Василевские

Про усадьбу Половцева в Царском Селе удалось найти следующую информацию.
Во-первых, была некая усадьба Александра Андреевича Половцева, которую приобрел В.П.Кочубей, и в настоящее время там находится особняк Кочубея (Рубежная 4)(https://www.citywalls.ru/house18560.html?ysclid=lvlx2te0ea609972580)
Во-вторых, дачу Александра Александровича Половцева (сына Александра Андреевича) в 1909 году приобрела Ольга Валериановна Палей (правда, эту фамилию и княжеский титул они с мужем, великим князем Павлом Александровичем, получили позже)
(https://www.citywalls.ru/house26289.html?ysclid=lvlwl50jbm831171242)
Дом был перестроен (точнее, построен заново), и сейчас называется "Дворец Палей".
А про усадьбу написано следующее:
"С 1868 по 1910 год домом владела жена сенатора Н. М. Половцева и ее наследники.
Усадьба занимала территорию, ограниченную Пашковским (Советским) пер., правым берегом каскадного пруда N 5 (Купального), Московской ул. и конюшнями для нужд двора Наследника-цесаревича (позднее придворного ведомства). На 1911 г. землевладение составляло 11 759 кв. саженей.
Часть усадьбы, примыкавшая к даче, называлась Верним парком, остальная - Нижним. Границей между ними служила сиреневая (или жасминно-сиреневая) аллея. Вержний парк был засажен в основном дубами и декоративным кустарником. В Нижнем росли лиственницы, кедры, березы."
Вот, видимо, в этой усадьбе Василий Семенович и работал садовым рабочим. А в 1909 году Александр Александрович Половцев умер, наследники решили дачу продать, и Василий Семенович перебрался в Петербург, видимо, вместе со своими "работодателями".
Тогда, получается, что он работал лакеем в знаменитом особняке Половцева на Большой Морской? Особняк этот наследники Половцева продали в 1915 году. Как это отразилось на судьбе Василия Семеновича - не знаю.

В Петроградскую Губернскую Контрольную Комиссию РКПб
От Василевского Михаила Васильевича,
сотрудника Петгубчека, Члена РКПб Петроградской организации №494489, исключенного из партии в перерегистрацию 1921 г.
Заявление
Настоящим прошу Губернскую Комиссию РКПб разобрать данное мое заявление о восстановлении меня в правах члена РКП, если это находится в компетенции таковой или направить его в надлежащие инстанции.
Я будучи членом РКПб с января 1920 года (сочувствующий с ноября 199 года) в перерегистрацию в октябре 1921 года прр Коллективе по месту службы в Петгубчека на общем собрании Членов Коллектива был для перерегистрации проверен и утвержден, причем тогда, как это требовалось, мною была подана биография, заверенная двумя членами партии с рекомендацией для перерегистарции (копию прилагаю)
Затем 13 гоября Комиссией 2-го горрайона по очистке партии, заседавшей при коллективе Губчека, я был исключен из числа членов РКПб с отобранием партбилета, и на мой вопрос о причинах исключения мне сказали:
- что я будучи членом партии с 1920 года не был на Ревфронте
- не нес и не несу партработы
- за непосещение собраний
Я, находя такие мотивы для исключения меня из партии неправильными и не имеющими для того никакого основания, подал 15.11 заявление (копию прилагаю) и посл чего уже из Кронштадта, куда 16.11 командирован от Губчека лоя раоты при Особом Отделении по борьбе с антисоветскими апртиями, был вызван 5 декабря в Губернскую Комиссию по очистке партии, каковая постановление Райкомиссии утвердила.
Неудовлетворенный этим и желая подать заявление в высшую инстанцию, я в Райкоме (где мне было объявлено постановление Губкомиссии) попросил выписку Постановления из протокола, которую и обещали прислать в коллектив Губчека, но вот уже прошло больше полутора месяцев, выписки ни в Коллектив не прислано ни в Райкоме ничего не добиться, куда я заходил раза два-три в приезды из Кронштадта по делам службы на весьма короткие сроки, а потому решил подать это заявление без выписки постановления лишь с оставшимися от перерегистрации материалами (копии биографии и заявления)
По мотивам же исключения меня из Партии я могу сказать следующее:
- что я, будучи членом партии с 1920 года, не был на Ревфронте - это звучиттак, что я якобы шкурник, уклонялся от фронта, тогда как я все распоряжения о переводах меня на ту или иную работу, в то или другое учреждение исполнял беспрекословно согласно партийной дисциплины - работал там, куда посылали. Таким образом в 1920 году я был направлен Политотделом Петрогубвоенкомата (ПОГУБом) в Лужский уезд для агит-компании среди прибывавших тогда в Красную Армию граждан, родившихся в 1901 году и для проведения Недели добровольной явки дезертиров, затем в 1920 году ПОГУБом же был по партийной мобилизации снят со службы в Управлении коменданта гор.Петрограда и направлен в Запасные части П.В.О. как кавалерист, в 1-й Запасной Кавалерийский дивизион для политработы среди только что призванных красноармейцев, родившихся в 1901 году, а оттуда уж в 1921 году согласно извещения в газете Правда (Петрогр.) от 5 августа №163 ПЕКА меня направило для работы в Петгубчека, каковой был в ноябре командирован для работы в Кронштадт, где работаю и сейчас, что меня не устраивает по семейным обстоятельствам, но памятуя партийную дисциплину вообще и служебную в частности (я тогда уже был исключен из партии) я опять-таки выполняю возложенную на меня работу.
Что же касается того, что я не был на фронте, так я повторяю, как и в первом моем заявлении, что работаешь, служишь там, куда посылают, и кроме того многие же партийные товарищи не только не были на фронте, но даже не служили и в Красной Армии, а я служил в Красной Армии, на фронт же меня не направляли и не посылали, почему я там и не был, и мне это ставят в обвинение, в котором так и сквозит шкурник, что незаслуженно меня оскорбляет как честного члена Партии, теперь беспартийного, всецело преданного интересам трудящихся.
На второй пункт исключения меня из партии отвечу, что я не мог не нести партийной работы будучи около года Политруком в красноармейской части, где в расписании занятий с красноармейцами ежедневно отводится час в распоряжение Политрука для политграмоты, затем принимал участие в компаниях, как указывал выше, по мобилизации родившихся в 1901 году, по добровольной явке дезертиров в Лужском уезде, в Неделю помощи Запфронту и др., работал в Агит-отделе 1-го Райкома и как агитатор при своем Коллективе в Кавалерийском дивизионе, в течение двух с лишним месяцев исполянл обязанности Отв.организатора Коллектива, что также несет за собой чисто партийную работу, и кроме того в дни Кронштадтского мятежа , когда Школа Комсостава кавдивизиона, Политруком коей я был, в числе 75 человек несла охрану Московско-Заставского Района при Ревтройке, хоть и революционно настроенные, но при затягивающемся взятии Кронштадта и от соприкосновения с подозрительными элементами, красноармейцы поддавшиеся разложению лишь собеседованиями моими при помощи двух рядовых коммунаров выдержаны на высоте Охраны Революционного порядка.
Что же касалось момента перерегистрации, то я временно нес обязанности надзирателя в Особом Ярусе ВЧК в ДПЗ над арестованными контрреволюционных организаций, где кроме да", "нет" чисто служебного характера говорить с ними воспрещалось.
В повседнейной же жизни среди обывательщины по мере сил приходится пропагандировать и агитировать, как коммунисту.
В отношении 3-го пункта исключения ответит мой партбилет с его отметками о посещении мною всех районных собраний, суббоников, собраний при Райкоме, непосещение которых может быть лишь один-два раза, о собраниях же Коллектива и говорить не приходится, так как на тех приходилось бывать почти всегда докладчиком или как от.оргу или как агитатору.
В течение же двух месяцев службы в ЧЕКА у меня действительно было лишь одно или два посещения как собрания Коллектива, так и Районного, в связи с родом службы Сотрудника для поручений (по обыскам и арестам) не дает себя уделять больше этому, доказательством же к этому могут служить отметки за предыдущие месяцы, когда по роду службы я имел возможность посещать собрания и ими не манкировал.
Кроме всего изложенного, опуская многие мелкие партобязанности, что как во время службы в Управлении Коменданта города, так и в Кавалерийском дивизионе Бюро Коллективов оказывало мне доверие, возлагая на меня обязанности Осведомителя Особого Отдела ВЧК от учреждения и также настоящая моя работа в ЧК в отрасли по борьбе с контрреволюционными партиями подчеркивает то доверие ко мне, как к вполне надежному и преданному работнику в деле строительства Советской власти.
Исходя из вышеизложенного, указываю что за мною никаких проступков и преступлений, не дающих права быть членом РКПб нет и перед комиссией не проходило и ею были выставлены лишь те три мотива, на каковые я дал ответы, прошу снять с меня это исключение из Партии, как бы клеймящие тем, что я будто бы недостоин быть в ее рядах, слова вроде "шкурник" (что можно усмотреть в одном из мотивов исключения) и восстановить меня в правах Члена Коммунистической Партии (большевиков), каковым я был и есть как трудящийся с 12-летнего возраста и сын такового.
12.02.1922
Здесь указан Петроградский "семейный" адрес Фонтанка 59/92 кв.2 и Кронштадтский служебный: Ленинский пр. д.20 Отделение с припиской "там же и проживаю"