Пажеский Корпус, СПб

25 декабря 1900 г. министром иностранных дел России стал Ламсдорф Владимир Николаевич
(1844 – 1907 гг., Сан-Ремо, Италия).
В 1862 г. он окончил пажеский корпус и через четыре года поступил на службу в МИД.
Ламсдорф проделал путь, который прошли все дипломаты России, продвигаясь по карьерной лестнице.
Вначале был делопроизводителем Департамента внутренних сношений.
Затем граф В.Н. Ламсдорф – директор Канцелярии (21.09.1882 – 26.04.1886),
старший советник министерства (26.04.1886 – 2.11.1897),
управляющий министерством и временно управляющий (2.1.1897 – 9.6.1900, 25.12.1900 – 28.04.1906),
товарищ министра (2.01.1897 – 9.06.1900),
министр (с 25.12.1900).
...

Источник:
Иванова Н.И. Немцы в Министерстве иностранных дел. // Немцы в Санкт-Петербурге: Биографический аспект. XVIII – XX вв. Вып. 8 / Отв. ред. Т.А. Шрадер. СПб., 2014. С. 74.

... На 3-е января 1907 года было назначено в Петербурге торжество освящения нового медицинского института, во главе которого стоял принц Петр Ольденбургский, член царствующего дома. На открытии должны были присутствовать Столыпин и фон-дер-Лаупиц, которые обещали быть на нем. Накануне, 2-го января поздно вечером, ко мне явился один из моих секретных сотрудников и взволнованно сообщил, что подготовка группой Зильберберга террористического акта против Столыпина уже зашла весьма далеко. Агент мой не знал, когда и где произойдет это покушение, но он знал, что оно вот-вот должно произойти. Я немедленно отправился к Столыпину и рассказал ему об этом, советуя ему не покидать в течение нескольких дней Зимнего Дворца, где он, по приглашению Царя, проживал тогда со своей семьей. Столыпин решительно запротестовал, ссылаясь на свое твердое обещание принцу Ольденбургскому присутствовать на открытии. Но жена Петра Аркадьевича, естественно, стала на мою сторону и уговорила Столыпина не выезжать из дома. Фон-дер-Лауниц, к которому я тотчас же поехал, к сожалению, категорически отклонил мои предостережения и советы и отказался остаться дома. Между тем, было известно, что социалисты-революционеры давно наметили его в качестве жертвы – не только в качестве петербургского градоначальника, покушение на которых вообще являлось как бы данью революционной традиции, – но и в качестве бывшего Тамбовского губернатора, известного жестоким подавлением крестьянских восстаний в губернии.
Дело относится еще к ноябрю 1905 года. Владимир фон-дер-Лауниц, окончивший пажеский корпус, потомок старинного прибалтийского дворянского рода, назначенный Тамбовским губернатором, организовал карательную экспедицию с целью "образумить" мятежные деревни. В ответ на жестокую расправу с крестьянами тамбовский комитет партии социалистов-революционеров вынес смертный приговор губернатору фон-дер-Лауницу и его двум ближайшим помощникам. Оба помощника были застрелены. Фон-дер-Лауница должен был убить террорист Кудрявцев, известный под кличкой "Адмирал", бывший семинарист. Он явился к Тамбовскому губернатору одетый сельским священником, с тем, чтобы выразить благодарность за подавление мятежа в его деревне. Ему была предоставлена аудиенция. Но принят он был не губернатором, а другим лицом: фон-дер-Лауниц при неосведомленности о том тамбовского населения, получил назначение Петербургским градоначальником и утром того же дня уехал в Петербург. Кудрявцев поехал следом за ним в Петербург и вступил там в Боевую Организацию партии социалистов-революционеров.
Фон-дер-Лауниц, не послушавшийся моих предупреждений, явился 3-го января на открытие института принца Ольденбургского. В капелле института, на третьем этаже, совершалось торжественное богослужение. Когда гости спускались по лестнице вниз, какой-то молодой человек во фраке ринулся к градоначальнику и выстрелил ему в затылок три раза из миниатюрного браунинга. Лауниц упал на ступени и через несколько минут был уже мертв. Звуки выстрелов из маленького револьвера были настолько слабы, что гости сначала не понимали, по какому случаю шум. Лишь вопль смертельно раненого Лауница уяснил всем, что совершилось несчастье. Полицейский офицер из свиты градоначальника бросился с обнаженной шашкой на террориста. Но прежде, чем он успел размахнуться, раздался четвертый выстрел: террорист выстрелил себе в висок, и офицерская сабля попала в умирающего.


Источник:
А.В. Герасимов. На лезвии с террористами. – Париж, 1985. С. 95 – 96.

MarinaM написал:

[q]

Мне так и не удалось найти соотв. списки со сведениями о выпускниках (?воспитанниках) Пажеского корпуса,- из последних. Предположительно оба они учились там вероятно вместе, один выпуск
Можайский Алексей Николаевич (1898 - 1992), в ПК в 1913-1917гг
Некрасов (потомок родного брата поэта Некрасова), его дочь - Ольга Некрасова (монахиня м. Магдалина Марфо-Мариинской обители Москвы в 2010-ых гг)

(дом (дворец) Можайских см:
https://pastvu.com/p/868001

[/q]

Я думаю, что обучение Можайского вполне возможно ( это подтверждает интернет),что касается Некрасова, у них в роду нет военных в больших чинах, поэтому его обучение в Пажеском корпусе требует подтверждения.

https://history-kazan.ru/17340...azem-bekov

из статьи
Что касается внука Александра Александровича – Льва Александровича Казем-Бека (1876-1952), то он, продолжая семейные традиции, окончил престижный Пажеский корпус, по завершении образования, в 1898 году, построил семью. Его жена Надежда Геннадиевна Шпигельберг была из русско-немецкой семьи, которая оставила определенный след в военной и дипломатической сферах истории России. Дед по матери Надежды Геннадиевны, полковник Алексей Зубин, являлся офицером Императорской гвардии. Отец, Геннадий Шпигельберг, из российских немцев, служил на дипломатическом поприще. Надежда Шпигельберг родилась в 1881 году в Египте, до семилетнего возраста жила в Александрии. Одним словом, и у нее было, пусть и виртуальное, соприкосновение с восточным, мусульманским миром.

Лев Казем-Бек успешно продвигался по служебной лестнице. Как офицер гвардии, служил в элитных воинских частях. Являлся председателем Дворянского собрания Казани и почетным судьей, а также директором Дворянского и Крестьянского банков в городе Вильно (ныне – Вильнюс).
-----------------
Читать книгу: «Из огня да в полымя. История одной семьи», страница 2
Зураб Чавчавадзе
https://www.litres.ru/book/zur...yn/?page=2
фото
Лев Александрович Казем-Бек в форме камер-пажа. Петербург, 1894 год.

PAnna написал:

[q]

Но почему надо смотреть факт учебы, Некрасова Андрея Александровича ( внучатого племянника поэта Николая Некрасова. (потомка Ф.А. Некрасова, родного брата поэта Н. А. Некрасова )

[/q]

-------------------
- И все-таки речь шла о Некрасове Андрее .. воспитаннике Пажеского Корпуса СПб..

Из письма М.А. Можайского от 8.04.2025. (сына Можайского Алексея Николаевича 1898гр) :
"Да, мой отец окончил в 1917-ом году средние классы Пажеского Корпуса. Среди одноклассников был Андрей Некрасов, отец матери Магдалины".
(Марина М: они дружили - Можайские и м. Магдалина (Ольга Андр. Некрасова 1933гр-2023г.см.) и ее родные

-----------------

https://www.litres.ru/book/zur...yn/?page=2
Читать книгу: «Из огня да в полымя. История одной семьи»
Зураб Чавчавадзе
о книге:
Тихон (Шевкунов), митрополит Псковский и Порховский
«Давно знаю о непростой судьбе автора этой книги и его семьи, вернувшихся из эмиграции на Родину еще в сталинские времена. Выпавшим на их долю мытарствам и злоключениям не удалось поколебать в них ни трепетной любви к Отечеству, ни веры в его возвращение к вековым традициям русской жизни. Читатель с интересом и с пользой для себя ознакомится с жизненными эпизодами, в которых нелегкие испытания всегда преодолевались твердым упованием на Промысл Божий».
---------------
из книги
стр. 2:
( выпускник Пажеского корпуса )
Сын Марии Львовны (мой дед) Лев Александрович Казем-Бек закончил Пажеский корпус в 1896г – элитное высшее военное учебное заведение. Все десять лет сидел за одной партой с графом Алексеем Алексеевичем Игнатьевым – тем самым, который позже станет генерал-лейтенантом советской армии и напишет знаменитую книгу «50 лет в строю». После Пажеского корпуса дед и его друг Игнатьев вышли в гвардейские кавалерийские полки: Алексей Алексеевич стал кавалергардом, а дед – уланом Ея Величества. Шефом его полка была Государыня Александра Фёдоровна, поэтому он и именовался Уланским Ея Величества полком.
Лев Александрович участвовал в Белом движении на Северном Кавказе в составе белогвардейского уланского полка.
Из Новороссийска семья деда отправилась в Турцию – в то время это был обычный маршрут для покидающих Родину. Уезжали они как беженцы. Хотя на уходящие корабли брали всех, кто хотел эмигрировать, но военных – в первую очередь, потому что большевики их расстреливали. .. Семья перебралась на юг Франции....
Мне было пять лет без двух месяцев, когда мы всей большой семьёй из девяти человек с толпой провожавших друзей и родственников приехали на Лионский вокзал Парижа для посадки в поезд на Марсель, где нас ждал советский пароход. Те из провожавших, кто считал решение о репатриации ошибочным, делали последние попытки отговорить родителей. В качестве ответного контраргумента отъезжавшие «советские патриоты», разгорячённые бургундским за прощальной трапезой, громко запели на перроне советский гимн. Это сцена намертво запечатлелась в моей памяти.
Мы возвращались многочисленной семьей: мои родители с пятью детьми, дед по материнской линии Лев Александрович Казем-Бек и дядя отца – Спиридон Михайлович Чавчавадзе.
С точки зрения советской власти, репутация всех взрослых её членов была, мягко говоря, достаточно подмоченной. Дед, кадровый офицер императорской гвардии, «запятнал» себя тем, что сражался в рядах Добровольческой армии в звании полковника белогвардейского уланского полка. Мать входила в состав антисоветской младоросской партии, созданной её братом, а отец был не просто членом этой партии, а состоял в её руководящих органах. И наконец, Спиридон Чавчавадзе всего за двадцать с небольшим лет до этого возглавлял вместе с Какуцой Чолокашвили вооружённое восстание против советской власти в Грузии, которое было жестоко подавлено. Тогда Спиридону Михайловичу чудом удалось сбежать за границу. Однако никто из всех возвращавшихся в Советский Союз не был намерен что-либо скрывать.
Дело в том, что в начале 1947 года Верховный Совет СССР принял постановление, в соответствии с которым Родина-Мать прощала своих «заблудших» сынов, кроме тех, кто запятнал себя особо кровавыми преступлениями, и, соответственно, предавала забвению участие в каких бы то ни было антисоветских партиях и в политической борьбе против советской власти. Ну а поскольку Родина аннулировала такого рода прегрешения и открывала свои материнские объятия, то каждому потенциальному репатрианту должно было быть понятно, что он надёжно гарантирован от любых неприятностей. Только вот о том, что в повседневной практике постановления верховной власти исполнялись в Советском Союзе далеко не всегда, репатрианты узнавали уже после того, как попадали в эти цепкие «материнские объятия».
из книги
Мой отец Михаил Николаевич Чавчавадзе родился в 1898 году в Кварели, закончил Тифлисский кадетский корпус, продолжил своё военное образование в Пажеском корпусе в Петербурге, а после его окончания в 1916 году был зачислен в гвардейский Конно-Гренадерский полк. Провоевав несколько месяцев в этом полку, был командирован в Тифлис, откуда на фронт уже не вернулся из-за революционных событий и выхода знаменитого Приказа № 1. После вхождения Красной армии в Грузию и установления в ней советской власти в 1921 году, он эмигрировал в Турцию, откуда перебрался во Францию. В 1947 году репатриировался с семьёй в СССР, где был репрессирован и осуждён на 25 лет лагерей. Освободился в 1956 году, а через несколько лет был реабилитирован. Жил в Чимкенте, Алма-Ате, Вологде. В 1963 году переехал в Тбилиси, где и скончался спустя два года.
Дед Николай Михайлович Чавчавадзе умер в 1920г.