Вологодчина-духовенство-Панцыревы

Как следует из статьи, в 1917 г. у Панцыревых родилась еще одна дочь – Антонина.
Женой Вячеслава Панцырева была Софья Александровна (Преображенская).

Получается, что Панцыревы и Преображенские было дважды породнены. Одна дочь Александра Виссарионовича Преображенского Екатерина была замужем за сыном Алексея Васильевича Панцырева Николаем, а вторая дочь Софья - за внуком А.В.Панцырева Вячеславом Константиновичем.
На долю семьи Панцыревых выпало немало испытаний и бед. Так, у них, многодетной семьи, в1929 г. было изъято имущество:
КАУ ВО «ГАВО». Ф. 978. оп. 2. д. 234. л. 3. Заявление священника Вячеслава Константиновича Панцырева в Катромский с/с от 2 апр. 1930 года. О незаконном изъятии имущества. Л. 4-5. Заявления его же и жены от 8 окт. 1929 г. в Вологодский окружной исполком о неправильном обложении налога.
КАУ ВО «ГАВО». Ф. 2174. оп. 9. д. 6. л. опись имущества их

Представлено Светланой Лопатиной 23 ноября 23 ноября 2013 г.:
Фонд 978 Харовский РИК Опись 1
Дело 12 Переписка РИКа с религиозными общинами по вопросам деятельности общин. 1929-1930 год стр 119
Анкета на служителя религиозного культа Катромской общины.
ФИО Панцырев Вячеслав Константинович
Год рождения 1877
Места служебной и занимаемых должностей с 1914 по настоящее время
Вследствие конфискации церковной канцелярии у священника Н.Образцовая могу дать сведения
приблизительные.
С 1911 года состоял священником при означенной церкви по настоящее время.
А с 1924 12 ноября состою священником Катромской Богородицкой церкви церкви Кадниковского уезда по 1926 год и 1926 год не служил нигде.
Выполняет ли культовые обязанности по выбору или назначению
Согласно протокола общего собрания от 18 августа 1929 года по выбору прихожан местной церкви.
Размер вознаграждения Добровольная руга и частные поступления за службу, всего в годичное время до 350 рублей.
Был ли осужден Не был
Район деятельности с дер Полутиха,Макаровская,Арзубиха,Кожинская,Никулинская и хутор Первомайский и Новая деревня
Подробный адрес Катромский погост Катромский с\с Харовский район Вологодского округа
Пундугское п\о
Дата заполнения 1930 год 15 апреля
подпись священник Вячеслав Константинович Панцырев

На фотографии Софья Александровна Панцырева (Преображенская), вероятно, с внуками:

А по воспоминаниям родных, оказалось другое.
На мое письмо в Катромскую школу в с запросом о судьбе В.К. Панцырева получила ответ учителя Рубцовой Валентины Александровны с приложенной статьей из районной газеты «Призыв» с воспоминаниями Антонины Беляевой об ее отце – священнике Вячеславе Панцыреве. Пересказывать это невозможно. Поэтому помещаю ниже полностью:

Милые глаза. С возрастом они стали такими же, как у детей. Только глубина взгляда передает прожитое.
Они преображались каждый раз, когда наш разговор вновь и вновь возвращался к годам, давно минувшим – началу XX века.
Немного осталось свидетелей той поры, а тем, кто жив, уже за 90 лет.
Насколько уникальна память в этом возрасте! Человек помнит свое детство, юность до мельчайших подробностей.

Антонина Вячеславовна Беляева (в девичестве Панцырева) из Полутихи, что в Катромской стороне, застала ту, прежнюю, жизнь, когда все еще было по старинке. Она родилась через 4 месяца после Октябрьской революции в семье священника – Вячеслава Панцырева, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы. Церковь находилась в Поповке, в полкилометре от этой деревни. Вспоминая шестерых братьев Константина, Александра, Бориса, Алексея, Николая, Геннадия и сестру Киру, подытожила – все рождались через 3 года, только она родилась с перерывом 6 лет, когда родители уже никого не ожидали. Батюшка получил назначение раньше 1912 года. Когда они сюда приехали, в семье уже было 6 детей, последние двое родились здесь.
Иерей Вячеслав был родом из-под Вологды, его отец – Константин тоже был священником, возглавлял приход в Говорове. Мама Софья Александровна родом с Сямженского района, с Рубежа (сейчас это Коробицынский сельсовет) из семьи священника. Ее отец заболел и умер рано.
В первые годы после революции продолжали жить по старинке: свою скотинку держали, землей занимались. Все работали, не знали никакого отдыха. Умелые люди были, старались все делать. В Полутихе сапоги шили. И еще никого не трогали… Старшие ребята учились в Вологде, работали, на лето привозили друзей-помощников, все косили, жали. Дом был большой и всегда полон народа, даже в сараях ночевали. Еды хватало всем, хлеба вдоволь, два погреба всегда были заставлены крынками с молоком, сметаной, маслом. В минуты отдыха молодые бегали купаться на реку, играли в городки, огарыш, муху.
В первое воскресенье после Петрова дня (по церковному – дня почитания славных и всехвальных первоапостолов Петра и Павла), в самый разгар сенокоса недалеко от церкви проходила ярмарка. Этот день в народе называли Мольба. Со всех волостей приезжали с обозами – шитьем, мануфактурой. Даже татары были со своими товарами. Кто что покупал, мало ли чего женихам и невестам требовалось. В ярмарочный день одеться надо было празднично, девушки – в нарядах из бархата, из шелка. И это – в жару!
Девочке Антонине ярмарка запомнилась найденной копеечкой, может и золотой. На эту денежку она купила сладости, в подоле платья едва сумела донести домой, чем очень удивила маму.
В других местах ярмарки тоже проходили, например, в Карачунове собирались на Троицу.
На престольный праздник Рождества Пресвятой Богородицы – 21 сентября собирались со всей округи. Рыли ямы и ставили котлы – варили солодовое пиво. Ребятишки всю ночь бегали, смотрели, как костры горели, а мужики пиво варили. Этим пивом и праздновали, вина не покупали. Молодежь гуляла – и ребят, и девок было много. Пляски сколько было!
В деревне был не один ряд домов да проулков, во всей Полутихе – 70 домов. С горушки спуститься – рядом река. Мельницы недалеко. Они часто были, мельница от мельницы – меньше километра, все свои. Напротив Макаровской – дорожная мельница, дальше – семьи священника. Немного спуститься – дедка Гаврилы, к д.Злобиха – Васюткина. Все мололи на своих мельницах.
То, что рядом находился Катромский монастырь, знали все с малых лет. С монастыря ездили по деревням торговать рыбой. Хозяйство монастырское было богатое, для своих нужд растили и хлеб, и картошку, и овощи. Все поля в округе засевались, скотины было много. При монастыре всегда жило много народа, и когда чего-то не хватало, монахи, послушники ходили по деревням. Крестьяне покупали у них небольшие иконы, крестики. А еще – краску, со льном дела было много, крестьянки красили полотно, нитки. Краску меряли золотником (маленькой ложечкой). В дом священника Панцырева монахи заходили часто. Матушка гостеприимно их встречала, всегда кормила обедом. К священнику невысокого роста, лет 30-40, отцу Онуфрию, обращалась с особым почтением, он был настоятелем монастыря. Как потом сложилось – последним настоятелем. Самую младшую Антонину он всегда гладил по головке. Этим и запомнился маленькой девочке. (Представить только – Антонина Вячеславовна в настоящее время единственная, кто помнит настоятеля монастыря, целая эпоха разделяет нас с тем временем).
Иерей Вячеслав служил только в своей церкви, ему помогал дьякон Николай Леопардов, он был родом из Зубовок, его отец Евлогий возглавлял там приход. В семье дьякона воспитывалось три дочери. Одна из них была ровесницей Антонине и они дружили. На клиросе пели молодые девушки – Калиста и Августа.
Приход у отца Вячеслава был большой и одному справляться стало сложно. Семьи в те годы были большие, до 8-12 детей, но безлошадные, и в некоторые деревни (например, на крестины) приходилось добираться пешком. В помощь местному священнику приехал отец Николай Разумов. Народ сразу определил — новый батюшка строгий. У отца Вячеслава были деревни Полутиха, Макаровская, Арзубиха, Кожинская, Никулино и ближайшие хутора. У отца Николая – край, где Злобиха, Дягилево. Требы справляли каждый в своем приходе.
Наступило время неспокойное. В первую очередь забрали монахов из монастыря, кого куда отправили. Коснулось это и священников из ближайших приходов – Михайловского, Ильинского. Кто остался, в первую очередь обложили денежным налогом. 160 рублей в год полагалось с семьи священника, 140 рублей – с дьякона, 120 рублей - с просвирни (женщина, которая пекла просфоры). А денег откуда взять? Семья священника была бедная, в доме – никакой шикарной обстановки, только венские стулья, в красном углу — 2 иконы, благословение матушке и батюшке от их родителей да на стене – картина с медвежатами.
Ходили по домам, налоги собирали, кто не отдавал – описывали имущество. В первый раз пришли – забрали всю одежду, что в двух кованных железом сундуках лежала. Из одежды осталось только то, что на себе и ничего приличного – на выход. По этой причине мама не отпускала на воскресную службу сына Геннадия. Когда в школе еще учили Закон Божий, он был очень набожный, каждую службу стремился быть в храме. Обучение затем поменялось. Отец, бывало, спросит, отчего же он не молится, а он в ответ – школа стала другая.
Когда деревню тронули, все пошатнулось. Новая власть настаивала, чтобы все вступали в коллективы. Коров обобществили, а они доиться не давались другим. Тогда звали хозяев, чтоб подоили своих коров, но забирать домой не разрешали. Матушка переживала: «Коровы-то плачут!» Коров нечем было кормить. Руководителями выбрали таких людей, которые раньше не занимались хозяйством, из бедноты. В Полутихе жили Никулята, 5 братьев, у каждого маленький домик, небольшой надел. Ребятишек у них много было, бегали по деревне, играли все вместе. Антонина как-то оказалась у них дома, за обедом они ели картошку размером с горох, черпали ее ложками. Эти Никулята и стали руководителями, ходили, все описывали. Какое имущество опишут, какое так возьмут, по карманам распихают. У многих забирали все подчистую, ничего не оставляли, переодеться было не во что.
Хлеб стали отбирать. В деревнях земли держали много, засевали все поле и урожаи собирали большие. Магазея (общий деревенский амбар) в Полутихе всегда полная была. Богатые люди ссыпали туда зерно. Такая помощь была для людей в те времена. Когда у кого не хватало, давали на семена и на еду. Новая власть из этой магазеи забрала все. Стали все ломать, как будто жизнь кончается.
Семью священника выселили из своего дома, хоть на улице живи. Скитались, а свой дом пустовал. Батюшка не выдержал: расколотил запоры, натопил печь и семья вернулась в свой дом.
Сложилось так – в этом доме на первом этаже жил священник с семьей, а на втором этаже – сельсовет, представители местной власти. В памяти девочки Антонины сохранился приезд какого-то человека из Вологды, который вел допросы в сельсовете. Было слышно, как он допрашивал людей, с пристрастием; избивал, что стены дома содрогались. А чего бить – люди и так едва концы с концами сводили. Голодуха окутывала всю округу. Умелых два мастеровых гнали да выселяли.
Батюшку забирали много раз, без счету. Когда бабы списки рвали, чтобы не вступать в коллективы (колхозы), власть обвиняла, что это он агитировал так делать. Народ заступался, целыми деревнями подписывались, что нигде ничего от него не слышали плохое, не раз спасали, выкупали. Подержат в вологодской тюрьме когда полгода, когда сколько, потом отпустят. Он возвращался и опять служил в храме. Который-то раз его долго держали в тюрьме, и тогда он объявил голодовку – так ему хотелось перед Пасхой приехать домой и отслужить Пасхальную службу. На Пасху семья батюшки сидела дома. Затоплена печка, на столе еды мало. Были неурожайные годы, хлеба не хватало, богатых людей в деревнях уже не стало – выселили кого куда. Многие семьи жили впроголодь. Вдруг застучали в дверь. В дверях – батюшка. На ногах – одно тряпье, шел с Вологды пешком (150 км). Отпустили все-таки на Пасху. Матушка нагрела воды, он привел себя в порядок. Нашли сторожа, который открыл храм, зазвонил в колокола. Из ближайших деревень пришел народ, из дальних (за 10 и более км) – к концу службы. Пасхальная радость долго согревала души прихожан. Было неизвестно, сколько еще послужит батюшка.
Притеснения продолжались. Дети из Полутихи ходили в начальную школу в д.Макаровская. Детям раскулаченных и священников не давали учиться, некоторые успели закончить только 1-2 класса.
Младшей дочери отца Вячеслава, Антонине, пришлось уехать в Кадников, к старшему брату Константину. У того своя семья, трое детей, работал один. Давали паёк – 4 кг на месяц, хоть мукой бери, хоть крупой, хоть хлебом из магазина. Хорошо, жена попалась хлопотная, делала запасы. Кадников был уездным городом, население побогаче жило и воспитывалось по-другому.
Как разрушили церковь в Полутихе, Антонина узнала от мамы. Когда ломали церковь, сбросили колокол. Он раскололся на две половинки, одну нашли (она недалеко отлетела), а вторую не могли – в землю ушла. Мужиков заставляли копать, но так ее и не нашли.
Отец Вячеслав решил объехать всех своих детей. Приехал и в г.Кадников. Как чувствовал: «Всех забрали, надо готовиться и мне». Его уже много раз забирали, и он ждал этого. Невестка предложила пожить в Кадникове.
Живи – не живи, заберут. Пришло время и мне пострадать за Христа, за веру православную.
Это было в 1937 году. Оказался в остроге в Кирилло-Белозерском монастыре. Писал оттуда письма. Страшное дело – издевались там над людьми.
В 1938 году Антонина вышла замуж и уехала с мужем в Вытегру. Вдруг сообщили, что многих и ее отца отпускают на поруки. Молодая пара только начала жить, еще ложками-вилками не обзавелась, но отца все равно решили взять к себе. Знающие люди говорили, что все равно не дадут забрать. Так и вышло. Только собрались в дорогу, пришло сообщение, что батюшки больше нет. Всех, кто был в остроге, казнили. Не стреляли, жалели пуль, а сбрасывали в озеро. И они принимали мученическую смерть…
х х х
Самым ярким детским воспоминанием для Антонины было общение с отцом. Как сейчас помнит: позовет батюшка, посадит рядом с певчими и петь учит. Да так, чтоб сразу и по-настоящему, без скидки на возраст. Насколько благозвучны церковные песнопения, тропари к праздникам! И даже сейчас, переступив порог 90-летия, она так же исполняет их нараспев, как научили в детстве. И только слезинки у глаз выдают волнение.
От автора: Удивительное дело – краеведы дома ремесел и ЦВР, собирающие материалы в экспедиции, неоднократно слышали воспоминания местных жителей о батюшке Вячеславе. Столько времени прошло, а о нем не забыли. Человеческая память отвечает благодарностью за добро.
А что мы делаем в своей жизни и вспомнят ли о наших трудах через 25-50-100 лет хотя бы дети, внуки?
В память о батюшке и матушке именами Вячеслав и София названы их правнуки-двойняшки.
Г.ИВАШУТИНА

Дети Вячеслава Панцырева:

Константин Вячеславович(29 мая 1901 г.). 2 класса ВДС. Заведовал Горздравотделом в Соколе. Погиб во время Великой отечественной войны.
Случайно узнала адрес предполагаемой родственницы (внучка В.К.Панцырева) Вивеи Константиновны Панцыревой, 1926 г.р. - г.Кадников, ул. Р.Люксембург, д.37. Но во время первой паломнической поездки по Вологодчине в 2011 г., когда вместе с Пшеницыным приехала в Кадников, оказалось, что вместо дома, в котором должна бы жить Вивея, теперь пустырь....
По архивным документах оказалось, что Вивея Константиновна наверняка приходится мне дважды родственницей (по линии прадеда Панцырева Николая - четвероюродная сестра, а по линии его жены (прабабушки Екатерины, в девичестве Преображенской) - троюродная тетя). На запрос в администрацию Кадникова об адресе Вивеи глава Корзников Михаил Геннадьевич прислал обстоятельный ответ, а также копию статьи из газеты «Сокольская правда» (2008 г) из которых узнала, что у Вивеи не сложилась личная жизнь, детей не было. Практически всю жизнь проработала медработником в Кадникове. Семья Толстиковых приютила Вивею, так как ее дом совсем обветшал, а она стала беспомощной. Возможно, благодаря хорошему уходу супругов Толстиковых, здоровье Вивеи улучшилось и она прожила 82 лет (умерла в 2009 году).
Зимой 2012 года удалось вновь побывать в Кадникове, на выделенной Корзниковым машине посетить святое для нас место Поповку, где расположена Троицкая Пельшемская ц. В Кадниковском краеведческом музее состоялись личное знакомство с Путниковой Любовью Геннадиевной и Толстиковой Александрой Васильевной. Первая передала копии фотографий жены Константина Панцырева и ее родственников, а Толстикова подарила выбранные мной фотографии, оставшиеся после смерти Вивеи.
Жена В.К. Панцырева, Софья, сестра Екатерины и Аполлинарии (Преображенских).
Александра (Панцырева) и Вячеслав – двоюродные брат и сестра. Александра (Панцырева) - тетя Константина по линии Панцыревых и его двоюродная сестра по линии Преображенских.
У Вивеи Константиновны осталось только по одной фотографии деда и отца.
Фото - Константин Вячеславович Панцырев. Кадников

Константин Вячеславович Панцырев, второй муж Елизаветы Зарубиной, их дети - Вивея и Павел. Павел переехал с семьей в Ленинград, много лет работал на заводе. В альбомах Вивеи оказались фотографии брата Павла, его жены Валентины и детей, Тани и Кости, только до 1956 года. Александра Васильевна Толстикова не вспомнила, чтобы Вивея что-либо рассказывала о семье брата.
Позже пыталась узнать что-либо о семье Павла через адресный стол в СПб – данных нет.
На фотографии семья Павла Константиновича Панцырева в Лениграде:

Во время четвертого посещения Кадникова летом 2012 г. посетила вместе с Путниковой и Толстиковой кладбище, около Ильинской Засодимской ц. неподалеку от Кадникова, где покоится Вивея Константиновна Панцырева: