Орловский Бахтина кадетский корпус - Генеалогический форум

Продолжение....
Один офицер был евангелического исповедания, еще один – католиком. Все остальные были православными.
По происхождению, как и ранее, офицеры за редким исключением были потомственными дворянами. Двое происходили из обер-офицерских детей, один был сыном казака Тобольской губернии, еще один происходил из солдатских детей. 13 офицеров из 34 являлись собственниками родовых либо благоприобретенных имений, недвижимости. Например, директор корпуса генерал Вишняков имел за женой-купчихой имение в С.-Петербургской губернии и 2 дома в столице. 25 офицеров из 34 имели военное образование (правда, высшего военного образования не имел никто). 6 человек окончили Павловский кадетский корпус, по 5 – Первый кадетский корпус и Дворянский полк, 4 были выпускниками Московского кадетского корпуса. Впервые среди офицеров видим выпускников провинциальных корпусов. Познания тех, кто не окончил кадетского корпуса, не отличались глубиной – за их пле
чами были несколько классов гимназии либо частное учебное заведение, откуда они вынесли лишь умение читать, писать и считать [7]. 11 офицеров были холосты, 1 – вдов, прочие женаты и имели несколько детей.
В 1861 г. в корпусе служило 46 офицеров. Увеличение объясняется тем, что к корпусу было прикомандировано несколько инвалидов Крымской войны. Средний возраст офицеров был чуть меньше 35 лет. Распределение по чинам: генерал-лейтенант – 1, полковник – 2, подполковник – 2 и 1 прикомандированный, 2 прикомандированных к корпусу тяжелораненых майора, капитан – 6 и 1 прикомандированный, штабс-капитан – 7 и 2 прикомандированных, поручик – 9 и 5 прикомандированных, подпоручик – 5.
24 офицера были награждены орденами. Среди них было немало кавалеров боевых орденов, участников Крымской войны. Например, ротный офицер поручик А.В. Рутковский (орден Св. Анны III степ. с мечами), ротный офицер поручик М.П. Лагс (орден Св. Анны IV степ. и Св. Станислава III степ. с мечами). Всего в корпусе состояло 15 участников Крымской войны, многие из них имели тяжелые ранения. 2 офицера были католиками; все прочие являлись православными. Командующий 4 ротой штабс-капитан Э.Е. Бутлер имел титул барона (признанный в 1854 г.). Выходцев из недворян было несколько: сын казака Тобольской губернии, двое обер-офицерских детей и двое солдатских детей.
16 офицеров обладали родовыми или благоприобретенными имениями. Например, капитан В.А. Вуяхевич купил имение в Брянском уезде – 130 десятин земли и 74 души, а у его жены было родовое имение в Брянском уезде – 617 десятин и 45 душ. Крупными землевладельцами были родители поручика А.Н. Шишкина – им принадлежало 3685 десятин в Орловской губернии с 358 душами на них [8]. 30 офицеров получили образование в военных учебных заведениях. Следует отметить, что процент окончивших столичные учебные заведения значительно снизился. Со второй половины 50-х гг. в корпусе начинают служить его выпускники. В 1861 г. таковых было 7. 2 офицера имели высшее военное образование. Офицеры, не бывшие выпускниками военных учебных заведений, получили скромное домашнее образование либо более качественное – в частных учебных заведениях. Многие были произведены за отличие в боях из унтер-офицеров или юнкеров. Двое выслужились из кантонистов. 12 офицеров были холосты, 1 – вдов, прочие – женаты и имели детей. Супругами офицеров, как и прежде, были дочери отставных офицеров и чиновников, встречаются также купчихи [9].
В 1864 г. состав воспитателей подвергся кардинальным изменениям. Из 23 лиц, составлявших воспитательную часть прежнего кадетского корпуса, только 4 остались при заведении в качестве воспитателей гимназии; на место выбывших поступило 8 новых воспитателей: 6 из них окончили Николаевскую академию Генерального штаба, 1 – Финляндский кадетский корпус и еще 1 был кандидатом Московского университета [10].
В 1865 г. в Орловской-Бахтина военной гимназии служили 28 офицеров. Их средний возраст был чуть менее 36 лет. Как и ранее, среди офицеров было несколько прикомандированных «за ранами» инвалидов Крымской войны.
Распределение по чинам: полковник – 1, майор – 5, капитан – 5, штабс-капитан – 9, поручик – 7, подпоручик – 1.
16 офицеров из 28 имели ордена, многие из них – боевые. Всего в гимназии состояло 14 офицеров – участников Крымской войны. 5 офицеров участвовали в походе Паскевича. Почти все офицеры были православными, за исключением двух лютеран и трех католиков.
Выходцев из недворян было четверо: сын пробста, выходец из оберофицерских детей Черниговской губернии и двое выходцев из солдатских детей [11].
Штабс-капитан А.Е. Трубчанинов имел в Карачевском уезде Орловской губернии 160 десятин земли с 38 крестьянами, у его жены было имение в Черниговской губернии с 72 крестьянами, штабс-капитан И.А. Коломнин – 145 десятин в Карачевском уезде 28 ревизских душ, на ней водворенных.
19 офицеров из 28 были выпускниками военных учебных заведений. 9 человек окончили Константиновское военное училище, 8 человек имели высшее военное образование. Пять офицеров окончили частные учебные заведения. Трое выслужились из кантонистов. 8 офицеров были холосты, 4 – вдовы. Остальные были женаты и имели детей.
В 1885 г. в Орловском-Бахтина кадетском корпусе служили 19 офицеров. Средний возраст их превышал 42 года.
Распределение по чинам: генерал-майор – 1, полковник – 1, подполковник – 12, капитан – 4, штабс-капитан – 1. Таким образом, большую часть офицеров составляли воспитатели с многолетним опытом работы, дослужившиеся до предельного для них чина.
Все офицеры имели ордена, как минимум один за выслугу лет, ибо среди них не было молодых людей, лишь недавно начавших службу. Многие из корпусных офицеров имели боевой опыт. Подполковник А.М. Нарожницкий был участником Крымской войны, подполковник А.Н. Ступин – участником русско-турецкой войны 1877-1878 гг., подполковник В.П. Силевич – участником Венгерского похода Паскевича. Все офицеры были православными и дворянского происхождения.
Почти все служившие в корпусе жили исключительно на жалованье. Лишь инспектор классов полковник А.Г. Шишкевич был богачом – он имел в Харьковской губернии 1000 десятин родового и 330 десятин благоприобретенного имения, в Полтавской губернии 156 десятин родового и в Елизаветграде 425 кв. сажен земли и каменный двухэтажный дом [12].
Все офицеры имели военное образование. 8 были «константиновцами», 3 – «павлонами». 6 офицеров были выпускниками военных академий. Почти все они окончили по второму разряду, т.е. успехами не блистали. Капитан А.А. Рыков был отчислен за несдачу экзамена со второго курса Николаевской академии Генерального штаба [13]. 2 офицеров были вдовы, один – холост, прочие женаты первым либо вторым браком на дочерях отставных офицеров или чиновников и имели детей.
В 1900 г. в корпусе служили 25 офицеров. Их средний возраст превышал 42 года. Распределение по чинам: генерал-майор – 1, полковник – 5, подполковник – 9, капитан – 4, штабс-капитан – 1, поручик – 5. Почти все офицеры имели награды, как правило, за выслугу лет. Среди служивших в корпусе было много участников русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Смотритель зданий происходил из потомственных почетных граждан Полтавской губернии, заведующий обмундированием кадет был обер-офицерским сыном Вятской губернии. Остальные принадлежали к потомственным дворянам.
2 офицера были лютеранами. Все остальные являлись православными.
Земельная собственность была лишь у капитана А.Д. Матова, который имел за женой 88 десятин в Новосильском уезде Тульской губернии.
Все офицеры имели по крайней мере среднее военное образование. 12 человек окончили Орловский-Бахтина кадетский корпус, а затем Александровское или Константиновское военное училище, несколько человек – петербургские кадетские корпуса и Павловское военное училище. Резко снизилось количество офицеров, имевших высшее военное образование, – таковых было лишь двое.
Лишь один офицер был холост; прочие были женаты и обременены многочисленным семейством (так, у полковника П.Н. Потоцкого было 9 детей) [14].
Таким образом, на протяжении XIX в. офицерский состав Орловского-Бахтина кадетского корпуса не оставался неизменным. Средний возраст офицеров, в 1840-80-е гг. равнявшийся примерно 35 годам, к концу века увеличивается до 42. Если в первые десятилетия существования корпуса в нем служили в основном штабс-капитаны и поручики, то к концу исследуемого периода большинство офицеров имело предельный для большинства из них чин подполковника. Подавляющее большинство офицеров было дворянского происхождения; встречались также выходцы из обер-офицерских детей и (в первые десятилетия существования корпуса) солдатские дети, выслужившиеся из кантонистов. Конфессиональный состав был достаточно однороден. Практически
все офицеры являлись православными; процент католиков и протестантов был ничтожно мал.
Процент офицеров, имевших боевые награды, колебался в зависимости от периода: до Крымской войны он неуклонно снижался (по мере того, как уходили со службы участники русско-турецкой войны 1828-29 гг. и подавления польского восстания 1830-31 г.), а после Крымской войны резко пошел вверх. Новое увеличение числа офицеров-ветеранов связано с русско-турецкой войной 1877-78 гг. Количество офицеров, имевших в собственности землю и дома (а до 1861 г. – еще и крестьян) до 1861 г. неуклонно возрастало, а после отмены крепостного права пошло на убыль. К концу века большинство офицеров, кроме получаемого на службе жалованья, других источников дохода не имели.
Образовательный уровень офицеров корпуса в течение XIX в. повышался. Если в 1844 г. среди них не было ни одного выпускника военной академии, то в 1885 г. таковым являлся каждый третий служивший в корпусе офицер. Правда, к концу века число офицеров-академистов резко снижается, несмотря на отмену квоты на поступление и общее увеличение числа слушателей военных академий. Уменьшается (а к концу века исчезает вовсе) количество офицеров, не прошедших через кадетские корпуса.
Одновременно, по мере расширения сети кадетских корпусов, уменьшается и число выпускников столичных кадетских корпусов. После милютинских военных реформ, в ходе которых были образованы военные училища, корпус офицеров Орловского-Бахтина кадетского корпуса пополнялся в основном выпускниками Константиновского и Александровского военных училищ.
По мере того как увеличивался средний возраст офицеров, уменьшалось количество холостяков. Некоторые были женаты вторым браком. Супругами офицеров были в основном дочери отставных обер- и штаб-офицеров или чиновников средней руки. Число детей почти в каждом браке было достаточно большим (от 4 до 9 человек).

Литература
1. Левитский О.В. Орловский-Бахтина кадетский корпус // Бомбардир. 2000. № 9. С.
59.
2. Формулярные списки о службе и достоинстве штаб- и обер-офицерам Орловского-
Бахтина кадетского корпуса. 1844 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 56. Д. 5249. Лл. 1 об., 21 об., 41
об., 65 об., 125 об., 133 об.
3. Там же. Л. 84.
4. Краткий исторический очерк Орловского-Бахтина кадетского корпуса (1843-1893).
СПб., 1893. С. 14.
5. Обзор устройства Орловского-Бахтина кадетского корпуса. Ко дню открытия 6 де-
кабря 1843 г. СПб., 1843. С. 6-8.
6. Формулярные списки о службе и достоинстве генерала, штаб- и обер-офицеров Ор-
ловского-Бахтина кадетского корпуса. 1850 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 56. Д. 5258. Л. 193.
7. Формулярные списки Орловского-Бахтина кадетского корпуса. 1855 г. // РГВИА.
Ф. 725. Оп. 56. Д. 5263. Лл. 203, 231.
8. Формулярные списки Орловского-Бахтина кадетского корпуса. 1861 г. // РГВИА.
Ф. 725. Оп. 56. Д. 5269. Л. 165.
9. Там же. Л. 95.
10. Краткий исторический очерк… С. 23.
11. Послужные списки штаб- и обер-офицеров Орловской-Бахтина военной гимназии.
1865 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 52. Д. 1379. Л. 90.
12. Полные послужные списки генерала, штаб- и обер-офицеров Орловского-Бахтина
кадетского корпуса. 1885 г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 52. Д. 1405. Л. 12.
13. Там же. Лл. 92-93.
14. Послужные списки военных чинов Орловского-Бахтина кадетского корпуса. 1900
г. // РГВИА. Ф. 725. Оп. 52. Д. 1413. Л. 29.

Последний начальник корпуса

Орловский Бахтина Кадетский Корпус. – А. Левицкий

".........На этом я заканчиваю краткую историческую справку о корпусе, насколько мне позволили это имеющиеся в моем распоряжении материалы, и, не желая утруждать читателя перечислением фамилий начальствующих и других лиц за время существования корпуса, остановлюсь лишь на особо памятных мне лицах: во главе их ставлю старожила корпуса, занимавшего очень скромную должность старшего лазаретного служителя, унтер-офицера сверхсрочной службы Бычкова, прослужившего в корпусе свыше 50 лет. «Бычков, вы не видели моих очков?» дразнили его кадеты. В 1914 году приехал в корпус бывший наш кадет выпуска 1868 года, Наказный Атаман войска Донского генерал от кавалерии Покотило. Зайдя в лазарет, он увидел Бычкова и, поздоровавшись с ним, неожиданно спросил его: «Бычков, вы не видели моих очков?» Вообразите себе радость Бычкова!… «Покорно благодарю, Ваше Высокопревосходительство, что не забыли старика!» растроганным голосом произнес Бычков. День 40-летия службы Бычкова в корпусе был отмечен сделанным ему подарком и приказом по корпусу, в котором всем чинам корпуса и кадетам рекомендовалось обращение к Бычкову по имени-отчеству и на «вы».

Начальник Бычкова, старший врач Артур Павлович Гирш обладал совершенно невозмутимым характером. Кадеты его очень почитали. Как-то раз в корпусе разразилась эпидемия свинки. В классах, на растерзание преподавателям, оставалось по 5-8 кадет. Мне тоже захотелось удрать в лазарет. Все было проделано: язык натерт грифелем, в глаза впущен лимонный сок, для ускорения пульса — несколько ударов локтем в стену, осталось натереть термометр… Все прошло благополучно, и вот я блаженствую в лазарете, думая, что теперь, может быть, наш физик Яковлев кого-нибудь «угнетает»: «Бедная, пустая голова, опять ничего не знаете!» Вечером фельдшер мерил температуру, и в тот момент, когда я усердно натирал термометр, он неожиданно подошел ко мне, посмотрел на термометр и, улыбаясь, сказал: «41 и две десятых!» При обходе доктор Гирш приложил руку к моей груди и хладнокровно, с немецким акцентом, сказал: «Она совсем умирает, она может идти в рота!»

А вот еще добродушный толстяк на 8-9 пудов, громадного роста, преподаватель географии Петр Гаврилович Архангельский. В нем сказывалась истинная любовь к нам, детям и юношам. Перед его уроком мы обыкновенно затаскивали очень тяжелую кафедру на подставке в угол класса, и все замирали от восторга, когда Петр Гаврилович, шутя, без малейшего усилия катил кафедру обратно на место. Он сумел заинтересовать нас своим предметом и, если кадеты, в особенности после сытного завтрака, вовсе не проявляли никакой любознательности и мирно дремали на партах, то Петра Гавриловича все слушали с интересом. Он преподавал и в Институте, и некоторые расторопные кадеты сделали карманы его пальто «почтовым ящиком». Однажды Петр Гаврилович заявил нам: «Вы там записки через меня посылаете институткам… Но конфеты я носить не согласен!»

Нельзя пройти мимо педагога «Божией милостью» — инспектора классов полковника Александра Николаевича Мацкого, внушавшего всем нам, без исключения, большое уважение и любовь, а так же и моего воспитателя, подполковника Антипенко, в прошлом — доблестного боевого офицера лейб-гвардии Московского полка. Он служил нам примером истинного благородства. «Шарлатанов стерплю, но подхолюз не потерплю!» говорил он кадетам.

Мои кадетские годы проходили в суровое время. Наши воспитатели, в большинстве своем — боевые офицеры, но без научной подготовки к педагогической деятельности, все же внушали нам твердые понятия о славных традициях Императорской русской армии. Тогдашний Начальник военно-учебных заведений генерал-лейтенант Николай Антоньевич Махотин вел дело по-старинке. Но когда на эту должность был назначен Великий Князь Константин Константинович, он внес новую, свежую струю в дело воспитания кадет. Мы, Орловцы, горды тем, что он зачислил в наш корпус кадетом своего младшего сына, князя Георгия Константиновича, портрет которого в нашей форме Орловского кадета у меня всегда перед глазами.

В корпусе мне пришлось быть участником трех памятных событий: в 1888 году, в ночь, если не ошибаюсь, на 20 октября, нас, малышей, разбудили, усадили на извозчиков и повезли на вокзал, отстоявший от города на 2 с половиной версты. 1-я и 2-я роты и 2-й класс шли туда же форсированным маршем, чтобы представиться Императору Александру 3-му, проезжавшему с Семьей через Орел после крушения Царского поезда близ станции Борки 17 октября 1888 года.

Это событие вызвало в стране большое волнение. Рассказывали, что Государь, спасая свою Семью и тех, кто был с ней, поддерживал плечом свесившийся угол разрушенной крыши вагона. Поезд подошел, едва только рассветало. Судьба послала тогда нам большое счастье, для меня лично — в первый и в последний раз, увидеть поистине царственный облик Императора Александра 3-го, олицетворявшего собой могущество Великой России.

В обратный путь в корпус и нас, первоклассников, повели пешком. Радостное возбуждение и желание поделиться друг с другом впечатлениями расстраивали порядок в строю, но наши воспитатели, понимая нас, с этим мирились.

«А как Государь поздоровался с нашей 3-й ротой (в мое время 3-я рота была младшей ротой): «Здорово, дети!»… А как ласково он смотрел на нас!» раздавались восторженные голоса…

Промелькнули незаметно шесть лет, я уже отбыл лагерный сбор в строю 1-й роты. По окончании лагерей нам сделал смотр начальник 36-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Духонин, отец будущего последнего Верховного Главнокомандующего, погибшего в Ставке. Он дал нам высшую оценку: «Это настоящая рота Павловского военного училища!» (Спасибо павлонам! Наш командир 1-й роты был ранее взводным командиром в Павловском военном училище!). Надо при этом сказать, что генерал Духонин, прежде чем быть начальником 36-й пехотной дивизии, занимал должность начальника штаба корпуса, которым командовал генерал-адъютант генерал от инфантерии М. Д. Скобелев, и делал он нам смотр «по-скобелевски».

Подошла осень 1894 года, и мы все находились в постоянной тревоге, вызванной слухами о болезни Царя. Хотя и не хотелось верить трагическим предсказаниям, но печальный день все же наступил, и 20 октября 1894 года Государь Император скончался в Крыму.

Горестное чувство овладело всеми нами… Мы ведь воспитывались в мистическом обожании своего Царя!

По получении известия о кончине Государя всех нас выстроили в главном зале. Прерывающимся от волнения голосом директор читал о последних минутах скончавшегося Царя. Но вскоре старик — директор не выдержал, слезы помешали ему докончить чтение. Представляете себе, что было с нами?

Ожидали следования траурного поезда через Орел.

Не помню уже, какого числа октября месяца одну только нашу 1-ю роту вызвали на вокзал для встречи поезда с гробом Императора. Я находился в строю роты и вспоминаю, что на платформе вокзала нашу роту поставили на крайнем правом фланге. В этот день впервые было вынесено корпусное знамя. Знаменщик с ассистентами стояли впереди роты, знамя обернули черным крепом, так же как и знамена 141-го и 142-го пехотных полков, составлявших тогда местный гарнизон и выделивших по одной роте, которые стояли рядом и левее нас. Тут же на платформе присутствовали губернатор, высшие чины администрации и судебных учреждений, а также представители учебного персонала и старшие ученики и ученицы Орловских гимназий, женского института, реального училища и семинарии. В центре платформы, в глубине, — духовенство во главе с епископом Мисаилом ожидали выхода Государыни Императрицы Марии Федоровны, чтобы начать литию.

Бесшумно подходил поезд, и торжественная тишина на платформе была нарушена поданной вполголоса командой: «Слушай на краул!» Мы вскинули винтовки, знамя склонилось, отдавая в последний раз честь почившему Императору…

Затаив дыхание, смотрели мы на выходящих из вагонов: первым быстро спустился на платформу Великий Князь Николай Николаевич, выделяясь своим очень высоким ростом Он подошел к группе встречавших, возглавляемой губернатором, и сейчас же поспешил обратно к вагону, навстречу Государыне Марии Федоровне. С опущенной головой прошла Государыня вдоль фронта, и мы провожали ее глазами, потрясенные ее горем.

Поданная опять вполголоса команда раздалась на платформе: «На молитву, шапки долой!». Началась лития, архиерейский хор пел

(пропуск страниц 4 и 5)

А. Левицкий
см. на фотографии
Несколько фото выпускников и преподавателей на:
http://www.orel-story.ru/forum...amp;page=0