Разноцветная мозаика

Оказывается, на-днях был ДЕНЬ ПОЭЗИИ.
Хочется сердечно и задушевно
поговорить о ней, но что я могу сказать
интересного и нового своими словами?

Только эхом отозваться Баратынскому:

"Мой дар убог, и голос мой негромок..."

Или согласиться с Тютчевыма:

"Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь".

Одни вопросы...
Остается спросить у них, у небожителей, что они думают о поэзии,
как определяют себя и свое место в ней.
Конечно, не у всех, лишь у самых близких душевно.

И первый, кто определил - это, конечно, ПАСТЕРНАК.



Определение поэзии

Это - круто налившийся свист,
Это - щелканье сдавленных льдинок.
Это - ночь, леденящая лист,
Это - двух соловьев поединок.

Это - сладкий заглохший горох,
Это - слезы вселенной в лопатках,
Это - с пультов и с флейт - Figaro
Низвергается градом на грядку.

Всё. что ночи так важно сыскать
На глубоких купаленных доньях,
И звезду донести до садка
На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде - духота.
Небосвод завалился ольхою,
Этим звездам к лицу б хохотать,
Ан вселенная - место глухое.


Интересным мне показалось и рассуждение
о свободе и независимости поэзии
поэта старшего поколения
Аполлона МАЙКОВА





О мысль поэта! ты вольна,
Как песня вольной гальционы!
В тебе самой твои законы,
Сама собою ты стройна!
Кто скажет молнии: браздами
Не раздирай ночную мглу?
Кто скажет горному орлу:
Ты не ширяй под небесами,
На солнце гордо не смотри
И не плещи морей водами
Своими черными крылами
При блеске розовой зари?




А завораживающие строки
Марины ЦВЕТАЕВОЙ - эти
чарующие созвучия и словосочетания,
притягивают и не отпускают.




Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота — ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы —
Один ответ: «Откуда мне сие?»

Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.



И Константин БАЛЬМОНТ поделился с нами
своим пониманием места художника, творчества,
таланта.





Бог создал мир из ничего.
Учись, художник, у него,-
И если твой талант крупица,
Соделай с нею чудеса,
Взрасти безмерные леса
И сам, как сказочная птица,
Умчись высоко в небеса,
Где светит вольная зарница,
Где вечный облачный прибой
Бежит по бездне голубой.



Но как грустно о Музе прозвучало
в устах Н.А. НЕКРАСОВА,
моего любимого поэта.
Это голос горечи и сопереживания.





Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди2,
Лишь бич свистал, играя...
И Музе я сказал: "Гляди!
Сестра твоя родная!"



И вот как о прозе стихосложения,
о поэтической кухне открыто и
безжалостно, без глянца и прикрас
рассказала великая женщина-поэт
Анна АХМАТОВА.




Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.



И снова ПАСТЕРНАК - завершение,
итог, напутствие.




Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, что бы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Ну, у Анны Андреевны большие раздумья,
масштабные, разноплановые, неожиданные.

Бывает и так:

Муза

Как и жить мне с этой обузой,
А еще называют Музой,
Говорят: «Ты с ней на лугу...»
Говорят: «Божественный лепет...»
Жестче, чем лихорадка, оттреплет,
И опять весь год ни гу-гу.

Gul

Дорогая Гульнара!

Поэзию я собираю вне всяких сборников, и я рада, что у нас
с Вами созвучны понимание и ощущение волшебства поэтических строк.
Большим знанием я не могу похвалиться, но стараюсь пополнить.
Учу наизусть, чтобы мозги не застыли.

Последнее мое увлечение - стихи Аполлона Майкова.

Вот то. что особенно пленило, настолько, что выучила.

Бабушка и внучек.

В святцах у бабушки раз
Внучек цветок увидал;
"Тут сувенирчик у вас, -
Он, улыбаясь, сказал, -

Что, если б он говорил?
Может быть, целый роман
Мне бы теперь он открыл...
Был бы и муж там тиран,

Ночь, соловей и луна,
Быстрый свидания час...
Было - и в те времена -
Много, чай, всяких проказ?.."

"Грех над старухой шутить... -
Бабушка внучку в ответ, -
Кто ж бы еще подарить
Мог мне его, как не дед?"

"Дедушкин это цветок? -
Внучек опять. - Признаюсь,
Вот угадать бы не мог!
Дедушка! Этакой туз!"

"Молод покойничек был!..
Ну, да и я-то тогда...
В мыслях-то ветер бродил!
Тоже была молода...

Ездили раз мы весной,
В ранний улов стерлядей,
К мельнице нашей лесной...
Батюшка... Много гостей...

Я и стою на мосту;
Вкруг молодежь мне поет
Всё про мою красоту.
Что тут на ум не взбредет.

Мельница так и дрожит;
Омут-то в пенных буграх
Ходенем ходит, кипит,
Так что и вспомнить-то страх!

В воду и кинь я цветок!
"Кто, - говорю я, - спрыгнет
С мосту отсюда в поток
И мой цветок принесет,

Тот мне и есть кавалер!"
Все засмеялись вокруг,
Только один офицер
С мосту-то прямо и - бух!

Я обомлела. Народ
Бросился к лодкам, к реке...
Только глядим - он плывет,
Держит цветок мой в руке...

Мне подает: я готов
Жизнь, мол, за вас положить!..
Вот молодец был каков!
Да, не любил он шутить!

Дедушку я твоего
Тут и узнала тогда...
Так и пошла за него...
Был человек это!.. Да!..

Старого века кремень!
Барин он был матерой!
Сёл что имел, деревень!
Видный, красавец собой,

Соколом ясным ходил!
Первым везде был лицом!
Что он народу кормил,
Ну да и сам жил царем...

В гости ль меня вывозил -
В золото, жемчуг, атлас,
Словно царицу, рядил,
Словно как вез на показ!

Серый лихой шестерик
Держат едва под уздцы...
Кучер был сила мужик!
И гайдуки молодцы!

И, как жила я за ним.
Тронуть меня уж не смей
Кто хоть бы словом худым:
Со свету сгонит - ей-ей!

Да, это был человек!..
Нынче и род уж не тот!
Нынче - не тот уж и век!
Мелкий пошел всё народ!.."

"Бабушка! - внучек прервал. -
Я от самих стариков
Часто про деда слыхал:
Он не совсем был таков!

Был он - надменный богач!
Жил - азиатским пашой;
Сам и судья, и палач,
Ночью езжал на разбой;

И в душегубстве не раз
Был по суду обвинен...
Правда, в то время у нас
Знатному что был закон!

Пьянство и ночью и днем!
В доме жил целый гарем!
Вы же - всю жизнь под замком
В страхе дрожали меж тем.

Вас-то он будто любил!
Боже мой! Он, как злодей,
Вашу всю жизнь загубил,
Вас загубил и детей!

Месяц иль два присмирев,
Первой-то страстной порой,
Ласков был с вами, как лев
С львицей своей молодой!

Ну, а как душу отвел...
Бабушка! сердце во мне
Рвется при мысли - что зол
Вынесли вы-то одне!

Верьте, люблю я, как мать,
Вас за страдальный ваш век...
Что ж от меня вам скрывать!
Дед был - дурной человек!.."

Бабка трясет головой,
Шепчет на речи его:
"Что говорить мне с тобой!
Ты не поймешь ничего!"

Вяжет старушка чулок,
Вяжет чулок и молчит,
И на засохший цветок
Нежно порою глядит -

Смотрит на бабушку внук...
Он изумлен, что у ней
Слезы закапали вдруг
Тихо из тусклых очей...

В жизни дитя - не умел
Сердце еще он понять!
Он испытать не успел,
Как оно может прощать!

Как из-за прошлых скорбей.
Их разгоняя, что тьму,
Сладкий лишь миг всё ясней
Издали светит ему;

И, как святой идеал,
Образ рисует того,
Кто это сердце терзал,
Кто так измучил его!..

valcha

Валерия мне прислала дивное стихотворение Игоря Северянина.
Такое праздничное, вкусное!
(о земляничном желе)
У Северянина все так причудливо завлекательно, необычно.
Каждый звук звучит, каждое слово ароматно.





27 февраля 1918 г. на вечере в Политехническом музее в Москве
Игорь-Северянин был избран "королем поэтов".
Вторым был признан В. Маяковский, третьим В. Каменский.

А вот это как вам?

Игорь Северянин
МОРОЖЕНОЕ ИЗ СИРЕНИ!

Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!

Я сливочного не имею, фисташковое все распродал...
Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?
Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,
На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!

Сирень - сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене
Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок...
Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-Богу, похвалишь, дружок!

Gul написал:

[q]

Николай Заболоцкий

[/q]

Коль уж мы все здесь зациклены на генеалогии, хочу поделиться своим "открытием" по поводу родословия поэта Заболоцкого. Взяла в кавычки, поскольку узнанные мной сведения известны и опубликованы давно. Я сейчас погрузилась в изучение духовенства Вятской епархии. Оттуда и это мое открытие. Ниже фрагмент из статьи на моем блоге:

Не могу пройти мимо интересного факта. Один из Селивановских, священник - села Пищалье Орловского уезда Иван Гаврилович (1823-1870) был прадедом по материнской линии поэта Николая Алексевича Заболоцкого. [5]

И последнее замечание о происхождении Серапиона Фаворского. Любопытен следующий факт. Оказывается, в древе поэта Николая Заболоцкого по материнской линии помимо священника села Пищалье Орловского уезда Ивана Гавриловича Селивановского (об этом см. здесь) числятся и Фаворские. Сохранился рассказ матери поэта - Лидии Андреевны Дьяконовой (в замужестве Заболоцкой):
"Дед и бабушка Ольги, Лидии и других детей А. И. Дьяконова по материнской линии – Иван Гаврилович Селивановский (Селиванов) – священник, благочинный Орловского уезда, его жена – Екатерина Ивановна – учительница, дочь священника И. В. Попова. Прадед Иван Васильевич Попов был священником церкви с. Пищалье Орловского уезда. Его жена Марфа Григорьевна – дочь священника Григория Семионовича Копытова (из шестого колена кайгородского корня генеалогического древа Копытовы – Розадорские – Фаворские), участника народного ополчения в войне с Наполеоном, с крестом в руках дошёл до Германии. Брат Евграф Копытов (1778–1835) служил в этой же церкви дьяконом, а два его сына по предложению епископа Кирилла в духовной семинарии поменяли свои отеческие фамилии: Николай взял фамилию Розадорский, а его брат Алексей взял фамилию Фаворский. Они служили приходскими священниками. Другие братья оставили себе отеческую фамилию – Копытовы".
Полностью статью можно прочитать здесь: Что в имени тебе моем