Харьковская 4-я мужская гимназия

Красовский Николай Сергеевич: 1867 года рождения
Место рождения: Горьковская обл., с. Едилево;
русский;
образование: духовная академия;
священник, Казанская церковь г.Харьков;
место проживания: Украинская ССР, г. Харьков, Единовреческая, 20
Арест: 15.02.1938
Осужд. 15.04.1938 особая тройка при УНКВД по Харьковской обл.. Обв. 58-10-11 ("участник монархической организации")
Расстрел 26.05.1938. Место расстрела: г. Харьков
Реабилитиация 21.03.1989
Источник: База данных о жертвах репрессий Харьковской обл. (Украина)

МЕЛИХОВ Василий Александрович
Филолог. Преп. ист. и древних яз. 4-й муж. гимназии в Харькове. Псевд. — Басов А.
СОЧ.: Виргилий и его эклоги. X., 1912; Культ римских императоров и его значение в борьбе язычества с христианством. X., 1912; Виргилий и его «Георгики»: Очерк из истории римской поэзии. X., 1913; Очерк воспитания и обучения в Древнем Риме. Ч. 1. X., 1913; Культ императоров в римской поэзии золотого века. X., 1914; История античной культуры. X., 1916; История Востока и древнейшей Греции. X., 1916.

Источник:Российские философские журналы

Ещё о Мелихове:

Мелихов Василий Александрович (1891-1919) – преподаватель 4-й харьковской мужской гимназии, зав. отделом Т-ва "Всеобщее обучение", автор публикаций в журнале "Мирный Труд". Расстрелян харьковской ЧК.

Источник: Русская линия

4-я Харьковская мужская гимназия ("Весь Харьков за 1917г")



Ссылка: Форум МедиаПорт

Недавно попалась книга "Безымянное поколение: Записки правоведа, адвоката, бывшего меньшевика Александра Гюнтера".
Автор мемуаров, Александр Рихардович Гюнтер (1890 - 1984), принадлежит к поколению, сформировавшемуся перед революцией. Он успел до Октября испытать большой взлет юридической карьеры: c 1916 года - профессор истории государства и права; адвокат в процессах 1917-1920 годов; в 1921 году - оратор в политическом диспуте, ректор первого высшего учебного заведения на Северном Кавказе. Позже он пережил ужасы трех репрессий.
Мемуары предваряет очерк Е. Федоровой - внучки Гюнтера, написанный в жанре документальной повести...Библиотека Международного союза немецкой культуры

Интересно, что Александра Гюнтер - бывший ученик 4-ой Харьковской гимназии, и несколько страниц в его мемуарах посвящено этому учебному заведению.
Далее привожу воспоминания А. Гюнтера о преподавателях, работавших в гимназии в начале ХХ ст.

Учитель математики Михаил Яковлевич Постоев.

Грозой гимназии был преподаватель математики Михаил Яковлевич Постоев. И в то же он был самым любимым преподавателем ... Парадокс? Нет! Михаил Яковлевич был очень требовательным, строгим, но очень справедливым и даже очень добрым человеком. На его уроках господствовала полная тишина, никто не позволял себе никаких шалостей. Следует отметить — Михаил Яковлевич никогда не повышал голоса. О его доброте говорит следующий пример: будучи гимназистом седьмого класса, я решил, по примеру моего брата Вовы, сократить на один год мое пребывание в гимназии, т.е. в мае месяце, когда все мои товарищи будут держать переходный экзамен из седьмого класса в восьмой, я буду держать выпускные экзамены. Чтобы осуществить это, я, после первой четверти, уволился из гимназии и стал готовиться к выпускным экзаменам. Вот тут-то и сказалась чрезвычайная доброта Михаила Яковлевича Постоева: одобряя это мое решение, учитель предложил мне приходить к нему домой каждое воскресенье, он будет заниматься со мной и поможет мне хорошо подготовиться к сдаче экзаменов по математике. Я, конечно, с радостью принял это предложение, и Михаил Яковлевич занимался со мною каждое воскресенье по 2-3 часа, а иногда и больше. Это мог сделать только человек очень большой доброты. Однажды во время занятий мы с Михаилом Яковлевичем решали задачу по алгебре, я бился над ней почти целый час, но решить ее не мог. Михаил Яковлевич сказал: « Ну, давайте, я решу». Начал решать, но и он решить ее не мог (а был он великолепный математик). Мы решили занятия прекратить, и он сказал, что над задачей подумает и найдет ее решение. Квартира Михаила Яковлевича была во флигеле, в глубине двора. Когда я вышел из квартиры, то не успел я дойти до ворот, как меня «осенило»: а что, если решать так? Я вернулся и сказал: «Михаил Яковлевич, кажется я нашел решение. «Ну-ка, ну-ка, садитесь». Я сел и, действительно, найденное мною решение было правильным. И он сказал: «Ну, молодец! Теперь, если на экзамене вы вовсе не решите задачи, я вам поставлю пятерку». И еще раз Михаил Яковлевич сказал: « Молодец!»

Учитель древних языков Флоров Михаил Иванович.

Латинский язык преподавал Михаил Иванович Фролов. Он обычно садился на стол первой парты, лицом к классу. Он был хорошим, добрым человеком, любившим юмор и острое словцо. В конце каждого урока 12-15 минут он делал перевод заданного на следующий урок текста. Мы, конечно, записывали перевод и к следующему уроку оставалось выучить грамматику. Из общения с Михаилом Ивановичем вспоминается два эпизода.
Он иногда предлагал совершенно ни на что не похожие лексические варианты перевода, очень смелые для гимназического учителя-латиниста. Однажды, делая перевод из Гая Юлия Цезаря «О галльской войне», у Михаила Ивановича встретилось затруднение. Остановившись и подумав, он нашел такую « вольную интерпретацию», сказав: «Я думаю, что это нужно перевести так: „Бей его по хряпу, пока конница не подъедет", — а, впрочем, посмотри, как у тебя в подстрочнике сказано». У нас у всех были подстрочники, и учитель это отлично знал. Одни из учеников встал и, держа подстрочник в руках, прочитал перевод этого места. Михаил Иванович, выслушав, невозмутимо произнес: «Ну, можно и так». В латинском языке существует много различных оборотов речи и синтаксических форм (ablatīvus absolūtus, accusativus cum infinitivo, coniugatio periphrastica и др.) Мы знали «слабость» Михаила Ивановича к форме coniugatio periphrastica. Если отвечающий не знал, какой оборот речи перед ним, то стоило только сказать: coniugatio periphrastica, — как он, не удержавшись, расплывался в улыбке и говорил с бесконечным одобрением: «Эх, ты! Coniugatio periphrastica! Сам ты coniugatio periphrastica! Какая же это coniugatio periphrastica, когда это accusativus cum infinitivo» «Ну, садись». И если вы назвали coniugatio periphrastica, то тройка, а то и четверка была обеспечена.
Михаил Иванович любил пиво и часто заходил в пивную, находившуюся неподалеку от его дома. В нашем классе (в 6-м) был великовозрастный ученик Виктор Кравчуновский, «сидевший» в каждом классе по две года. Когда он дошел до шестого класса, ему исполнилось 18 лет; в хору он пел басом. Он тоже любил пиво и тоже посещал пивные. И вот, однажды, когда он уже сел за столик, и ему подали кружку пива, он увидел неподалеку сидевшего Михаила Ивановича. Кравчуновский сделал вид, что не заметил и не видел учителя. Михаил Иванович сделал то же. На следующий день Михаил Иванович вызывает Кравчуновского отвечать заданный урок. Кравчуновский встает и говорит: «Михаил Иванович, я сегодня урока не выучил». А он: «Не выучил... Почему?» Кравчуновский: «У меня тетя заболела, я ходил в аптеку и долго ждал, пока изготовят лекарство». Михаил Иванович: « А! тетя заболела... И сильно?» «Да, Михаил Иванович, сильно...» «Бедная тетя! Ну, а теперь скажи, лекарства для тети ты заказываешь в пивной?» «Да что вы, Михаил Иванович!» «А я тебя вчера видел в пивной. А ты знаешь, кто ходит в пивную? Туда ходят пьяницы и хулиганы». «Михаил Иванович! А я вас там вчера видел!...» (Хохот в классе. Кравчуновский доволен эффектом, который произвела его реплика. Он улыбается.) Учитель некоторое время молчит. Потом говорит: «Улыбаешься ?! А вот я скажу директору, что ты по пивным ходишь, и тебя исключат из гимназии». Класс притих. Когда окончился урок, Михаил Иванович сказал: « Кравчуновский, сейчас в коридоре подойдешь ко мне», — и вышел из класса. Следом за ним вышел Кравчуновский. Отойдя в сторонку, где никто не мешал разговаривать, наш латинист сказал: «Ты понимаешь, что ты сделал ? Ты перед всем классом высмеял, высмеял своего учителя... Мне это очень грустно и больно. Ничего я докладывать директору не буду и не буду требовать твоего исключения из гимназии. Я это делаю для того, чтобы ты понял, что не всегда за зло платится злом. Иногда, наоборот, за зло платится добром». И, опустив голову, Михаил Иванович медленно пошел в учительскую, а ошеломленный Кравчуновский, не сдвинувшись с места, остался стоять в коридоре, а когда окончились уроки, Кравчуновский, обращаясь к классу, сказал: «Ребята, минуточку задержитесь, я должен вам что-то сказать». Мы думали, что он будет просить, чтобы мы заступились за него, и просили бы директора не исключать его из гимназии. Но он рассказал неожиданный для нас разговор с латинистом и добавил: «Вот какой Михаил Иванович! Это — «человек»… Да, это человек... Его слова — это мне урок на всю жизнь». И тихо, без обычного шума, мы разошлись по домам. И, вероятно, каждый думал о рассказе Кравчуновского и о Михаиле Ивановиче. После эпизода с Кравчуновским класс совершенно по-иному, очень тепло — я бы сказал, по-дружески — стал относиться к Михаилу Ивановичу. Михаил Иванович превосходно читал рассказы Чехова и всегда последние два урока в конце четверти читал нам Чехова, но всегда прежде, чем начать читать, немного кокетничал. Войдя в класс, он спрашивал: «Ну, что на сегодня задано?» Дежурный по классу говорил: «Михаил Иванович! Сегодня предпоследний урок и мы просим вас, почитайте нам Чехова. Вы так хорошо читаете». Он, довольный этой лестью, улыбаясь, говорит: «Ну, уже и хорошо», — класс хором: «Очень хорошо. Почитайте». Михаил Иванович сдается: «Я бы почитал, но у меня нет книжки Чехова». Класс хором: «У Васи Гаврилова есть». Учитель: «Ну, давай сюда, почитаю». Класс затихал и начиналось настоящее художественное чтение — для меня одно из самых высоких и драгоценных воспоминаний детства.