архив темы Забелло, Забела 2010-2014

Zabellisa

Продолжение.

ПОЛКОВЫЕ ПИСАРИ
Павел Михайленко, 1669-74.Самусь. Дорошевич. Осип Завадский. Дмитрий Максимович, 1682-92. Иван Пироцкий, 1695. Михаил Тарасович Забила, 1708-710. Леонтий Грановский, 1725-32.Иван Кужчий, 1716. Василий Петрович Кулаковский, 1739-46. Лев Сорока, 1746-54. Яков Максимович Почека, 1754-67. Петр Базилевич, 1768-72. Самусь и Дорошевич были писарями при Самойловичи.
Завадский был полковым писарем тоже при Самойловиче и известен тем, что за ним царскою грамотою были утверждены три села: Крупичполь, Сваричевка и Вишневка; чем отличился Завадский, добившись такой милости, - не известно. По смерти 3-аго, этими тремя маетностями продолжала владить вдова его, у которой они были отобраны за то, что она «оставшися по мужи безпотомною и не консенсуючи себе в добрых обхождениях, роспутно жила; а посля — вышла за слугу своего простого стану, не шляхтича, замуж, о чем известившися гетман Мазепа велил еи по правам судить; а когда по суду, узнано бить еи, Завадскую, з вторым мужем еи - не достойных ймети маетности, тогда он, гетман, велил показание села от неи отобрал, отдать племеннику...». Завадская думала воспрепятствовать распоряжению Мазепы, отдав царскую грамоту на маетности Межигорскому монастырю, что дало повод Иродиону Жураковскому просить в 1714г., об отдачи этих сел монастырю.90)

Пироцкий был женат на дочери генер. хоружаго Василия Петровича Забилы и вероятно при помощи свойства с Забилами и получил уряд полков, писаря, в то время, когда полковником был дядя жены - Степан Забила. - по свойству с Пироцким, Забила отдал ему в 1694г., полковничью маетность - с.Вересоч.) - После писарства, при Скоропадском уже, Пироцкий занимал уряд полков, сотничества. А за тем состарившись, пошел в монахи и приютился под именем Иллариона в Моровском скити, принадлежавшем Киевской Лаври. Здесь он и умер в 1732г. Пироцкий был человек не бедный и лаврские монахи как видно дорожили им, разсчитывая после смерти Пироцкаго получить его деньги. Но умерший завещал все деньги передать сыну. Сын его, по имени тоже Иван, в это время был уже бунчуковым товарищем и как зять генер. есаула Мануйловича, был не последним в ряду средней козацкой старшины. Прослыхав о болезни отца, Пироцкий поспешил в Моровский скит, но там узнал, что отец уже умер. «Отдавши отцу последнее цилование», пишет Пироцкий в жалоби на Моровских монахов, «я обратился к наместнику о.Мартиниану, спрашивая где духовная и вещи умершаго?-Деньги, сребро, заложенныя вещи и крепости на угодья вмисти с духовною, сложенны в ризници, отвечал намистник, а одежды с разной рухлядью, в общия келии взяты. - На просьбу мою отдать имущество отца, наместник отдал мне духовную с частью денег и сребра и я все то тогда же отослал с служителями, домой. — А на другой день намистник с братиею, прийдя ко мне в келию, насилно хотел те вещи назад отобрать. Видя «завзятость» монахов, должен был я уходить из монастыря и ели жив добежал до соседнего села Максима; а там - обратился к атаману с просьбою не выдавать меня монахам, «ручачи ему на его мил. п. полковника Черниговского тисячу рублей, а на п. сотника половину таковой суммы». И только что собрал атаман человек тридцать народу, как набежал туда «о. Иосиф, бывшей катедры Святософийской эклезиарх, с единомыслиники своими з двадцать человек, убийством дишущими, с друччям и паличчям, хотели мене в монастырь узяти и до турмы всадити», пока не возвращу всех вещей родительских, да требовали еще за погребение отца 200 рублей, млинок на гребли в Вересоч и 100 штук скота. Только Максимовский атаман помня «за руку от мене положенную», монахам меня не выдал. «Однакож в притомности его, атамана, священника и усих селян тамошних, отбил помянутый о. Иосиф с товарищи своими, денег рублей 60, а у монастыри он же с другими чернцами, собственных коней моих двое с кулбакою гавтованною... и самого мене с служителем моим, за малим (едва) в воду не утопил он же, р. Иосиф, с чолна выворочаючи»...92) А тело отца моего и до сих пор за упрямство и лакомство монахов, стоит не погребенное...» Эту жалобу Пироцкий подал Апостолу и просил «инстанции» у Киевского архиерея - «дабы покойного родителя духовная невредимо сохранена была... а над слушность чернци не доправляли б мелниц и стада...» Пироцкий - сын был женат, как уже сказано. На дочери генер. есаула Мануйловича и после смерти тестя, получил его маетности: Бачевск, Семеновку, Ромашков и друг.; но за половину этих маетностей начал еще с Мануйловичем процесс племянник его-Демьян Оболонский и процесс этот, уже по смерти Мануйловича выиграл, почему у Пироцкаго и отобрана была половина тестевских маетностей.93) От Ивана Ивановича Пироцкаго осталось два сына Иван и Федор; первый был коллежск. канцеляристом, а второй - войск.товарищем (см. выше стр. 33).
Мавольский служил сначала в генер.канцелярии, откуда и назначен полковым писарем. В октябри 1720г, Скоропадский дал ему на уряд с.Дремайловку: - «респектуючи мы на п.Федора Маволского услуги в канцелярии войск, нашей чрез килка лет отправование и тепер на уряди писарства полков. Нижинского подемления труды, определяем ему во владения с.Дремайловку, на уряд писарства здавна належное, якое перед сим п.коменданту кн. Колцову Масалскому надалисмо были до времени...» В том же году Мавольский получил другой универсал от Скоропадскаго, которым гетман утвердил за ним право на особый денежный сбор с каждого козака («товарища») в полку: - «ознаймуем... иж яко в иных рейменту нашего полка есть такое обыкновение, что в год з всякого товариша на писаров полковых выбирается роковая належитость, как мы респектуючи и на п.Федора Мавольского, писара полк.Нижинского, который в звании своем безпрестанно коло интересов целого полку трудится, позволяем и на его во всем полку Нижинском одному теперь на новое господарство збираючомуся, взяти. Зачим видаючи п.полковник Нижинский з п.п. старшиною своею полковою, о таковой воле нашой, абы намененный збор при звычайной ралцевой належности викуп, велел стягнути и оный п.Писарев полковому на обиход его отдати, приказуем. Пильно варуем, абы п.п. сотники полку Ниж-ого излишне того при сем шаговом на его писаря полкового теперь одного определенного взятку, не вымагали, лечь бы только зверх обыклой ралцевой повинности, по иодному шагу, а не больш, з всякого товарища взявши, сбор тот до рук п.писара полкового Нижинского... отдали.» 94) Этот интересный универсал показывает между прочим, что денежный сбор в виде праздничных приношений старшини («ралець»), существовал как «повинность» и что гетман разрешая в пользу старшины сборы, подобные шаговому (шаг-грош) в пользу писарей, знал, что при уплати его, от народа вымогаются лишки...
Интересно также, что на эту «ральцевую належитость» или «повинность», из Москвы указывалось как на одно из злоупотреблений старшинской власти и что тот же Скоропадский в 1722г., нашел нужным совсем запретить эти праздничныя приношения, хотя повидимому, это запрещение осталось разпоряжением лишь на бумаги.95)
«Шаговый» сбор Мовольскому разрешен был, повидимому, по случаю его женитьбы.
Кужчич происходил из мещан; в 1679г. отец его Андрей Кужчич был Нижинским бурмистром.
Почека. На место умершаго в 1754г. писаря Сороки, «вольными голосами» полчан были выбраны два кандидата: полк, есаул Почека и войск, канцелярист Иван Темранский. Гетман утвердил Почеку. Этот писарь был сын священника Максима Почеки, который в свою очередь был внуком Нижинского протопопа Павла Пучковскаго (см. во втор. полк, сотн., с. Куриловку). Яков Почека священству предпочитал канцелярскую службу и из канцелярии в 1751г., получил уряд полковаго есаула. На писарстви Почека оставался до 1767г., когда был отрешен вместе с Батуринск. подкоморием Долинским и друг; за «безпорядки», допущенные имя при выбори весною 1767г., в Нижини, депутата комиссию составления нового уложения. - По свидетельству издателя записок. Якова Марковича, безпорядки заключались в том, что собравшиееся в Нижини, для выбора депутата шляхетства положило в своем накази, просить об избрании гетмана, «за что многих арестовали и содержали в Глухови.» 96) Сохранилась поданная по этому предмету и на имя императрицы, жалоба арестованных, в числе подписавших которую значится и Почека 97) В жалоби разсказан весь ход дила, без упоминания только о предполагавшейся просьби о гетмани. - В жалоби говорится, что предварительно выбора депутата «к сочинению проекта новаго уложения», шляхетство Нижинскаго и Батуринскаго повитов собравшись в Нижини 29 марта 1767г., в числе 72 чел., выбрало предводителем Нижинскаго повита земск. судью Лаврентия Селецкаго. Затем стали выбирать депутата; но «как между балотированием нашлось большее число шариков на риченного предводителя Селецкого, то он учиняясь уже из предводителей депутатом, требовал над (сверх) определенное депутатам жалование, - на проезд и содержание его в Москву, суммы денег». Поэтому приступили к выбору нового предводителя и выбрали полковника Ивана Тернавиота; выбрали также и пять человек «для сочинения о нуждах нашего общества наказов». Между тем наступил праздник пасхи и шляхетство, с позволения полковника Разумовскаго, разъехалось по домам уговорившись снова собраться «для окончания начатого дела», 28 апреля. -Собравшись снова на указанный срок, шляхетство стало было судить о том, - каким порядком составить наказ своему депутату. Для этого предводитель Тернавиот «востребовал в собрании, порознь от каждого голоса и показания - в чем кто какую нужду и недостатки свои имеет?» - В ответ на этот вопрос, «по единогласному всех желанию, представлены и вручены определенным для сочинения наказов, сделанные еще при первом съезди (в марти), с поводу и совету депутата Селецкого, записки разсуждений, по которым все общество единогласно наилучшую пользу и поправлений недостатков своих тогда полагало. Но по сочинении уже на основании показанных записок, для всеподданейшого от депутата поднесения челобитной, сей депутат являясь в собрание с посторонними и никакого участия в нашем обществи, за неимением ни в Нижинском, ни же Батуринском повитах, никакого владения, отнюдь не долженствовавшими, однако для одного повидимому примечание и помешательства, нарочно прибившими бунчуковым товарищем Безбородком и определенным в малороссийской коллегии за секретаря войсковым канцеляристом Завадовским, по прочтении той нашей челобитной, отступя от должности своей депутатской и возложенной на него от общества доверенности, выняв из кармана неякойсь заготовленной и невидомо кем без согласия, совита и знания всего общества сочиненный, новый наказ, во оном собрании предъявил. По прочтению коего в присутствии предводителя, объявя всему собранию, что тот его новосочиненный наказ сообразуется с наказом полку Черниговского, требовал, что б и ему не инный, как таковый же наказ дан был, причем те посторонние Безбородко и Завадовской взяв стороны его, Селецкого, и ободряя таковый его поступок, соглашали нас на новое и неожидаемое депутатово предложение и таковым недозволенным поступком вместе с ним, депутатом, обратили в злопредмет, чтоб устраивати все ко благому для всех вообще и всякаго особо при таком происхождении и замешательстви, и что депутат Селецкий объявил между тем всему обществу, что он, естли не согласится на ево требование и не переменим сочиненного челобития, отнюдь депутатом от нас не поедет и быть не желает, сказывая предводителю, якобы иныне из шляхетства о нашем челобитии, в какой оное состоит сили, не видают, почему оной предводитель рассудил за благо снисходя на депутатово требование, для разришения наведеннаго им сумнительства, в собрании всякого порознь спрашивать против пунктов челобития от общества сочиненного, також и против представленного Селецким невидомо кем и с чьего совета и разсуждения сочиненнаго наказа, ведают ли силу и содержания оных и на котором из них подписаться желаем? Но как все пятьдесят пять человек, бывшие в собрании, на таков предводители запрос единогласно уверили его, что они содержание и силу сочиненной с общаго всех желание челобитной, знают и оную довольно для изъявления нужд и недостатков своих находят, а на против того, не хотят и несогласуют принять вновь сочиненного от Селецкого наказа, то и за тем уже помянутый депутат от принятия той нашей челобитной с наказом и поездки в Москву, вовсе, в другой раз, отказался». В следствии отказа Селецкого, шляхетство нашло нужным выбрать новаго депутата и выбрало - Батуринского подкомория Григория Долинского. - «Но сей наместо Селецкого... Долинского в депутаты от общества выбор, г. генер. губернатором гр. Румянцевым, принят в особливое истолкование и употреблен на весьма строгое обвинение и разорение наше, ибо по первому его генер. губернатора, ордеру от 9 мая, за непочтение якобы его, заключаемое из отправки предводителем Тернавиотом репорта о «нас последнем выбори депутата с приложением нашей челобитной и наказа копии, чрез грека Кирку, а не чрез учрежденную почту... Взыскано у каждого из нас екзекуциею по 10 рубл., всего 550 рублев штрафу; и мы оной принуждены были заплатить без всякой нашей винности, повинуясь единственно власти и повелению главного нашего командира, а по последнему, после кассирования уже нашего выбора, на другого депутата от нас о нуждах наших челобитной и наказа от 5 июня, малороссийской коллегии данному предложению, признав все наше общество за недостойных никакой доверенности, отрешил нас нижайших от должностей наших, а других на место наше повелено определить и определены; а нас нижайших и прочих всех, и впредь к дилам не употреблять, что и во всей Малой России публиковано. Наконец, учиня в правит, сенат о неякихся наших противных поступках и о слушностях его г. генер. - губернатора ордерам и > вешаниям представления, подверг тем в силу состоявшогося прошлого июля 12-ого, в оном правит, сенат.. .указа, иных из нас воинскому, а других гражданскому суду, почему от малороссийской коллегии в городи Глухови, учрежден военный суд, в который определен презусом полковник фон-Зитман, 6 ассесоров и авдитор. - И потом, мы нижайшие будучи лишены должностей наших и всякой доверенности, сысканы из домов и поместий наших, в Глухов, и угрожаемы военным и гражданскими судами, в крайнем утеснении и разорении находимся; к тому ж удержание и уничтожением нашей челобитной и наказом, не допущены просить о нуждах и недостатках наших...» Далее жалобщики говорят о пристрастии к ним судей, которые делают им «разные устращения и угрозы, яко то тюрмою, посажением на хлиб и на воду и другие ругательства,» обвиняя их главным образом зато, что «из ордера о касировании выбора на другого депутата, видя де открытое его генер. - губернатора неблаговоление на их челобитную и наказ,' не отстали от оных и не приняли новаго от депутата Селецкого предложенного наказа...» Несправедливым находили жалобщики также и назначение военнаго, а не гражданскаго суда, так как военным судом «как мы, так и все прочие малороссийские чиновники никогда и ни по каким делам судимы не были...» потому что военный суд «по жалованным малороссийскому народу правам и привилегиям, простираться не может, тем больше, что и самое сие дило по свойству своему не есть воинское и к дисциплине военной не принадлежащее, но единственно для приведения в лучшее состояние гражданского учреждения... благо изобретенное...» В заключении жалобщики просят: нижайших здесь от второго числа августа, в Глухови содержащихся, от военного и гражданского суда уволить и отнятие от нас нашим шефом должности и доверенности вмисти с напрасно взысканными штрафными деньгами, указать возвратить и дать на участие в нуждах и недостатках наших пользоваться человеколюбивым высокоматерним милосердием, чтобы мы нижайшие по примеру всех Российской империи подвластных народов, безпримерными монаршими щедротами, достигнуть могли нашего благоденствия.» Жалоба эта дополняется другою жалобою, поданною в ноябрь того же" 1767г., девятью лицами, которые судились «гражданским судом.» 98) последние пишут: «при самом отправлении нашего и товарищей наших, под военным судом находящихся, к вашему императорскому величеству прошения, помянутые товарищи наши подвержены конечному своему злоключению, почему трое из них, а именно: сотник Григорий Лахневич, войск, товар. Иван Комашинский, значк. товар.

Иван Весницкий и подписаться на оном прошении не успели, ибо будучи призваны в суд военный для выслушания экстракта, в котором исключено все то, что только к оправданию их по допросам служить могло, а внесены одни обвиняющие их резоны, а последний пункт заключал то, что они во всем пред его снят, генер.-губерн. гр.П.А.Румянцовым виновны и требовано, чтоб они на оном эктракте подписались; некоторые из них по уговору того ж суда асессора Чуйкевича, который обнадеживал их его сият-ва милостию, свободою и отпуском в домы, то учинили; другие же, которые того учинить не хотели, требуя, чтоб внесено было и все то, что и к оправданию своему в допросах говорили, арестованы и взяты были под строжайший караул, посажены на хлеб и на воду и томимы были от 24 по 31 число октября; а того числа будучи из заключения выпущены, находились свободными по 2 число ноября, которого объявлена им военного суда сентенция и по объявлении оной, как повинившиеся, так и не повинившиеся, закованы в кандалы и введены были через город, в малоросс.коллегию, а оттуда отведены и посажены под строжайший перваго караул, с приказанием караулному офицеру ни жен, ни детей их, ниже с пищею кого либо к ним допускать. В таком притеснении и мучительном состоянии прибывая, многие из них впали в тяжкие болезни и отчаянии своей жизни находятся; а один из них, за то что требовал дополнения в своем допроси, посажен был в сотенную Глуховскую тюрму между воров и бишенных людей, чого не стерпя, подписался и на том допроси, который ему был предложен. ") Как видно из свидетельства Ал.Мих.Марковича и содержани приведенной жалобы, дело происходило так: Нижинское и Батуринское шляхетство выбрав в марти депутата в комиссию составления нового уложения, тут же рассуждало и о тех нуждах, о которых следовало сказать в наказе; одною из нужд для Малороссии, было признано -возобновление гетманства. - Окончательно наказ должен был быть изложен на вторичном съезде шляхетства, в апрели. Но как видно, кто-то (вероятно Селецкий) успил предварить Румянцева о задуманном в Нижинском собрании ходатайств и Румянцов хотел было предупредить возбуждение вопроса, который мог вызвать лишь гнев императрицы. Для этого Румянцов поручил Селецкому явиться в апрельское собрание шляхетства, уже с готовым наказом, при чем вместе с Селецким, послал и двух близких своих чиновников, Александра Безбородка и Петра Завадовска. Роль последних заключалась конечно, в том, чтобы свидетельствовать перед шляхетством, что действия Селецкаго одобрены Румянцовым...
Как видно, принятая последним мира- не удалось; Нижинское собрание шляхетства настояло на своем - возбудило вопрос о возобновлении гетманства, но должно было дорого поплатиться за свою настойчивость, так как Румянцов круто поступил с лицами, которых считал коноводами... Впоследствии Нижинская история была забыта, так как тот же Почека после военнаго суда, безпрепятственно служил по выборам: в 1772г. он был в Нижини, подсудком, в 1773г. - подкоморием, а при открытии намистничеств был выбран в Чернигови. председателем верхней расправы, хотя в 1783г. был и уволен от этой должности, «за старостью».

Zabellisa

Продолжение.

ПОЛКОВЫЕ ЕСАУЛЫ
Леонтий Бут, 1660. Павел Кильдий, 1662-63. Игнатий Парпура, 1669-72. Гнилозуб, 1677. Аввакум Тарасевич (Ненада), 1681-89. Михаил Тарасович Забила, 1696-708. Осип Аввакумович Тарасевич, 1709. Григорий Петрович Романовский, 1714. Моисей Константинович Левицкий, 1720-34. Григорий Панкевич, 1734. Федор Борсук, 1736. Андрей Васильевич Володковский, 1734-44. Афанасий Костенецкий, 1745-54. Григорий Карпович Долинский, 1745-62. Степан Матвиевич Костенецкий, 1749. Максим Яковл. Почека, 1751-51. Федор Васильевич Александрович, 1750. Яков Тарасевич, 1756-58. Николай Андреевич Занкевич, 1767. Кирилл Кулаковский, 1767. Игнат Васильевич Александрович, 1773. Омельянович, 1779. Алексей Павловский, 1779. Иван Григоровский, 1780.
Бут по царской грамоти 1660г., получил два сельца, Кисилевку и Адамовку (около Носовки).

поиск предков