Москва. Коньково, Узкое. XVIII - XXI вв

Это не Коньково, не Теплый Стан... Но очень Недалеко...
Просто симпатичная фото - сделана в Коммунарке, Калужское шоссе за окружной дорогой


Летние домики для птицы в Коммунарке
1952-1959гг

https://pastvu.com/p/160470?hl...dium=email

простите, но отрывки встали в произвольном порядке каком-то. Не знаю, как исправить, теперь

Насколько мне известно, Троицкая церковь в селе Коньково была разрушена при Наполеоне в войну 1812 г...
Но точно утверждать я не берусь... Источник этих сведений не помню..

А оставшуюся по соседству с ней, Сергиевскую церковь, что находилась через Калужскую дорогу, еле дожившую до наших дней, в бывшем селе Сергиевское, уже в наше время ошибочно стали называть в наше время - Троицкой.. Была Сергиевская церковь, стала ныне - Троицкой церковью..

Вероятно, ранее было...
https://pastvu.com/p/78519
"в Конькове, которое с 1776 года стало принадлежать императрице Екатерине II замышлялись большие перемены. По проекту Василия Баженова в Конькове должны были возвести дворец.Баженовский вариант дворца стал воплощаться в Конькове. Однако строительство дворца так же как в Царицыне и в Булатникове, не было доведено до конца. Недостроенный дворец, вместе с сооруженными рядом подсобными зданиями, простояв несколько десятилетий превратился в руины, не подлежащие восстановлению. Архитектор Иван Васильевич Еготов (1756-1814 гг.), посетив Коньково в начале лета 1803 года, нашел, что подавляющее большинство имевшихся там построек не имеет смысла чинить. В том же году Экспедиция Кремлевского строения, ведавшая строительством в царских владениях в Москве и Подмосковье, продала на снос дворец, конный двор с сараем и деревянною избою, а также "остаток погреба". С торгов на аукционе их приобрел крепостной крестьянин вотчины графа Н.П. Шереметьева села Выхина Михаил Карташев, который вскоре снес все эти здания. С торгов на аукционе их приобрел крепостной крестьянин вотчины графа Н.П. Шереметьева села Выхина Михаил Карташев, который вскоре снес все эти здания.
Коньковская (Троицкая) церковь была приписана к храму соседнего села Сергиевского и здание для причта не понадобилось. Ее полностью закрыли в 1813 году и с тех пор пустовала, ветшая и разрушаясь. Впоследствии она была разобрана по инициативе Дмитрия Яковлевича Воздвиженского (1756-1843 гг.), - священника села Сергиевского, граничившего с Коньковом на западе. Он не упустил случая получить бесплатный материал на ограду своего храма. В ноябре 1821 года состоялся снос здания. Немало желающих воспользовались строительным материалом дворца и церкви. Еще в 1930-х годах часть крестьянских изб стояла на кирпичах и белокаменных цоколях, явно сложенных из остатков дворца или принадлежавших ему построек. А отдельные избы были целиком кирпичные - прецедент, не имеющий аналогов в Подмосковье.
Уже во второй половине XIX века от бывшей роскошной усадьбы, кроме липовой аллеи, двух измельчавших прудов и фрагментов вала, ничего не осталось "...

Получается, что украли не только материал Троицкой Коньковской церкви (для Сергиевской соседней церкви) но и даже само название церкви..

Украли и этого, совсем неодетого... и съели в саду под бананом...
Оставался до середины 20-го века царский обелиск, указывающий на поворот в царскую усадьбу с Калужской дороги... Потом и этого унесли... в Донской монастырьь.. Правда, ставили копию обелиска, но уже совсем не там, где стоял старый обелиск... Как будто следы запутывали ... И еще недалеко поставили статую белого всадника на белом коне ... чтобы уж совсем все запуталось в нашей Истории о Коньково.. Итут же рядом оказался Теплый Стан, которого тут сроду не бывало... Но назвали ... Пошло - поехало...

из википедии

Орлова, Екатерина Николаевна (1758 - 1781)
урожденна Зиновьева

Екатерина (Иулияния) Николаевна Зиновьева, в замужестве светлейшая княгиня Орлова ( 1758— 1781) — статс-дама, двоюродная сестра и жена бывшего фаворита Екатерины II светлейшего князя Григория Григорьевича Орлова (1734-1783).
Из дворянского рода Зиновьевых. Дочь генерал-майора Николая Ивановича Зиновьева, при Екатерине II получившего место обер-коменданта Петропавловской крепости, и его жены Авдотьи Наумовны, дочери вице-адмирала Н. А. Сенявина. Имела двух родных братьев — Александра и Василия.
Большую часть юности провела в семейном имении Коньково.
Сестра её отца, Лукерья Ивановна, в замужестве Орлова, приходилась матерью видным деятелям екатерининской эпохи — Алексею и Григорию Орловым, причём последний питал к юной кузине отнюдь не братские чувства.
В 1773 году скончался её отец, и село Коньково досталось Екатерине, которой едва исполнилось 15 лет. Григорий Орлов взял на себя хлопоты о ней.

После возвышения Потемкина в 1774 году Григорий Орлов успел уехать за границу, путешествовал по Европе и предавался кутежам, а императрица говорила о нём теперь: «Григорий Григорьевич Орлов был гений, силен, храбр, решителен, но мягок, как баран, и притом с сердцем курицы».

Императрица пожелала купить это имение, возможно, испытывая желание разлучить влюбленных, так как его имение Нескучное находилось поблизости, впрочем, указывают и наоборот, что она хотела финансово поддержать бывшего фаворита.

Юная Екатерина Зиновьева попала ко двору, она отличалась хорошей внешностью и милым нравом, так что императрица в шутливой записке сулила «смерть от смеха»[2], но вскоре она «сделалась жертвой придворных нравов»
Зиновьевой увлекся в то время не только Григорий Орлов, но и его сын от императрицы, юный Алексей Бобринский, который был младше своей двоюродной тетки Екатерины на 4 года.

Затем, по словам кн. Щербатова в трактате «О повреждении нравов в России», Григорий «тринадцатилетнюю двоюродную сестру свою Екатерину Николаевну Зиновьеву, иссильничал, и, хотя после на ней женился, но не прикрыл тем порок свой, ибо уже всенародно оказал своё деяние, и в самой женитьбе нарушал все священные и гражданские законы»[4].
«Летом 1776 г. говорили в светских кругах, что Е. Н. Зиновьева была беременна от кн. Орлова, что он назначил ей 100 т. р. и столько же драгоценными каменьями; но ей нужен был муж; когда Орлов вызвал к себе гр. Брюля, тот опасался, чтобы ему не предложили жениться на Зиновьевой. В сентябре 1776 г. пошел слух, что Орлов собирается с Зиновьевой во Францию; в октябре говорили, что он женится, хотя церковь запрещала браки в такой степени родства.

В 1777 году 43-летний Григорий женился на своей юной 18-ти летней кузине в церкви Вознесения Христа Копорского уезда Петербургской губернии. Современник писал: «О кратковременном супружестве знаменитаго князя Григория Григорьевича Орлова известно весьма немного, и личность княгини Орловой представляется в каком-то тумане. Ей брак со своим двоюродным братом, который был гораздо старше её летами, представляется чем-то загадочным. Задумал ли князь Орлов жениться на девице Зиновьевой вследствие любви и действительнаго увлечения ею, или в силу оскорбленнаго самолюбия и пошатнувшагося положения при дворе Екатерины: кто знает!».
В феврале 1777 г. при дворе считали брак между кузенами уже состоявшимся, хотя свадьба состоялась только 5 июня 1777 г. в деревне. Общество негодовало, особенно в Москве. По слухам, шведский король Густав III, гостивший тогда в Петербурге, должен был заступиться за «молодых». Дело о женитьбе и разводе разбиралось в Сенате, который постановил разлучить Григория Орлова с женою и заключить обоих в монастырь.
Синод принёс императрице официальную жалобу, и дело разбиралось в Совете. Однако, как пишет Лотман[3], подоплёка дела была не морально-религиозная, а придворно-политическая: «случай» Орлова кончился, на царскосельском небосклоне взошла звезда Потемкина. Одновременно произошёл резкий конфликт Орлова с императрицей Екатериной. Об этом рассказывает анонимный его биограф: «Когда её величество Зиновьеву, бывшую при дворе фрейлиной, за её непозволительное и обнаруженное с графом обращение при отъезде двора в Сарское Село с собою взять не позволила, то граф был сим до крайности огорчен и весьма в том досадовал. Так, что однажды при восставшей с императрицею распре отважился он выговорить в жару непростительно грубые слова, когда она настояла, чтобы Зиновьева с нею не ехала: „Чорт тебя бери совсем“»[7].

Императрица Екатерина кассировала постановление Сената и несмотря на негодование света и Синода, пожаловала княгиню Орлову статс-дамой, даровала ей свой портрет, и 22 сентября 1777 наградила орденом святой Екатерины и подарила множество подарков (как писал Корберон, «это вызвало большую сенсацию»). После этого пара отправилась на медовый месяц в Швейцарию. Затем они вернулись в Санкт-Петербург, где прожили 2 года, пока Екатерина не заболела и супруги не отправились вновь в Швейцарию, где она вскоре скончалась в 22-летнем возрасте.
Державин писал о ней посмертно:
Как ангел красоты, являемый с небес,
Приятностьми она и разумом блистала,
С нежнейшею душой геройски умирала,
Супруга и друзей повергла в море слез

https://web.archive.org/web/20...y11_1.html

Коробко М.Ю.
Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы
КОНЬКОВО - ТРОИЦКОЕ
из статьи
"Огромный дворцово-парковый ансамбль в Царицыне не нуждается в представлении. Он строился как летняя резиденция императрицы Екатерины II, да так и остался незавершенным. Менее известно, что подобные комплексы до начала XIX в. существовали в двух других подмосковных селах - Конькове и в оставшемся ныне за Московской кольцевой автодорогой Булатникове. Но если ансамбль Царицына даже в руинах по сей день поражает грандиозностью замысла и мастерством его воплощения, то от коньковского ансамбля сохранился всего лишь белокаменный обелиск 2-й половины XVIII в., да и тот теперь находится вдали от своего исторического места. Этот памятник, имеющий форму сильно увеличенного верстового столба екатерининской эпохи, в 1972 г. был перенесен Музеем архитектуры имени А.В. Щусева на территорию Донского монастыря.
С 1767 г. Коньково принадлежало Авдотье (Евдокии) Наумовне Зиновьевой (1717 - 1773), которую вместе с ее мужем петербургским обер-комендантом генерал-поручиком Николаем Ивановичем Зиновьевым (он в 1769 г. приобрел граничившую с Коньковом пустошь Степанково (Дубенково, Гриднево тож), а в 1773 г. умер) по праву можно назвать духовными наследниками печально известной Салтычихи (Д.А. Салтыковой), владевшей расположенными южнее селом Троицким и деревней Верхние Теплые Станы1. Хотя Зиновьевы, в отличие от Салтычихи, не прибегали к убийствам (по крайней мере, указаний на это нет), но тем не менее обращались со своими крепостными жестоко. А память о суровости бар переходила из поколения в поколение. Еще в 1923 г. местный старожил рассказывал посетившему Коньково художнику А.М. Васнецову: "...При Екатерине II здесь был помещик Зиновьев, гроза крестьян, какой-то маньяк, настроивший бастионы, выкопавший рвы, выложивший пруд белым камнем, наставивший здесь пушек. Он измучил людей работой, мечтал пруды соединить с Москвою-рекою. На него жаловались царице, она его укротила"2. Как и во всех легендах, здесь вымысел причудливо переплетается с действительностью: очевидно, какие-то строительные работы в имении велись, но связать его пруды с рекой Москвой не было бы возможным даже сейчас - уж больно далеко находятся они друг от друга. Сведения же о пушках и бастионах ни подтвердить, ни опровергнуть пока не представляется возможным. Известно, что один из предшествовавших А.Н. Зиновьевой владельцев Конькова - канцлер граф Михаил Илларионович Воронцов (1714 - 1768) в 1760 г. свез десять артиллерийских орудий в село Кимры - тверское имение своей жены Анны Карловны, урожденной графини Скавронской (1723 - 1775), двоюродной сестры императрицы Елизаветы Петровны. Может быть, и коньковские пушки, если таковые были, появились благодаря ему? Граф, любивший салюты, мог не отказаться от своих привычек и в этой усадьбе.
Екатерина II приобрела имение в 1776 г. у дочери А.Н. и Н.И. Зиновьевых красавицы Екатерины Николаевны (1758 - 1781) перед выходом ее замуж за бывшего царского фаворита графа Г.А. Орлова. Безусловно, при новой помещице положение коньковских крестьян существенно улучшилось, что и зафиксировала приведенная выше легенда. Любопытно, что в административном плане этим селом, как и Царицыном, изначально не ведало Дворцовое ведомство, что подтверждает письмо Екатерины II к московскому главнокомандующему П.Д. Еропкину от 3 июля 1787 г.:

"Петр Дмитриевич. По представлениям вашим повелеваем: 1) село Всехсвятское, не включая в число дворцовых, поручить оное в ведомство надворного советника Сорочинского, на таком основании, как состоят села Царицыно и Кон(ь)ково, и крестьян тамошних обложить оброком по три рубля с души с накладными по две копейки на рубль, каковой оброк положить и на крестьян Царицынских и Кон(ь)ковских вместо работ, от которых их уволить..."3

Когда императрица купила Коньково, в селе существовала усадьба, основные здания которой уже были каменными. Это - господский дом первой половины XVIII в. и небольшая церковь Троицы, сооруженная в 1720-х гг. Предшествовавший ей деревянный храм был построен в начале 1690-х гг. тогдашними владельцами имения - стольником Федором Ильичом Безобразовым и Гавриилом Ивановичем Головкиным (1660 -1734), впоследствии графом и канцлером, пожалованным этой должностью Петром 1 прямо на поле брани в день Полтавской победы. Ф.И. Безобразов, по всей видимости, скончался во время строительства храма, и его часть Конькова унаследовал сын Алексей, тоже стольник. Но владел он этими землями недолго. Хитрый Г. И. Головкин, воспользовавшись случаем, сумел их получить в обмен на свои орловские владения и стал единоличным хозяином Конькова. Таким образом, в 1690-х гг. ему принадлежали сразу две усадьбы. В начале 1700-х гг. за счет переселения сюда головкинских крестьян из-под Боровска и Каширы была образована одноименная деревня, располагавшаяся вдоль Калужской дороги, одновременно служившей и западной границей всего имения4.
В 1747 г. в Конькове, тогда принадлежавшем сыну канцлера графу Александру Гавриловичу Головкину (1688 - 1760), долгое время бывшему посланником то в Берлине, то в Париже, то в Голландии, впервые упоминается "двор помещиков с каменным строением". По свидетельству М.И. Воронцова, уже тогда торговавшего эти земли, усадебные палаты "из фундамента великие трещины имеют и вновь перестройки требуют", что позволяет предположить, что их строителем был еще Г. И. Головкин. Впрочем, такое критическое описание дома в письме к помещику могло быть просто приемом, рассчитанным на то, чтобы сбить продажную цену имения, которое М.И. Воронцов и приобрел в 1752 г. Сразу после этого он попытался добиться у императрицы Елизаветы Петровны пожалования Конькова в подарок, то есть фактически возвращения уплаченных им денег из казны. Прося ходатайствовать об этом всемогущего фаворита графа А.К. Разумовского, М.И. Воронцов отметил, что в усадьбе находятся "палаты каменные на 10 покоев". При Екатерине II существовавший в Конькове каменный жилой дом в "Экономических примечаниях к планам дач генерального межевания" назван именно домом, а не дворцом. Это доказывает, что царица никогда не пользовалась своим загородным жильем. А если и выбралась в свою подмосковную, то во всяком случае не осталась там ночевать5.
Приезд Екатерины II в Коньково более чем вероятен. Едва ли строительство здесь дворца, спроектированного известным архитектором В.И. Баженовым, было предпринято без личного осмотра ею местности. Одно из преданий гласит, что посещение царицей Конькова было отмечено уже упоминавшимся нами обелиском. Но он, как и подавляющее большинство подобных памятников, не имеет надписей, рассказывающих о конкретной причине его создания. "... Такие же чисто декоративные сооружения служат часто и украшениями парков, верстовыми столбами, фонтанами, виньетками и т.д., - писал незадолго до первой мировой войны искусствовед Ю.И. Шамурин. - Такой памятник невольно станет интимным, понятным только тому, кто поставил его в ознаменование какого-нибудь радостного или печального события своей жизни. А так слушать только свою душу, не заботясь об окружающем, о будущем, не всегда умели люди!.."6
Известно несколько проектов дворца, разработанных для села Конькова. Большинство их выполнено в манере, типичной для архитектора Матвея Федоровича Казакова (1737 - 1812), строившего и в Царицыне. Однако существует вариант здания, принадлежавший руке его учителя Василия Ивановича Баженова (1733 - 1799) - одного из самых замечательных русских зодчих. Его план представляет собой двухсторонний разворот больших полуокружностей переднего и заднего фасадов, а также двух малых полуокружностей на торцах. Аналогичную идею содержал первоначальный проект Казанского собора в Петербурге, как известно, реализованный лишь частично.
Казаковский классицистический вариант дворца и был воплощен в Конькове. Его строительство, так же как в Царицыне и в Булатникове, не было доведено до конца. Недостроенный дворец, вместе с сооруженными рядом подсобными зданиями, простояв несколько десятилетий, обветшал и превратился в руины, не подлежащие восстановлению. Архитектор Иван Васильевич Еготов (1756 - 1814), посетив Коньково в начале лета 1803 г., нашел, что подавляющее большинство имевшихся там построек не имеет смысла чинить, за исключением "каменного корпуса", который можно исправить для причта местной церкви. Поэтому в том же году Экспедиция Кремлевского строения, ведавшая строительством в царских владениях в Москве и Подмосковье, продала на снос дворец, конный двор с сараем и деревянной избою, а также "остаток погреба". С торгов на аукционе их приобрел крепостной крестьянин вотчины графа Н.П. Шереметева села Выхина Михаил Карташев, который вскоре снес все эти здания7.
"Каменный корпус" продолжал существовать еще некоторое время, несмотря на то, что Коньковская церковь в том же 1803 г. была приписана к храму соседнего села Сергиевского и здание для причта не понадобилось. Известно свидетельство помещика села Узкого генерал-майора графа Владимира Петровича Толстого (1805 - 1875) о том, что "... он в своем детстве помнит еще церковь и развалины дома с. Конькова, который назывался царским дворцом..."8 Поскольку в год рождения Толстого от баженовского дворца уже ничего не оставалось, то очевидно, что здесь речь идет о том же "каменном корпусе", который упоминал И.В. Еготов. Возможно, что это был старый барский дом Головкиных - Воронцовых - Зиновьевых.
Церковь, значительно пострадавшая при отступлении наполеоновских войск из Москвы по Калужской дороге, была закрыта в 1813 г. и с тех пор пустовала, ветшая и разрушаясь. Впоследствии она была разобрана по инициативе Дмитрия Яковлевича Воздвиженского (1756 - 1843) -священника села Сергиевского, граничившего с Коньковом на западе. Он не упустил случая получить бесплатный материал на ограду своего храма. Поэтому в ноябре 1821 г. состоялся снос здания9. В рапорте в Московскую духовную консисторию Д.Я. Воздвиженский, мотивируя необходимость скорейшей разборки тем, что "... означенная Троицкая церковь уже совершенно обрушилась, как верх с главою, так и потолки провалились", высказал весьма обоснованное предположение, что помимо него найдется немало желающих воспользоваться строительным материалом. Подобный опыт у коньковских жителей имелся. Еще в 1930-х гг. часть крестьянских изб стояла на кирпичных и белокаменных цоколях, явно сложенных из остатков дворца или принадлежавших к нему построек. А отдельные избы были целиком кирпичные - прецедент, не имевший аналогов в Подмосковье.
Местонахождение церкви долгое время можно было определить лишь по остаткам кладбища, от которого еще в конце XIX в. сохранялись две каменные надгробные плиты без надписей. Уже во второй половине века от бывшей роскошной усадьбы, кроме липовой аллеи, двух измельчавших прудов и фрагментов вала, ничего не осталось: "... От прежних строений сохранились только ямы да буераки, размытые вешними водами и обросшие густой травой и бурьяном, между которыми проглядывают кое-где мелкие и тощие кусты шиповника и сирени или свежие отрасли кленов и лип, уже несколько раз подрубленных крестьянами на топливо и все же неугомонно растущих снова, как живые признаки бывших здесь роскошных садов"10. Сейчас в Конькове нет и этого. Его территория застроена современными панельными домами. По земле бывшего имения проложены улицы Островитянова, Введенского, академика Капицы, Профсоюзная. Лишь небольшие остатки былой водной системы, ставшей оврагом, еще различаются невооруженным глазом.

Н.вр.
В Коньково, у прудов