Имена и фамилии финнов

Решила открыть отдельную тему, т.к. пока не определилась, куда поместить данные фамилии. Валентина, если Вы сочтете нужным перенести эту тему в другую – я не буду против.
В данный момент я читаю книгу, которая называется «Оставшиеся без родины. История кольских норвежцев», автор Мортен Йентофт. Немного о книге
«Документальная повесть о судьбе норвежцев-колонистов, заброшенных судьбой в Россию и переживших затем вместе с русскими, финнами, саамами тяжелые годы революции и войны. Эта книга в силу своей достоверности будет дополнительным источником для объективной оценки взаимоотношений России и Норвегии в XIX и ХХ веках. <…> »Наряду с норвежскими фамилиями в книге упоминаются и финские имена. Вдруг кто-нибудь разыскивает людей с такими фамилиями.
Хочу сказать, что речь в книге идет в основном о поселке Цып-Наволок, полуостров Рыбачий.
И так, я буду по мере прочтения книга (специально ради этого начала читать книгу заново, чтобы ничего не пропустить) выписывать встречающиеся мне финские фамилии.

Natalka
я ахнула, когда прочла!
Вот это подарочек.!!!
Вот это вы-со-та, по-сту-пок! )))
Все суомалайнены это оценят.
Спасибо, пальён киитоксья!
Наталья, Вы не просто добрый человек,
Вы - солнечный человек, ауринкойнен ихменен!!!
(Алюра, скажи, плиз, так ли называют
солнечного человека по-фински?).
Наташа, знаю, что Ауринко - солнце,
Ихменен - человек... ну, ты меня понимаешь?!!! ))

Я подумала, что выкладывать только фамилии - это будет скучно и не интересно, поэтому иногда буду публиковать небольшие выдержки из книги.

Норвежские колонисты, как и финские переселенцы, были лютеранами. Приглашение царского правительства осваивать берега Ледовитого океана неожиданно привело к тому, что Россия получила не православное, а лютеранское большинство не только в пограничных с Норвегией районах, но даже и на побережье Кольского залива. Хоть Россия не всегда одинаково терпимо относилась к «иноверцам», в данном случае не чинилось больших препятствий тому, чтоб норвежцы и финны могли спокойно исповедовать свою религию. Уже в 1870 году Сенат в Санкт-Петербурге дал разрешение на сбор денег в церквях Финляндии на строительство в Ура-Губе лютеранской часовни для колонистов. Но такой оборот дел понравился не всем, и спустя 20 лет архангельский губернатор обвинил лютеранских священников в миссионерской деятельности среди русских православных на Кольском полуострове. Российский Сенат отправил 29 января 1890 года предписание лютеранскому архиепископу в Куопио, который и направлял лютеранских священников на берега Ледовитого океана, положить конец такой деятельности. Но это не возымело действия, и на рубеже веков в Александровск, ныне—город Полярный, что на западной стороне Кольского залива, был направлен на по¬стоянную службу финский лютеранский священник.
Когда-то в Цып-Наволоке была маленькая православная церковь, вернее часовня, которую поставили для русских рыбаков, что весной и летом приходили в Баренцево море на сезонный лов. Но промысел сошел на нет, а вместе с этим пришла в упадок и часовня. Поэтому когда здесь выросла норвежская колония, ею уже никто не пользовался. Со временем норвежские и финские лютеране построили на Кольской земле несколько молельных домов, а в столице уезда - Александровске была открыта лютеранская кирха. Новый финский священник Андерс Густав Вуотила, служивший в Александровске, по несколько раз в год приезжал в Цып-Наволок. Именно во времена Вуотилы в поселке силами добровольцев была построена «кирха» для того, чтобы он мог совершать богослужения и следить за тем, чтобы дети были крещены в «правильной» вере. Может быть, тогда царские чиновники там, в далеком Петербурге, сочли, что пусть уж лучше норвежцы и финны получат священника, которые живет в России, чем будут отправляться через море в соседнюю Норвегию для удовлетворения своих религиозных нужд. Как бы то ни было Андерс Вуотила в начале века был частым гостем семьи Бергеров (норвежская семья. прим. мое) и других колонистов Цып-Наволока еще и потому, что он, как и многие другие образованные люди в Финляндии того времени, бегло говорил и по-шведски. Вуотила и его жена Хильма с двумя сыновьями жили в большом доме в Александровске. Этот дом, как и маленькая кирха, был естественно всегда открыт для норвежцев, когда они бывали проездом в новой «столице» Кольского края — Александровске.

Из народного календаря 1910г Ингерманландия и Петербург
Учителя в сельских финских школах
М.Ролкки М.Руотси И.Хайми И.Парккинен П.Хуттер Л.Ювалайнен Келкка Тойвонен

В каждой деревне была добровольная пожарная команда
ответственные за них
М.Ронгонен д.Янино М.Яскеляйнен д.Старая М.Кенинги д.Разметелево

Но что же с проблематичным Западным Мурманом? По инициативе того же Сосновского была создана межминистерская комиссия, которая и должна была продвигать предложение о прекращении дальнейшей норвежско-финской колонизации этого района.
К делу укрепления российского суверенитета была привлечена и русская православная церковь. Трифоно-Печенгский монастырь более, чем через триста лет после своего основания, по-прежнему оставался форпостом, оплотом русского влияния в этом пограничном районе, где большинство населения составляли финны и норвежцы. Чтобы остановить финскую и норвежскую экспансию в этом районе, настоятель монастыря архимандрит Ионафан предложил осуществить проект колонизации русскими района вдоль реки Паз. Признаков того, что этому деятельному монаху удалось привлечь в долину Пасвик большое количество новых поселенцев, очень мало. Лишь после Второй мировой войны, во время строительства никеледобывающих предприятий, присутствие русских в этих местах стало впервые заметным.
Но в то же время были в России и такие силы, которые предупреждали о негативных последствиях националистической политики по отношению к «иностранцем» в Кольском крае. В газете «Русская молва» один из авторов писал: «Маловероятно, что такое предложение приведет к росту благосостояния на побережье Мурмана. Иностранные колонисты стоят в культурном плане выше, чем остальное население. Те небольшие улучшения, что появились в методах лова, были введены этими иностранцами. Лишь 14 из 44 рыболовных судов, которые были куплены за последнее время рыболовецкими артелями, были русскими. Остальные приобретались норвежцами или финнами». Поэтому автор публикации рекомендовал, наоборот, использовать культурное достижения иностранцев, и считал точку зрения российского правительства ограниченной.
Но такого рода аргументы мало помогали, чиновники и политики в Санкт-Петербурге были настроены далеко не в пользу колонистов. 25 июля 1911 года предложение об «усилении русских элементов среди населения побережья Мурмана» было одобрено Советом Министров.
Страх, что побережье Мурмана может оказаться в руках норвежцев, кажется сейчас преувеличенным и отчасти смехотворным. В статистических данных, которые И.В. Сосновский использовал как козырь, понятие «инородец» относилось в том числе и к царским подданным в Финляндии, а ведь число норвежцев, вопреки всему, никогда не превышало двух-трех сотен.
Согласно переписи населения, в конце XIX века их было всего 220 человек. Таким образом, норвежцы составляли два-три процента от всех жителей Кольского полуострова. В Западном Мурмане процент норвежцев был выше, но самую большую группу иностранцев всегда составляли финны. В 1903 году в Россию приехало еще две норвежские семьи колонистов, всего четыре человека, а годом позже – ни одного. Одновременно с этим кто-то покидал Россию, так что максимальное число норвежских колонистов, проживающих на Кольском полуострове, никогда не превышало 250 человек. Золотое время колонизации пришлось на начало восьмидесятых годов XIX века. Можно сказать, что именно тогда волна энтузиазма по отношению к массовому переселению в Россию достигла рыбацких поселков в Восточном Финмарке. Позднее речь шла, похоже, лишь о том, чтобы те из колонистов, кто уже приехал, закрепились на этой земле. И большинству из них это удалось.
Норвежская дипломатическая миссия в Санкт-Петербурге обратила внимание на российские дебаты о колонистах побережья Мурмана, и чиновники из Министерства иностранных дел в Кристиании (Отметив в 1924 году 300-летие название Кристиания, или Христиания, столица Норвегии с 1 января 1925 года сменила свое имя на старое название - Осло) весьма удивились самому факто существования норвежцев, когда-то забредших на восток и осевших на бесплодных берегах Ледовитого океана. Министерство обратилось к тогдашнему губернатору Финмарка «амтманну» Андреасу Урби с просьбой составить список норвежских колонистов. Губернатор в свою очередь обратился за помощью к двум торговым людям: Акселю Бродткопу и Адольфу Ульсену, у которых за плечами был опыт деятельности на Северо-Западе России в течении не одного десятка лет.
В сообщении, отправленном в министерство, норвежские колонисты были охарактеризованы людьми дельными, в первую очередь благодаря своему промысловому опыту. «В этом они намного превосходят русских, - писал губернатор. – Они не отягощены налогами, ни другими поборами». Бродткорп считал, что колонисты научились полагаться только на самих себя, и живется им лучше, чем населению Финмарка в среднем . Ульсену и Бродкорпу казалось также, что межнациональные отношения там складываются хорошо, без каких-либо серьезных разногласий. Сами русские, как указывал Бродткорп, не очень хорошие рыбаки, он так же упоминает, что к выгоде норвежских колонистов на русском рынке сложились достаточно высокие цены на рыбу. Бродткорп не верил, что попытки русских дать привилегии «своим» увенчаются успехом.




Продолжение следует...