Алтайский край, Солонешенский район, Тележиха.

Томские епархиальные ведомости. Томск, 1896 год, выпуск № 6

Деревня Тележиха находится в 50 верстах от с. Сибирячихинского и населена православными, раскольниками и единоверацами. В настоящее она причислена к только что открытому приходу Солонеченскому и хотя находится недалеко от него, но доступ к ней, по положению в горах, очень затруднителен. Ранее же этого она была в составе прихода Антониевского, от которого отстояла на 95 верст., приходские священники в ней никогда почти не бывали. Неудивительно, поэтому, что почва для раскола оказалась здесь самою благоприятною. Религиозное движение в прежнее время здесь было очень сильно, а настоящего направления дать ему никто не мог. Оттого в Тележихе, по словам жителем соседних деревень, было "всякой всячины". Действительно, помимо раскола самых разнообразных толков здесь заводилась и хлыстовщина. И теперь еще в Тележихе говорят о "холщевом крещении" и теперь еще некоторым из них известна хлыстовская песня: "ползу, ползу по холсту к истинному Христу". Но хлыстовщина здесь не привилась; слишком уж странным и чудным казалось большинству "холщевое крещение". Теперь в Тележихе есть поморцы, стариковцы, рябиновцы и средники. Прдеставителем последних является Иван Никонович Шмаков. Грамотей он небольшой и последователей у него немного: его же односельчане смотрят на него, как на "чудака". Большинство Тележихинских раскольников принадлежит к секте поморской. Как и все поморцы, об антихристе они толкуют духовно, но только развили свое учение до крайностей. Они утверждают, что антихрист уже давно был и низложен Христом и что в настоящее время они живут в царстве славы. "Мы живем теперь, - говорят они, - не своей душой",

Томские епархиальные ведомости. Томск, 1898 год, выпуск №11.

Когда приходской священник с. Солонечного, приехав в свою приходскую деревню Тележиху и собрав местных раскольников, вздумал повести с ними беседу, то при первых же словах был остановлен плошадной бранью раскольника Булыгина, а присутствующие разразились обидным смехом. На обращение к присутствующему тут же сельскому старосте Хвостанцеву просьбу водворить порядок, староста смог только ответить: "что я, батенька, поделаю - говори сам". Когда священник начал увещевать собравшихся, что держать себя так и неприлично, и грешно, раскольники в голос возразили: "коле не любо, так и не слушай, никто тебя не просит".

Томские епархиальные ведомости. Томск, 1898 год, выпуск №24.

Но беда с браками старообрядцев! Очень уж они непрочны! По словам Фирса Абатурова из д. Тележихи, его сестра Василиса сначала вышла в д. Черемшанку за Колесова. Пожила немного, да и говорит: "Если наш закон хорошо, пусть меня держат, как человека, а то я ведь не венчана!"... т.е. брошу мужа!... и действительно, бросила... Старики выдали ее в Таловку за Флорова, пожила с ним немного и ушла снова к Колесову... Потом два раза выходила за Рехтина, да раз за Морозова. Теперь благословили за Ливина, что в Риддерском руднике...Не удивительно после этого, что старообрядцы разных толков стараются закреплять свои браки благословением Церкви! И подобные браки не редкость!

Томские епархиальные ведомости. Томск, 1915 год, выпуск №17.

Перемены по службе. Утверждения:

Резолюцией Преосвященного Анателия, от 4 сего Августа за №4743, исполняющий должность псаломщика ц. с. Тележихи, Бийского уезда, Ефим Тимаков утвержден в должности псаломщика.

Томские епархиальные ведомости. Томск, 1901 год, выпуск №4.

На ряду с с. Солонечным некоторые признаки ослабления раскола и фанатизма замечены также в д. Матвеевке и Тележихе. В последней в прежнее время православные из боязни пред раскольниками не осмеливались поднять голоса в защиту самых законных религиозных своих прав, теперь же стойко защищают их, не смотря ни на какие происки и угрозы раскольников. 7 лет тому назад первым в здешних местах священников Кандауровым была совершенна в приходной церкви первая Божественная литургия на особо избранном месте посреди селения. Место это священник просил огородить и отличить поставлением креста. Ограда православными была сделана, но креста раскольники ставить не дали; после того на том же месте не редко служились литургии и общественные моления.

Настоящий священник минувшим летом после молебна также повторил просьбу отличить подобающим образом означенное место. как уже освященное Божественными службами, и поставить в оградке простой крест. Православные в унынии отвечали: "Хорошо ты, батюшка, нам советуешь, да не всегда с нами живешь здесь. а нам то одним за это достанется от раскольников; тут от одной ругани не рад будешь, а "в тесном месте сразу могут прижать совсем". Священник заметил, что закон не позволяет стеснять и обижать никого, а тем более за хорошее дело, но получил ответ: "мы живем от царя далеко, а до Бога высокого, пока жалуешься, а раскольники сделают свое". Однако после взаимного обсуждения православные вскоре решились исполнить заветную мечту настоятелей, поставили восьмиконечный крест и окрасили краской.

Раскольники были удивлены "такой смелой выходкой православных" и сгоряча хотели было принять радикальные и крутые меры, - разнести все сооружение православных. Но когда был созван между ними совет, то некоторые из "колеблющихся" одобрили поступок православных, причем высказались, что де - "их святое место, оно нам не мешало раньше и теперь с крестом на не помешает". И это в свою очередь удивило закоренелых стариков не менее поступка православных; они как бы опомнились, начали "считать своих" и к огорчению своему не досчитались многих. Тогда оставшиеся "столпы" стали придумывать, как бы им покончить с никонианами, потому что отступников своих уже не вернуть обратно к древнему благочестию, а одни им жить среди никониан совсем не приходится. Многие порешили покинуть Тележиху, а Филипп Дементьевич Пономарев в заключение всего сказал: " теперь ничего не поделаешь с никонианами, братцы, ибо последняя година наступила, совсем одолела ересь никонианская". Часть раскольников распродали свои пожитки и намерены уехать по разным ущельям Алтайских гор, куда по их мнению, никонианская нога не ступит. По поводу возбуждения и сборов раскольников, одним местным крестьянином Семеном Терентеьвичем Таскаевым, некогда тоже бывшив в расколе, а ныне православным, было замечено: "куда вы собираетесь, чего еще ищете; мы в былое время тоже бегали от антихристовой власти, жили на р. Убе несколько лет, потом в Томской тайге, на реке Парабели, но везде из среды самих же нас восставали антихристы и всякие другие беды обуревали до тех пор, пока не пришли к тихому пристанищу - православных церкви, а если которые остались в расколе из наших родственников, то они и здесь живут так же, как жили в тайгах. Филипп Пономарев возразил Таскаеву с жаром: "да если бы ваш "косматый" не таскался постоянно тут, тогда бы кто бежал отсюда?" - Таскаев возразил, что "священник ведь вас насильно не тащит к себе и зачем же говорить на него обидное? Так истинным христианам не подобает - злословить не только священника, но и простеца".

- "Нет, друг мой, теперть невозможно; ты сам подумай хорошенько, до чего мы дожили: мирятина посреди улицы крест поставила! Теперь чего от этого можно ожидать?"

- "Не знаем, чего можете вы от этого ожидать?"

- "Не знаете? Знаем мы хорошо, чем тут "пахнет": в скольки деревнях этим начиналось, - все так: сперва крест поставят, а потом церковь, и поп готов навсегда; нет лучше уйти от видимой беды, пропадайте вы тут одни,
нечестивые еретики!".

В Тележихе был видимо расположен к православия и сам наставник Ерофей Пономарев, но, к сожалению, год тому назад он умер, хотя влияние его образа мыслей и до сих пор осталось на некоторых из ближайших его последователей.
Местный священник так рассказывает о своих посещениях Пономарева: "19 октября я приехал в Тележиху и зашел к Ерофею. Ерофей был дома, с ним сидели два гостя с заимки вершины р. Бащалака: Лазарь Чупин и Николай Лопарев. Ерофей, как хозяин дома, почтительно приветствовал священника и просил присесть, но гости его, в особенности Лопарев, подозрительно из-подлобья смотрели как на священника, так и на хозяина. Лазарь Чупин и Лапарев - оба грамотные и только что возвратились обратно из поисков нового убежища для себя, под предлогом охоты на пушного зверя. Место они приискали в вершинах Абакана, с севера восточного склона, причем рассказали свой маршрут.

Очень восхищались разведчики угодьями и удобствами Чолышманской долины, завладение которой, по рассказам разведчиков, составляет предмет давнишних желаний раскольников и Бийского Алтая, и Кузнецокго и Абаканскогих.

- "Места-то, места-то какие" - восхищались раскольники, - подобны земному раю".

- " Это вам так кажется, - заметил священник, - место по Чолышману обыкновенное".

- " Нет, - сказал Чупин, - наши там бывали много раз с охотой и так и знают получше кого нибудь, да ничто не поделают, так и уедут обратно; и мы посмотрели, тоже пожалели и уехали ни с чем. Уйди оттуда монастырь, тогда православным не удалось бы "рта открыть", а наши бы все места у калмыков взяли, они с ними давно знакомы; вся и причина - монастырь".

Ерофей заметил своим собеседникам, что пока мы собираемся на Абакан, да будем переезжать туда, не лучше Тележихинского будет; мы будем искать себе удобства,а о душе не заботится, какая нам будет от этого польза.

Священник со своей стороны вставил: "давно пора вам, именуемые старообрядцы, позабоиться и о спасении своих душ; вы бы взяли себе в пример российских вождей раскола, - из них, действительно, некоторые беспристрастно ищут спасения своим душам и ревнуют о нем не единым языком, но делом: ходят к св. мощам угодников Божих православной церкви, по древним храмам, книгохранилищах, много рассматривают старопечатные рукописи и книги - а у нас здесь никто, кажется, об этом не заботится. Все как видно пустились за наживой, привязались к житейским делам".

Пономарев ответил: " правда, знаю я, что наши многие были у святых мощей и в других местах, да только плохо выходит из их посещения."

- " Что же выходит из их посещения плохого?" - спросил священник

-"То, как нам известно стало, что сколько их ходило, т.е. наших вожаков, по вашим св. местам, выходили они из домов своих в здравом уме, а обратно редко кто из них вернулся таким: почти все прельстились и остстали от своей старой веры и ушли в церковь. Я и сам давно подумываю сходить в Россию и средств не жалею , но одно меня удерживает, что, если я и вернусь домой иным человеком, тогда что буду делать с домашними своими?"

Чупин вставил: " идити ладно, но не ходить еще лучше, чего нам искать?"

Пономарев возразил: " Как чего искать? Мы теперь стоим на распутии, надо искать истину и должны найти ее, где она есть"

Чупин, стараясь отклонить Ерофея от нежелательного разговора, заметил: " ведь мы уже были по два лета на духовных соборах в д. Солоновке, разве плохой советник у нас был Терентий Акимович Худошин, чело лучше нам искать? Видел, поди, как он хорошо обьясняет все?"

Пономарев возразил: " Худошин был у нас на дому, но кому же он всем и каждому обьяснял по душе, чего мы хотели от него? Это вы его краснобайство назвали хорошим обьяснением, а меня ничуть его краснобайство не тронули ни в чем"

- " Что же это такое? - заметил священник, - один хвалит, а другой хулит одного и того же человека, главного вождя старой веры?"

Пономарев продолжал: " им показалось приятным то, что Худошин умеет каждого благодарить за какой либо пустяк и маловажное дело. Не ему бы нас благодарить за наше незнание дела, а его бы нам за его "остроумие", а его остроумие, по моему, пустое дело, уменье заговорить каждого на пустяках и только"

Чупин возразил: " как это так Терентий Акимович пустяками нас заговаривает?"

- " Совершенная правда, что Худошин на пустяках постоянно время проводит, а не на слове Божьем; он ничего утешительного нам от св. писания в защиту не сказал и не указал тех мест, которые бы защищали наше поморье. В прошедшем году он нам обещал привезти те книги, которых мы не имеем, и якобы они говорят за нас, а ныне на наше требование завинил всех нас, что мы де сами должны заботиться о книгах, а не требовать их от него, или послать деньги на них их бы выслали, а куда послать - неизвестно. Бог весть, как он человек: мне сказали (т.е. Пономареву), что он родился в поморской секте, а другой сказывал о нем, что он федосеевец бракобор. По совести сказать, мне думается , что то есть тут тайное и неладное, так как уже мы не первых видим из своих наставников, ни один так ловко не обделывал и не заговаривал своих слушателей, как Худошин. Помню, как я первый раз подошел к столу, где сидел Худошин и он живо обратился ко мне со словами: "что желаете сказать мне?". Я сказал, что нужно бы, Терентий Акимович, просмотреть в св. Евангелие те места, которые ясно защищают наше согласие. Худошин: " это хорошо, благодарю Вас за то, что с этого начинаете вести свою защиту", - сейчас же приступил к рассмотрению и, открывши св. Евангелие, продолжил мне читать на первой странице первые строки; я начал читать слова: " зачало Евангелие Господа нашего Иисуса Христа". На этих словах Худошин меня остановил и спросил меня, понимаю ли я ясно прочитанные слова. Я обьяснил, как понимал, а именно: зачало значить начало и т.д. Худошин от этого пришел в восхищение и стал громко с поклонами благодарить меня и, обратившись к прочим, заявил всем, что мы де все должны так старательно читать и понимать прочитанное, как г. Пономарев, и т.д. и т.д. Разговор свой об этом Худошин продолжал не менее 1.5 часов и тем утомил всех слушателей; тем и кончил свой разговор, а об указании статей в защиту поморья ни одного слова не сказал и они остались без розыска. На другой день я поставил себе, чтобы добиться беспременно от Худошина указания статей в защиту поморской секты из св. Писания и святоотеческого творения. Никем непрошен, я подошел к столу; Худошин таким же образом раскрыл книгу св. И. Златоустаго и дал мне прочитать заголовок: "Слово о еретиках" - и таким же образом пустил в ход свое краснобайство и утомил всех своих слушателей, и я, сколько не крепился дождать конца его разглагольствия, но не дождался, ушел прочь от стола. После этой попытки и хохота пропала у меня добиваться чего-либо от Худошина; так и уехал домой ни с чем. Вот по этому мне кажется, что Терентий Акимович Худошин, ездит к нам показать себя, а не учить нас истинной вере, и как защищать ее от нападения врагов, не учит".

На другой день священник, встретив Григория Пономарева, родного брата Ерофея, спросил его: "правда то, что вчера Ерофей заявлял о путешествии по св. местам в Росиию?". Григорий ответил, что справедливо, брат его Ерофей собирается по весне идти в Россию еще вместе с двумя другими наставниками и хотят просить с собой вас. "А мы ничего не пожалеем, только бы разыскать истину, так как уже 18 лет блуждаем и не можем найти ее там, где живем, а теперь задумали поискать истину в греко-российской церкви, не тут ли она".

Прошло после таких благоприятных событий всего только три недели, как Ерофей Пономарев, человек еще молодой (25 лет) и здоровый, неожиданной умер от кори. Такое событие удручающе подействовало как на единомышленников Пономарев, так и на православных, которые не без основания питали надежду, что Ерофей, долго ли скоро ли, а должен возвратиться в лоно св. православной церкви, из которой удалился по воле своих родителей на 7-м году и прибывал в расколе 18 лет. Священник узнав о смерти Ерофея Пономарева, поспешил в Тележиху и посетил дом умершего.

Григорий увидев священника, расплакался, при чем говорил: " не как о брате плачу, а как о руководителе нашем к отысканию истины; теперб пропали мы, потому что не в силах сами по себе отыскать истину."

- " Отчего же не в силах? - спросил священник, - разве у вас без Ерофея не осталось св. писания?"

Григорий ответил: "мы не можем так разумевать св.писание, как покойный согласовал его с толкованием, св. отец; поэтому за последнее время своя братия и укоряла его за то, что он боялся по своему разумению толковать св. писание, что делают другие в настоящее время. Его многие укоряли, что он защищал церковь православную и священство от св. писания - за это его называли еретиком"

Священник спросил Григория: " что же говорил вам Ерофей пред смертью?"

Григорий ответил: " в последний день пред смертью мы заметили в нем перемену, я стал плакать и тужить, что нам, видно, остается жить вместе не долго, и спросил его о вере: как же, братец, вот ты очень плох, а мы истину еще не отыскали, что же делать? Ерофей сказал: "я, брат, что-то стал думать про никонианскую церковь, не тут ли истина?" На это я возразил ему: что ты это вздумал? что же у православных - то есть, что у них цело? На это мне Ерофей возразил: " а чего ты у них не находишь в целости? Ты посмотри хорошенько, что есть во всем расколе, и в поморье, которого держатся наши родители; вот тут то подлинно нет ничего".