представить сельскую резиденцию крупного вотчинника ХVII века не только в общих чертах,
но и в основных элементах: «Да в селе Вершилове двор боярской, а на том дворе хором: горница тройная,
да горница столовая, пролиж или повалуша о трех жильях, да на заду две горницы белые, да горница черная,
да конюшня 20 стойл, поварня, да изба поваренная, да около двора забор, да двором сад, а в нем яблони
да вишни , да двор людской, а в нем жили прконщики, а на дворе две избы да конюшня, да погреб с
напогребицею. Двор конюшенной, да два двора скотных, на них четыре избы да двор житной, а на нем
6 жилищ огорожены тыном…».

Приведенная опись воссоздает образ обширного жилого комплекса на берегу пруда и речки Ненилки.
Все свидетельствует о хорошо налаженном многоотраслевом вотчинном хозяйстве Пожарских, о
наличии всех необходимых условий для жизни самого полководца и его семьи.
Живописный образ усадьбы дополнял редкий по своим архитектурным достоинствам погостовый комплекс
из трех и двухметрового храмов с колокольней, возведенных, как сообщает источник, на средства Пожарского.

Источник:
https://vershilovo.jimdo.com/%...%BB%D0%B0/

         Усадьба Медведково.
(Не сохранилась)
        Усадьба Медведково (ул. Заповедная, д. 52) - родовая вотчина князей Пожарских. В сохранившихся источниках она впервые упоминается писцовой книгой 1623 г. в качестве владения боярина князя Дмитрия Михаиловича  Пожарского как «старинная отца его вотчина». Среди его предков был князь Василий Фёдорович Пожарский по прозвищу «Медведь» - первый владелец усадьбы, живший в первой половине XVI в. Сведений о нём практически не сохранилось - известно лишь, что он умер бездетным и его владения перешли к младшей линии рода (от его двоюродного брата Фёдора Ивановича Немого). Поэтому загородное имение Пожарских, которое располагалось на севере от Москвы на берегу Яузы, получило название Медведково. 
      Род князей Пожарских представлял собой ветвь князей Стародубских, происходивших в свою очередь от одного из младших сыновей великого князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Непосредственным родоначальником рода стал Василий Андреевич, старший сын удельного князя Стародубского - Андрея Фёдоровича, получившего во владение удел с центром в селе Пожар. Он жил в XV в., и в дальнейшем все его потомки стали писаться князьями Пожарскими. В XV-XVI вв. этот род не играл никакой политической роли, обладая, впрочем, довольно большими земельными владениями. Князь Фёдор Иванович Немой, которому досталось Медведково, был дедом знаменитого Дмитрия Михайловича. О нём известно немногое. В 1550 г. он был записан сыном боярским 3-й статьи в составе «Избранной тысячи» слуг и детей боярских царя Ивана IV. В 1555 г. он упомянут городничим в Свияжске. В 1573 г. с сыном Михаилом он сделал вклад в Троице-Сергиев монастырь, где позднее постригся под именем Феодорит и был похоронен вместе с женой Маврой. Его сын Михаил Фёдорович ничем особым себя не проявил и скончался в 1588 г. будучи ещё довольно молодым человеком. Его супруга Евфросинья Фёдоровна (урожденная Беклемишева) надолго пережила мужа - она была жива ещё в 1615 г., а ранее была «верховой» боярыней при царице Марье Григорьевне Годуновой.
      Знаменитый освободитель Москвы от поляков в 1612 г., князь Дмитрий Михайлович Пожарский, родился 1 ноября 1578 г. Ещё ребенком, оставшись без отца, он благодаря связям матери достаточно рано попал на придворную службу и в начале XVII в. был стольником. Его военная карьера началась в 1608 г., когда он был послан для защиты Коломны. В следующем году он разбил шайку разбойников атамана Салькова в окрестностях Москвы на реке Пехорке. В 1610 г. его назначают воеводой в Зарайск. Здесь он получает от Прокопия Ляпунова грамоту, призывавшую свергнуть царя Василия Шуйского. Но верный данной присяге, Пожарский отказался от его предложения и выгнал посланника. В следующем году, участвуя в нападении на поляков, овладевших Москвой, был ранен на Лубянке и отправился для лечения в свою нижегородскую вотчину. Когда в Нижнем Новгороде  стало собираться народное ополчение, князь Дмитрий Пожарский становится его главой. В 1611 году они предприняли попытку выбить поляков из Москвы. Во время боя князь был тяжело ранен. Его увезли в Троице-Сергиеву Лавру, где монахи укрыли и вылечили князя. Через год Пожарский снова собрал ополчение и по той же дороге подошёл к Москве. На этот раз ополченцы взяли город в осаду и держали до тех пор, пока измученный голодом польский гарнизон не сдался. К поляком на помощь шёл обоз с боеприпасами и продовольствием, но ополченцы выдержали тяжёлый кровопролитный бой с отрядами гетмана Ходкевича на Арбате и не пропустили обоз. Поляки в Кремле сдались.  На последнюю стоянку русское ополчение остановилось в Медведково. А 20 августа 1612 года ополченцы вошли в Москву.
        За годы Смутного времени Медведково было сильно разорено, превратилось в пустошь,  и князь Пожарский рьяно принялся за его восстановление. После освобождения Москвы от интервентов Пожарский делает Медведково своей основной подмосковной резиденцией. Он ставит здесь боярский двор, людской двор, где жили конюхи и «деловые» люди, две мельницы на реках Яузе и Чермянке, и пустошь превращается в село. Была воздвигнута и деревянная шатровая церковь, для которой Дмитрий Михайлович повелел отлить особый колокол в память освобождения Москвы. Кроме самого села Медведкова князь Пожарский владел и несколькими деревнями, которые были пожалованы ему из дворцовой Тайнинской волости в 1620 г. за участие в борьбе против польского королевича Владислава. Ближе к концу жизни, в 1634-1635 гг., он выстроил в Медведкове каменную Покровскую церковь, сохранившуюся до сих пор как памятник этому выдающемуся человеку, её строительство Дмитрий Михайлович начал после преждевременной смерти в 1633 г. своего среднего сына Фёдора, на которого он возлагал немало надежд. Медведковский храм строился одновременно с другой важнейшей постройкой Дмитрия Михайловича - в 1636 г. он закончил сооружение Казанского собора на Красной площади в Москве (в 1930-е годы он был разрушен и восстановлен лишь в 1993 г.). В этих двух сооружениях была увековечена память о победе над польско-литовскими захватчиками. 
       После смерти Дмитрия Михайловича Пожарского Медведково досталось его сыновьям Петру и Ивану Дмитриевичам. Сыновья знаменитого воеводы особыми талантами не блистали и своей карьерой были обязаны не столько своим способностям, сколько тому положению, которое занимал их отец. Старший брат Пётр, сравнительно рано начавший службу при дворе, смог достичь лишь звания стольника. Умер он в 1647 г. Младший сын Дмитрия Михайловича Иван упоминается в 1644 г. рындой при приёме иноземных послов, при царе Алексее Михайловиче служит стольником и воеводой, участвует в походах на Смоленск и Ригу. В 1658 г. он дослужился до чина окольничего, был новоторжским наместником, ведал Челобитным приказом. В 1669 г. Медведково достается вдове Ивана Дмитриевича княгине Прасковье Михайловне с сыном Юрием и дочерями Аграфеной и Анной. При Юрии Ивановиче Пожарском переписная книга 1678 г. отметила находившиеся в Медведкове двор вотчинника, где жили пять человек конюхов и «деловых» людей, двор приказчика, два двора задворных и скотный двор, где числилось 12 человек. Окольничий Юрий Иванович Пожарский, служивший первоначально стряпчим, а с 1676 г. - стольником, скончался в 1685 г., а вместе с ним угас в мужском колене и знаменитый род князей Пожарских. Владение, за отсутствием прямых наследников, оказалось выморочным и вскоре попало в руки князя Василия Васильевича Голицына – фаворита царевны Софьи. Основой для передачи ему села послужил тот факт, что сестра последнего владельца Медведкова из рода князей Пожарских Аграфена в своё время вышла замуж за князя Дмитрия Алексеевича Голицына.
       Деятельность боярина  В.В. Голицына открыла новую страницу в истории Медведково. Сохранилось подробное описание села этого времени, свидетельствующее о том, что, несмотря на очень небольшой срок, Голицыну удалось весьма прочно и с размахом устроить здешнюю усадьбу. Вот как оно выглядело в 1691 г.: "В усадьбу вели ворота большие столярные с пристенками", пестро расписанные "аспидом, разными красками". Сами хоромы представляли собой обширную деревянную постройку, крытую "гонтами по-черкасские" и "тесом по-польские", с многочисленными вышками и чердаками, на которых развевались флюгера, "писаны по жести" разными красками, с переходами и бундуками, окруженные окончинами, вставленными в резные косяки. Комнаты украшали ценинные (майоликовые) печи; двери были обиты красным сукном и имели железные луженые крюки и скобы. На стенах "в рамах золоченых и лазоревых" висели картины, написанные "на холсте немецкой работы", парсуны (портреты) иностранных государей и географические карты. В столовой горнице, по данным искусствоведа Н.М. Молевой, на особом возвышении-рундуке стоял большой орган, на котором играли во время частых парадных застолий. Кругом хором теснились хозяйственные службы: мыльня, ледники, житницы, конюшенный двор; зеленела березовая роща, заменявшая парк. На Яузе стояла мельница с двумя жерновами, а на реке Чермянке - пруд-садок, "а в том пруде рыба саженная (двухметровая), осетры, стерляди, лещеди (лещи) , судаки и лини". Выкопаны были еще четыре пруда для разведения рыбы. В прудах плавали лебеди. На дворе около хором гуляли олени. В имении были породистые черкасские волы, немецкие коровы, имеретинские лошади. Боярские хоромы стояли на высоких подклетах, служивших кладовыми. От хором крытый переход вёл к бане. В усадьбе описание отмечает людскую избу, многочисленные погреба и ледники для провизии и других съестных припасов. Все строения были окружены крепким забором с воротами. К селу «тянули» деревни Поповская, Подушкино, Выползово тож, с двумя крестьянскими дворами, и Филина с шестью бобыльскими и крестьянскими дворами и пустоши Щеголева и Панкина. В.В. Голицын  увеличил территорию имения в 30 раз. Особое внимание Голицын обращает на украшение Покровской церкви. Он постарался избавиться от колокола, напоминавшего о прежнем владельце, и заказал несколько новых. На одном из них было отлито: «Лета 7195 (1687) по указу великих государей дана вотчина царственныя больший печати и государственных великих посольских дел оберегателю ближнему боярину и наместнику новгоротцкому князю Василию Васильевичу Голицыну в Московском уезде село Медведково з деревнями…». Другой колокол имел подпись представителя знаменитой династии русских колокололитейных мастеров Дмитрия Моторина. Большую ценность, по мнению искусствоведов, представляло так называемое Медведковское напрестольное Евангелие 1681 г. с миниатюрами, согласно преданию, выполненными царевной Софьей. Позднее его следы теряются. Иконостас храма был также сделан, по-видимому, в 80-е годы XVII в. по заказу В.В. Голицына и переделан в XIX в. При этом, по словам историка И.М. Снегирёва, древние царские врата из Медведковской церкви были взяты во дворец великого князя Сергея Александровича в Петербург. Но блестящий вельможа недолго владел селом. В 1689 г. правительство Софьи пало, Голицын был отправлен в далёкую ссылку, а все его вотчины отписаны «на государей». Именно из Медведкова всесильного фаворита вместе с его старшим братом отвезли в Троице-Сергиев монастырь, где, по свидетельствам очевидцев, 9 сентября 1689 г. при огромном стечении народа им был зачитан указ о лишении их обоих боярского сана, конфискации владений и ссылке вместе с женами в Каргополь. 
     В 1691 году Медведково было конфисковано и пожаловано Фёдору Кирилловичу Нарышкину, дяде Петра I. Это был представитель рода, не отличавшегося особой древностью и заслугами, ничем не выделявшегося из рядов многочисленного служилого сословия. Фёдор Кириллович скончался, будучи ещё не старым человеком, и Медведково в 1698 г. перешло к его родному брату Льву Кирилловичу Нарышкину. При нём в 1704 г. в селе находились двор вотчинника, конюшенный и скотный двор, где было 8 человек, и 3 двора, где числилось 9 человек солдат. Также округляются и земельные владения Нарышкина, в состав которых вошли деревни Раево, Сабурово, Юрлове, Подушкино и целый ряд пустошей, доходивших до Вёшек и Алтуфьева. Льву Кирилловичу принадлежало огромное количество земель и состояние в 40 тыс. душ крепостных. 
      После его смерти Медведково было выделено его дочери Аграфене Львовне, которая вышла замуж за князя Алексея Михайловича Черкасского. Новый владелец села происходил из знатного рода князей Черкасских, потомков кабардинского владетеля Инала, и был сыном боярина князя Михаила Яковлевича Черкасского. Он родился в Москве в сентябре 1680 г. и  провёл в столице детство и юность до 21 года. Достаточно рано он был назначен на придворную службу и в сентябре 1702 г., в звании стольника, был послан помощником к своему отцу, который в то время был воеводой в Тобольске. На службе в Сибири князь Алексей Михайлович Черкасский пробыл несколько лет. От непривычного сурового климата его супруга скончалась, и после её смерти в 1710 г. селом Медведково стали владеть её родные братья Александр и Иван Львовичи Нарышкины. В 1708 г. Пётр I посылает их за границу для обучения мореплаванию и братья несколько лет пробыли в Европе (Голландия, Англия, Италия, Франция).  По семейному разделу в 1732 г. Медведково пришлось на долю Александра,  который после возвращения в Россию был определён на службу в Адмиралтейскую контору по экипажеским делам и находился под непосредственным началом Петра I, который его очень любил и называл его не иначе, как «Львовичем». Затем он становится директором Морской академии, президентом Камер-коллегии. После его смерти 25 января 1746 г. Медведково перешло к его вдове Елене Александровне, урожденной графине Апраксиной, и 13 - летнему сыну Льву Александровичу Нарышкину. Будучи молодым человеком, Лев Александрович был назначен камер-юнкером ко двору наследника престола, будущего императора Петра III, с которым близко сошёлся. До самой смерти Петра III он находился безотлучно при нём, за что был арестован после дворцового переворота в пользу Екатерины II. Но арест был непродолжительным, и вскоре Нарышкин снова появляется при дворе, где провёл всю оставшуюся довольно долгую жизнь. Его весёлый добродушный характер, общительность и остроумие делали его желанным собеседником в придворном обществе. Императрица писала о нём в своих письмах: «Он мог произнести, не приготовляясь, диссертацию о каком угодно искусстве или науке; при этом он употреблял надлежащие технические термины и говорил безостановочно с четверть часа или долее; кончалось тем, что ни он, ни другие не понимали ни слова из его, по-видимому, складной речи и в заключение раздавался всеобщий хохот». Как истинный вельможа «золотой» екатерининской эпохи, Лев Александрович отличался необыкновенным хлебосольством и страстью устраивать великолепные и шумные балы, маскарады и пикники. Один из маскарадов, данных им в честь Екатерины II в 1772 г., стоил ему 300 тыс. рублей. Его дом был всегда с утра до вечера открыт для посетителей, причём хозяин не знал многих своих гостей не только по фамилии, но и в лицо, однако всех принимал с одинаковым радушием. Особое внимание, помимо принадлежавшего ему Кунцева, он обращает и на Медведково. При нём начинается переустройство усадьбы, строится новый дом, разбивается расположенный террасами парк. После его смерти, последовавшей 9 ноября 1799 г., Медведково досталось его сыну Александру Львовичу, названному так в честь деда. Молодой гвардейский офицер при Павле I делает блестящую придворную карьеру. Сделавшись обладателем крупного наследства от отца, при Александре I он дал полный простор своей врожденной страсти к шумной, расточительной жизни. Праздники, устраиваемые им, отличались необыкновенной роскошью и великолепием, стоили громадных денег и нередко делали его должником. Долго это продолжаться не могло, и он был вынужден продать Медведково с 2051 десятиной земли Карлу Яковлевичу Шмиту. В 1809 г. при помещике К.Я. Шмидте в Медведково жило 205 крепостных. Шмидт продал село А.Г. Сунгурову и П.М. Гусятникову. Затем имение было поделено: Е.Я. Сунгуровой достались Медведково, деревня Сабурово и половина деревни Юрлове со 122 крестьянами, а Н.М. Гусятников получил деревню Раево и другую половину деревни Юрлово со 117 крестьянами.
    В годину Отечественной войны 1812 г. из Медведкова на борьбу с французскими захватчиками ушёл 21 ополченец из местных крестьян. Само же село во время пребывания войск Наполеона в Москве не пострадало. Со второй половины XIX в., после прокладки Северной железной дороги, Медведково становится дачным местом. Это сопровождалось уменьшением численности местного населения. Если в 1812 г. здесь жили, не считая пяти дворовых людей, 160 мужчин и 181 женщина, то к 1884 г. тут остаётся всего 37 мужчин и 46 женщин при 14 крестьянских дворах. Как место отдыха Медведково пользовалось значительной популярностью. 1870-1880-х в Медведково жили родители поэта В.Я.Брюсова. Первая напечатанная литературная работа Валерия Брюсова как раз была посвящена тому, как он провел лето на даче в Медведково. Но подписали его как Вася Брюсов. Будущий поэт, переводчик и литературовед Валерий Яковлевич Брюсов девятилетним мальчиком писал ее как корреспондент детского журнала "Задушевное слово". В то время в Медведкове насчитывалось, не считая дач, всего 10 крестьянских дворов и 83 жителя. В 1890-1891 гг. в этих местах работает живописец Константин Коровин. В полосу тяжёлых неудач художник принимает приглашение от своего бывшего домохозяина Шурупенкова, у которого жил на Селезнёвке во время учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В Медведкове у Коровина бывал М.А. Врубель. В рабочем альбоме К.А. Коровина рядом с набросками пейзажей Медведкова сохранилось и несколько записей о нём.
       В советское время в Медведкове создается колхоз, а в 1960 г. ,после строительства Московской кольцевой автомобильной дороги, оно вошло в черту столицы. После 1917 г. в усадебном доме были различные учреждения, а позднее - магазин. В 1930-е годы дом использовался как детский санаторий. В 1970-е годы были снесены последние остатки села, и здесь начинает развёртываться массовое жилищное строительство. Храму повезло больше. В начале 1970-х годов он был отреставрирован под руководством архитектора Н.Д. Неговича.
    Известный исторический роман А. Толстого «Князь Серебряный» начинается так: «Лета от сотворения мира семь тысяч семьдесят третьего, или по нынешнему счислению 1565 года, в жаркий летний день, 23 июня, молодой боярин князь Никита Романович Серебряный подъехал верхом к деревне Медведевке, верст за тридцать от Москвы...». Но теперь от Кремля сюда можно доехать за двадцать минут. Стоит на косогоре побеленный многоглавый храм с высоким шатром в окружении кварталов Медведкова. Хорошо, что до наших дней сохранился этот  уникальный архитектурный памятник - шатровая церковь Покрова Пресвятой Богородицы, которая является великолепным образцом шатрового зодчества и последним из одношатровых храмов. После Голицынских переделок она приняла тот вид, который практически без изменений сохранился до наших дней. Только колокольня, построенная в XIX веке, появилась на месте архаичной звонницы, да верхний ярус галереи-паперти, ранее открытый, теперь закрыт. Строительство таких храмов, которые «не соответствуют церковным канонам», в 1652 году запретил патриарх Никон. Церковь Покрова Божьей Матери в Медведково никогда не закрывалась. В убранстве храма сохранились иконы работы Павла Золотарева, которые мало где сейчас встретишь. А в 1970 годы у входа в церковь был установлен найденный на Медведковском кладбище мраморный крест с надписью «Крест - победа над смертью». Возле церкви остался старый парк, который томно спускается к реке Яузе. К огромному сожалению, барский дом в усадьбе Медведково до наших дней не дожил.
Территория усадьбы объявлена памятником природы регионального уровня. Ее площадь 12 га. 
Автор статьи
Куртынова Екатерина Игоревна, ГБОУ Школа № 1411, 9а
  https://um.mos.ru/contests/dogm/works/29935/
Источники
В.Г.Глушкова. Административные округа Москвы. Культура. История. География. М., Владос. 1998 г. С.Романюк. По землям московских сел и слобод. М., ЗАО «Сварог и К», 1999 г. Москва 850 лет. Северо-Восточный административный округ. Под общ. ред. В.А.Виноградова. М.. АО «Московские учебники и картолитография», 1997 г. http://optimisty.com/medvedkovo http://www.mosgid.ru/architecture/mansion/usadba-medvedkovo-g-moskva.html http://eco-turizm.net/usadba-medvedkovo-istoricheskiy-pamyatnik-v-moskve-vremen-pravleniya-d-m-golitsyina.phphttp://mosopen.ru/region/medvedkovo_yuzhnoe/history http://www.inedelya.ru/mos-news/pyat-dostoprimechatelnostey-medvedkovo.html http://ycad-ba.narod.ru/sv-medvedkovo.html http://wikimapia.org/19330497/ru/%D0%91%D1%8B%D0%B2%D1%88%D0%B0%D1%8F-%D1%83%D1%81%D0%B0%D0%B4%D1%8C%D0%B1%D0%B0-%D0%9C%D0%B5%D0%B4%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BE#/photo/2848030http://www.outdoors.ru/russiaoutdoors/show_obj2.php?id=9061 http://liveinmsk.ru/index.php?dn=places&id=220&re=tags&to=taghttp://moskva.ruz.net/lib/4/1/11.htm http://noorderlingen.org/pages/medvedkovo-01.htm http://oldmos.ru/old/photo/view/94203
Фото 1 сентября 1901 года. Автор неизвестен.
 http://wikimapia.org/19330497/ru/Бывшая-усадьба-Медведково#/photo/2848030

В УСАДЬБЕ ГЕНЕРАЛА СКАЛОНА
(Усадьба не сохранилась)

В глухом нижегородском Игнатове, где Рахманинов провел четыре месяца в период тяжелейшей душевной депрессии, связанной с провалом его Первой симфонии, не было написано ни одного произведения (после печально памятного 1897 года композитор ничего не сочинял около трёх лет). Но природа здешняя пришлась Сергею Васильевичу по душе; кто знает, может, она и вдохновила его на кое-какие замыслы… У нижегородских краеведов есть даже романтическое предположение, что знаменитый романс «Сирень» Рахманинов написал в Игнатове, – несмотря на то, что романс этот по праву «принадлежит» Ивановке. Как бы ни было, Рахманинов, отправившийся в Игнатово тяжело больным (с весны 1897 года его мучили на почве неврастении боли в спине, ногах и руках), в скором времени стал чувствовать себя гораздо лучше; хотя сочинять еще не мог… Лечению его, физическому и душевному, способствовали один из красивейших уголков нижегородской земли да окружение близких людей – семейство Скалонов.
О сёстрах Скалон, Людмиле, Вере и Наталье, с которыми Сергея связывала многолетняя дружба, написано немало – в том числе и об увлечении Сергея и Веры друг другом (многое в их отношениях осталось тайной, так как большинство писем друг к другу они уничтожили). Меньше вспоминают о Дмитрии Антоновиче Скалоне, а тем не менее, он в свое время был известной фигурой.
Родовая линия Дмитрия Антоновича прослеживается от французского дворянина Георгия де Скалона, переселившегося в конце ХVII века из Лангедока в Швецию. Двое сыновей Скалона в 1710 году с матерью и двумя сёстрами переехали в Москву и поступили на русскую службу. Одним из них, Данила Юрьевич (Георгиевич), подполковник в Киевском драгунском полку, был прапрадедом Дмитрия Антоновича. Прадед, генерал-поручик Георгий-Антон Скалон, участник 7-летней войны и войны против Пугачёва, отец трёх сыновей, окончил свои дни в Усть-Каменогорской крепости [1]. Дед, генерал-майор, инспектор Сибирской инспекции (1806–1808 года), шеф Иркутского полка, погиб в 1812 году под Смоленском. Отец Антон Антонович, генерал-лейтенант по генеральному штабу, был постоянно занят по службе и, как вспоминал Дмитрий Антонович, «мы видели его только к обеду» [2]. Дмитрий был одним из шестерых детей Скалона и баронессы Ольги Григорьевны фон Крюденер. «Как младшего – все меня любили, а папа называл меня «маменькины сливки», – потому что матушка кормила меня до кончины или почти два года», - писал в воспоминаниях Дмитрий Антонович, росший в окружении старой няни, гувернанток, дворовых и пуделя Дудки [3]. В 1839 году Антон Антонович приобрёл участок земли в Нижегородской губернии и спустя два десятка лет построил там деревянный дом с кухней и двумя флигелями, хозяйственные помещения, мукомольную мельницу, разбил небольшой парк и сад. Усадьбу Скалона официально стали именовать Воздвиженскою – по Крестовоздвиженской церкви, что стояла в селе, на подножии горы, уступом выше усадебного дома. Однажды эта церковь горела, и генерал вместе с братом, Александром Антоновичем, уехал на лето её восстанавливать, значительно урезав семейный бюджет [4].

В марте 1873 года по духовному завещанию Антона Антоновича Воздвиженская усадьба перешла к его сыну. Карьера Дмитрия Антоновича Скалона подробно отражена в июньском номере альманаха «Русская старина» за 1909 год: родился в 27 октября 1840 года, воспитывался в 1-м кадетском корпусе и окончил курс Николаевской академии генерального штаба; в 1859 году определён корнетом на службу в лейб-гвардии Уланский полк; за участие в польском восстании 1863 года получил орден св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. А с 1864 года – в течение более 27 лет – занимал почётные должности, служил адъютантом при Его Императорском Высочестве Великом Князе Николае Николаевиче. «Во время Турецкой войны, уже в чине полковника, Д.А. состоял членом кассационного присутствия при главнокомандующем действующей армии, – сообщает далее безымянный автор очерка в «Русской старине». – Близкие отношения к Е.И.В. ставили его в весьма важное и ответственное положение: он был фактическим докладчиком по всем делам Е.И.В.; все важнейшие распоряжения главнокомандующего также проходили через него и ему даже были знакомы многие интимные обстоятельства дела и в его руках фактически сосредоточивались таким образом все важнейшие нити». За участие в сражениях Турецкой войны Дмитрий Антонович получил «орден св. Владимира 3-й степ. с мечами и золотое оружие с надписью «За храбрость», румынский орден «Звезды», сербский – «Такова», румынский железный крест, сербскую и черногорскую золотые медали «За храбрость», и признательная Болгария по случаю 25-летия Турецкой войны (в 1903 г.) наименовала именем генерала Скалона артиллерийскую батарею, поставленную рядом с музеем Имени Великого Князя Николая Николаевича».

Позже Дмитрий Антонович станет генералом от кавалерии, создателем Императорского Русского военно-исторического общества, почётным членом Императорского археологического института, получит «все Российские ордена до св. Александра Невского включительно и многие из иностранных» за свои мемуары… Ко времени пребывания в его усадьбе Рахманинова Дмитрий Антонович – пока ещё генерал-лейтенант, состоящий в распоряжении военного министра.

К биографии генерала и его семьи нужно добавить, что люди это были широко образованные. В их петербургском доме постоянно устраивались музыкальные вечера, которые посещали известные люди. В круг знакомых Дмитрия Антоновича входили, к примеру, П.И. Чайковский, Э.Ф. Направник, И.Ф. Горбунов, В.А. Серов, В.В. Крестовский (автор романа «Петербургские трущобы») и другие.
От брака Дмитрия Антоновича с Елизаветой Александровной Сатиной, сестрой зятя Рахманинова, у него было трое дочерей и двое сыновей. Дружба Сергея с Лёлей (Людмилой), Татушей (Натальей) и Верой началась в 1890 году в Ивановке, где Сергей с тех пор почти каждое лето до отъезда в эмиграцию гостил у своих родственников Варвары Аркадьевны и Александра Александровича Сатина.
Ивановку Сергей полюбил сразу. Любили её и сестры Скалон; но их родителям милее было Игнатово – своё, как-никак, гнездо, в котором они чувствовали себя полными хозяевами. Туда они зазывали и Серёжу (может быть, не без подсказки дочерей). Спустя два года, в июле, Сергей, гостя у семейства Коноваловых в Костромской губернии, где он подрабатывал частными уроками, похоже, всерьёз задумывался о поездке: «Не удрать ли мне в самом деле в Бутурлинское почтовое отделение» [5]. В конце августа он всё ещё решался – однако вернулся в Москву.
Приезд свершился только через пять лет – 14 мая 1897 года, ко взаимному удовольствию всех: и обрадованных Лёли с Татушей, и взволнованной Верочки, и добродушного Дмитрия Антоновича, и привыкшей к Сергею Елизаветы Александровны (до недавнего времени – видевшей в нём нежелательный предмет увлечения своих дочерей). До Игнатова ехали вчетвером – Сергей, Елизавета Аркадьевна, Людмила и Наталья; Вера в преддверии отъезда из Москвы (который мать всё откладывала) на нервной почве заболела лихорадкой, и смогла приехать лишь позже. Дорога была дальняя: поездом до Нижнего Новгорода, затем шесть часов вниз по Волге на пароходе до пристани Исады (до 1917 года в селе Исады, что стоит при слиянии реки Сундовик с Волгой, стояло несколько пристаней различных пароходных компаний); от Исад немного вверх по течению Сундовика до городка Лыскова, а от Лыскова – на тройке в тарантасе по грунтовой дороге – 60 верст, через уездный Княгинин, до Игнатова. Заботливые сёстры обложили Сергея подушками; «погода стояла чудесная, жаворонки в небе так и заливались, – вспоминала Людмила Скалон. – Серёжа с наслаждением вдыхал чистый, тёплый воздух. Мы все уговаривали кучера Кемаля ехать осторожнее, не гнать лошадей, избегать рытвин, которые могли сильно встряхнуть тарантас и причинить Серёже боль» [6].

«Я себя чувствую сейчас так плохо, что заниматься могу только лечением», – писал Рахманинов 30 июня композитору, хоровому деятелю Степану Васильевичу Смоленскому [7]. Уединённое Игнатово было для этого местом отличным. 
В барском доме Сергею отвели комнату с балконом, представлявшей собой надстройку над одним из двух флигелей. Дом стоял на уступе горы, и из окон его обозревались длинная дуга бесконечного Большого Игнатовского озера, лиственный лес, заливные луга и селение, протянувшееся понизу, над озерными оврагами. А с горы открывались виды на просторы полей, на сельцо Погорелое с церквушкой и на отрезок неимоверно извилистой и стремительной Пьяны, которая обходит Игнатово стороной.
«Нам предстояло ухаживать за ним и всеми силами стараться устроить ему жизнь в Игнатове так, чтобы он только отдыхал на лоне природы в обществе горячо любящих его друзей» [8], – писала о Сергее Васильевиче Людмила Скалон и, судя по её воспоминаниям, он не мог жаловаться на недостаток внимания. С «любящими друзьями» он ездил на чаепития в дубовый лес, катался на лодке по одному из многочисленных лесных озёр. По рассказам игнатовских старожилов, однажды семейство выплыло на Большое Игнатовское с большущим «генеральским» самоваром, украшенном медалями; всем было настолько весело, что не заметили, как раскачали лодку, и самовар упал в воду. С тех пор найти его никто не мог… Иногда Сергей совершал и самостоятельные прогулки: у мельницы садился в лодку – и лодку несло вниз по Пьяне (весной во время таких прогулок он любил слушать соловьёв); обратно возвращался в поджидавшем его тарантасе. Из татарского села Камкино, что в шести верстах, на правом берегу Пьяны, ему привозили кумыс.
Игнатово вернуло Сергея к жизни. Вопреки запретам врачей, он вновь вернулся к занятиям музыкой. Каждый вечер в кабинете барского дома проходили домашние концерты: Сергей и Наталья играли в четыре руки мелодии из классических оперетт; играл и сам Сергей, в то время его особенно завораживал Вагнер... Кроме того, в «игнатьевском» письме к Максимилиану.Юльевичу Крейцеру, брату своей знакомой Елены Жуковской, он писал: «Напомни сестре, что к 1-му июля жду от неё гармонические задачи по следующему адресу: Нижегородская губ., Княгининский уезд, почт. Крутец, село Игнатово, Генералу Скалону с передачей мне» [9]. Став после поступления Натальи Сатиной и Елены Жуковской в Московскую консерваторию их главным помощником в вопросах музыкальной теории, он настаивал перед отъездом в Игнатово, чтобы Елена посылала свои вопросы по почте [10].
«Лень» и «поблажки» себе – так определил характер своего отдыха в Игнатове Рахманинов в письме к другу Александру Затаевичу. И продолжал: «В начале лета ни ходить, ни сидеть не мог. Я лежал только и усиленно лечился. Теперь я поправился. Боли меня почти оставили. Благодаря этой болезни мне никакая работа на ум не шла и я ровно ничего не написал. Но не жалею об этом, лишь бы поправиться совсем. По приезде в Москву начну заниматься непременно» [11].
11 сентября Рахманинов покинул Игнатово – надо думать, оставшись навсегда благодарным этому затерянному местечку за полные впечатлений, ничем не омрачённые дни.
Что ныне представляет собою один из памятных рахманиновских адресов России? 

Село Игнатово лежит в 24 километрах к северо-западу от районного центра Нижегородской области города Сергач. От Сергача до Игнатова регулярного автобусного сообщения нет; но можно проехать в село Камкино (пригородным поездом «Сергач – Арзамас», либо автобусом «Сергач – Камкино»), по мосту перейти через Пьяну к селу Луговому (бывшее Погорелое), издалека заметному благодаря церкви Знамения Божьей матери с лёгким налётом готики (постройка 1838 года), и от Лугового полем пройти три километра.
Мне довелось побывать в Игнатове и обнаружить по склонам горы, посреди тихого села, вблизи кладбища за низкой оградой следы садово-паркового наследства Скалонов. Два параллельных ряда лип по верхним террасам горы до сих пор ограждают одичавший сад терновника, крыжовника и вишен; кое-где вкрапливаются молодые вязы, жёлтые акации и сирень. Сад съезжает с крутых склонов и с размаху прыгает в хозяйские дворы. На фундаменте барского дома, на предпоследнем уступе к озеру, теперь двухэтажный кирпичный каркас будущего дома богатых заказчиков; безликость его уже нанесла значительный урон романтической красоте этого уголка… А сверху, от липовых посадок, где сохранились два неглубоких рва, открывается завораживающий вид на длинный полукруг озера, ныне почему-то называемого Безымянным, на стелющиеся леса орешника, на бескрайние поля с дальним пятном дубового леса… Для Рахманинова, так любившего свою степную Ивановку, Игнатово должно было казаться экзотикой…
«Парк восстановить и сделать таким, каким он был раньше, невозможно, – сказано в книге «Сады и парки Горьковской области», вышедшей в Нижнем Новгороде в 1981 году. – Вероятно, есть смысл посадить на его месте мемориальную рощу, посвятив ее памяти великого композитора. Это под силу местному лесхозу». Спустя десять лет в другой книге – «Заповедные места Нижегородской области» – было предложено поставить здесь в память о пребывании композитора стелу.

Автор: Сокольский Эмиль
http://www.relga.ru/Environ/We...2=articles
Литература:
1. Кн. А.Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга. – Изд. 2-е., СПб., 1895. - Т.2. - С.220
2. Воспоминания Д.А.Скалон // Рус. старина. – 1903, сент. – С.517
3. Там же.
4. Д.А.Скалон. На службе в лейб-уланах.// Рус. старина. - 1908, окт.- с.187
5. С.Рахманинов. Литературное наследие. – М., 1978. – Т.1. – С.192
6. Воспоминания о Рахманинове. – М., 1988. – Т.1. – С.243
7. С.Рахманинов. С.263
8. Воспоминания о Рахманинове. С.243
9. С.Рахманинов. С.263
10.Там же. С.536
11. Там же. С.266
О священнике села Игнатово.
ФОРМОЗОВ Николай Евлампиевич родился в 1871 году, умер: после 1916. Продолжительность жизни: 45. Место жительства: Россия, Нижегородская губерния, Княгининский у., с. ИГНАТОВО, был священником села.
Источник : Генеалогический форум ВГД »   Дневники участников »   Дневник bada »   Прочие роды »   Фамилии »   Формозовы.