Митрофан-Дикост (Троицко-Печорский район Коми АССР) : ВГД

На сайте ВГД собираются люди, увлеченные генеалогией, историей, геральдикой и т.д. Здесь вы найдете собеседников, экспертов, умелых помощников в поисках предков и родственников. Вам подскажут где искать документы о павших в боях и пропавших без вести, в какой архив обратиться при исследовании родословной своей семьи, помогут определить по старой фотографии принадлежность к воинским частям, ведомствам и чину. ВГД - поиск людей в прошлом, настоящем и будущем!

Лев Алекса́ндрович Зи́льбер
(1894—1966) — советский иммунолог и вирусолог, создатель советской школы медицинской вирусологии. Лауреат Сталинской премии.

Исследователь и открыватель заболевания клещевой энцефалит. Один из создателей теории вирусной природы рака

Жизнь Льва Александровича Зильбера (1894–1966) охватила, безусловно, самый трагический период истории России и СССР, включивший события русско-японской войны, революции 1905 г., двух революций 1917 г., двух мировых и Гражданской войн, сталинского террора 30–50-х годов, ГУЛАГа, сессию ВАСХНИЛ (1948), Павловскую сессию (1950), «дело врачей» (1952), разгул антисемитизма, борьбу с космополитизмом. Только два коротких периода его жизни можно считать относительно спокойными: до 1917-го и после 1953 г., а между этими датами было семь с половиной лет тюрем и лагерей.

Трагическая и счастливая жизнь Зильбера началась в позапрошлом веке в семье военного капельмейстера. Мать его, Хана Гиршевна (Анна Григорьевна) Дессон, была прекрасным музыкантом, поэтому в доме всегда царила музыка, стихи, ставились домашние спектакли. Младший брат — Вениамин Каверин, автор «Двух капитанов», одной из любимых книг молодежи, прекрасного романа «Открытая книга», где прообразом героини — Тани Власенковой была жена Л. Зильбера — создатель отечественного пенициллина З.В. Ермольева, а сам Л. Зильбер, ученый-вирусолог, — Мити Львова. Одна из сестер Левы, Лея, вышла замуж за его друга и одноклассника Ю. Тынянова, автора прекрасных книг, которыми мы зачитывались: «Кюхля», «Смерть Вазир-Мухтара», «Подпоручик Киже»; другая, Мира, — за создателя и первого директора Народного дома им. А.С. Пушкина И.М. Руммеля.

В Леве родители видели будущего великого музыканта, а основания для этого были — он прекрасно играл на скрипке.

Но судьба распорядилась по-другому. Окончив в 1912 г. с серебряной медалью Псковскую губернскую гимназию, Л. Зильбер поступает на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета. В 1915 г. переводится на медицинский факультет Московского университета, получив разрешение одновременно посещать занятия на естественном отделении. Для того чтобы заработать на жизнь, ему приходилось трудиться в сыпнотифозном отделении одной из больниц города; был Лев и «нянькой» у душевнобольного старика, скрипачом в московских ресторанах. В годы Первой мировой войны Зильбер ушел на фронт, а вернувшись, продолжил обучение в университете. В 1917 г. получил диплом врача, в 1919-м — кандидата естественных наук. Во время Гражданской войны служил врачом в Красной армии, был в плену у белогвардейцев и чудом избежал смерти — ведь был не только красным, но и «жидом». Спас его бывший однокурсник — главный врач госпиталя белых. Тогда же перенес тяжелую форму сыпного тифа. Но даже находясь в таких условиях, попытался создать вакцину против сыпняка.

С 1921 г. работал в институте микробиологии Наркомздрава в Москве.
Участвовал в подавлении вспышки чумы в Нагорном Карабахе в 1930 году[2].
Руководил дальневосточной экспедицией Наркомздрава СССР 1937года по изучению неизвестного инфекционного заболевания центральной нервной системы. В ходе работы экспедиции была выяснена природа заболевания — клещевого энцефалита — и предложены методы борьбы с ним.

Сразу по возвращении был арестован по доносу о попытке заражения Москвы энцефалитом по городскому водопроводу и медленной разработке лекарства для лечения болезни. Находясь в заключении (1937—1939, 1940—1944), Зильбер часть срока отбывал в лагерях на Печоре, где в условиях тундры из ягеля получил дрожжевой препарат против пеллагры и спас жизнь сотням заключённых, погибавших от полного авитаминоза. Получено авторское свидетельство на изобретение. Свидетельство было записано на имя "НКВД".

С 1939 г. — заведующий отделом вирусологии в институте эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи АМН СССР.

Отвечал отказом на неоднократные предложения работать над бактериологическим оружием. Вспомнив об умении Зильбера получать спирт из ягеля, начальство направило его в химическую шарашку. Там Л. А. Зильбер начал свои исследования рака. За махорку заключённые ловят Зильберу мышей и крыс для экспериментов. В ходе исследований формулирует новую концепцию происхождения опухолей. В своем первоначальном виде (1944—1945) она базировалась на двух основных положениях: опухоли имеют вирусное происхождение, но вирус выполняет лишь инициирующие функции в опухолевой прогрессии.

В марте 1944 г., накануне 50-летия Зильбера, его освободили из мест заключения. Причиной тому, по-видимому, стало письмо о невиновности учёного, направленное Сталину и подписанное Главным хирургом Красной Армии Н. Н. Бурденко, вице-президентом АН СССР Л. А. Орбели, писателем В. А. Кавериным (младшим братом Зильбера), биохимиком В. А. Энгельгардтом и З. В. Ермольевой (создательницей отечественного пенициллина и бывшей женой Зильбера), которая приложила гигантские усилия к тому, чтобы письмо достигло высоких кабинетов. Первое, что делает Лев Александрович, выйдя из тюрьмы, — публикует свою научную концепцию в газете «Известия».

В 1945 г. Зильбера избирают действительным членом только что созданной Академии медицинских наук, он становится научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и возглавляет отдел вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи, где и работал все последующие годы. Сталин, узнав о таких злоключениях этого выдающегося человека, извинился перед ним за несправедливость жизни и собственноручно вручил ему Сталинскую премию - высшую награду для учёных того времени.

Лев Александрович Зильбер - автор научного открытия "Новые свойства патогенности опухолеродных вирусов", которое занесено в Государственный реестр открытий СССР под № 53 с приоритетом от 27 мая 1957 г.[3]

В 1967 г. за открытие патогенности вируса куриной саркомы Рауса для других классов животных Л. А. Зильберу посмертно присуждена Государственная премия СССР (совместно с Г. Я. Свет-Молдавским).

В фундаментальной науке нужно быть или первым или никаким.
— Лев Зильбер

Рабочее кресло. Печора, Санитарно-эпидемиологическая станция Северной железной дороги. 1943–1944. Изготовлено для Л.А.Зильбера. Лев Александрович Зильбер (1884–1966), микробиолог и эпидемиолог, академик АМН с 1945. Дважды в заключении (1937–1939, 1940–1944)

http://www.ostashkov.ru/foto/free/DEB11F97/
Жизнь, чтобы жить…
Е.И. Юлиш, Донецкий национальный медицинский университет им. М. Горького

В начале тридцатых годов этот молодой, но уже известный ученый назначается директором Бакинского института микробиологии, но проработал он в этом качестве недолго. В Нагорном Карабахе развилась эпидемия чумы, возникла опасность распространения инфекции. Санэпидотряду, возглавляемому Л.А. Зильбером, удалось быстро локализовать инфекцию. Согласно версии НКВД, эпидемия была делом рук вражеских диверсантов, которые доставали трупы умерших от чумы и распространяли части их тел по территории республики. Когда члены экспедиции осмотрели могилы умерших, казалось бы, предположение о диверсии подтвердилось: в некоторых могилах были обнаружены тела с отрезанными головами, без сердца и печени. Началось следствие…

Как оказалось, причиной быстрого распространения болезни был дикий древний обычай горцев. «Если умирают один за другим члены одной семьи, это значит, что первый умерший жив и тянет всех к себе в могилу. Надо привести на могилу коня и дать ему овса. Если он поест над могилой, значит, в могиле живой — его надо убить, голову отрезать, взять сердце, печенку, нарезать кусочками и дать съесть всем членам семьи».

То есть никакой диверсии не было, но именно в диверсии обвинили… Зильбера по его возвращении в Баку. Дескать, из экспедиции он привез с собой бактерии чумы с целью заразить население Азербайджана. Тогда, не подписав ни одного обвинения, Зильбер пробыл в заключении четыре месяца. Его спасло заступничество Максима Горького. К знаменитому писателю с письмом обратился его литературный крестник, младший брат Льва Зильбера писатель Вениамин Каверин. Позже Каверин описал это в романе «Открытая книга» — доктор Андрей Львов не кто иной, как Л.А. Зильбе
далее http://novosti.mif-ua.com/archive/issue-10904/article-10933/

Крупорушка. 1920-е – 1950-е. Вывезена спецпереселенцами при раскулачивании из Вологодской области в АО Коми (Зырян)
Музей "Покаяние" (филиал МУ "Печорский историко-краеведческий музей")

Крупорушка - мельничный постав, приспособленный для приготовления крупы.

Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Санаторий особого режима

Группа врачей Печорской железнодорожной больницы. В центре - Г.М.Данишевский. 1951 год.

Один из НИБа

В городе Печоре сохранился район, который горожане продолжают называть НИБ. Хотя уже мало кто знает, как расшифровывается эта аббревиатура. Но старожилы еще помнят, что здесь в 40-е годы располагалась научно-исследовательская база САНО Печорстроя, где впервые в советской медицине проводилось комплексное изучение проблем медицины на Крайнем Севере.

Об организаторе и руководителе НИБ Григории Михайловиче Данишевском какое-то время, еще до его прибытия в Печору, представляя его, писали: «Член коммунистической партии с 1920 года, крупный ученый, организатор науки, первый заместитель начглавсанупра Украины...» Но затем на долгие годы его имя практически не упоминалось в медицинской литературе и прессе. Были «вымараны» и другие факты биографии. Например, то, что начинал он врачебную деятельность на полях сражений Первой мировой войны. После Октябрьской революции на Украине Данишевский возглавил борьбу с самым беспощадным спутником неустроенности, голода и холода – сыпным тифом.
После Гражданской войны он создал и возглавил Центральный институт курортологии и Институт усовершенствования врачей. На 20-30-е годы пришелся и расцвет его научной деятельности, Григорий Михайлович участвовал в научных форумах в нашей стране и за рубежом. А в 1938 году энтузиаст, поборник медицинских знаний и энергичный ученый с клеймом «вредитель» очутился на Дальнем Востоке, где на себе испытал все ужасы Колымы и Магадана.
В 1941 году Данишевского привезли в Печорлаг. В Абези он «вкалывал» на общих работах, затем занимал должность врача-терапевта в лазарете на печорской пересылке, переведен в лазарет № 1. Жить, чтобы выжить... Этим принципом, очутившись в жесточайших условиях неволи, руководствовалось большинство узников и Печорлага, и всех других бесчисленных островков «архипелага ГУЛАГ». Но среди них были и те, кто боролся, проявляя чудеса изобретательности, демонстрируя образцы несломленного духа. В числе таких людей был и Данишевский.

Наука за колючей проволокой

Оказавшись на Печоре, он продолжил научные исследования. Возглавив группу врачей, вольнонаемных и заключенных, Григорий Михайлович стал изучать вопросы патологии и акклиматизации.
Надо сказать, что в середине 40-х годов, особенно в годы войны, этими вопросами озадачилось и лагерное начальство. Необходимо было выполнять планы, рабсила же стала поступать за колючую проволоку в гораздо меньших объемах. Требовалось хоть как-то поддержать тех, от кого зависело выполнение производственных норм. Тогда же в недрах лагерей стали возникать лаборатории по изучению самых часто встречающихся среди заключенных недугов – алиментарной дистрофии, цинги, пеллагры. Исследовавшие их врачи разрабатывали и актуальные методы борьбы с этими болезнями.

Так академик А.Зильбер, тоже попавший на Печору не по своей воле, изобрел из дрожжей антипеллагрин. Врач В.Чекин в Воркуте изучал причины авитаминоза, установив, что, к примеру, витамином С очень богато сырое оленье мясо. Он же свои исследования обобщил сначала в статье «Профилактика цинги на Крайнем Севере», затем в кандидатской и докторской диссертациях.
Воркутинский доктор В.Смирнов об особенностях протеканий некоторых инфекционных заболеваний в Заполярье в 1941 году рассказал со страниц журнала «Клиническая медицина». Врач Бергман изучал особенности течения на Крайнем Севере тонзиллитов. Было создано медицинское научное бюро «Воркутугля» (руководитель Т.Надеинская). Заключенные врачи, можно сказать, закладывали основу для последующих разработок по проблемам сохранения здоровья человека в экстремальных погодных и природных условиях.
Самые интенсивные и масштабные исследования в 40-е годы проводились в Печоре. Вокруг Г.Данишевского сплотился коллектив талантливых медиков: Д.Грацианский, Ю.Лакоза, Л.Шавель, А.Воронова, А.Ремпель... Трудно поверить, но начиная с 1942 года в Печоре и Абези проходили медицинские конференции, на которых врачи делились полученными результатами по исследованию самых разных болезней: пеллагры, сыпного тифа, туберкулеза, желтухи, малярии...
Наряду с сугубо медицинскими проблемами ученые-медики из НИБ много внимания уделяли изысканию местных пищевых ресурсов и витаминного сырья. К их работе были привлечены метеорологи, ботаники, химики, агрономы, благо в светлых умах по самым различным отраслям знаний недостатка в Печорлаге в это время не было. Доктор физико-математических наук, профессор А.Жвиронас проводил метеонаблюдения, ботаник М.Пряхин, агрономы Я.Панченко, И.Богомаз, И.Жук создали опытную агробиологическую станцию, химик-технолог В.Козин разработал технологию обработки лекарств из витаминного сырья, инженер-химик А.Арефьев создал проект витаминно-пищевого комбината.

Из бараков – на ВДНХ

В состав печорской научно-исследовательской базы кроме клинического, отделения медицинской климатологии и опытной ботанической станции входили также небольшой музей и научная библиотека. Из сборника «Работа НИБ за 1946-1947 годы в цифрах и фактах» можно узнать, что в клиническом отделении за год пролечилось 384 человека. Стоит обязательно сказать и о грязелечебнице, которую Данишевскому и его коллегам удалось организовать при своем детище. Ботаник Михаил Пряхин, очень энергичный человек, на двухъярусных полках в котельной умудрялся выращивать рассаду лука, чеснока, другой зелени. В сопровождении конвойного он мотался и по лагерным колоннам, обучая медперсонал, как правильно готовить хвойный напиток, контролировал его потребление.
Весь персонал этого своеобразного санатория особого назначения, включая профессора Данишевского, много сил отдавал огороду и цветоводству. С садового участка, примыкавшего к НИБ, снимали урожаи ягод. Запасы делались на всю зиму. Главное – все успехи земледелия обобщались, изучались, пропагандировались.
Родившись как медицинское учреждение, НИБ далеко вышел за его рамки. Он стал своего рода научным центром с разноплановым вектором исследований. Ученые, работавшие здесь, занимались даже проблемами геронтологии – долгожительства человека на Крайнем Севере. Очень активно пропагандировали как свои успехи, так и достижения отечественной медицины, других наук: при музее НИБ многие годы работал лекторий. Отовсюду выписывалась научная литература.

Первые итоги деятельности НИБ уже были представлены в 1946 году на выставке, организованной в Сыктывкаре Коми филиалом АН СССР. В Кировском парке к 25-летию Коми автономии была развернута выставка достижений народного хозяйства, один из павильонов представлял Печорскую научно-исследовательскую базу. Гидом здесь был освободившийся врач В.Шарка. В недрах Печорстроя в 1948 году произошло и вовсе удивительное событие: конференция лагерных врачей по проблеме акклиматизации человека на Севере. В ней приняли участие 119 делегатов из Печорстроя, Воркутлага, Ухтокомбината... Кроме вольнонаемных здесь присутствовали и репрессированные доктора. Андрей Андреевич Иванов, ведущий невропатолог крупного медицинского учреждения Москвы, непревзойденный врач-диагност, «пострадал» за жену, которая имела неосторожность выезжать за рубеж. Андор Самуилович Левингер в Коминтерне стал ближайшим сподвижником Бела Куна. Еще будучи студентом мединститута, он попал в Ухтпечлаг. Иванов и Левингер позже работали в Печорской линейной больнице.

В 1948 году на базе НИБ построили здание клинической больницы. Это повлекло реорганизацию научно-исследовательской базы. Г.М.Данишевский был назначен научным руководителем клинической больницы, в которой трудились 15 талантливых врачей. Григорию Михайловичу удалось создать творческую атмосферу, при которой коллеги во всем помогали друг другу в профессиональном совершенствовании. Позже одна из медсестер больницы М.И.Комлева вспоминала: «Академики, профессора учили, как подходить к больному, как обратиться, представиться, улыбнуться, какие слова сказать обреченному. Большое почтение было к старшим по должности. Сестры милосердия вставали, когда заходил врач. Это не муштра, не строевщина, не боязнь – именно почтение к тому, кто больше знает, умеет, к учителю, старшему».

Взлеты и утраты
Отбыв срок заключения, Г.Данишевский перешел работать в железнодорожную больницу, где развернул деятельность по созданию в Печоре современного медицинского комплекса. А с началом ликвидации системы ГУЛАГа была реорганизована и клиническая больница. Сначала ее преобразовали в отделенческую, затем – в узловую. В 1969 году корпуса НИБ закрыли, объединив их с больницей № 8. Обобщением деятельности этого уникального научного учреждения стали две монографии Данишевского «Акклиматизация человека на Крайнем Севере» и «Патологии человека и профилактика заболеваний на Севере».
Медицинские исследования Григорий Михайлович продолжил в стенах новой железнодорожной больницы, еще за ходом строительства которой он осуществлял ежедневный контроль.
В больнице, в самой комфортабельной на всем протяжении Северной железной дороги, было развернуто 200 коек пяти основных профилей, рядом располагалась поликлиника, а в напротив стоящем доме врачей до 1955 года проживал профессор Данишевский.
Принятая в эксплуатацию больница поражала просторными холлами, мебелью, изготовленной умелыми руками заключенных, обилием цветов, собственными теплицами... После начавшейся реабилитации многие врачи-исследователи покинули Печору, но научная работа в стенах больницы продолжалась вплоть до 70-х годов
.
В 1955 году в Москву возвратился и профессор Данишевский. В 1956 году его реабилитировали, он смог вернуться в большую науку, стал ответственным редактором раздела Большой советской энциклопедии, автором еще более 50 научных работ.
До конца жизни ежегодно Григорий Михайлович приезжал в Печору. 7 февраля 1971 года его северные друзья и коллеги получили весточку из Москвы от его дочери Светланы Григорьевны: «Дорогие товарищи! Григорий Михайлович не может прочесть ваше письмо и порадоваться развитию того дела, патриотом и горячим энтузиастом которого он был и оставался до последних дней. Сегодня он умер...»
Сейчас железнодорожная больница в Печоре закрыта. О деятельной работе под ее сводами осталась лишь память. Да мемориальная доска на доме, где жил Г.М.Данишевский, открытая в дни празднования 50-летия города.

Татьяна АФАНАСЬЕВА,
сотрудник историко-краеведческого музея.

С сайта газета Республика http://www.gazeta-respublika.ru/article.php/35761

Даешь железную дорогу!

Впервые о строительстве железной дороги на Севере заговорили в 1912 году, когда назрела необходимость улучшения транспортных коммуникаций в Коми и в Зауралье. Группа российских предпринимателей предложила правительству проект строительства железной дороги от села Чемашевского по реке Обь в Архангельск через Троицко-Печорск и Ухтинский нефтеприиск. Этот проект получил название Обь – Беломорской железной дороги.
Чуть позже, в 1915 году, собственный проект строительства железной дороги выдвинул известный архангелогородский художник А.Борисов. Согласно этому проекту начинавшаяся на Оби «железка» пересекала Урал, выходила в Вычегодский бассейн и через Усть-Нем, Усть-Кулом и Усть-Сысольск направлялась на Котлас. Оба проекта – Обь – Беломорской и Обь – Котласской железных дорог получили широкое освещение в российской прессе. Усть-Сысольская уездная земская управа была заинтересована в утверждении проекта, который проходил через ее родной город. Для того чтобы донести это мнение до «верхов», в Санкт-Петербург, к депутату Государственной Думы Дмитрию Попову, направилась делегация усть-сысольских земцев.
Дмитрий Яковлевич возглавил делегацию своих земляков и провел серию встреч и консультаций с высокопоставленными чиновниками Государственного Совета Российской империи и Министерства путей сообщения. Весной 1916 года проект Обь – Беломорской железной дороги был отклонен. Однако Государственный Совет отклонил и другой проект – Обь – Котласской дороги. Вместо этого американцы получили концессию на строительство Камско-Печорской железной дороги.

На I съезде Советов Усть-Сысольского уезда Попов развернул перед делегатами план «плодотворного использования природных богатств». Летом 1918 года он отправился в Москву ходатайствовать в Высшем совете народного хозяйства РСФСР о кредитах для Коми края, в частности на строительство железной дороги на Север. Попов добился приема у председателя ВСНХ А.И.Рыкова. По воспоминаниям дочери Дмитрия Яковлевича, в Москве он встречался и с Лениным. Вождь интересовался прежде всего ухтинской нефтью. Итогом встреч стало выделение Совнаркомом РСФСР кредита для Коми края в сумме 800 тысяч рублей.
полностью о судьбе Дмитрия Попова - комиссара в рясе можно прочитать
http://www.gazeta-respublika.ru/article.php/35801

Северная одиссея Михаила Ермолаева
/ Один из прототипов героя кинофильма "Семеро смелых" около десятка лет провел в Коми
http://www.gazeta-respublika.ru/article.php/35755

Схема бассейна Северной Двины

Памятный крест на месте гибели и захоронения крестьян-спецпереселенцев, сплавлявших сено через Усть-Коинские пороги в 1935. Спецпоселок Усть-Коин Коми АССР. Река Вымь. Фото 1962

Перевозка первого котла на Нижне-Омренскую ТЭЦ. Фото 1930-х

Троицко-Печорский районный историко-краеведческий музей им. А.Н.Попова

А.Ф.Топорков, начальник КВЧ лагпункта Судострой Ухтпечлага. Фото б/г

Митрофан-Дикост (Троицко-Печорский район Коми АССР)

ранее Усть-Сысольский уезд Вологодской губернии -различная информация о месте моего рождения по мере поступления