Зых и зыхчанеГалстян Эдвард Ервандович
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Авторское предисловие Человек, обладающий способностью самовыражения и самооценки, всё главное о себе и своём творчестве должен сказать сам, ибо никто другой не может знать его жизнь и оценить его личность и творчество лучше него самого. Потом время подтвердит или опровергнет его правоту в своих заблуждениях, прозрениях и амбициях, равно как и само его право на них.
Я родился 7 ноября 1951 года в городе Баку, столице Азербайджана. Начал литературную деятельность с жанра сатирической комедии, однако, очень скоро утратил авторский интерес к этому жанру, а вслед за тем и всякую способность как смеяться, так и смешить; всё смешное стало казаться скорее намеренным искажением правды жизни, чем попыткой эту самую правду отобразить. Считаю себя не относящимся ни к какому правилу исключением (не из правил, но без правил), изгоем, человеком без родины, относящимся к категории людей, подобно Сократу считающих себя гражданами мира. Для меня философ – это самостоятельно мыслящий человек как таковой, homo sapiens в исконном, изначально заданном смысле этого словосочетания (человек разумный), ибо именно разум, по моим наблюдениям, человек использует (практикует) всего неразумней; не лишь предписывающий правила и принципы другим, но и в первую очередь следующий сам своим предписаниям (как всё тот же Сократ) – иначе он не философ, а просто аморальный болтун. Самым большим достоянием человека считаю здравомыслие, самой большой и недосягаемой мечтой – мудрость. Авторитетов, кроме личного опыта и мнения, у меня нет и никогда не было. Мною написано примерно 10000 страниц текстов самых разных жанров и направлений, но большая часть их была безвозвратно утеряна, а также уничтожена в связи с угрозой жизни. В 1988 году из-за межнациональной розни и вспыхнувшей резни, которой подверглось армянское население в Азербайджане, бежал в Украину. Был приглашён на работу в московское издательство «Молодая гвардия», являлся его штатным литературным сотрудником; состоял в московском объединении союза литераторов России. Являюсь также членом союза журналистов Украины.
Как автор, тешу своё самолюбие мыслью, что мой ценитель – это люди, обладающие способностью концептуального мышления, следующие идее самоусовершенствования, выходящей за пределы порочного круга, очерченного личным интересом или «эго», в котором мир погряз изначально и безвылазно. Эта способность, не риторическая, но действенная, связана не с образованием, а с образованностью, с внутренними свойствами человека. Образование без самообразования скорее ухудшает, нежели улучшает её, так как занимается лакированием внешности без каких-либо мало-мальски серьёзных усилий во имя совершенствования души, то есть во вред ей. Оно даёт возможности неподготовленным. Дурака, к примеру, что не раз и не одним мыслящим, наблюдательным человеком подмечалось, оно ни в малейшей степени не вразумляет, а лишь шлифует и совершенствует. А подлец и преступник, получив образование, не только не исправляется, но просто-таки становится несравнимо опасней и неисправимей. Подавляющему большинству оно даёт иллюзию интеллектуального превосходства и возвышения над другими, что обращает даже плюсы образования в минусы. Образование – нечто наносное, данное извне, неврождённое качество, не являющееся свойством характера. Оно лакирует внешность, не формируя и не выправляя внутренних качеств и правильного, честного отношения к жизни и к окружению, не занимаясь воспитанием ни высоких качеств, ни собственно характера – оно безотносительно к ним. Безотносительность поверхностного воспитания не только не выправляет беспринципность, но напротив склоняет к беспринципности. Ценно лишь произрастающее внутри и изнутри проявляемое, то, из чего складывается характер, черты которого и призваны формировать философия, искусства, культура. Цель и роль творца, работающего со словом, будь то философ, поэт или писатель, - жажда невозможного – играя словами, оставаться честным, играя, не играть: и в правоте и в неправоте, и в прозрениях и в заблуждениях быть не правдоподобным, но правдивым, то есть не лгать. Цель и назначение моих произведений – обратить внимание на нравственные ценности, заставить задуматься о них и научить мыслить нравственными категориями. Их ценность – в расстановке акцентов. Право на заблуждение творец имеет наравне со всеми людьми и наравне со всеми другими правами, но он не имеет права на ложь (не путайте с художественным вымыслом). Истинный творец не менее болезненно, чем упрёк в творческой бездарности, перенёс бы упрёк в бесчестности – именно честность является самым ценным и редким видом гениальности. Только о честном можно сказать: «чистое сердце», - драгоценнее же чистого сердца нет ничего. А на что нужен творец без чистого сердца, не говоря уже о его творении?
Эдвард Галстян.
Труд, подвиг, жертва бессмысленны -
Волей всесильной Судьбы
Всё возвратится на круги своя…
Нового нет, есть вращение вечного… Если бы воля равнялась фантазии,
Я высочайших достиг бы вершин
И переделал мир зла, безобразия
В мир совершенства ума и души;
Мигом покончил с порядками старыми,
Всё, что задумано, в жизнь воплотил,
Или геройски погиб под ударами
Мною для битвы пробужденных сил…
Старости немощь дана в наказание
Робким и лживым; пульс дерзости скор…
Путь одиночества, муки, смерть ранняя -
Слава героя и мира позор…
1978
И пал с небес - на землю грешную
Как в ад. Кто из двоих грешней?
Куда, зачем во мглу кромешную
И мрак вселенский мы несёмся с ней?
Как вынесла земля меня? – не знаю,
По-видимому, также как и всех.
Я лишь на день грядущий уповаю,
А важен лишь сегодняшний успех.
Чья напоследок станет правдою
Из тысяч правд? Где светлые умы?
Сегодня упиваемся наградою,
А завтра чем утешимся все мы?
Жизнь, как и сердце, переменчива;
Все лживое, как в книгах, налицо.
А честность одинока и застенчива
В толпе приспособленцев и лжецов.
И Бог, и мы предались суесловью:
Виновных наплодил, а сам всё свят?!
Мир – ад; глумимся над любовью
И Правдою, что выше всех преград,
А Он всё свят?! И суд Он, и закон!?
Трагедия миров – не сами войны,
А мир и между, и во время войн;
Не неповиновенье, а поклоны…
Не до небес! Я землю грешную,
Топчу, а рок мой топчется по мне.
Смешную разделив, но безутешную
Судьбу земли, куда летим мы с ней?
1983
И не было и нет - а уж вся мимо.
Помилуй от твоих даров, творец!
Иллюзии, окутайте незримо
Мне голову! Тяжёл иной венец
Для головы моей; я явь приемлю,
Как жуткий сон; я убежать готов
В небытие, навек покинув землю -
Мир грёз и несбывающихся снов.
Мечтать? Бесплотные мечтанья
Уже давно мне надорвали грудь.
Я рвался в бесконечные скитанья
И забывал про главный в жизни путь.
То вспышками идей я озарялся,
То упирался в нравственный тупик;
И от того, за что страдал и дрался,
Бывало, отрекался через миг.
1984
Я бежал из столиц; мне достались
Пыль дорог и немилость толпы...
И безудержно вслед мне смеялись
Умники, столь безнадёжно тупые…
И травили меня все, повсюду
Точно волка… ждать в спину удара;
Видеть в каждом из ближних Иуду –
Божий дар иль безбожная кара?
Погоняя, сидит вор на воре;
Вору в помощь и Бог, и Закон;
Честность бедствует - вот история
Человечества всех времён…
1984
Я не люблю, когда я лишний,
Когда я сирый, слабый и убогий;
Я очень не люблю, Всевышний,
С мольбами обивать твои пороги,
Где всякий лихоимец и барышник
О наши души вытирает ноги.
Когда нет личностей, а есть лишь стадо;
Когда все крестятся, хотя никто не верит;
На тронах ложь, а в тюрьмах правда;
Когда едят друг друга, словно звери;
Когда тайком в окно, через ограду
В обход раскрытой настежь двери.
Я не люблю проныр и лизоблюдов;
Отчизну, плачущую на плече у вора;
Себя за то, что сам таким же буду:
Добру словами, делом - злу опорой;
Всех, в ком свой собственный Иуда
Сидит - исчадье смрада и позора.
Тех не люблю, кто любит безрассудно:
С животной страстью, сослепу и тупо;
Я не люблю любовь канючить нудно
И клянчить ласки с пылом полутрупа;
Страдать в любви и бессердечно, блудно
Любить, как девка, за тарелку супа.
Я не люблю Христа за то, что продан;
Я Бога не люблю, что бросил сына;
Я землю не люблю, откуда родом,
И мир – что мне весь мир чужбина;
И всех сынов, отверженным народом
Отвергнутых и попранных безвинно.
Люблю не верящих во что попало;
Люблю не лающих со всеми вместе;
Не подбирающих всё, что упало;
Не пристающих к чужой невесте;
Люблю величие; его зерцало -
Отказ от почестей во имя чести.
Люблю Христа за то, что продан;
Его отца, что так возвысил сына;
И землю ту, откуда все мы родом -
От жалкого раба до властелина;
Все в мире языки и все народы
Различные, но с сущностью единой.
1992
Мы ищем правду, совесть
Там, где их точно нет:
Нам важен поиск, то есть
Процесс, а не предмет.
Покой в притоне ищем;
Болезнь угаром лечим;
Чем ниже мы, тем выше,
Тем горделивей речи.
Мы влюблены в распутство;
Нас верность тяготит;
Без лести с лизоблюдством
Нет нам наверх пути.
Чем хуже нам, тем лучше;
В чаду мы легче дышим;
Всех обобравший учит
Нас состраданью к нищим.
Во лжи лишь дерзновенны;
Наш рай – ад в чистом виде:
Вслух славим перемены,
В душе их ненавидим.
Кто ниже всех склонится,
Тот выше проползёт –
Будь вор он, и убийца,
И нравственный урод.
В достатке - хоть с позором;
А нищим - хоть в тюрьму.
Мы порицаем вора
Из зависти к нему.
Снаружи ангелочки,
Внутри чертей черней:
Мы верим оболочке,
А не тому, что в ней…
Гордиться нечем. Впрочем:
Больны душа и тело,
Разлад во всём… короче –
Нет гордости предела.
Накрылись и любовь,
И вера медным тазом.
Мы проливаем кровь
И попираем Разум.
Не всё любовь в любви! –
Бред усугублен бредом:
Победы на крови
Взывают к новым бедам.
И бедам нет конца,
Хотя уж близок он –
Убийца без лица,
Армагеддон!
Вместилище причуд:
И зло в одном сосуде
С добром, и сам сосуд
С душой – всё это люди…
Бог и не есть, и не был
Души вместилищем,
Подземным адом, небом,
Земным чистилищем…
И Бог - не быль, а небыль,
Притом, страшилище…
1994
Я в отрепье; я - отребье,
Я - последний человек!
Вот такой мне выпал жребий
И такой достался век.
Стало быть, и поделом мне:
А не смей тягаться с Богом
И с любым, кому не ровня,
Или тяжба выйдет боком.
Я не жравши и не спавши;
Приросла к рукам лопата;
Заживо бесславно павший
Жертвой власти плутократов.
Мне окопы - что хоромы;
Такова моя судьба.
Голос - вопль всем знакомый,
Иерихонская труба.
Что дано мне - перечислить
Легче, чем что не дано:
Мне даны болезни, мысли;
Аж в глазах темным-темно -
Уйма светлых мыслей скопом
В голове моей подчас.
Рву поводья и галопом,
Крылья в руки, на Парнас!
Только где Парнас мой, где он?
Мимо всё, лишь боль в груди...
Зря я был самонадеян,
Веря, что всё впереди...
Впереди тоска, морока.
Что ещё? К ним я привык:
Весь мой путь и вся дорога –
Нескончаемый тупик.
Плохо так и плохо этак;
Плохо всем, но хуже всех
Честным – их лишили света
За несовершённый грех.
Я трублю Армагеддон -
Перст Спасителя, от лиха
За пределы всех времён
Указующий на выход.
1998
Жизнь - с мечтою краткое свиданье,
Что живительней, чем солнца свет,
И преображает мирозданье
От вершин и до глубин тенет.
Славят юное очарованье
Каждый век и каждый в нём поэт.
Остальное – суета сует.
Не реальность, но и не преданье.
Всё живое устремилось вслед
За мечтой: в ней свыше воздаянье
Нам и наш Всевышнему ответ.
Миг с мечтой, восторг и упованье
Наполняют смыслом сотни лет.
Остальное – суета сует.
Как венец любви и оправданье,
А не поношенье и навет,
Нам нужна мечта. Её призванье –
Верности в любви хранить обет;
Тот, кому внушает обожанье,
Чтоб не обожжён был, а согрет.
Остальное – суета сует.
Нет в нас сокровеннее желанья,
Чем мечта! Увы, потоки бед,
Скверны, ядом с языка признанья
Льющиеся погружают в бред
Страхом замутнённое сознанье.
Без мечты спасенья миру нет.
Без неё всё – суета сует.
1987
У пророка нет Отечества I
И послал Я к людям пророков; и одних
люди убили, а других - изгнали.А люди делают с пророками твоими
То ж, что и с именем; у них в чести
Святоши, а святошам со святыми
Как с Богом дьяволу – не по пути.
Пророки были для толпы чужими,
И есть и будут. Суд толпы простит
Ворам, убийцам, девкам из вертепа
Охотней их грехи, чем этот грех –
Жизнь праведника! И она свирепо
С ним расправляется, простив их всех.
Уж такова толпа (а в ней мы с вами!):
Не раньше пред пророками во прах
Падём мы, чем их в прах развеем сами;
Сначала распинаем на крестах,
Потом боготворим их; с чудесами
Мы все на «ты»; откинув стыд и страх,
Не в сердце веруем, а языками.
II
Истинно говорю: один из вас предаст…
прежде, чем дважды пропоёт петух,
трижды отречешься от Меня…Пророк слова немыслимые скажет –
И будет Правдой; в букве не соврёт,
Но это лишь грядущий век докажет,
А в нынешнем во лжи не упрекнёт
Лишь лень его; врут все и всюду, даже
Врут в самом очевидном, в покаянии
И в откровеньях. Скопища Иуд
С их поцелуями, в их одеянии
Неоскверненной святости! - так ждут
Пришествия Мессии – нет, не вспять
Пороки обратить, искореняя
Зло на корню, не храмы воздвигать
Для Правды, пятна с совести стирая
Его стараньями, но чтоб опять
Между молитвами, в мечтах о рае
Предать, изгнать кого-то и распять.
Дух Истины – их враг; хула на их устах -
Служение ему и им пророк не нужен, -
Но в нём сам Бог унижен в их глазах!…
И все же жребий этот им заслужен…
Он изгнан потому, что лишний тут:
Живой пророк – бревно в глазу; он хуже
Всех вместе взятых, сколько их ни есть,
Преступников. На них видны все пятна:
Убил – был зол; украл – хотел поесть.
А этот!? Ну кому сие приятно?! –
Все лоск смывает, все сбивает спесь
С непогрешимости святош… он свят, но…
Он – обличитель: видите ли, честь
Бесчестна в них, мораль убога?!
А как они толкуют Благовест?!
Нет совести в них, стало быть, нет Бога.
Хулитель! Он сулит им близость краха.
Он изгнан ими, он убит… из страха…
III
Если ты честный,
то почему ещё живой?«Коль честный сам, - заметить каждый
Пророку вправе, - почему же жив
Ты до сих пор? Уже б ты не однажды
Убит был. Вывод: как и все, ты лжив.»
В ночи и днём толпа, а ты как днём
В ночи. Твоя проблема не в устройстве –
В самом существовании твоем;
Твоем каком-то очень личном свойстве –
Не быть ни с подлецом, ни с дураком;
Не показном, а внутреннем геройстве –
Жить с Богом или совестью вдвоем
Наедине, в сердечном беспокойстве,
И мир твой разрушающем и дом.
То свойство миру чуждого Поэта,
Вполне и порицанья и похвал
Достойное. И мир тебя за это
Мог и убить. Он лишь тебя изгнал.
Пророк живет не здесь и не сейчас;
Принадлежит всем сразу и ничей;
И против нас, он все-таки за нас –
Безжалостных, безликих палачей.
В толпе же каждый за себя и в этом
Особенность безликого «никто».
Чудовище, расправившись с Поэтом,
Убив пророка, с воплями «Святой!»
Возносит труп его над целым светом;
Кощунствуя, глумясь над высотой,
Вопит неистово: «Убийц к ответу!».
Найдет толпа виновных или нет –
Вопрос крамольный: каждый обличает
Всех, каждого; потом потоком бед
Конюшни Авгиевы очищает,
Смыв с совести вины кровавый след -
Но от таких прозрений не легчает.
IV
Прости их, ибо не ведают
того, что творят…Четыре праведника (мир святых –
Путь восхожденья) вопреки уликам
Оправдывают палачей своих,
Моля за них перед Господним Ликом
На Высшем из Судов: «Прости их, ибо
Не ведают и сами, что творят!»
За это им великое спасибо
Одно на всех: тот изгнан, тот распят.
Единый вынужден, святых спасая,
Спасать и поколения всех прочих,
Что, впрочем, их не приближает к раю.
Как выразить могли бы эти строки
Всю благодарность тем, кого порочит
Толпа за веком век, свои пороки
Приписывая им (в числе их та же
Неблагодарность)!? Эта ноша очень
Тяжелый крест и многим не к лицу.
Она, как ноша, непосильна даже
Великим мира! Люди ведь отцу
И то неблагодарны. Благодетель
Им ненавистен: он напоминает
О вечном долге их, об их обете…
И месть к нему волною накрывает
Их с головою. Как святых святошам
Благодарить, когда так тяжела
Им благодарность эта!? Эта ноша
Для них невыносима. Месть взяла
Труд на себя: объединясь, всем миром
Изводят необъявленной войной
Своих святых заступников. Кумиром
Больных стать может лишь больной –
Без совести, с умом, заплывшим жиром.
Толпа святош, слепив с похмелья очи,
Кого-то может проглядеть; с утра
И зеркало в нас после пьяной ночи
Не признает нас. Но чернить – игра
Для искушённых в ней. Наступит день,
Все снова будут на своих местах:
Толпа в молитвах лживых тешить лень,
Святые - распинаться на крестах.
V
И разрушил Он жилища праведников;
и стал домом праведника весь мир,
в котором нет ему ни дома, ни Отечества…Поэт от Бога – это Бог в Поэте.
Поэтому как Бог бездомен он
И одинок; лишь с Богом в целом свете
И близок; и лишь в Бога погружен
В себе – чтоб быть за всех в ответе;
Чтоб ограждать Божественный Закон
От них и ради них же; чтобы миру,
А не себе служить; он презираем –
Чтоб, уподобясь ложному кумиру,
Не возгордиться; он отвергнут раем –
Чтоб рай построить на земле; чтоб Бог
Мог показать всем (на земле играем
Мы все в пророков) как живой пророк
Живет среди блуждающих во мгле
Святош и почему он одинок;
Ходил его ногами по земле;
Его устами обличал порок;
Стал сам и всех тех, кто погряз во зле,
С ведущих в никуда земных путей
Наставил на ведущий к Богу путь,
К забытой ими сущности – во всей
Красе явив Божественную суть.
2004
