Письма в блокадный Ленинград ...

№38 . 12 августа 42г.
Фединька, дорогой мой! Очень крепко тебя целую. Надежду поцеловать тебя не на бумаге пока нужно спрятать очень далеко, а так хочется быть скорее с тобой. Фединька, у меня дела немного поправились. 9-го получили от тебя деньги 300 р. Угля 1/2 тонны должны завтра привезти. Ребята поправились, все же с огорода зелень едим, только вот с картошкой беда. Понимаешь, нет у нас картошки. Кусты есть, а под ними ничего. С куста подроешь не больше двух картошек, а у Ольги Ивановны с куста 20–35 штук, да какие крупные. Похоже, земля неудачная, сыро для картошки. Может, через месяц что и будет, не хочу заранее расстраиваться, но сейчас покупаю на рынке по 50 р. ведро. Должна быть дешевле, но и это уже в три раза дешевле, чем было. Фединька, если Домочка еще не уехала, то пусть едет к нам обязательно. Все приезжают с детьми, и в дороге с ними ничего не случается. В дороге дают один раз в день обед и сухой паек, так что можно вполне доехать, ну а на станциях она может что-нибудь прикупить. Помоги ей с деньгами. Федя, Сильва выслал на маму с 1/VIII-42 г. по 1/VIII-43 г. аттестат на 250 рублей в месяц, и обещали так тоже присылать. Так что ты давай Домочке хоть 50 рублей, а мне на 50 р. меньше, если она и не поедет. Но это будет большая глупость с ее стороны. Скажи ей, чтобы она не думала ехать к Лапочке*, т. к. Лапочка с матерью и тремя дочками собирается ехать к нам (Сусанна 16 лет, Нина 11 лет и Анна 9 лет). С мужем она уже 3 года не в ладах, и только война помешала ей разойтись, а теперь она оставляет ему сына и уезжает, но, возможно, и военные причины заставляют ехать дальше. Просит прислать ей вызов, но я ничего не могу добиться, похоже, и не добьюсь. Сегодня отправляюсь в колхоз после самовольного семидневного перерыва. Сил не было уже работать. Сейчас у меня так обстоят здесь дела, что нужно поступить мне на работу, но обязательно на железную дорогу, иначе могут выселить из комнаты, а тут еще колхоз. Но на работу почти невозможно поступить. Просила сегодня военного прокурора помочь мне. Он обещал, но он не имеет тут таких знакомых, вернее, не хочет иметь, не хочет погрязнуть в сплетнях и дрязгах. Его жена очень похожа на Шуру, Раину сестру. Ну, Фединька, дорогой мой. Терпеливо жди нашу встречу. Эту зиму опять мы не будем вместе, но зато потом уж никогда не расстанемся. Люблю тебя очень сильно. С дочками часто вспоминаем тебя. Твоя Киса.


№39 . 19 августа 42г.
Дорогой мой и горячо любимый Фединька!
Сегодня получила твое письмо от 2/VIII. Я очень довольна твоим весом. Твой вес мне влил бодрость, так как я последнее время все психую, что вторую зиму тебе не вынести, если, не дай бог, будут тяжелые условия. Сейчас сюда приезжают масса ленинградцев, и все они ругаются, что попали сюда. Говорят, что в Ленинграде снабжают хорошо — они думали, что и здесь так же. Мы-то за год уже привыкли ко всем недостаткам, а для них это является неприятной неожиданностью. В основном получаю только по 400 гр хлеба, и как приятный сюрприз, иногда дадут на ребят по 100 гр конфет. Вкус чая и сахара забыли давно. Хочу, если будут деньги, достать хоть 1 кг меду. Сейчас стал дешевле — 100 р. Получила от тебя еще 300 руб, но они все разошлись на картошку. Картошка тоже стала дешевле — 50 руб ведро. Ты помнишь мое красное платье, так из остатка я сделала косыночку, по углам вышила и сменяла на 300 гр топленого масла, а 250 гр купила за деньги. 300 гр ребята сразу съели, и у меня не хватило духу не дать им — уж очень долго мы жили совсем без жиров. Беда у меня с картошкой — совсем не уродилась. Вот уж этого я не ожидала. Все лето бесконечные дожди, а место довольно низкое, ну и слиплась вся земля. Вытащим куст, а там одна старая картошка висит и несколько горошин. Может, подрастет еще до 10 сентября, но сейчас нет ничего, а там буду копать, что будет. У нас настоящая осень — холодная, дождливая. Тепло настоящее было всего две недели в июле, а в июне я мокла на колхозных полях. Феденька, ушла я с колхоза. Встанешь в шесть утра — настоящий мороз, а у меня, кроме рваных тапочек, нет ничего. Вся мокрая и холодная. Мамина казавайка* вся слиняла от дождей. Ушла я, проработав два месяца, но карточку на хлеб мне не дают и гонят обратно, иначе, говорят, судить будем. Но я не пойду обратно, мне не в чем работать, и сил нет у меня. У меня есть справка от врачей, что я могу работать только на легкой работе, но справка эта — ничто. Колхоз — не богадельня, там нужно работать. Сейчас идет уборка урожая, нужно вязать снопы, а мне это не под силу. Пусть судят тех, кто совсем не пошел работать, у кого нет выработанного ни одного трудодня, а у меня за колхозом 44 трудодня. Все жены нашего топкинского начальства отсиделись дома, и уж в такую погоду, конечно, ни одна не пойдет работать, и маленьких детей у них нет. А я пошла работать от троих маленьких детей и в то время, когда они были больные диспепсией (понос). Ну, думаю, все уладится. Сходила бы я в колхоз за хлебом, да вся дорога размокла — босиком не пойдешь — холодно. Плохо у меня очень с обувью, нет совсем ничего. Отдала починить замшевые туфли, т. к. нечего совсем надеть, но боты у меня совсем развалились, а чинить негде. Федя, что думает тетя Доми, почему она не едет? Ведь делать ей в городе совсем нечего. Возьмись ты за нее, пожалуйста, сам. Она сама ничего не сделает. Ты с ней сможешь хоть что-нибудь мне прислать. Пусть тетя Доми берет все из вещей, что можно. Пусть не пугается тюков — все везут очень много, а у меня нет уже почти ничего. Меня бы очень устроил хотя бы в этом отношении тетин приезд, но если она приедет в чем мать родила, то я не меньше буду рада. Устрой ты ее, пожалуйста, а то потом будет поздно. Если ее эшелон пойдет потом в другую сторону, то пусть вылезает и добивается ехать именно сюда. Так делают все, у кого здесь родственники. Ребятишки сейчас здоровы, правда, желудки у них все же плохие, но не очень. Ленка и Татка обе очень забавны, но мне жизни не дают. Стоит мне выйти из дома, как такой рев поднимают, что не унять. Кира до занятий, до 1 сентября ходит на площадку и там завтракает. Дают 2–3 стакана молока и 150–200 гр. хлеба. Руководители там очень хорошие. Кира часто там читает вслух. Она читает не хуже нас с тобой. Ну, Федорочка, мой родной, целую тебя крепко. Мне ужасно хочется приехать к тебе хоть ненадолго, но ничего не выйдет из этого. Хоть бы скорее на фронте все изменилось, тогда можно будет хоть время начать считать, а так ничего еще неизвестно. Федя, привет Ал. Ник.. Мне очень жаль, что она болеет. Феденька, вкладывай мне двойной лист бумаги, если есть. Мне очень нужно для занятий по немецкому языку. Подробно в следующем письме. Целую ненаглядный мой очень крепко. Твоя Киса.


* «Казавайка» - по русски «кацавейка».
** «Шафрейка, таратайка, казавайка»: Вышел в свет словарь говора староверов Эстонии. https://samstar.ucoz.ru/news/2008-12-21-1467
«Словарь говора староверов Эстонии», авторами которого являются Оксана Николаевна Паликова – научный сотрудник кафедры русского языка Тартуского Университета и Ольга Геннадьевна Ровнова – кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка Российской Академии наук. Книга небольшая, в твердом переплете с чудесными иллюстрациями в народном лубочном стиле художника Павла Григорьевича Варунина. Данный словарь является первым диалектным словарем языка староверческого населения Эстонии. Он включает слова, собранные в староверческих поселениях Западного Причудья. А также содержит лексику, вошедшую в «Материалы для словаря русских старожильческих говоров Прибалтики», изданном в 1963 году при активном содействии Татьяны Филаретовны Мурниковой. Словарь предназначается школьникам, изучающим русский язык, а также всем интересующихся языком и культурой староверов.

*** А наша Александра Маркеловна, ее сестра Доминика Маркеловна и появившаяся в письме Лапочка (видимо, Олимпиада Маркеловна) Кузнецовы — родные сестры из г. Верро, старообрядческой общины. Четвертая сестра Евфимия (Фима) в Москве.

№40 . 26 августа 42г.
Очень крепко целую тебя, далекий мой! «Вот немцев побьем, тогда поедем к папе», — так Лена говорит. Мне прибавить к этому нечего. На этом построено все. А сейчас терпеливо (неверно, что терпеливо, очень даже нетерпеливо) ждем — скоро ли придет время, когда мы опять будем вместе. Мое письмо №40, но это не значит, что я тебе пишу меньше, чем ты мне. Я сегодня получила № 59, а позавчера № 58/2 (у тебя много одинаковых номеров, а у меня нет, так как я все числа записываю. Еще я одно время вела тетрадь расходов и мелких происшествий, но когда отправилась в колхоз, то все прекратилось. Я думала, что тебе интересно будет почитать книгу моих страданий. Будем читать на диване, и тогда будет хорошо и не страшно.) Я начала нумеровать письма с 1/I, а до этого у меня записано 11 писем, начиная с 22/Х, а до этого я тебе штук 10–15 тоже написала. Писала бы тебе сейчас чаще, как ты просишь, но у меня совсем нет бумаги. Конвертов штук 10 еще есть. Это из Киева они приехали. Федя, Ляля прислала открытку, и в конце пишет: «Кстати, адрес супругов Пашинских — г. Ташкент, Главпочтамт, до востребования». Но открытка была еще не из Ташкента. Хорошо, что они уехали. Теперь будем ждать известий от них. Я хочу, чтобы мама съездила к ним на 1–1,5 месяца. Пусть ее немного откормят, так как я это сделать не могу, а потом, может быть, там можно достать кой-какие вещи, ну а третье — это будет реквизиция Лялькиного и Сильвиного барахла. Все, что им не нужно, нужно нам. Нужно сшить ребятам тапочки, но не из чего. Буду писать Ляльке, как она на это дело посмотрит. Мама хочет ехать. С картошкой у меня получилось очень плохо. Я рассчитывала, что обеспечу себя на зиму, а вышло только на месяц будет. Как на горе не уродилась. Попалось низкое место, а так как у нас беспрестанные дожди этим летом, то и залило всю картошку. С куста штук 15 самое большое и к тому же одна мелочь. В огороде та же картина. Огурцов почти не было — все померзло. Правда, морковь, свекла и капуста хорошие, особенно капуста. Лук уже вырыли. Посадили 200 шт., а сняли всего 400, но тоже очень мелкий. На мою долю 200 шт., но перо мы ели 1,5 месяца. Я на рынке зелень и не покупала, своей хватало, и приносила с огорода по рыночным ценам, так, на 50 р. Мы стали травоядные животные, меня от запаха зелени мутит — я хочу масла, вообще хоть какого-нибудь жира. А вы, наверное, только и мечтаете о зелени, и я ничем не могу помочь. В это воскресенье я не смогла ничего купить — денег не было. Мама сшила капор из красного трикотажа, от моего трикотажного платья, и продала за 90 р. Тянули до сегодняшнего дня. Масла не пришлось купить. В то воскресенье мы поменяли мою косынку на масло (вышло на 150 р.) и на 130 р. купили. Тянули ту неделю, а эту — на бобах. Сейчас мама занимается шитьем капоров. Забрала все мои куски. Один продала, а один поменяла на 10 яиц. Сейчас у нее еще три готовы для воскресенья, и еще на 4 штуки есть материал. Федя, ты пишешь, что у тебя есть деньги для меня. Я тебя очень прошу, заплати за квартиру. Я выберусь, меня-то деньги не спасут, а за квартиру уплатить надо. Ребята здоровы и веселы. Татка с Ленкой неразлучные друзья. Тата, между прочим, говорит лучше, чем Лена. Лена уж очень сюсюкает, а Тата чисто говорит. В колхоз так и не иду. Мне в магазин не в чем дойти, а уж работать совсем не в чем. Дожди, дожди без конца и холод. Федя, у меня есть одна мечта. Я думаю, станет у нас на фронте лучше обстоять дела, отгонят от Ленинграда и Москвы на запад фрицев, восстановится дорога, и ты выхлопочешь для меня вызов хоть на месяц приехать к тебе, а ребята и бабушка останутся пока тут. Побуду я с тобой немного, а там уж не так долго будет ждать и до окончательной встречи. Как ты находишь этот мой план? Конечно, сейчас это сделать нельзя, но ведь изменится положение, в этом я уверена. В меня так эта мысль запала, и я этим только и живу. Я лягу и представляю нашу встречу с тобой. А пока крепко тебя целую, любимый мой. Ребятишки тоже тебя целуют без конца. Привет Александре Николаевне. Скучаю очень без тебя и очень волнуюсь, как ты там. Крепко целую. Твоя Киса.

№46 . 12 октября 1942г
Фединька, дорогой мой, такой далекий! Сегодня еще получила твое письмо от 25/IX. Я твои письма получаю быстро, и все, почему же мои так долго идут и частично пропадают? Я тебе 1 сентября послала открытку, что я поступила работать, а ты до 25-го еще ее не получил. Я ведь знаю, что, когда ты будешь знать, что я работаю, у тебя сразу гора с плеч свалится. Я была права во всех отношениях, что раньше не поступила, пока не было подходящей. Сейчас у меня настоящая работа, правда, требующая очень большого внимания и крепких нервов, а также отнимающая и много нерабочего времени, но тут уж ничего не поделаешь. Сейчас по Томской ж. д. прибавили служащим продукты. Я получаю 800 гр. хлеба в день, 2200 мяса в месяц, 600 гр. жиров и 1500 крупы. Это уже очень большая для нас поддержка. Твоя Киса получила первую получку (сразу за месяц 470 р. на руки). Вот 100 р. заплатила за себя и за маму военный налог. Теперь полностью рассчиталась (было по 100 р.), 100 р. внесла на теплые вещи бойцам, 50 р. внесла за Лену в детсад за месяц, но она еще не ходит, т. к. сад на ремонте. Она очень хочет туда пойти. Придется остричь ее, как ни жалко. У Лены и Киры болят глаза, особенно у Киры, так что я каждый день хожу с ними к врачу. Лену уже допустили, а Кира в школу пока не ходит. Я не знаю, кто забавнее и лучше — Лена или Тата. Они живут очень дружно, хоть и лупят друг друга. У Татки своя кроватка, так что ты можешь представить Татку, которая молниеносно вылезает из кроватки. Ноги закинет через верх и вниз. Бегают они вокруг стола друг за другом. Татка любит стать на четвереньки и изображать из себя корову, а Лена зовет ее: «Мань, Мань, Мань», а потом усядется на нее верхом. Когда же Ленка насолит Татке, то Тата берет ремень, и Лене здорово достается, не знает, куда ей деться. Мне тут Лена здорово утомила, без конца поднимала ей штанишки. Я ей и говорю: «Скоро ли наконец вся эта история кончится?» А она повернулась ко мне и говорит, смеясь: «Когда война кончится, тогда и эта история кончится». Я до слез хохотала. Вообще, девочка — зуботочка. Татка тоже ей не уступает. Фединька, я тебе сейчас редко пишу, а ты так ждешь моих писем, но у меня сейчас совсем нет свободного времени. Эту неделю мама работала в совхозе, копала картофель. Оплачивать будут картошкой. А я с работы, поспать надо, глаза на свет не смотрят (Тата, когда хочет спать и у нее закрываются глазки, говорит, что мыло в глаза попало), а надо с ребятами возиться. Уложу их днем спать и сама. Кира будит меня, а я ей чушь несу, что, мол, у меня поезд отменился, а раз отменился, то я никуда не пойду. Ей смешно, и она меня нарочно будит. Сейчас у меня очень важное дело осталось — сдать правила Техн.эксплуатации, и нужно получить аттестацию. Если вдруг провалю, тогда у меня все погибло, а я все не могу сосредоточиться. 14–15-го должна сдать обязательно. Думаю, что с меня, с месячным стажем железнодорожницы, не будут уж очень взыскивать, но все же много надо еще подучить. Надеюсь, что все обойдется благополучно. Буду писать тебе, мой дорогой, чаще. Как только сдам (я должна сдать), я тебе напишу, а когда будет функционировать Лен. ж.д., то твоя Киса сразу же перекочует работать в любимый город. Так что у нас теперь шансы увидеться скорее увеличились. Думаю о тебе, дорогом, каждую минуту. Люблю тебя очень, очень крепко. Счастливая Валя — она теперь в Котласе вместе с Юрой. Крепко, очень крепко целую тебя, любимый мой. Потерпи еще немного, а потом мы все окружим тебя такой заботой и любовью, что ты забудешь все свои невзгоды. Твоя Киса.

№47 . 19 октября
Дорогой мой, горячо-горячо любимый! Получила сегодня твое письмо от 27/IX и очень расстроилась. Меня пугает твое настроение, упадок духа у тебя. У меня тоже бывает так, что я не знаю, что бы я отдала, лишь бы только быть с тобой, но, увы, это сейчас невозможно. Ты должен твердо знать, что сейчас у тебя все же есть надежда, что мы будем опять все вместе, а если бы я осталась с тобой, не уехала бы, то уже давно ни меня, ни детей у тебя не было, и тебя бы мы потянули за собой, так как ты не из тех отцов, которые могли бы смотреть, как у тебя на глазах умирают любимые тобой. Ты бы отдавал от себя последний кусок хлеба, но этим не спас бы нас, а погубил и себя. Я уверена, что скоро ситуация на фронте должна измениться, тогда легче будет, можно будет отсчитывать дни. Теперь с женой-железнодорожницей тебе легче будет увидеться, так что, только будет возможность, я буду хлопотать на Ленинградскую ж. д. Возьми себя в руки и держись. Любим мы тебя очень крепко. Думаем все только о тебе. По-прежнему твоя карточка целуется ребятами, а я смотрю на нее и думаю: как-то ты там бедный, одинокий живешь. Последние твои письма расстроили меня, но если тебе стало легче от того, что ты поделился со мной своим настроением, то можешь писать и дальше так же (вообще, конечно, лучше не получать, но успокаивающих писем, когда на душе кошки скребут, тоже не надо). У меня тоже настроение плохое, и основное из-за положения на фронте, т. к. на этом строится вся жизнь. Я думаю, что момент сейчас достаточно напряженный для того, чтобы наши союзнички перестали наблюдать со стороны, а раскачались. Все же тогда легче будет нам, что ни говори. Пока мое первое желание — это второй фронт, хотя, если бы мы без него справились, было бы еще лучше, а то потом говори спасибо, хотя они все должны нас благодарить. Ну, это политика. Но как ни верти, без политики не обойдешься. Она вошла в нашу жизнь, и она должна ее восстановить. Фединька, сегодня Леночка первый день была в детсаду. Сперва подняла рев, когда я ушла, но потом успокоилась и вела себя очень хорошо. Ей очень понравилось там. Теперь у меня проблема Лениного питания разрешена. Если даже детсад почему-либо не будет функционировать (карантин), то все равно три раза в день питание будут давать домой. Немного погодя возьмусь за Тату, может, ее примут в ясли. Работой я удовлетворена, правда, очень устаю. Особенно тяжело дежурить ночью, да если еще не удастся поспать часа два перед этим, тогда прямо пропадаю. Сильно похудела за эти два месяца. Но еще нужно сдавать правила, а мне некогда заниматься. Мама работала в совхозе, заработала 17 ведер картошки, а мне приходилось и работать, и по хозяйству. Сейчас мне нужно получить уголь, у меня уплачено за 3 тонны, достать капусты и получить муку за трудодни, тогда можно зимовать. Ты за нас в этом отношении не волнуйся, главным образом думай о себе. Сегодня получила зарплату, аванс на руки 200 р. Получили деньги от тебя, т/п 613 от 9/Х, плюс у меня было 100 р. Купили на все деньги баранины. Потянуло на 3 кг. Это, конечно, роскошь, но мама уж очень тужит без мяса, а на рынке очень дорого, а тут случай подошел купить дешевле. Теперь я на работе иногда получаю продукты, и легче. Крепко тебя целую, дорогой мой. Очень мне жалко Ал. Ник., надеюсь очень, что она поправится. Передай ей привет.

№50 . 12/XI-42г.
Крепко-крепко целую тебя, мой дорогой! Последнее время я избаловалась твоими письмами. Последнее получила №73. Я рада, что у тебя настроение поправилось, а то перед этими письмами №№ 68, 69, 70 были такие, что я просто не знала, что делать, хоть бросай все и пробирайся к тебе, но ты сам понимаешь, что это невозможно сделать. Если бы я была одна, тогда другое дело, но ведь пока я глава семьи, и семьи немаленькой. Сейчас я на работе. Уже 20 час Москвы и 24 местного. Два часа отработаны, осталось десять часов. Дома все угомонились и улеглись спать. Кира страдала, так как я ее заставила вышивать, если бы я ей сказала, что нужно читать, вот тогда она бы обрадовалась. Прямо беда с ней — такая книгочея, нас с тобой, пожалуй, перещеголяет. Лена в детсаду ведет себя очень хорошо, но дома зато наверстывает все потерянное время, просто невозможная стала. Ну а Татка — такой хулиганенок, второго такого не найдешь. Она очень забавная. Лены нет до 5:30, и она одна, но теперь у нас есть котенок, и Татка с ним весь день играет. Лена меня сегодня поставила в тупик своими вопросами. Она спросила: «Мама, мы немцев бьем?» — «Бьем!» «А почему же мы к папе тогда не едем?» Она знает, что, когда немцев побьем, тогда поедем к папе, и вопрос был по существу. Через полтора месяца ей будет 4 года, а Татке — 2,5. Играть тихо они не умеют. Им надо всюду лазить и все швырять. Месяц тому назад приобрели еще топчан, очень широкий. На нем спят Лена и Кира, но в последние дни к Кире перебралась Татка, а Лена забралась в Таткину кроватку и не желает оттуда выбираться. 21/XI. Я ужасная свинья, но маленькое оправдание есть. Последнее время очень плохо себя чувствовала. Приду с работы, и делать ничего не могу, только до топчана добраться, а работать приходилось по 15–20 часов без перерыва. Во время работы редко выпадает свободная минутка. Последнее время мы очень плохо питаемся, и, конечно, это сказывается на организме. Бывало, что по целому месяцу у нас не было капельки жира, а купить невозможно, так стало дорого. Против лета подорожало вдвое. В молоке нам отказали, так что счастье, что Лена в детсаду, хоть одна хорошо питается. А Татке перепадает от нашей соседки. Сейчас рядом с нами в комнате живет четверо. Валя — наша старая соседка, привезла мать, отца, корову, овцу и кур, да еще мужа взяла. Грязь у нас на кухне и в передней непролазная. Мама расстраивается, конечно, неприятно, но ничего не сделаешь. Сейчас я дежурю ночью, а приду в 10 утра домой, и надо мыть кухню, так как старуха больна, а маме все не вымыть. Не писала я тебе раньше, чтобы тебя не расстраивать, но сейчас уже можно написать. У Лены, Киры и меня заболели глаза, особенно сильно у Киры, и как-то сразу, внезапно. Я сразу повела Киру к врачу (здесь хороший глазной врач из Харькова), и она запретила ходить в школу. Показала ей Лену и сама тоже осмотрелась. Это было месяц назад. Кире через недельку стало лучше, а то были кровяные глаза и сильно гноились. Когда улучшились глаза, врач мне сказала, что у Киры трахома, и у меня, и у Лены тоже начало. Представляешь, что со мной было, но тут заразиться очень легко, так как тут у большинства, а есть деревни, где все болеют. Ну а у Валиной матери явная застарелая трахома. Я сколько раз дипломатично предлагала ей пойти к глазному, а она заявляет, что у нее глаза не болят. В Ленинграде легко было бы заставить ее лечиться, а тут дело обстоит иначе. У Лены и Киры сейчас все хорошо. Лена совсем не ходит к врачу, а Кира через 2 дня. Хуже всего у меня, явных признаков нет, но глаза болят, застилает туманом и пеленой, и мне очень трудно работать. Сейчас у меня тоже немного лучше, но я хожу каждый день. Может, врач ошиблась, не знаю, но буду лечиться упорно. Через пару дней напишу тебе письмо. Сегодня получили от тебя деньги 400р перевод №790 и получила аванс 200р. За октябрь я получила на руки 508р и еще получу премиальные 170р. Могу задрать нос кверху. Последние события - очень радуют, соответственно, и настроение улучшилось. Может, весной мы будем уже вместе. Крепко целую тебя, дорогой мой. Твоя всегда Киса.

7/I-43г.
Дорогому папусе от его старшей дочки Киры.
Здравствуй, дорогой папочка! Поздравляю тебя с новым 43 годом. Желаю тебе быть здоровым. Сейчас в школу не хожу, потому что каникулы. Третьего января были у Лены в саду на ёлке. Елка была красивая, на ней было много игрушек, были даже маленькие лампочки, батарейки. В школе тоже была ёлка, но не такая красивая, маленькая, и игрушек меньше. Тата стала очень капризная и непослушная девочка. До свидания, передай привет Домочке. Крепко целую, Кира. Дорогой папуся, у меня к тебе большая просьба, пришли мне, пожалуйста, несколько тетрадочек, а то в школе нет бумаги, и дома нет, и пишу на газете. Кира.

№2 . 17/I-43г.
Федорочка, дорогой мой!
Очень крепко целую тебя! Так мне хочется скорее быть вместе, но когда это еще будет? Я теперь более трезво стала смотреть на вещи, чем год тому назад. Если бы у меня не было такого большого хвоста, тогда другое дело. Мне так надоела эта жизнь здесь. Ну сам подумай, как не надоест такая жизнь, когда, например, мы уже 1,5 месяца живем без капли мыла. Я достала немного стиральной соды, и вот моемся этой содой. Твоя чистюля-жена уже 2 месяца не была в бане. Белье с лета не стирано. Последний раз дали в начале октября кусочек душистого мыла, и я смогла только выстирать ребятам необходимое и выкупать их. Я моюсь только под самое малое декольте, чтобы хоть на работе пальцем не показывали. Все стирается без мыла. Особенно грязная ходит Кира, ты знаешь, как к ней пристает грязь. И белья-то у меня совсем нет, и то нельзя выстирать. А маленькие ходят в детсад и ясли, надо их содержать почище. От такой жизни и заболеть немудрено. Второе — это соль. Ну как жить без соли? Вот и занимаешь или меняешь хлеб на соль у толкачей, а таких много. Я не говорю о таких вещах, как сахар, чай, мыло, крупа, мука, жиры. Мы знаем, что такие вещи существуют в природе и необходимы человеческому организму, но, оказывается, можно жить без них, и вот год уже мы живем. Пока есть еще картошка месяца на полтора, хлеб 2,100 в день и пол-литра молока (меняю на хлеб). Вот и живем втроем на это. Хорошо хоть ребята в садике хорошо кушают. Сегодня ночью ушла с работы. Съела щей, и мне стало плохо, заболел живот и поднялась рвота. Вызвала смену и пришла домой. На работе всё хорошо. ПТЭ еще не сдала, нужно сдавать обязательно, а все откладываю, да откладываю. Вообще, настроение бодрое и хорошее — это делают сводки Информбюро. Скорей бы все кончилось, а то мы здесь совсем раздетые будем. Обуви у ребят нет, а купить мне не на что. Чтобы купить детские чулки, надо отдать весь мой аванс, а это я сделать не могу. Я хорошо делаю игрушки — зайцев. Сделала, и мне дали капусты, огурцов и моркови. Сделаю еще на масло. Письмо не особенно веселое, но это у меня так прорвалось. Мы все уже привыкли так жить. Я живу еще очень хорошо. Хорошая работа, ребята устроены, в тепле, электричество. Крепко целую. Твоя всегда Киса.