Родные места

База фамилий по приходу церкви с. Нушполы (спасибо Оксане Camy):

Беляев Голубев Гусаров Ерофеев Жаров Зернов Иванов Кобзев Козлов Королев Лебедев Логунцов Лукьянов Миронов Мохов Никоноров Новиков Обухов Песков Петров Рассказов Румянцев Самсонов
Свежов Серов Федоров Хренов Чиков

Взято отсюда: https://forum.vgd.ru/post/558/60896/p2615503.htm#pp2615503

Эта заметка была опубликована в районной газете "Заря" (дата публикации не указана, предполагаю год 1975-1977):

Нушпольский вариант

Хороши весной в Нушполах закаты. Словно в молоко, опускается солнце в облака, и в природе разливается та умиротворенность, что так располагает к хорошей, неторопливой беседе. Из домов выходят соседи, собирается на лавочке молодежь. Не могут расстаться с железной горкой, невесть откуда сюда попавшей, ребятишки. У чьей-то изгороди притулилась местная «скорая помощь» — велосипед фельдшера Каминской — Нина Ивановна делает вечерний обход больных. В такие минуты Нушполы напоминают одну большую семью.
Совсем недавно часть деревни для велосипеда весной была непроезжей. Теперь вдоль всей улицы на два километра — асфальт, тротуары. Тот, кто давно не бывал здесь, обязательно заметил бы: в последний год Нушполы как бы воспрянули духом, расправили плечи. Так бывает в доме, когда вернется из армии сын или готовятся к свадьбе. А тут вся деревня — именинница...
Уже вошли в районный обиход выражения вроде: «пример Нушпол», «нушпольский вариант»... И дело не в одних коттеджах, хотя, конечно, строительство жилья сыграло немалую роль в возрождении Нушпол. Началось все раньше, когда здесь появился новый молочный комплекс, другие хозяйственные постройки, потребовавшие большого числа рабочих рук в этом отделении совхоза «Красные всходы». Обновление производства повлекло за собой и строительство жилья, объектов соцкультбыта. Теперь таких сел и деревень в районе становится все больше: Григорово, Кошелево... Все они учитывают опыт совхоза «Красные всходы», плюсы и минусы застройки Нушпол.
В совхозе «Спутник», к примеру, не стали торопиться со строительством блочных домов. Для начала в Кошелеве были построены хозспособом дома из «испытанного» кирпича. Теперь там собираются испробовать новинку, предложенную ДСК, — арболитовые плиты, которые стоят гораздо дешевле железобетонных.
И все же, повторяем, не в одних коттеджах состоит особенность Нушпол. Со временем они должны стать образцовым сельским населенным пунктом нового типа, включающим в себя комплекс производственных и социально-бытовых построек, чтобы стать, как говорят о доме, полной чашей.
Впрочем, уже и сейчас осуществлено многое из задуманного. Каждый дом снабжен необходимыми хозяйственными постройками и достаточным количеством земли вокруг. Впервые за многие годы здесь снова появился, а лучше сказать, потребовался детский сад. Переехал в благоустроенное здание фельдшерский пункт.
Правда, проектировщики коттеджей не во всем ориентировались на русскую избу. В избе окна самой большой комнаты всегда выходили на улицу, потому что там все деревенские события происходят. А в коттеджах большая комната почему-то повернута «глазами» в огород. Не предусмотрели проектировщики форточек, без которых трудно обойтись.
Обновление — всегда творчество, поиск. Приехали в Нушлолы и новые люди. Вернулись и некоторые уроженцы деревни. Теперь что ни пара домов, то родственники. В редкую усадьбу не приезжают «городские». Кстати, горожане едут сюда и по другим причинам: и на помощь в качестве шефов, и в качестве строителей.
Только вот о чем задумываешься вместе с жителями Нушпол: почему они порой не очень внимательны к деревне? Взять такой пример. Дорожники мостили дорогу и не заметили, что ставят технику там, где был разбит парк, стали набирать силу березки, посаженные школьниками из кружка Бориса Васильевича Кошелева.
Или такая досадная вроде бы «мелочь» из общения приезжих с местными жителями. Все лето шефы пользовались библиотекой, а осенью ее заведующая Нина Федоровна Кошелева не досчиталась нескольких книг...
Чем объяснить такое пренебрежительное отношение к деревне? Ведь именно отсюда, из деревни тянутся их корни. Испокон веку за деревней держалась слава главной кормилицы Руси. Эту славу никто не отменял, но в послевоенные годы вместе с убылью сельского населения она словно бы потускнела, упала в цене. А пора бы горожанам понять, что деревня не пятое колесо в телеге.
Сельским жителям есть чем гордиться. В тех же Нушполах, например, что ни дом, то фамилия, история. Кошелевы, Бутатовы, Королевы, Каминские... Орденами и медалями отмечены.
Говорят, что когда фашисты подходили к Москве, группа партизан готовилась на болоте к встрече с врагом. Фронт до этих мест так и не дошел, но в Нушполах хорошо помнят эти отзвуки и отсветы. Словно леденящая душу метель, развеяла война по селу 90 похоронок.
Может, ненамного богаче история Нушпол истории любого другого села, но дорого то, что к ней бережно относятся местные жители. В библиотеке хранятся несколько альбомов с бесценными теперь материалами, рассказывающими о тех временах, когда Нушполы были еще колхозом. Сюда же приходят письма из воинских частей, в которых служат нынешние нушпольцы. Так вот библиотека становится своеобразным музеем.
А пока комната, отведенная под библиотеку, находится в старом здании школы — аж за указателем с названием деревни. Из 180 жителей в библиотеке записаны всего 60 человек. Правда, это не означает, что все остальные не читают, ведь не бывает дня, чтобы заведующая Нина Федоровна Кошелева не несла с работы сумку с книгами, не заходила бы в дома. Но много ли унесешь в сумке? А как же выставки, те же альбомы? Их должны видеть все, каждый должен вносить вклад в летопись деревни. Это помогает по-новому оценить перемены, происходящие на глазах...
В то время как требуют нового помещения библиотека, почта, нужен приемный пункт службы быта, уже не первый год пустуют в Нушполах два новых благоустроенных здания. Они уже не раз ремонтировались, теперь затеян новый ремонт, а домами по-хозяйски так и не распорядятся.
А взять животноводческий комплекс. Здесь давно бездействует здание санпропускника, в котором должны быть бытовки.
Да, на глазах изменились Нушполы. Но это обновление должно идти и дальше. И не только через новые постройки, но и через души людей, через отношение к своей родной деревне. Чтобы с гордостью произносились слова: «Мы из Нушпол!».

Е. ИШКОВА,
студентка факультета журналистики МГУ

Взято отсюда: https://alaz.moy.su/publ/nushpolskij_variant/2-1-0-449
Молодец студентка, хорошо написала. Читаю со слезами на глазах. Я провела в Нушполах только самые ранние годы своего детства, а чувство малой родины осталось. Так хочется, чтобы не умирала деревня, чтобы происходили в ней хорошие перемены!

Нина Ивановна Каминская трудилась на своем посту долгие годы. И обратиться к ней можно было в любое время суток. Меня-крошку к ней в коляске возили, когда заболевала. Огромное количество людей пришло проститься с Ниной Ивановной и отдать ей дань уважения, когда она покинула этот мир.

1906 год.
Крестьяне села Нушпола неоднократно заявляли управе о ветхости дома Молчановой, в котором помещается в данное время земский амбулаторный пункт и квартира фельдшера, так что невозможно топить печь ввиду того, что может возникнуть пожар, что подтверждает и сам земский фельдшер. Означенные заявления были проверены управою через члена управы М. П. Ухова и земского техника г. Дмитриева. Осмотренный дом Елизаветы Александровны Молчановой найден действительно ветхим и опасным для жилья, а потому управа полагала бы воспользоваться предложением крестьянина того же села Нушпола Свежова, отдающего свой, совершенно новый дом для сказанной надобности за сумму 200 рублей в год. В нем будет помещаться аптека и квартира фельдшера. Договор с крестьянином Свежовым заключен управою на 6 лет.
Источник: http://nasheopolie.ru/forum/in...__p__14851

Река Дубна

Река Дубна - правый приток Волги, берет начало на восточной окраине Клинско-Дмитровской возвышенности из ключей около деревни Зезевитово Владимирской области, по которой река течет в глубокой овражистой долине. При пересечении Ярославского шоссе ширина Дубны всего 10 м, на границе Московской области - 20 м при максимальной глубине 2 м и скорости течения 0,3 м/с. Вскоре Дубна принимает слева приток Кунью, на которой построена Загорская ГАЭС. У села Константиново Дубна поворачивает на север и выходит на обширную низину - Дубнинское болото. Здесь русло реки спрямлено, пойма распахана и рассечена водоотводными каналами. Приняв справа реку Сулать, протекающую через озеро Заболотское, Дубна становится достаточно широкой - 20 м - и многоводной, глубина здесь не менее 1,2 м. Ниже устья Сулати Дубна поворачивает на запад, оттесняемая Талдомской моренной грядой, и течет по широкой - до 10 км - Дубнинской низине, которую с юга ограничивает уступ Клинско-Дмитровской гряды. Низина сложена песками, под которыми лежит морена.
Возле деревни Нушполы Дубна поворачивает на юг, затем на юго-запад, и долина ее сужается. Справа река принимает речку Нушполку, слева - Шибахту, Велю, Якоть, текущие со склонов Клинско-Дмитровской гряды. После впадения Вели долина Дубны становится менее заболоченной. Пойма здесь имеет ширину не более 1 км, русло реки сопровождается высоким песчаным валом, поросшим ивняком. На пойме много стариц и сухих извилистых лощин. Река сильно извивается по пойме, меняет русло после каждого половодья. Порой во время половодья вода на пойме начинает течь навстречу течению Дубны, так как река течет здесь против наклона низины.
Долина Дубны от устья Beли, до поселка Вербилки - богатейший уголок природы.
От Вербилок Дубна поворачивает на северо-запад и течет по Верхневолжской низменности навстречу Волге. Ее ширина около 30-40 м, глубина 1,5-2 м, местами до 3 м. Река глубже врезается в окружающую равнину, берега ее становятся круче. Ширина реки ниже Вербилок 25-30 м, глубина от 1 до 3 м. Плесы с медленным течением чередуются с мелкими каменистыми перекатами. Один из таких перекатов находится у деревни Никольское, здесь же от старой мельницы остался омут с глубиной не менее 5 м. Другой протяженный перекат и остатки старой мельничной плотины находятся у деревни Глинки. После деревни Гусенки Дубна суживается до 15 м при глубине до 2,3 м. За деревней Юдино она еще 5 км течет на северо-запад, а потом поворачивает на запад, сильно петляет, то замедляя свой бег на плесах, то ускоряя на перекатах. Хорошие рыболовные места находятся на перекатах у деревень Кутачи и Стариково.
Перед слиянием с Сестрой Дубна имеет ширину 35 м, глубину 2 м и более, а после слияния достигает ширины 60 м и глубины 4 м. В Волгу Дубна впадает у поселка Ратмино.
В 50-60-х гг. Дубна была очень рыбной рекой. В ней водилось много окуня, щуки, плотвы, немало леща, линя, голавля. После распахивания Дубнинской поймы, спрямления русла, осушения Бельского болота на северном берегу реки, прорывов в реку прудов-накопителей животноводческих комплексов и возросших масштабов браконьерства рыбы в Дубне стало значительно меньше. Только весной, когда в Дубну идет рыба из Волги, возможна удачная рыбалка. Если попасть на ход рыбы, можно наловить немало плотвы, подцепить несколько подлещиков, надергать окуней, а то и зацепить щуку. Весной, в середине мая, по реке гуляет язь, а попозже на перекаты выходит голавль. К сожалению, основная часть добычи достается местным браконьерам, которые ловят идущую на нерест рыбу огромными подъемниками, установленными на «журавлях», но и приезжий рыболов при умелой ловле и удачно выбранном месте весной не остается без улова.
В.В. Федоров
(Из книги «За щукой, жерехом, лещем» / Изд. ВНИРО / Москва 1996)


Северная и северо-западная части Московской области относятся к Верхневолжской низменности. Вдоль её юго-восточной окраины, у подножья Клинско-Дмитровской гряды, прослеживается древняя долина стока ледниковых вод. Это Дубненско-Яхромская низина. Территория имеет свои ландшафтные особенности, выделяясь среди окружающей местности не только выровненным рельефом и геологическим строением, множеством болот и заболоченных лесов, определяющих режим грунтовых и поверхностных вод, а также микроклиматом, но и почвенным и растительным покровами, животным населением.
Северо-восточную часть Дубненско-Яхромской низины занимает бассейн реки Дубны, а юго-западную – бассейны её притоков Сестры и Яхромы.
К середине ХХ века в результате мелиорации и торфодобычи западная часть Дубненско-Яхромской низины превратилась в своеобразный ландшафтный комплекс, где место болот заняли залитые торфяные карьеры с богатой водной и околоводной растительностью, луга, поля, заболоченные ивняки, вторичные черноольховые и берёзово-осиновые леса.
Восточная часть низины трансформирована в меньшей степени. Сохранилась бóльшая часть Дубненского и Ольхово-Батьковского лесоболотных массивов. На месте осушенных территорий расположены сельскохозяйственные поля; некоторые из них в настоящее время вторично заболачиваются и зарастают лесом.

История преобразования болот северного Подмосковья

Первый этап мелиорации (1904-1935 гг.).

Идея осушения Дубненских болот возникла в 1904 г. в отделе земельных улучшений при Министерстве земледелия и государственных имуществ России. В 1909 г. был составлен первый проект регулирования р. Дубны, он был отправлен на доработку, а проектные изыскания вели до 1915 г.
В 1924 г. изыскания продолжил подотдел сельскохозяйственной мелиорации Московского областного земельного отдела (МОЗО), и в 1925 г. начались работы по регулированию заболоченной части р. Дубны. С Дальнего Востока в 1928 г. был переправлен единственный на всю страну плавучий шагающий экскаватор фирмы «Марион», купленный в Англии.
В 1924-1926 гг. было произведено спрямление русла и понижение уровня воды в р. Дубне на 1.5-2 м.

Прочистка русла р. Дубны в 1929 г. плавучим шагающим экскаватором «Марион» (История мелиорации, 2019):


В ноябре 1929 г. плавучий экскаватор «Марион» закончил работы по первоначальному регулированию Дубны от с. Константиново и в 1930 г. пошёл обратно с прочисткой и заходом по р. Сулать, вытекающей из оз. Заболотского. Эти работы привели к сильному падению уровня воды в озере. Один из видов-эндемиков ледникового периода – нитчатая сильноветвящаяся зелёная водоросль кладофора (Claudophora sauteri), образующая большие шары в толще воды, – полностью исчезла из озера.

Claudophora sauteri
Описание Кладофоры у М.Пришвина в повести "Журавлиная родина":
"Мы подъехали к болотистому берегу с кустами черной ольхи.
Вьюн сказал:
– Вот тут шары, поглядите.
Сняв шляпу, я заградил ею солнце, сделал тень на воде и увидел на этом теневом месте через прозрачную воду какие-то ядра на дне: совершенно как старинные ядра от пушек, они лежали одно к одному, множество с одной стороны лодки, с другой тоже, лодка тихонечко двигалась, и ядра не переставали. Было неглубоко, всего какой-нибудь метр.
Вьюн опустил туда руку и вынул засверкавшее на солнце круглое зеленое удивительное сердце Земли.
В восторге я закричал:
– Вот настоящий клад!
– Сам думал,– ответил Вьюн, выжимая воду из водоросли. Привычной рукой сделав это, он положил шар на дно, нагнулся за другим, опять выжал, повторяя при каждом доставании и выжимании:
– Ну разве не диво, сам думал, клад, сам думал..."
Источник: http://prishvin.lit-info.ru/pr...dofora.htm

Пришвин первоначально целиком и полностью был за осушение поймы Дубны, видел в этом пользу в виде появления новых сельскохозяйственных площадей. Но когда он узнал, что "шары редкостной водоросли расположены на небольшой глубине, и при спуске воды из Заболотского даже на один метр неминуемо должны погибнуть живые свидетели ледниковой эпохи", написал статью в "Известия" в защиту водоросли:
"...Ученые ботаники и геологи срочно должны явиться на место, чтобы гибель вида не была бы просто случайностью.
Возможно, что ученые даже признают настоятельную необходимость в деле охраны воды. Нам со стороны представляется, не одна водоросль Claudophora sauteri подлежит охране, а что кроме нее в Заболотском озере есть еще что-нибудь, что может быть само озеро, в свою очередь, чем-нибудь замечательно и, главное, что самый спуск его не является уже такой настоятельной необходимостью..."
М. Пришвин "Claudophora Sauteri (к делу охраны памятников природы)"

В результате регулирования р. Дубны стало возможным проводить уборку сена на всех пойменных сенокосах (13400 га), ранее из них 30% периодически заливалось в период летних паводков. Понижение уровня грунтовых вод в пойме вызвало изменение растительного покрова на прилегающей к руслу полосе шириной до 150 м – болотные растительные сообщества сменились злаково-разнотравными.
Снижение уровня воды в р. Дубне отразилось не только на пойменных угодьях, но и на всём лесоболотном массиве. Увеличилось количество сенокосов и пастбищ, улучшились грунтовые дороги, появилась возможность разрабатывать торфяные залежи в верховьях р. Нушполки и использовать лесные ресурсы, при этом по руслу р. Дубны вели сплав древесины к станции Вербилки.

Второй этап мелиорации (1965-1988 гг.).

Комплексное освоение Дубненской поймы началось с 1965 г. Здесь было мелиорировано 13.6 тыс. га: закрытым дренажем осушили
8.1 тыс. га, сетью каналов – 5.5 тыс. га. В 1972 г. пойма была объявлена ударной комсомольской стройкой. К 1985 г. осушили уже 19.4 тыс. га – 9% всех осушенных земель Подмосковья.
В 1972-1977 гг. в центральной части Дубненского лесоболотного массива в рамках локального проекта «Дубна» была создана осушительная сеть открытых каналов.
В процессе эксплуатации объекта произошла осадка торфа, в результате которой в несколько раз уменьшились коэффициенты фильтрации, а также образовались замкнутые понижения, в которых застаивалась вода. В 1987-1988 гг. была проведена реконструкция осушительной сети – углубление осушительных каналов и прокладка по периферии двух новых магистральных каналов-водоприёмников, имеющих прямые водосбросы в р. Дубну. Однако, эффективное осушение достигнуто не было.
В этот период территория использовалась для торфодобычи фрезерным способом на участках с верховой залежью торфа, а также под сельхозугодья для выращивания трав.
Урожайность осушенных земель в районе оставалась низкой. Она была лишь ненамного выше урожайности на обычных площадях, ни одно хозяйство не достигло проектного уровня. Почва нуждалась в постоянном удобрении и на значительных площадях имела тенденцию к заболачиванию. Сеть мелиоративных каналов постоянно приходилось поддерживать в рабочем состоянии, что требовало больших затрат и не окупалось сельским хозяйством.

Третий этап мелиорации (2004-2019 гг.).

На этой стадии началось обводнение нарушенных торфяников. Оказалось, что осушенные торфяники стали подвержены систематическим травяным и торфяным пожарам, которые в свою очередь имеют высокую социальную, природоохранную и экономическую значимость.
В этот период в Дубненской низине в окрестностях заказника «Журавлиная родина» реализовали несколько пилотных проектов обводнения. Целью было уменьшить площади торфяных пожаров, создать запасы воды для их оперативного тушения и восстановить болотные экосистемы на нарушенных торфяниках.
В последующие годы в Подмосковье прошли масштабные проекты обводнения, часть которых была реализована и на территории проектируемого парка "Журавлиный край".

Источник: О.С. Гринченко, Т.В. Свиридова, В.В. Конторщиков "МНОГОЛЕТНЯЯ ДИНАМИКА ЭКОСИСТЕМ СЕВЕРНОГО ПОДМОСКОВЬЯ" 2020 г.

В результате осушительных работ площадь сельскохозяйственных полей действительно стала больше. Но живой природе был нанесен невосполнимый ущерб. До сих пор сильно страдают от осушения черноольховые леса в пойме реки Дубны: деревья вдоль реки и осушительных канав усыхают, леса горят (обычно по неосторожности людей), болотные растения исчезают, уступая место крапивным зарослям. Численность гнездящихся журавлей резко сократилась к 1960-м годам, когда были осушены большие площади их излюбленных черноольховых пойменных лесов и самые топкие участки болот. Некоторые виды животных и растений либо совсем исчезли из Журавлиной родины, либо стали очень редкими.
Материалы сайта заказника "Журавлиная родина"

Вот как описывает Дубненскую пойму до осушения Михаил Пришвин в своих Дневниках (1928-1929гг.):
"Всякий знает по Киплингу, что такое джунгли, или без Киплинга, просто по «Огоньку» и другим иллюстрированным журналам хорошо знает о Центральной Африке со львами, к которым подъезжают любители на автомобиле. «В дебрях Уссурийского края» Арсеньева распространились во многих изданиях у нас и за границей. Но о дебрях Московского Полесья никто ничего не сказал. Я собираю материалы.
Весь водосбор потопленного края приблизительно 120 тысяч десятин, из которых 40 тысяч под поймой Дубны, местами непроходимой. Да, есть места в зарослях Дубны, где была нога человеческая. Но мы часто в зарослях черной ольхи в воде находим столетиями пролежавшие под водой дубы, признак иного прошлого края. Народная память передает множество фактов, обращенных в легенды о золотых лугах прошлого этого края. Вот, например, в месте, где едва-едва можно теперь подойти к Дубне, прыгая с кочки на кочку в обход плесов, хватаясь за ветки обвитой хмелем ольхи для сохранения равновесия, можно увидеть признаки каменного моста через реку. Рассказывают, что это был мост Грозного. Назовут какой-то островок с дубами, где были его охотничьи колышки. Нет никакого сомнения, что край затоплен в не очень давнее время от засорения русла Дубны. Результат нивелировки показывает, что в одном месте вода, чтобы перелиться в Волгу, должна подняться вверх: она не может. Кроме того, текущие с гор в Дубну речки подпирают воду. И теперь, когда едешь по Дубне на лодке, представляется удивительная картина, кажется, что речки в нее не сливаются, а выливаются.
Надо забыть едущему паутинной сетью протоков и зарослей поймы об удобствах: мухи, слепни, комары, берега, невозможные для отдыха, в деревнях нет ничего, иные крестьяне даже хлеб себе покупают в городе, питаются в летнее время до нового урожая больше квасом да луком.
Красота, однако, не считается с нашим человеческим идеалом счастья. Та часть Дубны, которая называется Грибановской, необычайно красива. Вода покрыта белыми лилиями и желтыми кувшинками. Тростинки от воды всегда шевелятся, как будто от рыбы. Множество цветов. Густая сильная зелень ольхи. Цапли, утки, кулики. И сколько тут в недавнее время было лосей!
Мы проехали так десять верст на Грибановское озеро, и почти у каждого плеса секретарь ячейки говорил: «Какая красота!» И вдруг услыхали, где-то вблизи среди природы, дикой и девственной, звуки машин. Показалась стрела экскаватора. Старая Дубна со всем своим таинственным миром девственной природы, легенд, преданий, суеверий кончилась."

Экскаватор "Марион".



Баллада об экскаваторе «Марион» (Борис Ручьев, 1931 год):

Из Нового света (где дружбою класса
рабочие ценят Союза заморье),
по вызову строчек большого заказа
пришел экскаватор на Магнитогорье.
Еще на строительстве — только лопаты,
за день вынимали по пять кубометров,
и люди любили прохладу закатов,
и люди грозили сыпучему ветру.
Разобран до мелких частей — по суставам,
лежал на одном из построечных складов,
пока не приехал работать заставить
монтер зауряднейший — Северных Штатов.
Привез он настойчивость, жившую ярко
в свинцовых глазах, по-серьезному узких,
высокую мудрость с заморскою маркой
и недоверие к технике русской.
Джонсон механически строг, аккуратен:
за горсточку золота и червонцев
собрал и заставил рычать экскаватор
и землю подтягивать выжимом к солнцу...

Ручьев писал, конечно, не о том самом экскаваторе, что спрямлял Дубну, но об аналогичном. Слог стихотворения отражает дух того времени.

Экскаватор "засветился" и у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке»:
"... К этому времени экскаватор «Марион», снятый с электростанции, рыл глубокий котлован для нового типографского корпуса. Работа на электростанции прекратилась. Строительство обезлюдело. Возились там одни лишь фотографы и мелькали черные шали..."

Вот как описывал работу экскаватора на реке Дубне М. Пришвин в повести "Журавлиная Родина" (глава "Новая Дубна"):

"Старший механик не алпатовского, а действительно работающего на Дубне экскаватора, Михаил Парфеныч Пафнутьев, не умеет кривить душой, его пальцы с карандашом нервно дрожали, но ответы давал мне он только правдивые. А между тем кому бы, как не ему, похвастаться перед сотрудником газеты. Это он с мандатом Ленина во время гражданской войны при переменных правительствах почти что выкрал машину на Дальнем Востоке и с Амура огромную тяжесть доставил сюда, на Дубну. Ленин так рассчитывал, что только в Центрально-промышленной области найдется достаточно подготовленных культурных сил для начала индустриализации и сюда, как там на Дальнем Востоке и ни была бы полезна машина, она должна быть непременно доставлена.
Вот Михаил Парфеныч и доставил машину.
Я с тревогой спросил:
– У нас много теперь таких машин?
Он с дрожанием пальцев ответил:
– Единственная.
– Машина, верно, потрепана?
– Амортизована.
Я смешался, но он объяснил, что это ничего не значит, все части теперь уже новые, и если одна сломается, на ее место становится другая. Есть другая и настоящая опасность: если утонет.
– Вытащат,– сказал я.
– А как из торфа вытащить?
И пальцы его задрожали.
…
Но когда мы с последнего заколдованного плеса Старой Дубны, ничего не видя впереди через густейшие непролазные заросли, услыхали совсем близко свисток экскаватора, радость наша не давала места никакому раздумью. Мы поспешили, налегли, продвинулись и встретили перед собой плотину. После небольшого замешательства мы нашли удобное место и волоком перетащили мой ботик через плотину. Тут мы сразу увидели новые берега и это большое деятельное существо, экскаватор, вечно гремящий своими цепями. Над кустами плотно сросшейся черной ольхи, укрывающей аршинные кочки, была занесена огромная железная рука с маленьким ведром, которого вес, однако, как оказалось, был сто пудов. Железная рука наклонилась к воде, погрузила в пучину ведро, достала, понесла в сторону. Там, где вода переходила в довольно жидкий болотный берег. рука остановилась, дно вывалилось из ведра, на старый болотный берег свалилась небольшая кучка торфа, а дно снова захлопнулось. Снова рука погрузилась в воду и к первой маленькой кучке прибавила еще столько же. Через шесть таких поворотов железной руки на наших глазах прибавилось нового черного берега на одной стороне, потом рука перекинулась на другую сторону и, погрузившись в пучину шесть раз, и на той стороне сделала такой же кусочек нового берега.
Нас устроили в моторную лодку. В сопровождении молодого инженера мы помчались в новых черных, прямых как стрела берегах. Есть своя красота в этих прямых каналах, везде это красиво. Но в культурных местах можно задуматься о происхождении такой красоты, потому что в природе прямого нет ничего. Здесь же после Старой Дубны некогда было задумываться, прямая линия преобразующей человеческой воли естественно присоединялась к делу природы и завершала его. Прямая линия магистрали сложилась из множества маленьких линий, пересекающих петли Старой Дубны. Мы постоянно встречали эти отрезки старицы, посылающие последние капли в русло новой реки. Там была картина полного разрушения старого мира. Ольховые заросли, когда-то задумчиво склоненные над утиными плесами в цветах, теперь с обнаженными корнями висели, некоторые просто валялись. Дно плесов обнажилось, на нем лежали желтеющие, как поздней осенью, тростники, камыши и разные болотные травы – все это когда-то задорно-напряженное войско с острыми штыками и саблями. Я никогда не утомляюсь дивиться на старых речках белым кувшинкам, никакой лотос для меня не может сравниться с этим волшебной белизны, простым и необычайно торжественным цветком, слова любви, обращенные к полевым лилиям, я про себя переиначиваю: взгляните на лилии водяные... И нигде я не видал такого множества этих лилий, как на Дубне. Теперь на мертвых осохших плесах подводные части этих растении толщиной в руку, свернувшись, как кишки большого животного, иногда желтого, синеватого, а то и фиолетового цвета, сиротея, лежали в гнили. От этих обрезов старицы, повисших над водою новой углубленной реки, пахло йодом, как на морских берегах."

В бабушкином архиве нашла интересное фото. Случилось то, чего больше всего опасался старший механик экскаватора "Марион" Михаил Парфеныч Пафнутьев, - машина частично утонула:


Вот как этот момент описан в "Журавлиной родине":
"Романа не будет из Золотой луговины,– сказал я себе,– но это первое звено о творчестве Алпатова отлично можно закончить потоплением экскаватора.
Я зажег лампу, стал записывать. Случилось, именно в тот самый момент, когда я записал свою мысль, с улицы тихонечко кто-то постучал в окно. Не срывая кнопок, пришпиливающих газету к окну, я шепотом спросил, и мне шепотом ответили:
– Откройте, сильно надо!
Я отнял кнопки, открыл тихо окно. При свете луча моей лампы показалось лицо человека, сзади него была серая голова лошади с большим темным возом. Человек был мне совсем незнакомый, но со мной хотел обращаться, как с другом, подмигивал, стараясь как будто даже и языком прищелкнуть: «Вот штука-то!»
– Неужели не узнаете?
Я сделал вид, что узнал. Неизвестный страшно обрадовался и очень осторожно, бесшумно влез в мое окно, не расставаясь с кнутом. Потом глаза его уменьшились, над ними во все стороны бросились стрелки, из-под усов явились губы, потянулись к моему уху, и я услышал:
– Большую радость привез вам: утонул экскаватор.
Мне бы уже пора было привыкнуть к совпадениям моих загадов и действительности в этой работе: правда, сколько сложилось всего одно в одно. И все-таки это меня поразило, я вздрогнул.
– Врешь,– сказал я,– врешь!
Неизвестный перекрестился и ответил:
– Провалиться на месте, лопни мои глаза: один флачок над водой.
После того неизвестный опять заморщинился и продолжал:
– А разве не понимаем мы, к чему вы шары защищали, мы-то молчали, а дураки болтали. Вы вот теперь послушайте, что в трактирах говорят: «То-то,– говорят,– он писал о шарах, вот оно что! Человек этот, видно, с шарами».
У меня отнимался язык: неожиданные друзья мои были дальше врагов.
– Что же,– спросил я,– много таких понимающих?
– А все,– ответил он,– как только узнают, что утонул, так и скажут: «Он же об этом и писал нам, дуракам!»

Источник: http://prishvin.lit-info.ru/pr...a-vody.htm

Экскаватор, конечно, достали из торфа, и он завершил начатое дело. Земли осушили, реку Дубну спрямили и углубили. Позднее прорыли сеть осушительных каналов, проложили дренаж в виде керамических трубок. Но ожидаемого эффекта в виде больших урожаев сельхозкультур на пойменных землях не случилось. И сейчас экологи предлагают ограничить деятельность человека, расширить охраняемые земли и создать природный парк "Журавлиный край" (статья "МНОГОЛЕТНЯЯ ДИНАМИКА ЭКОСИСТЕМ СЕВЕРНОГО ПОДМОСКОВЬЯ", которую я цитирую в начале, написана в 2020 г. как обоснование создания этого парка).
Создание природного парка «Журавлиный край» позволит сохранить места обитания редких и фоновых видов животных и растений северного Подмосковья.

"Мы ехали в эти места впервые. Поезд приходил на станцию поздно ночью, и никто из нас не знал дорогу. Я спросил женщину:
— Вы не знаете, как дойти до Бобылина?
— Заблудитесь, — ответила женщина. — Дорога лесная, обманчивая. Я сама иду до Суглинок, вас доведу. Одной мне тоже боязно идти ночью. А от Суглинок до Бобылина — всего три километра.
На станции было безлюдно. Горел среди ночи одинокий фонарь. В сенях темного дома, у переезда, захлопал крыльями и пропел петух.
Мы пошли по лесной дороге. Месяц опускался за лесом. Колеи, налитые недавним дождем, блестели в тени. Потом лес раздвинулся, и мы вышли в пойму реки Дубны. Вся она — с кромкой своих рощ и лесов, с дымными громадами седых ветел по берегам, с туманом, стлавшимся над излучинами, с крутоярами и игрой звезд над чащами — представлялась нам загадочной и давно желанной страной. Сами мы казались себе странниками, пробирающимися на какие-то Далекие воды, где цветут, не отцветая, плакучие травы и что ни день — то синева небес, солнце, паутина, летящая по ветру над пажитями...
— Вот, — сказал мой спутник, — люди мечтают о длинном лете. А я мечтаю о длинной осени — такой вот теплой, туманной.
Женщина засмеялась.
...
Мы остановились, прислушались. За темной стеной ракит, где небо уже зеленело от зари, монотонно падала вода. Этот шум — единственный звук в безмолвии ночи — утверждал непрерывное движение природы. Должно быть, каждый из нас подумал о лесных ручьях, бегущих под буреломом и сгнившей листвой, о том, как мерцают звезды в заводях Дубны, о белой пене, что плывет по черной запруде и кружится над ямами, где спят на дне рыбы. Поэтому мы оба — и я и мой спутник — позабыли спросить женщину, почему для того, чтобы приносить людям счастье, нужно много знаний. Это было нам непонятно.
Заря разгоралась, вся в туманах. Высоко вспыхнуло облако. Все пространство воздуха между этим облаком и краем земли наполнилось бледным и широким сиянием. Это солнечный свет охватывал и прогревал океаны сентябрьского воздуха над еще спящей и сумрачной страной. Но через полчаса земля начала одеваться в багрянец, в ржавчину сжатых полей, в сырую и яркую зелень озимых, в пурпур осиновых листьев и желтизну трепещущих без ветра берез.
— Вот и Суглинки! — сказала женщина.
Дорога шла вниз, к реке, между вековыми осокорями.
— Зайдите в избу, выпейте молока на дорогу, — попросила женщина. — У меня своей избы нету. Я живу у подруги — у Варвары. Мы с ней всю жизнь вместе.
Мы вошли в Суглинки — чистую и пустынную деревню, вымощенную торцами. Фуксии цвели за окнами. Далеко на току гудел барабан молотилки. Черная река огибала деревню дугой."

К. Паустовский "Фенино счастье", 1944 год

"Я уже писала в нашей районной газете, как побывала в Глинках (у Паустовского — Суглинки), как, несмотря на временной разрыв в полсотни лет, совпадает описание деревни в рассказе и реальная действительность: и чистая, широкая улица, и Дубна. опоясывающая деревню дугой, и домик попутчицы, «домик Фени», на самом берегу реки...
В июле прошлого года в Талдоме праздновали очередной, сто пятый, день рождения поэта - земляка Сергея Клычкова. Тогда в районной газете «Заря» была напечатана статья Л. Соболевой, много сделавшей для возрождения имени поэта, «Заплотинное царство», где Лидия Александровна рассказала о Дубненском плесе, о деревне Гусенки, где «стояла у плотины, крытая соломой мельница, плескались в омуте огромные сомы», куда поселил С. Клычков героев своих книг: деревенского враля и балагура, чертухинского балакиря Петра Кириллыча, мельника Спиридона Емельяновича, дубненских девок-русалок. Найти эти места помог житель деревни Гусенки Сергей Владимирович Барышников… и поехали мы на поиски Бобылинской мельницы. В этих местах он с рождения, знает все и всех в округе.
Выяснилось, что мельница в Гусенках, Боровая мельница, или, как ее называли, «клычковская», была полностью разрушена в восемнадцатом году. Была еще одна мельница в округе — Ново-Никольская, действовавшая до пятидесятых годов. Это вверх по Дубне, в сторону Вербилок. Но «наши» путники из рассказа Паустовского прошли мимо нее до Глинок, а потом пошли по дороге на Бобылино, что ведет в низовья Дубны.
Пришли они на околицу села Тарусова, к мельнице…
Работала мельница до пятьдесят шестого года и обслуживала всю округу. Сюда везли зерно из Григорова, Бобылина, Глинок, Вотри, Гусенок и дальних деревень: Веретьева, Зятькова, Старикова... И сейчас Дубна шумит и журчит, «спотыкаясь» о сваи и колья, оставшиеся от плотины. От восьмиметровой плотины остался и насыпной островок, разделяющий реку на два рукава, а также рыбный омут. Нет только мельницы... У самого дома мельника, на крутояре, стоит липа. Ей около двухсот лет. И дом мельника, и липа видели К. Паустовского, а он видел их. Места эти освящены именем редкого таланта - именем К. Паустовского»(3. ПОЗДЕЕВА).
Источник: Татьяна Хлебянкина, г. Талдом. Осень 2017. https://proza.ru/2022/06/05/1576