Белоруссия

До войны мой папа, Юркевич Николай Григорьевич закончил 8 классов в деревне Сергеевичи (Пуховичский район, Минская область), во время войны первоначально был в отряде им. Суворова (2 Минской бригады), отряд был маленький – 12 человек, был создан как точка роста, должен был развиваться, затем был в партизанском отряде вместе с отцом – в бригаде им. Пономаренко. Частично эти воспоминания опубликованы силами и стараниями юридического факультета Белгосуниверситета (спасибо всем большое!) в книжке «Профессора, наденьте ордена», частично добавлены новые воспоминания.

«Когда стало ясно, - рассказывает папа, - что опасность оккупации реальна, мы собрались в беженцы. Взяли с собой наиболее нужные вещи, закрыли дверь, вышли на улицу. И тут сыпанул густой дождик. Сосед, живший напротив, пригласил к себе. Это был опытный солдат, который заблаговременно соорудил в своем саду блиндаж – выкопал траншею. Сверху в два наката накрыл бревнами и присыпал слоем земли. В этом достаточно прочном убежище спрятались обе семьи.
Немецкая танковая колонна шла к Сергеевичам со стороны Шацка. Наткнувшись на сопротивление небольшой группы отчаявшихся советских солдат, вооруженных только винтовками и ручными пулеметами, немецкие танки свернули с шоссе, взяли деревню «в клещи» и ударили по ней зажигательными снарядами из пушек, застрочили из пулеметов. Десятки домов под соломенными, пусть и немного подмокшими крышами, в одно мгновение охватило пламя. В горящих сараях мычали пригнанные с пастбища коровы, визжали свиньи, ржали лошади. Все это давило на уши, действовало на психику. Было чудовищно. Через некоторое время я просто отключился. Когда очнулся, рядом никого не оказалось. Вылез из блиндажа и увидел вместо хат ряды обугленных печей. Однако наш дом на удивление уцелел.
Односельчане позже пытались объяснить это тем, что возможно, сказалось заступничество за семью покойной, очень набожной при жизни бабушки Анны. Бог, дескать, отозвался на ее молитвы и отвел огонь от дома. Но было и другое объяснение – хата была крыта не соломой, а вагонкой и находилась на некотором удалении от соседних построек (на месте дома теперь огород на улице Советской).
На сожженной улице стояли уже не танки, а грузовики. В них сидели солдаты в камуфляже, который для Красной Армии был не характерным. Но примерно за месяц до войны в клубе показывали фильм «Граница на замке», и там советские пограничники красовались в камуфляже. Я сопоставил и решил, что подоспело боевое подкрепление, очистившее деревню от фрицев. Подошел к беседовавшим о чем-то отцу и моему школьному учителю, которые объяснили реальную картину.Представьте, у меня молодого, еще не обстрелянного, не было никакого страха. Жуткие картины воспринимались как на экране в кино.
В уцелевшем доме мама затопила печь. Заметив вьющийся из трубы дымок, в хату ввалился немецкий солдат, держа в руках жирный после завтрака котелок и потребовал помыть его. Мама линула в котелок кружку холодной воды, поболтала ее там и вылила в помойное ведро. Немец рассердился, сам вытащил из печи чугунок с горячей водой и вымыл посудину. Успокоившись, стал «на пальцах» объяснять, что через два с половиной месяца они будут обедать в Москве в самом лучшем ресторане.
Вскоре вражеская колонна ушла, а в деревне появились другие фрицы – пропагандисты. Они остановились у здания правления колхоза, собрали сельчан в зале, на стене которого висела карта мира. Офицер стал на ней показывать, что как только немецкая армия осенью дойдет до Урала, она вернется в западную Европу и расправится с ненавистной Англией. Для большей наглядности он колотил по Британским островам кулаком и приговаривал: «пам, пам, пам»». Один мужик спросил:
- а что будет за Уралом?
- это уже компетенция нашего союзника – Японии, - ответил офицер.
Назавтра я впервые услышал из уст оккупантов, прочесывающих деревню слова о партизанах. Приметив отца, который был в форменных брюках коричневого цвета с узеньким красным кантом, один из них сказал:
- это партизан. Будем идти назад – он откроет огонь.
Отец сказал, что он железнодорожник, Неизвестно, чтобы было, но раздалась команда «По машинам!» и гитлеровцы уехали. Отец со зла выругался:
- Понимают, сволочи, силу народного возмездия.
Когда пришли немцы, колхоз не разгоняли. Все ждали, что разгонят и дадут всем землю, но «немец» - начальник района, видимо с польской территории, потому что говорил на польском и фамилия Михайловский, сказал, что советские были хорошими экономистами, потому что если раздать землю, то маленькие кусочки земли перестанут приносить прибыль, поэтому просто вместо председателя-пьяницы поставят хорошего немецкого управляющего, таким образом, колхоз остался.
Надо было косить сено, убирать урожай. Один из сенокосов был недалеко от дома, а улица, на которой стоял дом, практически вся сгорела, точнее, сгорела одна сторона улицы. Возле дома тоже все сгорело и на огороде ничего не было. Я ходил с папой ловить рыбу, приготовленную носил отцу на сеножать, чтобы отец мог поесть, ведь сенокос очень тяжелая работа. На сенокосе начинались разговоры, что немец силен, большевикам конец. Их уже загнали под Москву, папа возражал, что во время войны 1812 года тоже француз был вообще в Москве, а чем закончилось? С первых дней войны мой папа выступал как советский агитатор. Не по заданию – по велению души.

продолжение
Один из Сахаров (деревенское прозвище), старший лейтенант Советской Армии, сразу же пошел служить немцам, считая, что Советы больше не придут. Его назначили начальником. В первые месяцы (месяца три), после того, как фронт ушел на восток, - «великий» Сахар – был грозой советской власти. Позже его жена говорила, что папа хитрый, он заранее зал, что немцев победят: «хітры, хітры гэты Грыша, ён ведаў, што немцаў тут не будзе». Вся семья ушла вместе с немцами, никаких сведений о них больше не было.
Однажды я разговорился с их родственником – дедом Наумом, который жил рядом. По мальчишеской неосторожности сказал, что теперь он герой, а потом, когда наши вернутся, ему не поздоровится. А дед Наум сказал, чтобы я за него не беспокоился – все будет в порядке. – Вся власть – от Бога, поэтому нужно служить той власти, которая есть. Через какое-то время я на чердаке нашел учебник Закона Божьего, по которому учился папа – и нашел там эту фразу «Всякая власть – от Бога».
Матушка, с которой дружила бабашка Анна, жила в соседнем доме, тоже вначале была за немцев. Она вступавшим в деревню немцам, офицеру, который шел впереди, вручила цветы. Но потом разобралась. Почему она вначале думала о них хорошо: у немцев на пряжках ремней было написано «Бог с нами». Поэтому она и была вначале за немцев. А потом прозрела.
Едва ли не последний день наступил для Сергеевичей осенью 1941 года. Через деревню по шоссе Шацк-Руденск прошли вражеские автомашины. На подъезде к соседней Пристани их кто-то сильно обстрелял. Убитых и раненых было много. Мужчин и женщин, пришедших с поля, где убирали картошку, детей и стариков нагрянувшие немцы согнали к зданию бывшего сельсовета. Выстроив людей в несколько рядов, немецкие солдаты легли за пулеметы.
Жители оказались на грани гибели. Беду отвел староста. Это был односельчанин, который в Первую мировую войну попал в плен и спустя годы вернулся домой с женой-немкой. Она не выходила на улицу и я ее ни разу не видел, хотя мой одноклассник дружил с их сыном. С появлением гитлеровской директивы о назначении старост сельчане уговорили его, хотя он всячески сопротивлялся, взять на себя эти обязанности. Ему удалось убедить немецкого полковника в невиновности односельчан. Но бывшего председателя колхоза и еще нескольких жителей деревни для устрашения населения расстреляли.
А приблизительно через неделю каратели уничтожили в соседней деревне Пристань всех жителей (теперь земля из этой деревни покоится на кладбище деревень в Хатыни). Согнали всех в большое гумно и подожгли его, а тех, кто выпрыгивал из огненного пекла, косили пулеметными очередями. На перекрестках дорог (и не только) висели немецкие приказы, каждый из которых оканчивался словами» За неисполнение – расстрел». Это возымело обратное воздействие. Люди добровольно пополняли ряды народных мстителей.
Вначале я помогал партизанам оружием и боеприпасами, потом когда стало понятно, что членов семей партизан расстреливают, папа забрал в отряд всю семью. Мама, Евдокия Кузьминична и сестра Аня были поварихами, помогали раненым, убирали.
Но мое участие в партизанской борьбе началось со сбора в окрестных лесах брошенного оружия. Я смазывал его, хорошенько заворачивал в промасленные бумаги или тряпки, прятал в надежные места. Уйдя в партизанский отряд отец присылал за ним связных. Мне удалось вооружить винтовками до взвода бойцов. За это в отряде имени Суворова я стал считаться начальником боепитания, а потом служил рядовым, вместе со взрослыми выполнял задания командования, был в разведке. Разумеется, наши действия не всегда были успешными. Однажды, около деревня Ковалевичи, находящейся в трех километрах от Шацка, где располагался вражеский гарнизон, наша группа устроила привал. Несколько человек, в том числе и я, отправились в разведку. Навстречу нам двигались немцы с полицаями, и мы попали в ловушку. Тогда погиб мой лучший друг Ростислав. Это была тяжелая утрата. Память о нем я сохраню до конца моей жизни.
Неизгладимые воспоминания связаны с «рельсовой войной». Она развертывалась на коммуникациях, которые вермахт использовал для переброски живой силы и техники. К каждой боевой операции тщательно готовились. Партизанам из-за линии фронта самолетами сбрасывали толовые шашки. Однако их обычно не хватало. Недостаток восполняли за счет вытапливания тола из снарядов, собранных в лесах: разводился костер, над ним вешали котелок с водой, в него опускался снаряд. Затем его вытаскивали, а расплавленный тол выливали в деревянную коробку, в которой было отверстие для запала.
На диверсионную операцию выходило 5-6, иногда 8 человек. Ночью под железнодорожное полотно закладывали мину, от нее тянули шнур в придорожный песок, и дергали его, как только приближался вражеский поезд. Немецкие эшелоны, посылаемые на фронт, летели под откос. Таким образом мы оказывали огромную помощь Красной Армии. Но кроме диверсий гремела и «рельсовая война». Проволочными скобами прикрепляли толовые шашки, зажигали в нужное время фитиль и подрывали железнодорожные пути на многих километрах. В таких операциях участвовали целые отряды и бригады.»
С появлением у партизан противотанковых ружей (ПТР) уже не надо было ползти к сильно охраняемой немцами железной дороге, а паровозы расстреливали с расстояния. Подбитые паровозы свистели паром и останавливались. Требовалось определенное время для заделывания пробоин. У партизан появилась возможность легче и безопаснее выводить коммуникации из строя.
В канун наступательной операции «Багратион» наша бригада передислоцировалась в Западную Беларусь. Там партизаны разрушали линии связи, удерживали до подхода Красной Армии переправы на реках, выявляли характер вражеских оборонительных сооружений. Как-то местные антифашисты сообщили, что в Гута-Михалинском лесу оккупанты занялись сооружением большого ДЗОТа (долговременная земляная огневая точка). Мы устроили засаду и уничтожили 15 немецких солдат, которые направлялись на строящийся объект.
Папа вспоминает, что в партизанском отряде они получали из-за фронта оружие и боеприпасы – все это сбрасывалось на парашютах, все это было сложно. Однажды в мешках с боеприпасами обнаружили книжку – перевод с английского «Его газами» сына Черчилля. У Черчилля была возможность маневрировать за счет того, что основной удар был на Москву. Сын Черчилля пишет, что когда входил в кабинет Сталин, его как черт ставил на ноги - он вставал, давал себе слово, что будет продолжать сидеть, но все равно вставал. Сталин был сильным человеком, если бы не было Сталина и Жукова, исход войны был бы другим., война была бы проиграна с еще большими жертвами.» Вместе с тем, история с этой книгой очень интересная, поскольку книгу «Его глазами» написал сын Рузвельта, Роосевелт, Еллиотт. Ас Хе Саw Ит, Греенwоод Пресс, 1946, а авторство фразы про «вставание» подвергается большому сомнению. Ни у одного из детей Черчилля такой книги нет…Награжден орденами Красного Знамени (1943 г.), Великой Отечественной войны (1943 г.), медалями «Партизану Великой Отечественной войны» И и ИИ степени (1943 г., 1944 г.), «За победу над Германией» (1945 г.),
После войны снова сел за парту. Продолжил учебу. Четыре класса (с 7 по 10 класс) прошел за 2 года, занимался летом, экзамены сдавал осенью. Школу окончил с золотой медалью.

Здравствуйте, уважаемая Марина Николаевна!
СПАСИБО Вам за замечательный рассказ!!!
Вы не будете возражать, если я перенесу его в тему Генеалогический форум ВГД » 2-ая Мировая война 1939-1945 гг. » Воспоминания о войнах 1939-1945 г.г. » СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ... ОНИ МОГЛИ БЫ СЛОЖИТЬСЯ ПО ИНОМУ, НЕ БУДЬ ВОЙНЫ... Рассказы, КОТОРЫЕ ПИШЕТЕ ВЫ. https://forum.vgd.ru/104/18370/ ?
С уважением, Ella

партизанские отряды