Койсуг село Ростовской области

Клубника растет под Ростовом.
БАТАЙСК, 7. (Корр. «Молота»). Осенью прошлого года рейсовый самолет «ЛИ-2», прилетевший из Сталинграда в Ростов, доставил необычный груз. В 7 тюках были тщательно упакованы десятки тысяч кустиков высококачественной клубники. На следующий день эти кустики были высажены на плантациях опорного пункта «Главконсерва», организованного на базе Батайского овощного совхоза. Заведующий пунктом, старший научный сотрудник Иван Гаврилович Богатский решил провести опыты выращивания клубники в открытой донской степи. Они блестяще удались. Клубника, посаженная в районе Койсуга, на площади около одного гектара, прекрасно перенесла зиму с ее тридцатиградусными морозами и сейчас дала первый урожай. Одновременно получено около 150 тысяч кустиков клубники для дальнейшего размножения ее в Ростовской области. Работа тов. Богатского приобретает большое значение. Теперь любой колхоз или совхоз нашей области сможет иметь собственные плантации клубники, один гектар которой дает до 10 тонн плодов в сезон. Причем плодоношение продолжается свыше месяца. Кроме того, новую сырьевую базу получат консервные заводы Дона для массового выпуска высококачественных варений и компотов из клубники. Сейчас опорный пункт «Главконсерва», руководимый тов. Богатским, приступает к работам по акклиматизации и размножению на Дону новых сортов черной смородины и малины. Ведутся также опыты по широкому выращиванию в Ростовской области новых сортов зеленого горошка, фасоли, томатов, огурцов, баклажан и перца, специально предназначенных для консервирования.
«Молот». 1947. 8 июня. № 112.

В теме на странице 8 есть описание этой истории но очень сжатое Буду выкладывать подробнее.


Как атаман Платов хотел койсужан казаками сделать

Материал взят с сайта газеты "Кагальницкие вести"

В архивах казачьей войсковой канцелярии имеется небольшая папка с документами под названием «О селениях Койсугском и Батайском. 1803 г.» (ГАРО, ф. 341, оп. 1, д. 300). На папке гриф: «Хранить всегда». Меня заинтересовал вопрос: какое отношение казачья канцелярия могла иметь в 1803 году к Батайску и Койсугу? Ведь жители этих селений в то время состояли совсем в другом ведомстве, а именно числились государственными крестьянами, административно подчинялись Екатеринославской губернии, а с казаками их связывало только территориальное соседство. Любопытство вызывал еще и тот факт, что в материалах папки фигурировало имя известнейшего казачьего атамана – Матвея Ивановича Платова, основателя города Новочеркасска, участника Суворовских походов, героя Отечественной войны 1812 года! Оказалось, что в папке хранится переписка Платова со своей канцелярией и самой войсковой канцелярии с руководством Екатеринославской губернии и с Правительствующим Сенатом – десятки документов, причем среди них и черновики, обрывки каких-то писем… Речь здесь шла о том, чтобы жителей Батайска и Койсуга перевести из крестьян в казачье сословие. По мере изучения этих материалов, их «расшифровки» и систематизации все ярче вырисовывалась интересная и, я бы сказал, даже занимательная история с неудавшейся попыткой «оказачить» койсужан. О том, у кого возникла эта идея, как ее пытались осуществить и что из этого вышло, речь и пойдет ниже. Для нас, с позиций современности, это представляет прежде всего исторический интерес. Однако на фоне переживаемых нами реформ, получивших название «широких демократических преобразований», описываемый случай можно рассматривать и как весьма поучительный, поскольку он свидетельствует о том, как в условиях самодержавно-крепостнического строя все же, не рассуждая о демократии, сочли вполне естественным и благоразумным учесть мнение простых людей.

Полюбовное соглашение, или рождение указа

История появления данного указа такова.

Идея о присоединении Батайска и Койсуга к войску Донскому в конце XVIII века исходила от казачьего правительства, а очень активным ее приверженцем был упомянутый войсковой атаман – «генерал-лейтенант и кавалер» Матвей Иванович Платов. Однако эта идея, как мы увидим ниже, натолкнулась на противодействие со стороны местного дворянства, имевшего серьезное влияние в высших сферах власти. К тому же надо отметить, что в лице дворян Павел I на тот момент успел получить оппозицию: помещики не любили царя, давшего «поблажки» крестьянам (Павел I урезал права дворян, уменьшив обязательный труд крепостных на барина до трех дней в неделю вместо прежних шести)…

Появлению указа сопутствовали определенные обстоятельства, которые имели свои давние исторические корни и проистекали из отношений царского правительства с казачеством. Казачество, особенно донское, как известно, не раз выступало очагом возмущений – вспомним хотя бы бунты Степана Разина, Кондрата Булавина, на Яике – Емельяна Пугачева. Петр I жестоко расправился с восстанием Булавина. Запорожскую Сечь, поддержавшую Булавина, Петр вообще разогнал, а у донских казаков он отобрал много земли и разрушил множество казачьих городков. Кроме того, Петр I ввел обязательную службу казаков в регулярных войсках… А при Екатерине II донские казаки заслужили благосклонность императрицы тем, что участвовали в подавлении восстания Пугачева и даже поймали самого Емельку. Донские казаки также приняли участие в последнем разгроме возродившейся в 30-е годы Запорожской Сечи в 1776 году. Атаман Иловайский был в весьма близких отношениях с князем Г.А. Потемкиным. Все это создавало предпосылки для «нормализации» отношений у донских казаков с царским правительством, в частности, они лелеяли надежду вернуть себе отобранные Петром I земли. И действительно, царица в 1786 году утвердила (или, как тогда говорили, конфирмовала) новую карту казачьих земель, составленную по ее поручению под руководством князя Потемкина. Однако эта карта не была обнародована до 1793 года, и за это время некоторые «казачьи» (по карте) земли были отведены во владение помещикам. Размежевание началось в середине 90-х годов, когда была создана комиссия по размежеванию и уточнению границ между войском Донским и соседними губерниями. Само размежевание – работа сложная, растянувшаяся на многие годы (если не ошибаюсь, более чем на двадцать лет), и рассматриваемый здесь нами случай – один из эпизодов этой кропотливой и трудной работы. И хотя Павел I стремился отвергнуть все, что исходило от его матери Екатерины II, в вопросе об отношении к казачеству это явно не проявилось, по крайней мере, мы видим, что он пытался удовлетворить просьбу атамана Платова.

Аргументы казачьего руководства в пользу присоединения Батайска и Койсуга к войску Донскому сводились к следующему:

1. Земли этих селений слишком далеко вдаются во владения донских казаков, то есть хорошо было бы «выровнять» границы казачьих земель с Екатеринославской губернией.

2. Селение Батайское вроде бы ранее было казачьим.

3. Жители Батайска якобы обращались к Платову с просьбой перевести их в казаки.

Действительно, возникновение Батайска как русского поселения связано с тем, что в 1769 году в ходе русско-турецкой войны, когда русские войска пошли на осаду Азова, казаки напали на татарское становище Батай, захватили его и создали слободу Батайскую. Известно также, что казаки не очень стремились после той войны заселять земли между Доном и Кубанью, а несколько казачьих полков, которым Екатерина II предписала переселиться на Кубань, даже взбунтовались (случилось это еще в 1792 году – «есауловский бунт», т.е. бунт казаков станицы Есауловской). Возможно, этими обстоятельствами и объясняется, что Батайск не закрепился за казаками. Койсуг же вообще никогда до этого не был казачьим. Почему же тогда Платову захотелось присоединить эти селения к войску Донскому?

Когда на рубеже XVIII–XIX веков шло упомянутое выше уточнение границ войска Донского, на правобережье Дона часть казачьих земель отошла к Екатеринославской губернии, часть была отдана переселившимся сюда из Крыма армянам, а взамен казакам отводилось равное количество земли за Доном. Но проблема состояла в том, что часть этих земель уже была заселена.

В созданную в1795 году специальную комиссию по размежеванию вошли депутаты от войска и от Екатеринославской губернии. Возглавлял эту комиссию специально присланный комиссар генерал-лейтенант Бердяев. В качестве основного документа для размежевания служила та самая «Высочайше конфирмованная карта», то есть карта, утвержденная Екатериной II в 1786 году.

Съехавшись в условленное место, депутаты – члены комиссии – приступили для начала к выработке тех принципов, которых они должны будут придерживаться в своей работе. Было принято одно очень важное условие: если на отводимых по карте войску землях окажется какое-либо селение, то его оставлять за губернией как ей принадлежащее, а казакам отводить в другом месте такое же количество земли, но без поселений. Здесь же было особо оговорено, что это условие не распространяется на Батайск и Койсуг, которые должны оставаться неприкосновенными, в нынешнем их состоянии, поскольку, как выяснилось, взамен их казаки уже получили землю ранее. Правда, в соглашении не уточняется, какие именно земли казаки получили, но важно, что этот пункт казаками не опровергается, значит, все понимают, о чем идет речь.

Данное полюбовное соглашение более или менее успешно соблюдалось, пока Бердяева не назначили Екатеринославским губернатором. С уходом Бердяева из комиссии в ней обострились противоречия, амбиции стали брать верх, и об оговоренных принципах начали забывать. Казаки отказались от принятого ранее соглашения о Батайске и Койсуге и стали требовать от губернатора Бердяева, чтобы все спорные земли, а к таковым они отнесли и батайские и койсугские, были отданы войску.

Бердяев, отклоняя требования казаков, напоминал войсковому правительству: «...Сии селения переведены на нынешнее их место по просьбе самого же того правительства (т.е. казачьего. – В.Л.), как о том явствует по делам, прежнюю их землю, на которой они были поселены, получило войско...». И далее подчеркнул, что по принятому прежде «полюбовному условию оные селения со всею принадлежащею им землею отмежеваны формально в губернию, в которой и прежде состояли».

Тогда, видя непреклонность Бердяева, казачье правительство в 1799 году обратилось в Правительствующий Сенат с прошением, в котором помимо прочих был включен и вопрос о Батайске и Койсуге. В частности, казаки просили «...отдать в войсковое владение также на левой стороне Дона батайскую и койсугскую землю с селянами, яко состоящую между войскового владения или в самой близости войсковых селений, а притом и по Высочайше утвержденной карте к войску принадлежащими, из коих Батайское и само причисляться к войску для произведения службы желает, о чем от онаго по команде и просьба была уже занесена».

Этот шаг казаков возымел реальные последствия: Правительствующий Сенат подготовил Павлу I доклад, в котором была изложена и просьба казаков о причислении к войску Донскому «Батайского и Койсугского селений с их землями». Павел I собственноручно на том докладе начертал: «Быть посему». Так, к вящему удовлетворению казачьего руководства, участь жителей Койсуга и Батайска, казалось, была решена...

Народ безмолствует?

Выше в одном из высказываний Платова промелькнула важная деталь – в качестве довода, свидетельствующего в пользу казаков, прозвучала реплика: «...Батайское и само причислиться к войску, для произведения службы, желает». То есть войсковое правительство, очевидно, считало возможным в развернувшейся полемике допустить элемент учета настроения поселян. Это был весьма существенный момент, на который поначалу никто внимания не обращал, поскольку дискуссия велась в чисто формальном аспекте: есть указ, и его надо, мол, исполнить, и все. И изначально сомнительная обоснованность казачьих притязаний как бы отошла на второй план. Например, почему спорные случаи по требованию казаков должны решаться однозначно – в их пользу? Или почему близость к казачьим селениям должна рассматриваться как причина для зачисления в казачество? И как тогда определить пределы казачьих притязаний? Ведь взамен присоединенных поблизости окажутся другие селения…

Ставка же на учет настроения жителей Батайска и Койсуга в сложившейся ситуации, когда Сенат дважды выступил на стороне казаков, могла бы стать решающим фактором. Так вот и возникла идея спросить мнение «трудящегося крестьянства». Ведь казачье правительство, да и, прежде всего, сам атаман Платов были убеждены в том, что их действия отвечают чаяниям жителей и Батайска, и Койсуга. Однако поступавшие в войсковую канцелярию сведения противоречили этому убеждению.

Когда весной 1803 года в Койсуге должны были встретиться депутаты от войска Донского и от губернии все по тому же вопросу о размежевании границ, туда предварительно от войсковой канцелярии был послан «квартирмистр» Дмитров для выяснения обстановки. Дмитров доложил, что никто из екатеринославских депутатов не прибыл, и, кроме того, Дмитров привез новость: из Батайского в казаки желают вступить только 127 душ однодворцев, остальные желают остаться в прежнем звании. А вот жители Койсуга вроде бы все до единого не хотят в казаки и даже подали в Ростовский нижний земский суд просьбу оставить их в крестьянах.

Вскоре из губернии пришло сообщение, подтверждающее показания Дмитрова: «По содержанию учиненного Ростовским нижним земским судом... изыскания... открылось, что кроме 127 душ однодворцев, жительствующих в селении Батайском, никто более из поселян того селения и другого... Койсугского отчисленными быть в сие войско не желают и никому на то согласия не давали, но намерены пробыть навсегда в таперешнем своем желании и положении». Таким образом, и земский суд, и губернское правление благосклонно отнеслись к просьбе жителей Койсуга – по сути, просьбе о том, чтобы им позволено было не выполнять указ царя и решение Сената!..

Казаки в Койсуге

Этот случай в документах освещен с двух позиций – с точки зрения жителей Койсуга и с позиции казаков, в частности подполковника Шамшева и членов его команды, прибывших под Койсуг для участия в размежевании. Но независимо от позиции тех и других это происшествие однозначно свидетельствует о том, сколь «горячим» было стремление койсужан записаться в казаки.

Двадцать восьмого мая 1803 года в Ростовский нижний земский суд поступила жалоба от койсугской сборной избы, в которой, по изложению, приведенному в письме войсковой канцелярии к своему атаману, сообщалось следующее: «27 числа майя четыре человека, приехав верховыми лошадьми в селепне Койсугское, шатались по оному, и, не объявляя на вопрос сельского выборного, кто оне таковы, ругались, как им вздумалось, сказывая, что спрашивать их никому никакого дела нет, ибо де селение Койсуг не койсугская, а войска Донского земля, будучи же призваны усильным образом с лошадьми, на вопрос оной избы показали себя войска Донского казаками станицы Дурновской Иван Филимонов, Черкасской Иван Глинский, Верхне-Рыковской Михайло Чурб и [четвертый] – по примечанию татарской породы – кой не показал имени своего и прозвания, с одной азартности, и что оне отлучились с команды, собирающейся по повелению канцелярии, расположенной того майя 26-го числа без ведома оной избы на даче (здесь – на земле. – В.Л.), селению Койсугскому принадлежащей в урочище Скопиного городка» [2].

Казаки показали, что прислали их для участия в размежевании неизвестных им земель и что должны прибыть туда депутаты подполковник Шамшев [3] и майор Робинин. Из них Филимонов якобы говорил, что как только соберется вся их команда, то весь имеющийся у поселян скот и людей в Койсуге и на хуторах сгонят прочь, а койсугская земля останется под войском. Кроме того, в избу пришли два койсугских пастуха, рассказавших, что на толочном месте, когда они пасли скот, казаки стали требовать, чтобы те согнали скот в другое место и еще не пользовались бы здесь водопоем, иначе, сказали, «закатают плетьми». «Чрез которое обстоятельство, – писано в жалобе, – и чувствуют себе селения Койсугского поселяне немалую насилием обиду».

Для разбора на месте в Койсуг прибыл судебный стряпчий Золотарев, которому удалось без труда найти подполковника Шамшева на тех же развалинах крепости Скопина. Узнав о жалобе, Шамшев сказал, что она написана «без всякого вида справедливости и предмет их (поселян. – В.Л.) суждений к какому-либо притеснению неуместен и нимало не относится к общему заключению, ибо разговор казака с каким ни есть поселянином, как и между простолюдинами бывает, от собственных выдумок и не подлежит роду жалобы». Разговоры об угрозах поселянам со стороны казаков Шамшев отнес к выдумкам и уверил Золотарева, что ничего такого не было, поскольку он, Шамшев, каждый день встречается с выборным от Койсуга и что тот ничего об этом не говорит. А если бы казаки и позволили себе что-либо подобное, то с них он, Шамшев, строго взыскал бы. Больше того, Шамшев считает, что именно казакам нанесена обида. Их, четверых, послали в селение за пшеном и салом, и когда они приехали к лавке, к ним подошел сельский писарь Феденко и стал спрашивать, кто они такие, и требовал документы, которых у казаков, естественно, не было. Тогда Феденко позвал десятников, которые отобрали у казаков лошадей. При этом тот, что был «по примечанию татарской породы» – а он оказался казаком станицы Татарской Курманом Алеичем, – не давал своей лошади, тогда Феденко сильно «ударил ево в щоку». Казаков отвели в сборную избу и продержали под арестом целый день, а потом отпустили. Никаких угроз по отношению к поселянам эти казаки себе якобы не позволяли.

Из этого случая, пожалуй, можно сделать заключение, что отношение жителей Койсуга к казакам было далеким от того, каким оно представлялось атаману, и рассчитывать на то, что они горят желанием перечислиться в войско Донское, в действительности Платов вряд ли мог.