Бароны СПЕНГЛЕР

++ Антоний, Архиепископ Сурожский (19.06.1914 Лазанна - 04.08.2003 89л) , и.о. Патриаршего Экзарха в Западной Европе (4)
Антоний, архиепископ Сурожский, представитель экзархатов Русской Православной Церкви за границей (1)

4 августа 2003 года на 90-м году жизни отошел ко Господу старейший по хиротонии архипастырь Русской Православной Церкви – митрополит Сурожский Антоний. Сотни тысяч православных ощутили его блаженную кончину как свою личную потерю, потому что Владыка Антоний был известен и почитаем не только в Англии, но и в России, Европе и Америке.

Антоний, митрополит Сурожский (в миру – Андрей Борисович Блум), родился 19 июня 1914 года в Лозанне (Швейцария). Его отец был российским дипломатом, шотландские предки которого служили России с петровских времен, мать была в родстве с композитором Скрябиным. Раннее детство Андрея прошло в Персии, где его отец был консулом. После русской революции для них начались годы эмиграции. Несколько лет семья скиталась по Европе, а в 1923 году осела во Франции. Здесь прошли отрочество и юность, отмеченные нуждой эмигрантского бытия, голодом и неустроенностью, но и глубоко осознанной устремленностью жить для России. Во всех своих мытарствах семья хранила мужество и верность утраченной родине, строила свою жизнь в соответствии с высокими нравственными критериями. Родители переносили лишения стойко и с достоинством и тому же учили мальчика.

В четырнадцать лет подросток пережил свой, по-видимому, первый духовный опыт: читая Евангелие, ощутил присутствие Самого Христа и через Него всем своим существом удостоверился в истине Благой Вести. Позднее Владыка писал о том, что с этим опытом пришло убеждение, «что никакой иной задачи не может быть в жизни, кроме как поделиться с другими той преображающей жизнь радостью, которая открылась мне в познании Бога и Христа. И тогда, еще подростком, вовремя и не вовремя, на школьной скамье, в метро, в детских лагерях я стал говорить о Христе, каким Он мне открылся: как жизнь, как радость, как смысл, как нечто настолько новое, что оно обновляло все». Пришло время усердной молитвы, чтения Писания и святоотеческих творений, глубоких размышлений о том, что каждый миг жизни следует прожить по-христиански...

После средней школы юноша окончил биологический и медицинский факультеты Сорбонны. Еще до этого он участвовал в создании в Париже Трехсвятительского подворья Московского Патриархата. В начале 1931 года был посвящен в стихарь для служения в храме этого подворья – единственной тогда в Париже русской православной патриаршей церкви. С тех лет неизменно хранил каноническую верность Русской Православной Церкви. Его духовником был архимандрит Афанасий (Нечаев), хранитель великих традиций православного монашества, заботливый и строгий духовный наставник.

10 сентября 1939 года, перед уходом на фронт в качестве хирурга французской армии, молодой врач тайно принес монашеские обеты. 16 апреля 1943 года, под Лазареву субботу, настоятелем Трехсвятительского подворья архимандритом Афанасием он был пострижен в монашество с именем Антоний – в честь преподобного Антония Киево-Печерского.

Во время немецкой оккупации будущий Владыка был врачом во французской армии и антифашистском подполье. Два эпизода из этого периода его жизни достаточно выразительны: перед тем как согласиться на нелегальную деятельность, он советовался с матерью и дал свое согласие только после того, как они пообещали друг другу, что ни один из них не предаст свое дело, даже если другого будут пытать на его глазах, – и простит палачей. А в армии молодого врача исключили из офицерского собрания за то, что он «уронил честь офицера» – сам починил дымящую печь в госпитальном бараке, после того как санитары отказались это делать. Эта «мера» воздействия не произвела на него никакого впечатления.

Молодой врач не забывал о своем духовном призвании и при исполнении профессиональных обязанностей. Он не только молился за своих больных – он просиживал ночи с умирающими, даже если они были без сознания, чтобы облегчить им переход в иную жизнь человеческим участием. Он был одинаково добр и внимателен и к «своим» раненым, и к пленным немцам; одному из них, часовщику в мирной жизни, он посвятил две недели тяжелого труда, чтобы сохранить, а не ампутировать палец и тем самым оставить человеку возможность в мирное время продолжать свой труд.

После войны он до 1948 года продолжал медицинскую практику, а затем митрополит Серафим (Лукьянов, тогда Экзарх Московского Патриарха) призвал его к священству, рукоположил (27 октября – во иеродиакона, 14 ноября – во иеромонаха) и направил на пастырское служение в Англию, духовным руководителем православно-англиканского Содружества святого мученика Албания и Преподобного Сергия, в связи с чем иеромонах Антоний переселился в Лондон.

С 1 сентября 1950 года он был настоятелем храмов святого Апостола Филиппа и Преподобного Сергия в Лондоне; со временем храм святого Апостола Филиппа, предоставленный приходу Англиканской Церковью, был заменен храмом во имя Успения Божией Матери и всех святых, настоятелем которого отец Антоний стал 16 декабря 1956 года. В этом храме он служил многие десятилетия, в нем же совершилось его отпевание.

В январе 1953 года иеромонах Антоний был удостоен сана игумена, к Пасхе 1956 года – сана архимандрита, а 30 ноября 1957 года он был хиротонисан во епископа Сергиевского, викария Экзарха Патриарха Московского в Западной Европе. Хиротонию в Лондонском соборе совершили тогдашний Экзарх – архиепископ Клишийский Николай (Ерёмин) и епископ Апамейский Иаков, викарий Экзарха Вселенского Патриарха в Западной Европе. В октябре 1962 года епископ Антоний был назначен на вновь образованную на Британских островах Сурожскую епархию в составе Западноевропейского Экзархата (с возведением в сан архиепископа).

Эта восстановленная древняя епархия (Сурожем назывался некогда крымский Судак) в тот момент была представлена, в сущности, одним приходом, объединявшим эмигрантов из России и их детей. Ныне Сурожская епархия насчитывает тысячи православных, среди которых не только потомки эмигрантов или новые эмигранты, но и представители населения Британских островов. За годы служения Владыки Антония в Великобритании многонациональная Сурожская епархия не только неизмеримо выросла, но и стала стройной канонической организацией с многообразной деятельностью.

Приходы епархии и отдельные ее члены ответственно несут свидетельство православной веры, укорененной в Евангелии и святоотеческом предании. Епархия растет непрестанно, что особенно примечательно на фоне кризиса веры, охватившего западный мир, и численного уменьшения паствы других христианских деноминаций Запада.

Вот свидетельство д-ра Роберта Ранси, Архиепископа Кентерберийского: «Народ нашей страны – христиане, скептики и неверующие – в огромном духовном долгу перед митрополитом Антонием. Он говорит о христианской вере с прямотой, которая вдохновляет верующего и призывает ищущего. Он открывает читателям Англии наследие православных мистиков, особенно мистиков Святой Руси. Митрополит Антоний – христианский деятель, заслуживший уважение далеко за пределами своей общины». «За проповедь слова Божия и обновление духовной жизни в стране» Владыка получил степень почетного доктора богословия Абердинского университета.

С января 1963 года, после ухода на покой митрополита Николая (Ерёмина), архиепископ Антоний был назначен исполняющим обязанности Экзарха Патриарха Московского в Западной Европе. В мае 1963 года он был награжден правом ношения креста на клобуке, а 27 января 1966 года – возведен в сан митрополита и утвержден в должности Экзарха в Западной Европе. Это служение митрополит Антоний нес до весны 1974 года, когда было удовлетворено его прошение об освобождении от административных обязанностей Экзарха для более полного посвящения себя устроению епархиальной жизни и окормлению непрестанно умножающейся паствы.

Митрополит Антоний был широко известен не только в Великобритании, но и по всему миру как пастырь-проповедник, его постоянно приглашали выступать перед самой разнообразной аудиторией (включая радио- и телеаудиторию) с проповедью Евангелия, православного благовестия о живом духовном опыте Церкви. Голос Владыки был знаком сотням тысяч людей во всем мире, и о чем бы он ни говорил, он всегда говорил о Христе, в его словах слышался отзвук собственного духовного опыта и любви к Богу и ближнему.

Первые книги митрополита Антония о молитве, о духовной жизни вышли на английском языке еще в 1960-е годы и были переведены на многие языки мира; одна из них («Молитва и жизнь») опубликована в «Журнале Московской Патриархии» в 1968 году. Особенностью творчества Владыки было то, что он ничего не писал – все его изданные проповеди и беседы печатались по магнитофонным записям. Они рождались как обращение к слушателю – к каждому человеку, нуждающемуся в живом слове о Живом Боге.

В последние годы труды Владыки Антония широко издаются в России и отдельными книгами, и на страницах периодической печати, как церковной, так и светской. Совокупный тираж изданий его трудов давно перешел за семьсот тысяч экземпляров и приближается к миллиону.

В России слово Владыки звучало многие десятилетия благодаря религиозным передачам русской службы Би-би-си, а не только благодаря его редким приездам; магнитофонные записи и самиздатские сборники его проповедей и бесед расходились далеко за пределы Москвы. Его проповедь евангельской любви и духовной свободы имела громадное значение в советские годы.

Кроме того, что митрополит Антоний был почетным доктором богословия Абердинского университета, он также являлся почетным доктором богословия Московской Духовной академии (за совокупность научно-богословских и проповеднических трудов, 1983 год), а также Кембриджа (1996 год) и Киевской Духовной академии (2000 год).

Владыка был участником богословских собеседований между делегациями Православных Церквей и представителями Англиканской Церкви (1958 год), членом делегации Русской Православной Церкви на празднованиях 1000-летия православного монашества на Афоне (1963 год), членом Комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по вопросам христианского единства, членом Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей (1968–1975) и Христианской медицинской комиссии ВСЦ; участником Ассамблей Всемирного Совета Церквей в Нью-Дели (1961) и Уппсале (1968), членом Поместных Соборов Русской Православной Церкви (1971, 1988, 1990).

Он был награжден многими знаками отличия, среди которых бронзовая медаль Общества поощрения добра (1945, Франция), орден святого равноапостольного великого князя Владимира II степени (1961) и I степени (1989), святого Андрея (Константинопольский Патриархат, 1963), премия Броунинга (США, 1974 – «за распространение христианского благовестия»), Ламбетский крест (Англиканская Церковь, 1975), ордена Преподобного Сергия Радонежского II степени (1979) и I степени (1997), святого благоверного князя Даниила Московского I степени (1994), святителя Московского Иннокентия II степени (1999), святителя Московского Макария II степени (2002), Никейский крест (Англиканская Церковь, 2003).

В феврале нынешнего года митрополиту Антонию сделали операцию по поводу злокачественной опухоли, затем провели курс облучения, но метастазы были уже слишком распространены. По слову священника Иоанна Ли, который почти неотлучно был при Владыке в последние недели и дни, в феврале тому приснилась его бабушка и молча показала ему календарь, который быстро прокрутил несколько месяцев и остановился на августе...

Архиерейский Собор, заседавший в Сарове в дни празднования столетия прославления преподобного Серафима Саровского, определил Владыке отныне быть на покое, высоко оценив его деятельность на благо Русской Православной Церкви и Вселенского Православия. Через несколько дней Господь призвал к Себе Своего служителя.

В своих трудах митрополит Антоний много внимания уделял смерти – и как итогу земной жизни, и как переходу в пакибытие. При этом он рассматривал это событие не только с духовной точки зрения, но и, будучи врачом, – с медицинской. Примечательно, что и как врач Владыка утверждал, что наступает такой момент в болезни, когда врач – и по милосердию, и по духовным основаниям – обязан отступить и не вырывать у смерти мучительные секунды агонии, а обеспечить умирающему покой, столь необходимый для его приготовления к встрече с Создателем.

Отпевание и погребение митрополита Антония состоялось 13 августа. Сразу после известия о его кончине, в понедельник, 4 августа, в лондонском Успенском соборе была совершена первая панихида; в последующие дни панихиды совершались дважды в день.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий направил послание Сурожской епархии в связи с блаженной кончиной ее предстоятеля (оно было обнародовано на русском и английском языках на сайте епархии и на доске объявлений в соборе) и благословил прибыть на похороны митрополиту Минскому и Слуцкому Филарету, Патриаршему Экзарху всея Белоруссии. Гроб с телом почившего был поставлен в соборе в понедельник, 11 августа, и началось чтение Евангелия попеременно на русском и английском языках. Во вторник весь день продолжалось чтение Евангелия, в соборе молились приехавшие проститься со своим архипастырем священники и миряне Сурожской епархии, а также православные из России, Франции, Голландии, Америки...

Во вторник вечером была совершена заупокойная утреня, во время которой митрополит Филарет зачитал соболезнование Сурожской епархии от своего имени и от своей паствы. У гроба почившего архипастыря было зачитано также послание митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, Председателя Отдела внешних церковных связей.

В день похорон, 13 августа (долгий срок между кончиной и погребением – обычная практика британских похоронных служб), Божественную литургию совершили два викария почившего митрополита – архиепископ Керченский Анатолий и епископ Сергиевский Василий, в сослужении архиепископа Корсунского Иннокентия. Отпевание возглавил митрополит Минский и Слуцкий Филарет в сослужении архиепископа Фиатирского Григория, главы епархии Константинопольского Патриархата в Великобритании, и упомянутых выше архиереев, а также двадцати шести священников – из Сурожской епархии и приезжих. В храме был торжественный покой и полное ощущение присутствия почившего архипастыря, прослужившего в нем почти 47 лет, а несколько последних десятилетий и жившего здесь же. В конце отпевания Владыка Филарет сказал:

«Прости нас, Владыка и отец, брат и сослужитель, мудрый наставник и пастырь-душепопечитель, и по отшествии своем от земли во обители небесные помни о нас, верно чтущих тебя. Сказанное слово и Патриарха, и Синода, и паствы нашей еще раз свидетельствовали о той большой любви, которую мы питаем к тебе. Сегодня конец словам, сегодня вступает в силу молитва о упокоении твоей души. И как в живых ты молился и горел любовью к Богу, так не преставай и на небеси быть ходатаем о меньшей братии, о сотаинниках твоих, о всех верно помнящих и почитающих тебя. Царство тебе Небесное и вечный покой!»

Затем выступили архиепископ Григорий, епископ Сергиевский Василий (к которому перешло управление Сурожской епархией) и архиепископ Кентерберийский. Митрополит Филарет провозгласил Вечную память, и под пение стихир прошло последнее прощание с почившим.

Погребение состоялось на Старом Бромптонском кладбище (Old Brompton), в месте, где в 1957 и 1958 годах были похоронены бабушка и мать Владыки Антония (его отец скончался и похоронен в Париже в 1937 году). Кладбище находится в том же районе Лондона, что и Успенский собор. Последняя лития была совершена епископом Василием; митрополит Филарет бросил первую горсть земли, за ним – священнослужители и все собравшиеся. Была брошена и горсть земли, привезенная из России. Тем временем звучали пасхальные песнопения, как заповедал в свое время преподобный Серафим Саровский.

На отпевании присутствовали представители других православных общин Лондона, инославные священнослужители, представитель российского посольства, посол Грузии, представитель принца Уэльского. На смерть митрополита Антония отозвались некрологами центральные британские газеты.

Как сказал епископ Василий, закрывая лицо почившего покровом, наш архипастырь прошел за завесу, видит теперь больше, чем видел при жизни, хотя и в земной жизни ему были свойственны дальновидность и прозрение, будь то путей Русской Церкви, созданной им епархии или каждого из нас...

Вся земная жизнь митрополита Антония, которому Господь даровал блаженное долголетие, была насыщена деланием во славу Бога и Его Церкви. Промыслом Божиим почивший Владыка был участником трагедии России и свидетелем славы Русской Церкви. Ему довелось утешать страдавших изгнанников и благословить новые поколения эмигрантов, чтобы для них жизнь в изгнании не стала безысходным мраком оторванности от Церкви. Поистине завидное служение: Владыка открывал свет Православия и Западу, который утрачивал духовные ориентиры, и Востоку, страдавшему от духовной несвободы. Он никогда не искал покоя и всю жизнь стремился к свету – и вот, пробыв «на покое» пять дней, предстал лицом к лицу перед вечным светом немеркнущей Истины.

Прошли дни сорокадневного поминовения новопреставленного митрополита Антония – дни печали, когда все почитавшие усопшего Владыку молились о упокоении его души в селениях праведных. Мы верим, что Господь принял Своего служителя, который достиг венца устремлений всей своей жизни. Живущим же осталось его живое слово и благоговейная память о почившем архипастыре.


Источник: Журинская М. Митрополит Сурожский Антоний // Журнал Московской Патриархии. 2003. № 9. С. 40-45.
https://azbyka.ru/otechnik/Ant...j-antonij/





Антоний Сурожский
https://24smi.org/celebrity/106404-antonii-surozhskii.html
Карьера: писатель, епископ, священник, митрополит
Дата рождения: 19 июня 1914 г.
Возраст: 89 лет
Дата смерти: 4 августа 2003 г.
Место рождения: Лозанна, Швейцария

Биография
Епископ РПЦ митрополит Антоний Сурожский посвятил жизнь религии. Мужчина стал одним из самых популярных проповедников XX века, его проповеди и выступления вызывали большой интерес у жителей стран бывшего Советского Союза. Он также стал автором религиозных статей и книг, посвященных православию, жизни и духовности.

Детство и юность
Будущий митрополит родился на юго-западе Швейцарии, в городе Лозанна, летом 1914 года. При рождении назван Андреем Блумом. Его отец Борис имел среди родственников выходцев из Шотландии, работал в российской идиоматической службе.

Мать — Ксения Скрябина, она родная сестра прославленного композитора, пианиста и педагога Александра Скрябина. Из-за профессии отца семье приходилось часто переезжать, поэтому первые годы биографии Андрей провел в Персии.

Революция 1917 года затронула жизнь семьи Блум, они были вынуждены скитаться по европейским странам, на протяжении 6 лет меняли место жительства. И только в 1923-м надолго поселились во французской столице.

Житие
В 14 лет Андрей погрузился в веру и обратился к Христу, это произошло после прочтения юношей Евангелия. В Париже он стал посещать Трехсвятительское подворье, а также активно участвовал в Русском студенческом христианском движении. А в 17 лет стал пономарем и начал служить в храме. В 24 года, получив школьное образование, окончил факультеты Сорбонны, изучал медицину и биологию. А затем втайне от всех стал монахом, предварительно приняв соответствующий обет.
Военные годы выдались для Блума сложными, но справляться с этим в молодости ему помогала глубокая вера в Господа. Не имея достаточного опыта, на фронте ему пришлось работать хирургом, а когда Францию оккупировали, был врачом в антифашистском подполье.
В 1943 году состоялся его постриг, тогда же в честь Антония Киево-Печерского он получил имя Антоний. При этом мужчина не оставлял профессию и до 1948-го трудился доктором. Оставить работу ему пришлось после его посвящения в иеродиакона. А еще через 2 недели он становится иеромонахом и от Содружества Святого Албания и Святого Сергия отправляется в Великобританию.

В декабре 1956 года храм Успения Божией Матери и всех Святых в Лондоне, который впоследствии был переименован в кафедральный собор, стал для Антония вторым домом. Там он служил в должности настоятеля и пробыл им до последнего дня жизни.

Одновременно с этим мужчина вел лекции в Кембриджском университете, рассказывал о любви и браке, о посте и поднимал другие важные темы, его речи впоследствии разбирали на цитаты. Он участвовал в богословских собеседованиях между членами делегаций разных церквей, выступал на радиостанциях и посещал телевизионные передачи, получил степень доктора богословия.

Смерть
Антоний Сурожский умер летом 2003 года в Лондоне. Причиной смерти стало онкологическое заболевание, с которым он боролся и за полгода до этого перенес операцию.
Когда состояние здоровья мужчины ухудшилось, его определили в хоспис, там он и провел последние дни. Могила митрополита находится на Бромптонском кладбище.

При жизни и уже после смерти Антония Сурожского выходили книги с его беседами, причем сам мужчина их не писал. Это были отредактированные расшифровки записей с его лекций и встреч с людьми.
В память об Антонии в 2012 году вышли 4 фильма под названием «Апостол любви». Почти 15 лет автор и режиссер Валентина Матвеева снимала Антония, и собранный ею уникальный материл лег в основу серии кинолент. В них собраны воспоминания людей, близко знавших проповедника.

++ Из воспоминаний о Марии Н Спенглер - Фатовой. Училась в СОРБОНЕ?

от М.М. - училась в Сорбоне 7 - интересно, а как это можно проверить.
у мня есть данные, что училась в Институте и закончила в 1931г, а она 1882?
Скорее всего д.б. образование, до революции.
но где? Владивосток ? Москва? СПб?

++ Журнал "Версты " 1927 №2
под редакцией ....С.Я.Эфрона
http://nevmenandr.net/eurasia/versti1927.pdf


в нем реклама журнала
Журнал " Воля России" Прага
Журнал политики и культуры, выходящий 6 год,
под редакцией В.И.Лебедева, М.Л.Слонима, Е.А.Сталинского, В.В.Сухомлина
Содержвние:
...
В.И.Лебедев Тайна посмертного рассказа
....

++ М. Я. Басина. Там, где шумят михайловские рощи

......


«Я теперь во Пскове»
В те дни, когда по Новоржевскому уезду рыскал Бошняк, Пушкин вместе с Языковым выехал во Псков. Выехал не только проводить приятеля. В губернском городе у него имелись неотложные дела.
Приехав во Псков, остановился Пушкин у знакомого — Г. П. Назимова. Небольшой деревянный дом, принадлежавший Назимову, стоял на углу Сергиевской и Застенной улиц. Когда-то весь древний Псков окружала высокая и крепкая каменная стена. И улица, протянувшаяся вдоль неё, получила название Застенной. Дом Назимова простоял до Великой Отечественной войны. Мемориальная доска на нём гласила, что здесь в 1826 году останавливался Александр Сергеевич Пушкин.
Во времена поэта губернский город Псков был почти весь деревянный. Каменных домов насчитывалось немного — сотни полторы. Имелось в городе несколько льняных и кожевенных заводиков да на десять тысяч жителей — два училища. А вот церкви, церквушки, часовни и питейные заведения попадались чуть ли не на каждом шагу. Городок был тихий, сонный, весь в зелени.
Только древний Кремль на крутом берегу красавицы Великой, полуразрушенные каменные стены, башни и другие памятники старины напоминали о былой славе «младшего брата господина великого Новгорода».
В годы михайловской ссылки Пушкин неоднократно бывал во Пскове. Осенью 1824 года, не успел он приехать в Михайловское, сразу вызвали во Псков. Вызвал губернатор барон фон Адеркас. Встреча состоялась в «присутственных местах». Это длинное каменное здание тянулось тогда из конца в конец по краю большой базарной площади.
До своего губернаторства Адеркас служил в полиции. Он дело знал. Тотчас заставил Пушкина дать подписку в том, что поэт обязуется «…жить безотлучно в поместии родителя своего, вести себя благонравно, не заниматься никакими неприличными сочинениями и суждениями».
Приезжать в Псков Пушкину не возбранялось. И он приезжал. «На днях, увидя в окошко осень, сел я в тележку и прискакал во Псков. Губернатор принял меня очень мило». Хитрый, ловкий служака, Адеркас внешне держался с Пушкиным весьма любезно — приглашал его к себе и даже (великая честь!) просил исправлять свои собственные «стишки-с».
Губернаторский дом, где жил Адеркас, не сохранился. Он стоял недалеко от древней Покровской башни на берегу Великой. Обширный сад, окружавший дом, подходил к самой реке. Летом в саду принимали гостей. На вечерах и приёмах Адеркаса Пушкин встречался с губернским «обществом».
Здесь видел он и тех псковских барышень, о которых с досадой писал в черновиках «Онегина»:
"Простил бы им их сплетни, чванство,
Фамильных шуток остроту,
Порою зуб нечистоту,
И непристойность и жеманство.
Но как простить им модный бред
И неуклюжий этикет?"
К самому Адеркасу и его административным талантам Пушкин тоже относился весьма иронически. Сохранилось предание, что однажды поэт вместе с «опекуном» своим Пещуровым ехал из Михайловского во Псков. Переезд был нелёгким — дороги плохие. На последней почтовой станции перед Псковом, в Черехе, ожидая лошадей, путешественники проголодались. А съестного не нашли. Тогда Пушкин сочинил на губернатора стихи:
Господин фон-Адеркас,
"Худо кормите вы нас:
Вы такой же ресторатор,
Как великий губернатор."
Губернатору и псковскому «обществу» Пушкин предпочитал узкий кружок людей образованных и мыслящих. Это были молодые офицеры — Иван Ермолаевич Великопольский и Фёдор Иванович Цицианов. Оба — переведённые из Петербурга в Псковский пехотный полк после расформирования взбунтовавшегося Семёновского полка. И ещё — жившие во Пскове штаб-ротмистр в отставке Гаврила Петрович Назимов, статский советник в отставке Николай Алексеевич Яхонтов — оба люди заслуженные, участники Отечественной войны 1812 года.
Собирались в доме Назимова, где останавливался Пушкин, на квартире Великопольского, который жил в казармах. Приятели, сходясь, не скучали: оживлённые беседы, стихи, игра в карты — в штос…
Великопольский страстно любил литературу, писал стихи, печатался. Однажды вышло так, что он и Пушкин обменялись посланиями. Пушкин выиграл у Великопольского в штос пятьсот рублей и вскоре столько же проиграл Назимову. Тогда он отправил Великопольскому записку с шутливыми стихами:
«С тобой мне вновь считаться довелось,
Певец любви то резвой, то унылой;
Играешь ты на лире очень мило,
Играешь ты довольно плохо в штос.
500 рублей, проигранных тобою,
Наличные свидетели тому.
Судьба моя сходна с твоей судьбою;
Сейчас, мой друг, увидишь почему.
Сделайте одолжение, пять сот рублей, которые вы мне должны, возвратите не мне, но Гаврилу Петровичу Назимову, чем очень обяжете преданного Вам душевно
Александра Пушкина».
Великопольский ответил Пушкину стихами. Начинались они так:
В умах людей, как прежде, царствуй,
Храни священный огнь души!
Как можно менее мытарствуй,
Как можно более пиши,
И за посланье — благодарствуй!
Не меньше, чем шумное общество приятелей, привлекали Пушкина одинокие прогулки по Пскову.
Мысли поэта полны были «Борисом Годуновым», а здесь повсюду встречал он следы старины. Заходил в церквушки пятисотлетней давности — церковь Василия с горки, Николы со усохи, Сергея с залужья. Как поэтичны они в своей простоте и безыскусности!
Не раз бывал Пушкин и в псковском Кремле. Взойдя на башню Кутекрома — угловую башню Кремля, любуясь просторами реки Великой, монастырями Завеличья, переносился поэт в далёкое прошлое. Вон там внизу, в Кремле, на площади у Троицкого собора висел когда-то вечевой колокол, собирались на вече вольнолюбивые псковичи. В самом Троицком соборе, в каменных гробницах под тяжёлыми плитами покоятся останки псковских князей. В одной из могил — об этом рассказывает надпись — похоронен не посадник и не князь, а «святой» с простецким именем Николка.
По преданию, псковский юродивый Николка научил своих сограждан, как умилостивить разгневанного Ивана Грозного, и тем избавил псковичей от жестокой расправы. И они в благодарность причислили Николку к «лику святых», с почестями похоронили в соборе.
Пушкин всюду искал материалы для создания образа юродивого в «Борисе Годунове». Его, конечно, заинтересовал своеобразный псковский «святой». Осенью 1825 года, вскоре после одной из поездок во Псков, Пушкин написал как раз ту сцену своей трагедии — «Площадь перед собором в Москве», где действует юродивый. И юродивый этот, как и его псковский собрат, носит простецкое имя — Николка.
Недалеко от Пскова, в Снетогорском монастыре, на патриаршем подворье встречался Пушкин с большим знатоком русской старины — архиепископом Евгением Казанцевым. «Архиерей отец Евгений принял меня как отца Евгения» (то есть как автора «Евгения Онегина»), — шутливо рассказывал об этом Пушкин в письме к П. А. Вяземскому. Но самого поэта архиепископ Евгений интересовал прежде всего как «отца» «Бориса Годунова».
Гуляя по Пскову, не раз, верно, осматривал Пушкин знаменитые Поганкины палаты. Они сохранились и поныне. Это огромное суровое строение — не то жилой дом, не то крепость — поражало в старину и псковичей и иноземцев. Непробойные стены двухметровой толщины, перевитые железными решётками, узкие, маленькие, как бойницы, окна… Принадлежали эти палаты роду Поганкиных — богатых псковских купцов.
Много легенд ходило о них в народе. Рассказывали, будто построил палаты на награбленные деньги атаман разбойников, потому и назвали их люди нехорошо — «погаными». Недобрую славу снискал купец Сергей Поганкин. Многих он разорил. Сам жил в роскоши, а в подземелье его палат томились на цепях неимущие должники. Погубил он безжалостно и молодую жену — привязал её к лошади и пустил в поле…
Пушкин написал в Михайловском балладу — сказку «Жених». Герой её — жестокий и гордый молодец, живёт разбоем, награбленным добром украшает свои хоромы. И кто знает, — не вспоминал ли Пушкин, работая над «Женихом», живописные Поганкины палаты и хозяина их купца-разбойника Сергея Поганкина?
Первый биограф Пушкина П. В. Анненков, со слов очевидцев, рассказывал, что, бывая во Пскове, поэт очень много времени уделял изучению народной жизни. «Он изыскивал средства для отыскания живой народной речи в самом её источнике; ходил по базарам, тёрся, что называется, между людьми». Чтобы не выделяться в толпе, Пушкин переодевался «в мещанское платье», и в таком виде «он даже, — пишет Анненков, — явился в один из почтенных домов Пскова».
Особенно часто наезжал поэт во Псков в 1826 году. И понятно почему. Известия о деле декабристов доходили в губернский город куда быстрее, чем в глухое Михайловское. К тому же жена командира расквартированной в Пскове дивизии генерала Набокова — Екатерина Ивановна — приходилась родной сестрой его любимому Жано — Ивану Ивановичу Пущину.
Когда в середине июля 1826 года Пушкин вместе с Языковым приехал в Псков, он решил снова предпринять попытку изменить свою судьбу. Подал губернатору прошение на имя нового царя. В прошении писал: «Здоровье моё, расстроенное в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чём и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи».
К прошению было приложено медицинское свидетельство. Выдал его инспектор Псковской врачебной управы, штаб-лекарь Всеволод Иванович Всеволодов. Он осматривал Пушкина в здании «присутственных мест», где наряду с другими учреждениями помещалась и врачебная управа.
Пушкин встречался с Всеволодовым в Лямонове у Пещурова. Вначале он довольно иронически относился к «доктору-аматеру», то есть любителю, «очень искусному по ветеринарной части». Но, познакомившись с ним поближе, узнал, что Всеволодов не только учёный ветеринар, но и опытный хирург. «Мой добрый доктор», — стал называть его Пушкин. Сердечное расположение Всеволодова к Пушкину сказалось на свидетельстве, которое он выдал поэту.
«…Свидетельствован был во Псковской врачебной управе, — писал Всеволодов, — г. коллежский секретарь Александр Сергеев сын Пушкин. При сём оказалось, что он действительно имеет на нижних конечностях, а в особенности на правой голени, повсеместное расширение кровевозвратных жил… от чего г. коллежский секретарь Пушкин затруднён в движении вообще. Во удостоверение сего и дано сие свидетельство из Псковской врачебной управы за надлежащим подписом и с приложением её печати.
Июль 9-го дня 1826 года.
Инспектор врачебной управы В. Всеволодов».
Слева стояла печать.
Свидетельство Псковской врачебной управы вместе с прошением Пушкина Адеркас отправил «по инстанциям» к царю.
Пушкин вернулся в Михайловское. «Я уже написал царю, — сообщал он Вяземскому. — … Жду ответа, но плохо надеюсь… Я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков».
Отъезд с фельдъегерем
Двадцать четвёртого июля 1826 года в Псковской губернии узнали о судьбе декабристов. Пятеро повешены, остальные пожизненно или на многие годы сосланы на каторгу, в Сибирь. Достойно начинал своё царствование будущий «жандарм Европы» — Николай Палкин. Одним ударом хотел он избавиться от лучшей части дворянской молодёжи, этих благородных, неподкупных, высокообразованных молодых людей, для которых свобода народа и отечества стояла превыше всего — семьи, карьеры, имущества, даже собственной жизни.
Гнев и глубокое горе овладели Пушкиным. Он был потрясён. Рушилось то, к чему он страстно стремился. И друзья, друзья… Пущин, Кюхельбекер, Рылеев, Бестужев. Самые дорогие и самые близкие. На рукописи стихотворения «Под небом голубым страны своей родной» Пушкин сделал шифрованную запись: «Усл. о с. Р.П.М.К.Б. 24», то есть «Услышал о смерти Рылеева, Пестеля, Муравьёва-Апостола, Каховского, Бестужева-Рюмина 24-го»....
https://coollib.com/b/454131-m...oschi/read

++ На улицах Петербурга появился первый автомобиль 21 августа 1895 г.

Его купил за границей, за 3000 рублей, архитектор А. К. Жиргалев.
Скорость автомобиля доходила до 26,6 км в час; запаса бензина хватило на шесть часов
К концу года в Петербурге насчитывалось уже 15 автомобилей

*Также владение первыми автомобилями приписывают графу Фредериксу и великому князю Владимиру Константиновичу и датируют их появление в городе 1901 годом.