Косякин, Ширяев, Гордей, Костевич, Дашук, Левкович, Юревич : ВГД

С большим интересом читаю воспоминания Эдварда Войниловича. Мне, человеку далекому от истории, многое помогают понять эти воспоминания. Хочется знать, чем жили наши предки в тот или иной период времени, что их удивляло, огорчало и радовало... Разумеется, приятно, когда появляются новые персоны в родословном древе, когда глубже продвигается корешок, но еще приятнее, когда проявляются события, мелочи, помогающие живее представить людей, частички которых несешь в себе ты, твои дети, внуки...

Красный костёл - Костёл святого Симеона и святой Елены в Минске. Не берусь словами описывать то, что я испытывала, находясь в нем... Приезжала сюда вечером, после архива. И с каждым последующим посещением все труднее было уходить... И однажды долго задержалась после службы, осматривая его нижние - подвальные помещения и просто наслаждаясь неземным блаженством в пустом здании, почти не освещенном, с мерцанием небольшого количества свечей ... Главный вход был давно закрыт,но никто не просил меня покинуть здание...
А приютившая меня родственница уже составляла план по моему розыску.

" Город Минск накануне восстаний имел, кроме Кафедрального (pojezuickiego) костела, еще храмы при орденах Доминиканцев, Бернардинцев, Бернардинок и Бенедиктинок, не считая приходского костела, расположенного за городом, на так называемой «Золотой Горке». После упразднения орденов и закрытия костелов к 1863 г. в Минске остался только один храм, бывший Кафедральный, который даже не помещал всех верующих, тем более что за 40 лет увеличилась численность населения. По большим праздникам, даже в сильные морозы и метели можно было увидеть толпы верующих, заполняющих площадь во время богослужений, находящуюся между Кафедральным костелом, домом губернатора и Собором.

Необходимость возведения второго храма в районе Брестского вокзала, в направлении которого расширялся город, чувствовали не только духовные власти, но и городские, а также высшая администрация Края, которая неохотно воспринимала эти внешние проявления католической набожности. С целью построения нового храма или же возвращения отобранного после восстаний был создан городской комитет под председательством Михала Воловича. Однако все благие намерения разбивались из-за отсутствия средств, а также невозможности получить разрешение на строительство нового костела.

Господь распорядился иначе. В связи с тяжелыми ударами судьбы, которые по воле Всевышнего обрушились на меня, я решил сделать пожертвование путем построения храма Святых Симона и Елены – покровителей моих умерших детей. Для этой цели я выбрал Минск как город, которому я отдал большую часть своей общественной деятельности, и который больше всех нуждался во втором костеле. Я хотел, чтобы Минск имел храм, выделяющийся на фоне современных новых строений.

Полагал также, что невозможно, чтобы среди молящихся на новом месте никто не вспомнил о меценате и «Ангела Господнего» не прочитал за меня и за моих умерших деток, последних потомков нашего древнего рода.

В 1904 г. я предложил комитету по строительству свое желание построить костел на собственные средства, если городские власти выделят место для костела, если я сам дам ему название, и никто в строительные дела и выбор стиля архитектуры вмешиваться не станет.

Город и комитет охотно откликнулись на мое предложение. Была избрана делегация, с которой я тут же выехал в Петербург. Мы передали свою просьбу тогдашнему министру внутренних дел князю Святополк-Мирскому. Разрешение на строительство было получено быстро. 19 мая 1905 г. я получил сообщение от комитета, что площадь, предоставленная нам на пересечении улиц Захарьевской и Трубной, от всяких построений очищена и можно приступать к строительству.

Я начал выбирать образцы и рассматривать различные архитектурные решения. Мне не хотелось останавливаться на готическом стиле, во-первых, потому, что он стал слишком распространенным благодаря запланированному построению католических храмов в России, а во-вторых, слишком отличался от храмов восточных обрядов, существующих в нашем Крае. Этот стиль акцентировал бы внимание на отличии вероисповедания разных социальных классов, поскольку большая часть крестьян была православной, а землевладельцы – католики. Поэтому я остановился на романском стиле, процветающем в эпоху согласия между Восточной церковью и Римом.

В это же время мне на глаза попалась иллюстрация с изображением костела в Ятросине под Познанью, построенного князьями Чарторыйскими по проекту архитектора Пайздерского. Я тут же направился в Варшаву, где Пайздерский, состоявший в браке с известной актрисой Хайота, преподавал в Школе изящных изобразительных искусств. Изучая проект Ятросинского костела и сравнивая его с изображением уже существующих в нашем Крае немногочисленных архитектурных памятников в романском стиле, а главное с храмами nadreńskiemi, под воздействием моих реминисценций от итальянских путешествий, мы с художником остановились на одном из проектов. Проект с Божьей помощью буквально в течение нескольких лет был осуществлен и освящен прелатом Его Святейшества, достопочтенным моим коллегой по Петербургу ксендзом Витольдом Чечотом.

Мне на всю жизнь запомнились минуты, когда, кроме меня, моей семьи и духовенства, участвующего в торжественном богослужении, в костеле никого еще не было. Под звуки песни «Twoja cześć Chwała, Przedwieczny Panie» распахнулась двустворчатая дверь храма, и толпа людей медленно начала вливаться в костел, повторяя вслед за священниками священные слова молитвы; и я подумал, невозможно, чтобы столько молитв, возносимых к нашему Господу-Заступнику, не были Им услышаны… А теперь я уже и не знаю, пошлет ли нам Господь Бог хотя бы спокойную смерть.

Строительством костела вначале занимался сам Пайздерский, но поскольку он, как иностранец, не имел на это формального права, официально его замещал инженер Свентицкий, а когда во время строительства Пайздерский умер, дело до конца доводил архитектор Гай, из Варшавы.

Чтобы сохранить единый стиль и характер построения, Пайздерский сам выбирал образцы для всех деталей, включая дверные петли и ручки. Все, что было возможно, делалось собственными силами. При этом преследовались две цели: заинтересовать местное население в строительстве храма и дать ему возможность заработать. Большие проблемы были с фасонным и облицовочным кирпичом, который пришлось упакованным привозить из Ченстохова, а черепицу – из Вроцлава. Фундамент здания был освящен в 1906 году 6 сентября ксендзом прелатом Михалкевичем (позже администратор Виленской епархии) в присутствии огромного количества верующих. Богослужение проходило под специально сооруженным навесом, во время которого тогдашний губернатор Эрделли вместе со всеми верующими встал на колени, а затем подписал акт торжественной закладки.

Я вспомнил архитекторов и руководителей строительных работ, но особенно хочу отметить самоотверженность и огромную долю труда достопочтенного Витольда Лопотта, члена совета Аграрного общества и управляющего директора Общества взаимного аграрного страхования, а главное – самого лучшего моего друга. Он с первого дня строительства взял шефство над распределением финансовых средств и всеми проводимыми работами и, можно сказать, «не присел» отдохнуть, пока не довел все до конца. Для сохранения единства стиля все камнетесные и скульптурные работы внутри костела: алтари, амвоны, балюстрады, полы и т. д. были поручены весьма талантливому мастеру Зигмунду Отто из Варшавы.

Амвоны, балюстрады и полы пожертвовала для костела моя супруга Олимпия, дочь Марка и Матильды из рода Войниловичей-Узловских, герба «Топор». Этот герб рядом с моим гербовым щитом часто встречается в орнаментах костела. Впрочем, никаких пожертвований на строительство костела я не принимал, желая только самому принимать в нем участие. Сразу же после окончания строительства я передал комитету 1 000 рублей, переданных моим другом Александром Болтуцем на изготовление колоколов, и 200 рублей, пожертвованных на органы некой Шантырувной. Принята была также от семьи Скирмунтов из Поречья старая икона Божьей Матери с соответствующей эпитафией, а также чудесная скульптура распятия, выполненная из дерева, напоминающая творчество Вита Ствоша. Она была доставлена из Слуцкого Фарного костела, бывшего владения Зигмунда Кейстутовича.

С целью завершения интерьера мной был подписан договор с известным краковским художником Франтишком Бруздовичем, который на основании утвержденных мной этюдов начал выполнять полихромную живопись, работу, которая была прервана военными событиями. Леса стоят, покрасочные работы выполнены наполовину, а художник как иностранный подданный интернирован в Харьков. Когда он вернется, не знаю, буду ли я жить, хватит ли мне средств на завершение работ, лишь одному Господу известно. В худшем случае, полагаю, что усердный ксендз Жолондковский, который так заботится об украшении храма, с Божьей помощью и помощью прихожан, наверное, «рук не опустит». Возле храма, сбоку от небольшой каплички я поместил выполненную на предприятии «Братья Лопеньские» бронзовую копию Матери Божьей, аналогичную той, которая стоит на наших родовых погребениях в Савичах, и которая стала предметом особого поклонения верующих.

На фронтоне внутренней галереи были помещены мое и жены изображения с надписью на латыни: «А. М. D. G. Templum hoc piae memoriae liberorum suorum Simeonis MDСCCLXXXV † MDCCCXCVII ET Helenae MDCCCLXXXIV † MCMIII c. Olimpia Uzłowska coniuge procreatorum dedicat vovetque Eduardus Woyniłłowicz A. D. MCMVII".

Пусть все служит делу прославления Господа Бога! "
http://pawet.net/book/hist/vajnilovicz/index.html#0

Косякин, Ширяев, Гордей, Костевич, Дашук, Левкович, Юревич

У меня построено генеалогическое древо, в котром более 600 персон из разных стран и республик бывшего СССР. По одной из ветвей удалось дойти до 1680 года....